- Просто душка. Из-за пропажи букв Ки очень расстроилась. Я едва успокоила ее перед тем, как отвезти в библейскую школу. Между прочим, Ки интересуется, придешь ли ты в пятницу на выпускной вечер. Она и ее приятель Билли Турджен будут рассказывать историю о детстве Моисея.
- Не пропущу ни за какие коврижки, - ответил я… Но пропустил. Мы все пропустили.
- Как, по-твоему, куда могли подеваться магнитные буквы?
- Понятия не имею.
- Твои на месте?
- Конечно, только в слова они не складываются. - Я смотрел на чистую переднюю панель холодильника. На лбу у меня выступил пот. Я чувствовал, как капельки ползут к бровям. - Ты.., даже не знаю, как и сказать.., что-то чувствовала?
- Ты спрашиваешь, слышала ли я, как похититель алфавита вылезал через окно?
- Ты знаешь, про что я.
- Скорее да, чем нет. - Пауза. - Мне показалось, что ночью я слышала какие-то звуки. Около трех часов. Я даже встала и вышла в коридор. Никого, естественно, не увидела. Но.., ты, наверное, заметил, какая стоит жара?
- Да.
- А вот прошлой ночью она куда-то подевалась из моего трейлера. Там было холодно, как на Северном полюсе. Клянусь, я видела идущий у меня изо рта пар.
Я ей поверил. Потому что уже наблюдал то же самое.
- Буквы еще оставались на холодильнике?
- Не знаю. Я не дошла до конца коридора, так что кухни не видела. Бросила короткий взгляд в гостиную и вернулась в постель. Можно сказать, побежала в постель. Иной раз кажется, что постель - самое безопасное место. - Мэтти нервно рассмеялась. - Детское поверье. Стоит укрыться с головой, и никакие чудища тебе не страшны. Только поначалу.., когда я легла.., даже не знаю.., я подумала, что в постели уже кто-то лежал. Словно он прятался под кроватью, а когда я вышла в коридор, юркнул в постель. Неприятное было ощущение.
Дай ее сюда. Это мой пылесос, подумал я и содрогнулся.
- Что? - резко спросила Мэтти. - Что ты сказал?
- Я спросил, о ком ты подумала. Кто первым пришел тебе в голову?
- Дивоур, - без запинки ответила Мэтти. - Он. Но в кровати никого не было. - Пауза. - Жаль, что там не было тебя.
- Мне тоже.
- Спасибо и на этом. Майк, а что ты об этом думаешь? У меня до сих пор по коже бегут мурашки.
- Я думаю, может… - наверное, в тот момент я хотел рассказать ей, что произошло с буквами, прилепленными к передней панели моего холодильника. Но если бы я начал говорить, то где бы остановился? И многому ли она могла поверить? - ..может, их взяла Ки. Во сне подошла к холодильнику, сняла буквы и спрятала их где-нибудь под трейлером? Такое могло быть?
- Знаешь, по мне лучше, чтобы их взяли призраки с ледяным дыханием, чем гуляющая во сне Ки, - ответила Мэтти.
- Сегодня ночью уложи ее в свою постель, - предложил я и тут же уловил ее мысленный ответ: Я бы предпочла уложить в мою постель тебя.
- Ты заедешь к нам сегодня? - спросила она после короткой паузы.
- Пожалуй, что нет. - Пока мы разговаривали, она ела йогурт маленькой ложечкой. - Но завтра мы обязательно увидимся. На торжественном ленче. Или обеде.
- Я надеюсь, мы успеем поесть до грозы. Обещают сильные ливни.
- Я уверен, что успеем.
- А ты все думаешь? Спрашиваю потому, что ты мне приснился, когда я снова уснула. Мне снилось, как ты целовал.
- Я все еще думаю, - ответил я. - Долго и упорно.
На самом деле я не помню, думал ли я о чем-то в тот день. Зато помню другое: меня все сильнее утягивало в состояние транса, которое я так плохо объяснил. Ближе к сумеркам, несмотря на жару, я отправился на долгую прогулку. Дошел до пересечения Сорок второй дороги с шоссе. На обратном пути остановился у луга Тидуэлл, наблюдая, как с неба уходит красный отлив, слушая гром, рокочущий где-то над Нью-Хемпширом. Вновь ощутил, как тонка пленка реальности, не только здесь, но и везде, как она растянута, словно кожа над плотью и кровью, чего при жизни мы не осознаем. Я смотрел на деревья и видел руки. Я смотрел на кусты и видел лица. Призраки, говорила Мэтти. Призраки с холодным дыханием.
И время - тоже тонкая пленка. Мы с Кирой действительно побывали на Фрайбургской ярмарке, если не в нашей реальности, то в одном из параллельных миров, мы действительно перенеслись в 1900 год. И стоя у луга Тидуэлл, я чувствовал, что “Ред-топы” совсем рядом, в своих аккуратных белых домиках. Я буквально слышал переборы их гитар, шепот голосов, смех. Я буквально видел свет ламп в домиках, до моего носа долетал запах жарящегося мяса. “Скажи, милый, ты помнишь меня? - пела Сара Тидуэлл в одной из своих песен. - Я сладенькая, но уже не твоя”.
Что-то зашебуршилось по мою левую руку. Я повернулся, ожидая, что сейчас из леса выйдет Сара, в платье Мэтти и ее же белых кроссовках. В сумраке мне могло показаться, что они идут сами по себе…
Наконец я разглядел сурка, направляющегося домой после трудового дня, но мне больше не хотелось стоять у луга и наблюдать, как сумерки переходят в ночь, а на землю ложится туман. Я поспешил к своему дому.
