- Хуже. Фашисты ворвались в город, - с горечью выдавил Попов.
Командир звена знал, что в городе остались родственники Попова, и никакие слова утешения не помогут рассеять тревогу за них. Поэтому он просто положил ему руку на плечо и сообщил решение командира полка:
- Когда зайдет солнце, вместе с Муравицким подниметесь в воздух, а посадку произведете вот на эту площадку около линии фронта. Завтра на рассвете ждите меня. Будем уничтожать гитлеровцев еще до того, как они успеют набрать высоту. Механики во главе с младшим воентехником Потаповым уже выехали туда. Перелет производить на бреющем...
Глаза у Попова заблестели. Новое задание целиком отвечало его стремлению как можно быстрее отомстить врагу за поруганный город. С нетерпением дожидался Попов конца дня. И едва опустились сумерки, два "И-16" поднялись в воздух. Через минуту они скрылись за лесом и вскоре приземлились на клеверное поле, рядом с железнодорожной станцией Великополье. Замаскировав самолеты, летчики прилегли отдохнуть. Неожиданно Попов поднялся и, положив в карман пистолет, сказал Муравицкому:
- К утру вернусь...
На заре он вернулся осунувшийся, еще более почерневший от горя. Никто больше ни разу не увидел улыбки на лице этого еще недавно всегда веселого, молодого парня. Что произошло 20 августа ночью, Попов никому не рассказал. Лишь спустя много лет Анастасия Михайловна Попова объяснила, почему таким мрачным стал ее сын после той августовской ночи:
- Через два дня после нашей эвакуации Саша и его товарищ посадили свои самолеты недалеко от Великих Лук. Ночью Саша пробрался в город и пришел к дедушке. Тот сообщил, что все родственники погибли в эшелоне, разбомбленном немцами. Действительно, эшелон, в котором мы эвакуировались, подвергся бомбежке, но наша семья не пострадала. Об этом дедушка не знал. День на засадном аэродроме прошел исключительно напряженно. Попов, Муравицкий и прилетевший утром Морозов совершили десять вылетов, сбили четыре фашистских бомбардировщика. К концу дня враг обнаружил площадку и подверг ее сильному артиллерийскому обстрелу. Вскоре в районе станции Кунья прорвали линию обороны танки врага. Морозов и Муравицкий успели взлететь сразу, а самолет Попова не был к этому готов: с него сняли пулеметы, вышедшие из строя в последнем бою; на двигателе не было капотов. Что делать? Минуту подумав, Попов приказал Потапову приготовиться к отъезду, а сам вскочил в кабину и взлетел на "ободранном", невооруженном истребителе.
Мимо площадки проходили отступавшие с боями части Красной Армии. В воздухе висел гул от разрывов бомб и снарядов. Авиаспециалисты Елисеев, братья Черновы, Азаров и Титов, возглавляемые Потаповым, завернув в чехол разобранные пулеметы, погрузили на автостартер боеприпасы и сели в машину. В это время прибежал шофер бензозаправщика:
- Товарищ воентехник, что делать с горючим?
Потапов приказал старшине Елисееву уезжать с механиками на автостартере, а сам пошел к бензозаправщику. Быстро осмотрел его и приказал:
- Поехали!
- Куда? Немецкие танки и пехота уже впереди нас...
- На проселочную дорогу, вдоль кустарника. Не оставлять же врагу машину и бензин...
Шофер осторожно повел машину лесом, а когда начало смеркаться, выехал на дорогу. Вскоре показалась деревня. Ее улица была забита машинами.
- Немцы! - воскликнул шофер. - Что будем делать?!
- За деревню, по огородам! - скомандовал Потапов.
В сумерках удалось проскочить незамеченными. И когда, казалось, опасность осталась позади, бензозаправщик застрял в канаве. Потапов лихорадочно искал выход из трудного положения. Пока он придумывал, как поднять машину, вблизи послышались гул мотора и лязг гусениц.
- Танки?! - спросил шофер, доставая из кабины гранаты.
- Похоже... Давай укроемся в канаве. Если танки подойдут, угостим их гранатами, - сказал воентехник.
Томительно тянулись минуты. Скрежет гусениц становился все слышнее. Однако мотор, судя по звуку, был явно не танковый. Беспредельная радость охватила Потапова, когда он увидел, что к канаве подползал наш трактор-тягач, водитель которого тоже, вероятно, сумел избежать встречи с немцами. Застрявший в канаве бензозаправщик вытащить тягачом удалось довольно быстро. Обе машины двинулись дальше от линии фронта. Через час они догнали большую автоколонну, которая загромождала дорогу. Среди застрявших на этой узкой дороге машин оказался и автостартер с механиками.
