Нашел коробку “Свисс-мисс” за банкой с мукой, надорвал один из пакетиков, высыпал содержимое в чашку. Громыхнуло прямо над головой. Кира подпрыгнула у меня на руке, жалобно заверещала. Я прижал ее к себе, поцеловал в щечку.
- Не опускай меня на пол, Майк. Я боюсь, - Не опущу. Будь умницей.
- Я боюсь этого мальтика и музьсину в Синих бйюках, и зенсину в сляпе. Это та зенсина, тьто носила платье Мэтти. Они - пйизйяки?
- Да.
- Они плохие, как те люди, тьто пйеследовали нас на яймайке? Да?
- - Не знаю, Ки, в этом-то все и дело.
- Но мы это выясним.
- Что?
- Ты так подумал. “Мы это выясним”.
- Да, - признал я. - Так я и подумал. Примерно так.
***
Пока вода грелась в чайнике, я с Ки на руках прошел в главную спальню, в надежде найти для девочки что-нибудь из одежды Джо, но все ящики в комоде Джо были пусты. Так же, как и ее половина стенного шкафа. Я поставил Ки на большую кровать, на которой после возвращения в “Сару-Хохотушку” практически не спал, может только раз или два днем, раздел ее, отнес в ванную, завернул в большое банное полотенце. Она дрожала от холода, губы посинели. Другим полотенцем я вытер ее волосы. Все это время она не выпускала из руки Стрикленда, и набивка уже начала вылезать из швов.
Я открыл шкафчик с лекарствами, порылся в нем, нашел то, что искал, на верхней полочке: бенадрил <В России это лекарство называется димедрол, помимо антигистаминного обладает снотворным эффектом.>. Некоторые растения вызывали у Джо аллергию, и она принимала его как антигистаминное средство. Подумал о том, чтобы посмотреть на коробочке срок годности, и чуть не рассмеялся. Какая разница? Я посадил Ки на крышку унитаза и выдавил из заклеенных пленочкой ячеек четыре бело-розовые капсулы, Сполоснул стакан для чистки зубов, набрал в него воды. Проделывая все это, я заметил в зеркале ванной какое-то движение в главной спальне. Сказав себе, что это движутся тени деревьев, сгибаемых ветром, я протянул капсулы Ки. Она уже хотела взять их, потом замялась.
- Выпей. Это лекарство.
- Какое? - Маленькая ручонка застыла над капсулами.
- Против грусти. Ты умеешь глотать капсулы, Ки?
- Да. С двух лет.
Какое-то мгновение она еще колебалась, смотрела на меня, словно заглядывала в душу, убеждаясь, что я ей не лгу. Наверное, убедилась, потому что взяла капсулы и положила в рот, одну за другой. Проглотила, запивая маленькими глотками, снова посмотрела на меня.
- Мне все есе гйюстно, Майк.
- Они действуют не сразу. Я открыл ящик для рубашек и нашел в нем старую футболку с надписью “Харлей-Дэвидсон”. Конечно, Ки она была велика, но я завязал сбоку узел, и футболка превратилась в саронг, который то и дело спадал с одного ее плеча. Получилось даже красиво.
В заднем кармане брюк я всегда ношу расческу. Я достал ее, и со лба и висков Ки зачесал волосы назад. Она все больше становилась похожей на прежнюю Ки, но чего-то не хватало, Чего-то, непонятным образом связанного с Ройсом Мерриллом. Дурацкая мысль, но…
- Майк? Какая тьость? О какой тьости ты думаесь?
Вот тут мне все стало ясно.
- Я думаю не о трости, а о леденце <На английском трость и леденец на палочке обозначаются одним словом - сапе.>. Знаешь, есть такие полосатые леденцы на палочке? - А из кармана я достал две белые ленты. Красные края в мерцающем свете казались кровавыми. - Как вот эти ленты. - Волосы Ки я завязал в два хвостика. Итак, ленты в волосах, черная собачка в руке, подсолнухи переместились на несколько футов к северу, но они были. Все более или менее так, как в моем кошмарном сне.
Гром вновь резанул по барабанным перепонкам, неподалеку рухнуло дерево, свет погас. После пяти секунд темно-серой темноты лампочки зажглись вновь. Я понес Ки на кухню. Когда мы проходили мимо двери в подвал, из-за нее послышался смех. Я его услышал, Ки - тоже. Я это понял по ее глазам.
- Позаботься обо мне, - прошептала она. - Позаботься обо мне, потому тьто я отень маленькая. Ты обесял.
- Я позабочусь.
- Я люблю тебя, Майк.
- Я люблю тебя, Ки.
Вода кипела. Я наполнил чашку наполовину, добавил молока - чтобы охладить какао и для калорийности. С Ки на одной руке и чашкой в другой я направился к дивану. Проходя мимо стола в гостиной, глянул на пишущую машинку. На ней лежала моя рукопись, сверху - сборник кроссвордов. Чем-то они напомнили мне не очень-то и нужные бытовые приборы, которые сразу сломались, а теперь уже просто ни на что не годились.
Молния осветила полнеба, залив гостиную лиловым светом. В этом свете гнущиеся от ветра деревья напоминали растопыренные пальцы, и мне показалось, что я увидел женщину, которая стояла позади нас у печки. В соломенной шляпе с широченными полями.
- Тьто знатит йека потьти добйялась до мойя? - спросила Ки.
Я сел, протянул ей чашку:
- Выпей.
- Потему эти люди пйитинили моей момми зло? Они не хотели, тьтобы она веселилась?
- Скорее всего, - ответил я и заплакал. Ки сидела у меня на коленях, а я обеими руками вытирал слезы.
- Тебе тозе надо было пйинять пилюли от гйюсти. - Ки протянула мне чашку, большие банты на ее хвостиках качнулись. - Вот. Отпей.
Я глотнул какао с молоком. В северном крыле дома что-то заскрежетало. Мерное гудение генератора оборвалось, гостиная вновь погрузилась в серую темноту. Тени побежали по маленькому личику Ки.
- Теперь пей ты. - Я вернул ей чашку. - И не поддавайся страху. Может, свет снова зажжется. - И лампы зажглись, правда, теперь генератор хрипел и кашлял, а мерцание заметно усилилось.
- Йясскази мне сказку, - попросила Ки. - О Золотинке.
- О Золушке.
- Да, о ней.
- Хорошо. Но сказочникам надо платить.
- Я вытянул губы дудочкой и почмокал.
Ки протянула мне чашку. Какао было вкусным и сладким. Не то что ощущение чужих взглядов. Но пусть они наблюдают. Пусть наблюдают, пока могут.
- Жила-была красивая девушка, которую звали Золушка…
- Давным-давно! Так натинается эта сказка! Так натинаются все сказки!
- Правильно, я забыл. Давным-давно жила-была красивая девушка по имени Золушка, и были у нее две злые сводные сестры. Их, звали.., ты помнишь?
- Тэмми Фей и Вэнна.