***
Вернувшись, я, вместо того чтобы войти в коттедж, зашагал по тропе, ведущей к студии Джо. Туда я не заходил с той ночи, когда во сне притащил на второй этаж пишущую машинку. Путь мне освещали зарницы.
Здесь царила жара, но затхлости не чувствовалось. Наоборот, пахло чем-то приятным, наверное, какими-то травами, собранными Джо. В студии тоже стоял кондиционер, и он работал. Я включил его и какое время постоял перед потоком холодного воздуха. Такое это удовольствие, когда холодный воздух обдувает разгоряченное тело. О том, что при этом можно простудиться, я даже не думал.
Зато в остальном никакого удовольствия я не испытывал. Тяжелое чувство придавило меня. Даже не грусть, скорее - отчаяние. Наверное, причиной тому стал разительный контраст: так мало осталось от Джо в “Саре-Хохотушке”, и так много здесь. Я представил себе нашу семейную жизнь в образе кукольного домика (а может, семейная жизнь и есть кукольный домик?), в котором закреплена только половина игрушечной обстановки. Закреплена маленькими магнитами или потайными кабелями. Что-то пришло и приподняло наш кукольный домик за один угол, и я полагал, надо сказать спасибо, что наш домик пинком не отбросили с дороги. Но не отбросили, только приподняли за один угол. Мои вещи остались на местах, а вещи Джо заскользили… И вот куда их вынесло.
- Джо? - спросил я, усаживаясь на ее стул. Ответа не последовало. Никто не стукнул по стене. Ворона не каркнула, сова не ухнула. Я положил руку на стол, где стояла пишущая машинка, поводил ею по гладкой поверхности, собирая пальцами и ладонью пыль.
- Мне недостает тебя, дорогая, - сказал я и заплакал.
А когда слезы иссякли, в который уже раз, я вытер лицо подолом футболки, словно ребенок, и огляделся. Изображение Сары Тидуэлл стояло на столе, а на стене висела фотография, которой я не помнил. Очень старая, едва различимая. Центральное место на ней занимал большой, в рост человека, крест, поставленный на небольшой прогалине на склоне над озером. Прогалина эта, должно быть, уже давно заросла деревьями.
Я смотрел на какие-то баночки, ящички, вышивки, вязание Джо. Зеленый ковер на полу. Стаканчик с карандашами на столе, карандашами, которые она брала, которыми писала. Я взял один, моя рука замерла над чистым листом бумаги.., но ничего не произошло. Я чувствовал, что в студии есть жизнь, я чувствовал, что за мной наблюдают.., но желания помочь не ощущалось.
- Я кое-что знаю, но этого недостаточно, - проговорил я. - А вот из того, чего я не знаю, главное заключается в следующем: кто написал на холодильнике “помоги ей”? Ты, Джо?
Ответа я не получил.
Я еще посидел, надеясь, но уже зная, что напрасно, потом встал, выключил кондиционер, выключил свет и вернулся в дом. Вышел на террасу, понаблюдал за всполохами зарниц. В какой-то момент я достал из кармана синюю шелковую ленту, повертел в руке. Неужели она вернулась со мной из 1900 года? Мысль эта казалась безумной и одновременно вполне логичной. Ночь выдалась жаркой и душной, как и все предыдущие. Я представил себе, как старожилы Тэ-Эр, а может, и Моттона, и Харлоу, вытаскивают из шкафов парадную одежду, готовясь к завтрашним похоронам. А в трейлере на Уэсп-Хилл-роуд Ки сидела на полу и смотрела по видаку “Книгу джунглей”: мудрый Балу учил Маугли законам джунглей. А Мэтти, устроившись на диване, читала новый роман Мэри Хиггинс Кларк и негромко напевала. Обе были в коротких пижамах, Ки - в розовой, Мэтти - в белой.
Какое-то время спустя я перестал их чувствовать. Они исчезли, как с увеличением расстояния исчезает радиосигнал. Я направился в северную спальню, разделся, лег на постель, которую с утра никто не застилал, и тут же заснул.
Проснулся я глубокой ночью, потому что кто-то водил горячим пальцем по моей спине. Повернулся и в свете молнии увидел лежащую рядом женщину. Сару Тидуэлл. Она улыбалась. Зрачков в ее глазах не было. Сладенький, я почти вернулась, прошептала она в темноте. Мне почудилось, что она вновь потянулась ко мне, но, когда снова вспыхнула молния, вторая половина кровати опустела.
Глава 24
Откровение не всегда продукт деятельности призраков, двигающих буквы-магниты на передней панели холодильника. И во вторник утром меня осенило. Случилось это, когда я брился и думал о том, как бы не забыть купить пива. Откровение, по своему обыкновению, пришло ниоткуда. Меня словно громом поразило.
Я поспешил в гостиную, чуть ли не бегом, на ходу стирая с лица пену. Быстро глянул на сборник кроссвордов, лежащий на моей рукописи. Туда я заглянул первым делом, стараясь понять, что означают указания “иди к девятнадцати” и “иди к девяноста двум”. С одной стороны, вроде бы и логично, а с другой - какое отношение имел этот сборник к ТЬ-Эр-90. Я купил его в Дерри, там и начал заполнять. Едва ли призраки Тэ-Эр могли выказать интерес к сборнику кроссвордов из Дерри. А вот телефонный справочник…