- Почему стоите? - спросил воентехник у начальника колонны.
- Объехать нельзя, а передние машины без бензина.
Не теряя времени, Потапов организовал заправку автомашин авиационным бензином. Вскоре все пятнадцать грузовиков и "санитарок" двинулись в тыл и ранним утром прибыли на станцию Старая Торопа. И сейчас с благодарностью вспоминают скромного авиационного специалиста Федора Гавриловича Потапова те, кому мужество и находчивость воентехника помогли в августе 1941 года избежать пленения, а может быть, и смерти от рук фашистов, которые в тот же августовский день "проутюжили" танками дорогу, чуть не ставшую злополучной для автоколонны с ранеными.
После прорыва гитлеровцами фронта в районе станции Кунья обстановка для наших войск, занимавших здесь оборону, резко ухудшилась. Используя благоприятные возможности местности, гитлеровцы стремились развить успех, окружить ослабевшие от потерь советские части. Чтобы предупредить эти удары' и подготовить оборону, необходимо было знать силы врага, направление его движения. В связи с этим роль воздушной разведки еще более возросла. Если раньше летчики больше вели разведку "на себя", то теперь данные о силах фашистов стали крайне необходимы буквально всем: и стрелковым частям, и танкистам, и саперам. Воздушные разведчики стали вылетать еще чаще и находиться над территорией, захваченной врагом, еще дольше.
Исключительное мужество, высокое понимание долга и отвагу проявил при проведении разведки старший лейтенант Петров. Пролетая в паре с младшим лейтенантом Орловым над вражескими тылами, он установил, что на станции Новосокольники выгружаются танки, а по дороге Невель - Усваты движутся автоколонны врага. Эти сведения были очень важны, и, чтобы поскорее сообщить их командованию, Петров повел истребитель к аэродрому прямым курсом. У озера Жишецкое вражеские зенитки обстреляли самолет. Летчик был ранен в голову. Истребитель вошел в штопор. Ведомый уже было простился с боевым товарищем. Но у самой земли Петров очнулся и выровнял самолет. Острая боль в голове на секунду ослабла, летчик быстро окинул взглядом кабину. Приборы действовали, но в кабине появился бензин - значит пробит бензобак. Нужно было прыгать, но самолет находился еще над территорией, занятой противником...
Каждую секунду могли воспламениться пары бензина. Сильнее стала кружиться голова... "Надо прыгать", - подумал летчик и тут же вспомнил слова командира полка: "Командующему очень нужны разведданные..." Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, Петров продолжал вести истребитель. Вот и линия фронта. Снова рядом захлопали разрывы зенитных снарядов. Заклинило рули поворота...
Впереди среди леса показалось желтое пятно.
- Аэродром... Долетел... - вслух произнес Петров.
Но через секунду желтое пятно исчезло. В глазах потемнело.
- Неужели слепну?! - вскрикнул летчик и протер глаза. Перед ним появилась какая-то сетка. Она то сгущалась, то расползалась.
- Вижу! Теперь посажу самолет... - сквозь зубы говорил себе Петров, с трудом поворачивая лебедку выпуска шасси.
Снова на секунду потемнело в глазах. Опять в мозгу забилась мысль: "Прыгай!" Прикусив губу, летчик продолжал крутить лебедку, сначала одной, а затем и обеими руками. Над самым аэродромом перестал работать мотор: вытек весь бензин. Петров выключил зажигание и почти в бессознательном состоянии посадил самолет. К остановившемуся "И-16" подбежали инженер Беззубик, механики. Они откатили самолет к лесу, помогли Петрову выбраться из кабины.
Командир полка, едва успев выслушать доклад летчика, получил из штаба приказ о немедленном перебазировании части. Немцы уже подходили к аэродрому. Приказ был выполнен своевременно. Состояние Петрова ухудшалось: катастрофически быстро терялось зрение. Ночью начали грузить раненых в эшелон. Петрову, который уже ничего не видел, помогли дойти до состава, забраться в вагон. В Ржеве устроили в госпиталь. Лишь через несколько месяцев капитан Петров вернулся в полк. Заботы и искусство советских врачей и неутолимая жажда снова сражаться с врагом помогли Николаю Константиновичу Петрову победить недуг.
Тяжелые дни переживала страна. Очень трудными были август и сентябрь и для 29-го Краснознаменного полка. Схватки с врагом вырывали из его рядов все новых бойцов. 25 августа не вернулись с боевого задания младшие лейтенанты Орлов и Мотылёв. Летавший с ними в разведку младший лейтенант Попов был ранен, а его самолет получил много пробоин.
