Долгое молчание. Наконец едва слышное:
- Боже мой, - а затем снова:
- Как…
- Я не знаю как. Я не знаю, по-прежнему ли.., над тобой нависает угроза, но чувствую, что она есть. И над Ки тоже. - Больше я ничего сказать не мог, боялся, что у нее поедет крыша.
- Но он мертв! - закричала она. - Старик мертв! Почему он не может оставить нас в покое?
- Может, и оставил. Может, и нет. Но вреда от того, что ты не будешь забывать об осторожности, никакого, так?
- Нет - ответила она. - Обычно так оно и есть.
- Обычно?
- Почему бы тебе не приехать ко мне, Майк? Может мы сходим вместе на ярмарку?
- Может осенью и сходим. Втроем.
- Я бы хотела.
- А пока я все думаю о ключе.
- Думать - это половина твоей проблемы, Майк. - Мэтти вновь рассмеялась. Уже грустно. И я понял, что она имела в виду. Только она не понимала, что вторая половина - интуиция, предчувствие, как ни назови. Это качели, и в конце концов, думал я, именно они убалтывают большинство из нас до смерти.
***
Я занес “Ай-би-эм” в дом и положил на нее рукопись. Я отписался, во всяком случае, на какое-то время. Из шкафа больше ничего не видно. Пока не разрешатся реальные проблемы, об Энди Дрейке и Джоне Шеклефорде лучше забыть. Надев брюки и рубашку, кажется, впервые за много недель, я вдруг подумал, что некая сила пыталась отвлечь меня от происходящего той самой историей, часть которой я уже напечатал. Вернув мне способность писать. Логичное предположение. Работа всегда была для меня наркотиком, уводила от действительности куда лучше спиртного или “меллерила” <препарат из группы нейролептиков, большие дозы вызывают состояние, аналогичное опьянению.>, который лежал в аптечке в ванной. А может, работа, выполняла лишь функции передаточной системы, служила шприцем, содержимое которого и составляли то ли сны, то ли видения. Может, настоящим наркотиком являлся транс. Состояние транса. Особое состояние, в которое обязательно надо войти. Я умел впадать в транс, вот и выходил на связь с потусторонними силами.
С длинного стола, разделявшего кухню и гостиную, я схватил ключи от “шевроле” и взглянул на холодильник. Магниты вновь образовали окружность. А в ней - послание, которое я уже видел, только теперь написанное по всем правилам грамматики, спасибо дополнительным буквам:
help her.
- Я делаю все, что могу, - буркнул я и вышел из дома.
В трех милях к северу по Шестьдесят восьмому шоссе, в той его части, что называется Касл-Рок-роуд, есть большая теплица с примыкающим к ней магазинчиком. Назывался он “Саженцы и рассада”. Джо проводила в нем немало времени, покупая какие-то мелочи для сада или просто болтая с двумя женщинами, которые там хозяйничали. Одной из них была Элен Остер, жена Кении.
Я подъехал к магазинчику в десять часов. Несмотря на воскресный день, он, естественно, работал (во время туристического сезона для магазинов Мэна это обычное дело). Я припарковался рядом с “бимером” с нью-йоркскими номерами, дослушал прогноз погоды (на ближайшие два дня обещали такую же жару) и вылез из машины. Тут же из магазина вышла женщина в лифчике от купальника, шортах и широкополой желтой пляжной шляпе. В руках она держала пакет с торфяным мхом. Она улыбнулась мне. Я ответил очень сдержанной улыбкой, показывающей, что она меня не заинтересовала. Да и с чего? Она же из Нью-Йорка, а значит, не марсианка.
В магазине царили жара и влажность, не сравнимые с уличными. Лайла Проулке, совладелица магазина, разговаривала по телефону. Маленький вентилятор у кассового аппарата гнал воздух прямо на нее. Увидев меня, она помахала рукой. Помахал рукой и я, с таким ощущением, что проделывает это кто-то еще. Работая или нет, я все равно находился в состоянии транса. Сомнений тут быть не могло.
Я прошелся по магазину, брал в руки то одно, то другое и искоса поглядывал на Лайлу, дожидаясь, пока она положит трубку и я смогу поговорить с ней.., не расслабляясь ни на секунду. Наконец трубка легла на рычаг, и я подошел к прилавку.
