- Какое-то время он кружил неподалеку. Показывал, что приглядывает за мной. Не звонил, не заезжал. Вы спросили насчет физических угроз. Для меня появление патрульной машины Футмена и есть физическая угроза. Он меня пугает. Но сейчас меня все пугает.
- Несмотря на то что Кира больше не ездит к деду?
- Да. Ощущение.., как перед грозой. Словно что-то должно произойти. И ощущение это усиливается с каждым днем.
- Телефон Джона Сторроу, - напомнил я. - Дать его вам?
Она помолчала, глядя на лежащие на коленях руки. Потом вскинула голову, кивнула.
- Да. И позвольте вас поблагодарить. От всего сердца.
Розовый листок с телефонным номером Джона лежал у меня в нагрудном кармане рубашки. Она взялась за него, но не потянула к себе. Наши пальцы соприкасались, а она пристально смотрела на меня. Словно знала о моих мотивах больше, чем я.
- Как я смогу расплатиться с вами? - спросила она, и я понял, что это очень ее волнует.
- Расскажите Сторроу все, что рассказали мне. - Я выпустил листок и поднялся. - Все будет хорошо. А теперь мне пора. Вы мне позвоните после разговора с ним?
- Обязательно.
Мы направились к моему автомобилю. У самой дверцы я повернулся к ней. На мгновение подумал, что она сейчас обнимет меня, из чувства благодарности, а уж потом, учитывая наше настроение, все могло пойти по нарастающей, как в хорошей мелодраме. Но ситуация и впрямь сложилась мелодраматическая, прямо-таки сказочная история, в которой схлестнулись добро и зло, а герои лишены нормальной сексуальной жизни.
Но тут на вершине холма, около супермаркета, высветились автомобильные фары и проследовали мимо автомастерской, держа курс на нас, с каждой секундой становясь все ярче. Мэтти отступила на шаг даже убрала руки за спину как ребенок, которого застукали за непристойным занятием. Машина проехала мимо, оставив нас в темноте.., но настрой исчез, если и был.
- Спасибо за обед, - поблагодарил я Мэтти. - Все было чудесно.
- Спасибо за адвоката, я уверена, он тоже будет чудесным, - ответила она, и мы оба рассмеялись. Атмосфера успокоилась, между нами уже не проскакивали искры. - Знаете, однажды он говорил о вас. Дивоур.
Я удивленно взглянул на нее:
- Я и представить себе не мог, что он знает о моем существовании. Я хочу сказать, до этой истории.
- Знает, будьте уверены. И говорил он о вас, как мне показалось, очень доброжелательно.
- Вы шутите.
- Нет. Он сказал, что ваш прадед и его прадед вместе работали на лесоповале и жили по соседству. Неподалеку от Маринес-Бойда. “Они срали в одну выгребную яму”, - так он это высказал. Очаровательно, не правда ли? Он сказал, раз среди потомков двух лесорубов есть миллионеры, значит, вся система работает, как и должна. “Даже если на это потребовалось три поколения”, - вот его слова. В то время я думала, что этим он осуждает Лэнса.
- Глупость какая-то. - Я покачал головой. - Моя семья с побережья. ПраутсНек. Мой отец рыбачил, так же как и его отец. И мой прадед тоже. Они вытаскивали лобстеров и забрасывали сети, но не рубили деревья. - Я не грешил против истины, однако чувствовал, что чего-то не учитываю. Из глубин памяти никак не могло вырваться воспоминание, напрямую связанное с ее рассказом. Оставалось надеяться, что утро вечера мудренее и назавтра мне все откроется.
- Может, он говорил о семье вашей жены?
- Нет. Арлены есть и в Мэне, это большая семья, но в основном они живут в Массачусетсе.
Сейчас кого только среди них нет, но в конце восьмидесятых годов прошлого столетия практически все они работали в каменоломнях Молден-Линна. Дивоур подшутил над вами, Мэтти. - Но и тогда я знал, что это не так. Возможно, он где-то в чем-то ошибся, в восемьдесят пять многое может путаться, но уж в шутники Макса Дивоура записывать не следовало. Перед моим мысленным взором возникли невидимые кабели, протянувшиеся здесь, в Тэ-Эр, под поверхностью земли, во всех направлениях. Невидимые, но под высоким напряжением.
Моя рука лежала на крыше автомобиля, и тут Мэтти коснулась ее своей.
