Неподалеку от кирхи заняла огневые позиции армейская пушечная бригада, которую командарм держал всегда ближе к себе: кроме других задач она при налетах артиллерии противника по району НП должна была вести контрбатарейную борьбу.
Мы очень опасались, как бы враг не засек наблюдательный пункт, но все обошлось благополучно. А вот вспомогательный НП в расположении 171-й дивизии, где вели наблюдение офицеры связи, противник обнаружил и произвел несколько артиллерийских налетов. Вот уж воистину на войне не угадаешь, где опасней!
Перед началом артиллерийской подготовки на наш НП прибыл командующий 1-й гвардейской танковой армией генерал Катуков с начальником оперативного отдела. Вместе с Симоняком он следил за развертыванием событий.
Обзор с колокольни был превосходный. Артиллерийская подготовка началась еще затемно. Отдельные вспышки на всем фронте прорыва слились в сплошное море огня.
С рассветом пехота вместе с танками пошла в атаку, быстро овладела первой и второй траншеями.
8
Восточнопомеранская операция началась точно по плану. Немцы понесли большие потери от огня нашей артиллерии, не смогли оказать организованного сопротивления. Пленный лейтенант из 2-й роты 56-го егерского полка заявил: "В результате артиллерийского огня русских батальон потерял половину личного состава, а во второй роте осталось только двадцать человек". О крупных потерях говорили и другие пленные.
Над районом боевых действий стояла низкая облачность, моросил мелкий дождь. Продвижение пехоты и танков тормозило не только сопротивление врага, но и плохие дороги. Противник, оправившись после нашего первого натиска, оказывал возраставшее сопротивление. Бросив в бой ближайшие резервы, он стремился сдержать наступление советских войск. Во второй половине дня немцы предприняли несколько контратак, каждая силой до батальона, против 265-й и 364-й стрелковых дивизий. Одновременно возросло сопротивление и на левом фланге армии.
В 14 часов в полосе 79-го стрелкового корпуса была введена в сражение 1-я гвардейская танковая армия. Обогнав передовые части генерала С. Н. Переверткина, танкисты устремились на север и к вечеру вышли в район Темнитц, в 15 километрах от линии фронта. Наш офицер майор Н. М. Малютин, находившийся с мощной радиостанцией на передовом командном пункте генерала Катукова, систематически докладывал генералу Симоняку о том, как идут дела у танкистов.
Развивая наступление, войска нашей армии к концу дня достигли рубежа Хассендорф, Гламбек, Бутов, Якобсдорф, продвинувшись в центре до 10 километров. Однако в целом задачу первого дня мы выполнили не полностью. Дивизии, наступавшие на флангах, были несколько задержаны огнем и контратаками противника и не вышли на указанные им рубежи.
Активные действия наших передовых отрядов не прекращались и ночью.
В штабе и политотделе подводились первые итоги боев, назывались фамилии отличившихся солдат и офицеров.
Быстро и решительно действовал 1-й батальон капитана А. С. Твердохлебова из 674-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии. Наступая в первом эшелоне, батальон смело атаковал позиции противника и ворвался в его траншеи. Сержант Иван Золотухин по ходу сообщения подбежал к блиндажу и бросил туда гранату. Раздался взрыв, несколько фашистов было убито.
Отделение сержанта Виноградова уничтожило до взвода вражеской пехоты, а 20 гитлеровцев захватило в плен. Бойцы Игнатов, Кислый и Гарбуз, продвигаясь вперед, на ходу вели огонь из ручных пулеметов по уцелевшим вражеским точкам.
Разгромив немцев в первой траншее, батальон Твердохлебова устремился в глубину обороны противника.
Отважно сражались с фашистами гвардейцы 155-го стрелкового полка 52-й гвардейской дивизии. Наступление этого полка было настолько стремительным, что вражеские подразделения бросили свои укрепленные позиции и разбежались по лесам, спасаясь от полного уничтожения.
2 марта наступление продолжалось. В 9 часов утра, после мощного артиллерийского налета, наши войска снова атаковали противника и двинулись вперед, не выпуская инициативы из своих рук.
Немцы ввели в сражение 11-ю моторизованную дивизию СС, усиленную различными сводными отрядами. Поддержавные танками и самоходными орудиями, части этой дивизии контратаковали наступавшие войска армии. Однако повлиять на общий ход событий они не смогли. . .
Противник продолжал оказывать упорное сопротивление на флангах. Особенно яростно оборонялись полки 402-й запасной немецкой дивизии, действовавшие против 7-го стрелкового корпуса. Буквально за каждый метр цеплялись части 23-й моторизованной дивизии СС, сражавшиеся против нашей 33-й стрелковой дивизии, которая наступала на самом левом фланге армии.
И все же удача сопутствовала нам. Войска 3-й ударной, используя успех танкистов, быстро продвигались вперед в центре полосы наступления. Окончательно было сломлено сопротивление 5-й легкопехотной дивизии: ее разрозненные подразделения беспорядочно отходили на север и северо-восток.
1-я гвардейская танковая армия продолжала наступать в северном направлении. Ее передовые отряды к вечеру 2 марта вышли на рубеж Ринов, Цюльцерин, Вангерин, отстоявший более чем на 30 километров от места прорыва.
Погода улучшилась. Наша авиация активно поддерживала действия войск на главном направлении. А вражеская авиация в воздухе не появлялась. Лишь отдельные самолеты вели разведку.