- Майкл Нунэн собственной персоной! До чего же приятно вас видеть! - Она начала пробивать чеки на мои покупки. - Я очень сожалею о случившемся с Джоанной. Должна первым делом сказать об этом. Мы очень любили Джо.
- Спасибо, Лайла.
- Не за что. Больше об этом можно и не говорить, но выразить свое отношение надо сразу. Я всегда так считала и буду считать. Именно сразу. Решили покопаться в саду?
- Когда станет чуть прохладнее.
- Да. Ужасная жара. - Тут она указала на одну из моих покупок. - Хотите положить в специальный пакет? Мой лозунг - предусмотрительность никогда не повредит.
Я кивнул, потом взглянул на маленькую доску объявлений, стоявшую у прилавка. Прочитал надпись мелом на черной поверхности:
СВЕЖАЯ ЧЕРНИКА.
ПРЯМО ИЗ ЛЕСА.
- Я возьму пинту ягод. Если только собраны они не в пятницу. Без пятничных ягод я вполне могу обойтись.
Лайла энергично покивала, словно очень даже хорошо знала, о чем я толкую.
- Еще вчера они были на кусте. Думаю, вы согласитесь со мной, что ягода свежая.
- Абсолютно! Черника - кличка собаки Кенни, не так ли?
- Странная кличка, это точно. Господи, как мне нравятся большие собаки, если они умеют себя вести. - Лайла повернулась, достала из маленького холодильника пинту черники и уложила пластиковый контейнер с ягодами в отдельный пакет.
- А где Элен? - спросил я. - У нее выходной?
- Нет, конечно. Если она в городе, то ее можно выгнать отсюда только палкой. Она, Кенни и дети поехали в Таксачусеттс. Они и семья ее брата снимают на две недели коттедж на побережье. Уехали все. Старина Черника будет гонять чаек, пока не свалится без сил. - Лайла рассмеялась, громко, вроде бы искренне. Напомнив мне этим Сару Тидуэлл. А может, Сару Тидуэлл напомнил мне не смех Лайлы, а она сама. Потому что в глазах ее смеха не было. Маленькие, расчетливые, они изучали меня с холодным любопытством.
А может, хватит, одернул я себя. Чтобы они все были в этом замешаны - такое просто невозможно!
А может, возможно? Есть такое понятие, как городское сознание. Тот, кто в этом сомневается, никогда не бывал на городских собраниях в Новой Англии. А если есть сознание, почему не быть подсознанию? И если мы с Кирой можем наладить телепатическую связь, почему ее не могут наладить другие, пусть даже и не подозревая об этом? Мы дышим одним воздухом и ходим по одной земле. Озеро и все, что лежит под ее поверхностью, - наше общее. Так же, как и Улица, по которой бок о бок прогуливаются прилежные щенки и шкодливые псы.
Я уже укладывал свои покупки в большой пакет с ручками, когда Лайла сообщила мне последнюю городскую новость:
- Бедный Ройс Меррилл. Вы слышали?
- Нет - Вчера вечером упал с лестницы в подвал. Я, конечно, и представить себе не могу, каким ветром человека его возраста занесло на подвальную лестницу, но, полагаю, чтобы понять причину, надо дожить до его лет.
“Он умер?” - хотел я спросить, но вовремя остановился. Подобный вопрос в Тэ-Эр задавался иначе.
- Он скончался?
- Еще нет. Машина “скорой помощи” из Моттона доставила его в Центральную окружную больницу. В коматозном состоянии. Они полагают что он так и не придет в себя, бедняга. С ним умрет целая эпоха.
- Полагаю, это так, - согласился я. - А дети у него есть?
- Нет. Мерриллы жили в Тэ-Эр двести лет. Один из них погиб на Семетери-Ридж <Речь идет об одном из многочисленных сражений колонистов с индейцами.>. Но старые семьи вымирают. Приятного вам отдыха, Майк. - Лайла улыбнулась, но глаза остались холодными и расчетливыми.
Я сел в “шеви”, поставив пакет с покупками на пассажирское сиденье, и сидел какое-то время, не трогая автомобиль с места. Прохладный воздух кондиционера холодил шею. Кенни Остер в Таксачусеттсе. Это хорошо. Шаг в правильном направлении.
Но оставался еще мой сторож.