- Летели на бреющем вдоль дороги на Великие Луки, - докладывал летчик майору Киселеву. - За городом попали в зону огня зенитной артиллерии. От прямого попадания снаряда самолет Орлова взорвался. Летчик погиб. Самолет Мотылёва был сильно поврежден. Остановился двигатель. Пришлось немедленно приземляться. Посадка прошла неудачно: машина перевернулась и сгорела. Что стало с самим Мотылёвым - не знаю.
Во время доклада в штаб полка пришел командир дивизии полковник С. И. Руденко. Он, нахмурившись, выслушал доклад командира полка о событиях дня. Полковник с грустью смотрел на осунувшиеся суровые лица летчиков. Он знал, что ребята устали, что продолжающиеся неудачи на фронте и большие потери в полку тяжелым камнем лежат на сердце у каждого, как и у него самого. И нечем было порадовать людей, кроме новых трудных заданий. А трудных заданий было хоть отбавляй. Командир дивизии заговорил о предстоящем полете.
- Врагу удалось отрезать одну нашу часть. Она находится где-то в этом лесу, - полковник показал на карте крупный зеленый массив. - Надо ее разыскать и сбросить пакет - план выхода из окружения. Задача очень трудная. Кто сам хочет взяться за ее выполнение?
На этот вопрос утвердительно ответили все. Но особенно настойчиво добивался разрешения на полет младший лейтенант Попов.
- Вы же ранены. Да и погоду на завтра обещают плохую, - отговаривал летчика полковник.
- Вот поэтому и нужно лететь мне, - не отступал Попов. - Я же в этом районе каждую тропинку знаю, пешком исходил. А рана пустяковая. Разрешите?..
- Ну ладно, "сдаюсь". Утром зайдете в штаб для уточнения задания. А сейчас - отдыхать...
Наступило утро, хмурое, тревожное. Возле самолетов находились все: механики производили предполетный осмотр" летчики уточняли по картам опять приблизившуюся линию фронта. Пришел из штаба и Попов. Все летчики помогли ему приготовиться к полету: один дал свой шлем (собственный на забинтованную голову не налезал), другой протянул летные очки, третий вместе с механиками осмотрел самолет. На стоянку приехали командир дивизии и майор Юдаков.
- Товарищ полковник, младший лейтенант Попов к выполнению боевой задачи готов!
- Все ясно? - спросил Руденко. - Так точно!
- Желаю успеха! Помните, что от вашего полета зависит жизнь многих сотен бойцов и командиров, - пожимая Попову руку, напутствовал командир дивизии.
Самолет скрылся в туманной дали. Проводив его взглядом, пошел к своему истребителю Муравицкий. Прошло несколько минут - и он летел уже на перехват вражеского разведчика. Младший лейтенант быстро отыскал "Хейнкель-111" и пошел на сближение с ним. Экипаж разведчика был, видимо, начеку. Заметив советский истребитель, летчик "хейнкеля" увел самолет в облака. Однако укрыться в них не удалось: облачность была незначительная. Тогда, стремясь обезопасить себя от атак истребителя, вражеский разведчик резко снизился, полетел над лесом. Преследуя врага, Муравицкий открыл огонь с дистанции 600-500 метров. Разведчик искусно сманеврировал, и очередь прошла мимо. Муравицкий повторил атаку - и опять неудачно. А линия фронта уже осталась позади. Тогда младший лейтенант сблизился с врагом максимально и снова нажал гашетку. Пулеметы молчали: кончились боеприпасы. Осталась последняя возможность уничтожить врага - таран. И советский летчик использовал эту возможность. Сблизившись с "хейнкелем", он винтом своего самолета ударил по хвостовому оперению бомбардировщика.
Уже все летчики вернулись с задания, а Попова и Муравицкого, вылетевших раньше, все не было. Небо заволоклось облаками, начал накрапывать дождь. Но ни летчики, ни механики не уходили со стоянки. Каждый ловил малейший звук. Наконец из-за леса вынырнул "И-16" и, выполнив замедленную "бочку", пошел на посадку. Это вернулся Попов. Он все же разыскал в лесу окруженную часть, установил с ней связь и помог выйти из окружения. Вскоре прилетел и Муравицкий. Около его самолета сразу собрались летчики и механики. Увидев погнутые лопасти винта, они поняли, что в историю полка вошел еще один таран.
На следующий день полк перелетел на новый аэродром, еще ближе к Москве. Встречал машины майор Юдаков.
- Да, только двадцать самолетов осталось, - с горечью произнес командир полка, когда приземлился последний - двадцатый. Совсем недавно их было вдвое больше...