- Прежде чем вы уедете, позвольте задать вам один вопрос. Предупреждаю, очень глупый.
- Валяйте. Глупые вопросы - это по моей части.
- Вот этот рассказ, “Бартлеби”. О чем он? Почему Мелвилл написал его?
Я уж хотел рассмеяться, но лунного света хватило для того, что я разглядел ее лицо и понял, что вопрос задан серьезно. А потому мой смех бы ее обидел. Она входила в читательский кружок Линди Бриггс (в восьмидесятых я как-то там выступал), все остальные члены кружка были старше ее как минимум на двадцать лет, и она боялась ляпнуть какую-нибудь глупость.
- Я должна выступить на следующем заседании, и мне не хотелось бы ограничиться только пересказом, чтобы все поняли, что рассказ я прочитала. Я бьюсь над вопросами, которые задала вам, и не могу найти ответа. Я сомневаюсь, что этот рассказ из тех, в которых каким-то чудом все становится ясно на последних страницах. И при этом меня не оставляет ощущение, что ответ лежит на самой поверхности, но почему-то я не могу его увидеть.
Тут я вновь подумал о кабелях, кабелях, бегущих во всех направлениях, некой подземной сети-паутине, соединяющей людей и дома, деревни, города. Человек не может увидеть эти кабели, но чувствует их присутствие. Особенно если старается вырваться из этой паутины.
А Мэтти ждала, глядя на меня с надеждой и тревогой.
- Хорошо, слушайте внимательно, лекция начинается.
- Я слушаю. Будьте уверены.
- Большинство критиков сходится в том, что “Гекльберри Финн” - первый современный американский роман, и это справедливо, но, будь “Бартлеби” на сто страниц длиннее, я думаю, что поставил бы все мои деньги на него. Вы знаете, кто такой писец?
- Секретарь?
- Высоко взяли. У писца только одна функция - переписывать бумаги. Вроде Боба Крэтшита в “Рождественской песни”. Только Диккенс дает Крэтшиту и прошлое, и семейную жизнь. А вот Мелвилл лишает Бартлеби всего. Бартлеби - первый персонаж в американской литературе, который ни с кем и ни с чем не связан, вот так…
Среди, потомков двух лесорубов есть миллионеры. Их прадеды срали в одну выгребную яму.
- Майк?
- Что?
- С вами все в порядке?
- Конечно. - Я попытался сосредоточиться. - Бартлеби связывает с жизнью только работа. В этом смысле он типичный американец двадцатого столетия, практически не отличающийся от Человека в сером фланелевом костюме Слоуна Уилсона, или, в более мрачном варианте, Майкла Корлеоне из “Крестного отца”. Но потом Бартлеби начинает ставить под сомнение даже работу, божество мужской половины американского среднего класса.
Она слушала с неподдельным интересом, и я подумал: как жаль, что она пропустила последний год средней школы. Он принес бы много радости и ей, и ее учителям.
- Вот почему он начинает все чаще говорить: “Я предпочитаю не…”? - спросила она.
- Да. Представим себе, что Бартлеби.., воздушный шар, наполненный горячим воздухом. Только одна веревка связывает его с землей, и веревка эта - бумаги, которые он переписывает. И мы можем определить скорость гниения этой единственной веревки по расширению круга всего того, что Бартлеби предпочитает не делать. Наконец веревка рвется, и Бартлеби улетает. Чертовски волнующий рассказ, не так ли?
- Однажды он мне приснился, - призналась Мэтти. - Я открыла дверь трейлера, и вот он, сидит на ступеньках в старом черном костюме. Тощий, лысоватый. Я говорю: “Вы не подвинетесь? Мне надо пройти и развесить на веревках постиранное белье”. А он отвечает: “Я бы предпочел не двигаться”. Да, пожалуй, вы правы. Этот рассказ может вывести из душевного равновесия.
- Значит, он по-прежнему актуален. - Я сел за руль. - Позвоните мне. Расскажите, о чем договорились с Джоном Сторроу - Обязательно. И если я могу хоть как-то расплатиться с вами, только скажите как.
“Только скажите как”. До чего же она молода и наивна, выдавая мне незаполненный подписанный чек.
Я протянул руку через открытое окно и пожал ее. В ответ она крепко сжала мою.
- Вам очень недостает вашей жены, да? - спросила она.