Менее удачно складывалась боевая обстановка у наших соседей. Дивизии 1-й армии Войска Польского, перешедшие в наступление 2 марта, встретили упорное сопротивление и добились лишь незначительного успеха. Ведя кровопролитные бои, медленно продвигалась и 61-я армия. В связи с этим 2-я гвардейская танковая армия не смогла войти в прорыв всеми своими силами. Командующий фронтом приказал ввести один корпус этой армии за нашим 12-м гвардейским корпусом. Распоряжение маршала было выполнено быстро и точено.
9
1-я гвардейская танковая армия продолжала продвигаться на север. Вечером 3 марта она вела бои на линии Шифельбайн, Регенвальде. Введенные в сражение на нашем левом фланге части 2-й гвардейской танковой армии достигли района Раддов, Дабер и развивали успех в северозападном направлении.
Быстрое продвижение танкистов и войск 3-й ударной привело к дальнейшему расширению полосы прорыва вражеской обороны, способствовало наступлению соседних армий. Оказавшись под угрозой окружения, противник ослабил сопротивление перед фронтом наших соседей и начал постепенный отход. 1-я армия Войска Польского, наступавшая правее нас, к вечеру 3 марта вышла на рубеж Плагов, Хайнрихсдорф, Гюнтерсхаген. 61-я армия генерала П. А. Белова к этому времени достигла рубежа Пензин, Швеидт, Витихов.
Наши войска так глубоко проникли в расположение противника, что управление дивизиями в 10-м армейском корпусе немцев было нарушено. Как показывали захваченные в плен штабные офицеры, еще 2 марта на дорогах, идущих к северу и северо-востоку, скопилось так много вражеских обозов и боевой техники, что совершенно приостановилось движение.
Командир 10-го армейского корпуса генерал Краппе, находившийся в Драмбурге, вынужден был для ликвидации заторов на дорогах выслать штабных офицеров в район населенного пункта Лабес. Однако события 3 марта разворачивались так стремительно, что пути отхода немецких войск на запад, к Одеру, были перехвачены частями 1-й гвардейской танковой армии и пехотой нашего 7-го стрелкового корпуса. Не дождавшись возвращения штабных офицеров и не имея возможности использовать дороги, генерал Краппе принял решение выводить свои войска лесами в северо-западном направлении. Сначала на Лабее, а затем на запад, к Воллвну.
В ночь на 4 марта остатки 5-й легкопехотной дивизии сосредоточились юго-западнее Драмбурга. Утром командиру этой дивизии генерал-лейтенанту Зикету стало известно, что остальные силы 10-го армейского корпуса окружены советскими войсками. Не имея связи с командиром корпуса, генерал Зикет решил пробиваться к линии фронта. Выполняя его указание, остатки разбитых частей устремились по лесам на северо-запад.
Чтобы оказать помощь группировке 10-го армейского корпуса, отрезанной возле Драмбурга, немецкое командование перебросило на это направление два моторизованных полка добровольцев, разведывательный отряд 15-й танковой дивизии и артиллерийскую школу особого назначения. Фашисты попытались активными действиями сдержать дальнейшее наступление наших войск. Однако все эти резервы были разгромлены нашими частями во встречных боях.
4 марта войска армии продолжали двигаться вперед. 7-й стрелковый корпус, ведя борьбу с окруженной группировкой противника, наступал левым флангом на Драмбург и Лабес. 79-й стрелковый корпус основные свои усилия сосредоточивал в направлении Регенвальде. 12-й гвардейский корпус после взятия Фрайенвальде развивал наступление на Дабер и Наугард.
Командный пункт армии перешел из Минкена в Бутов. Оттуда, как и из других населенных пунктов, жители были эвакуированы по приказу немецкого командования. Но весь скот остался на месте. В каждом дворе ревели непоеные, некормленые и недоеные коровы, криком и визгом давали знать о себе голодные свиньи. Повсюду словно бы чувствовалось присутствие недавно ушедших людей...
Через некоторое время к нам в Бутов приехал со своего НП генерал Симоняк. Следующий переход командного пункта намечался в район Регенвальде. Посоветовавшись с командармом, генерал Бумштынович пришел к выводу, что в условиях быстро развивающихся боевых действий органы управления армии делить нецелесообразно. Было решено все управление войсками сосредоточить на основном командном пункте, перемещая его последовательно, частями, за наступающими войсками.
В этот день наше наступление имело большой успех на всех направлениях. Это был кульминационный момент операции. 7-й стрелковый корпус, окружая совместно с польской армией группировку 10-го армейского корпуса, вечером вел бой на рубеже Шенвальде, Зааген, Деберитц. 79-й стрелковый корпус овладел рубежом Фланкенхаген, Лабун и завязал бои на южных подступах к Регенвальде, в 60 километрах от бывшей линии фронта. Хорошо действовал и 12-й гвардейский корпус. После полудня он овладел городом Дабер, в 20 километрах к северу от Фрайенвальде, и продолжал наступать на Наугард. 9-й танковый корпус, помогавший пехоте прорвать оборону противника, был выведен в резерв фронта.
Наибольший успех в этот день выпал на долю 1-й гвардейской танковой армии. Ее 11-й гвардейский танковый корпус под командованием полковника А. X. Бабаджаняна вышел вечером на побережье Балтийского моря в районе Кольберга. 8-й механизированный корпус генерала И. Ф. Дремова ворвался в город Бельгард, что в 40 километрах к юго-востоку от Кольберга, и рассеял там немецкий гарнизон, состоявший из резервного моторизованного батальона танковой дивизии "Гольдштейн".
Итак, советские танки вышли на побережье Балтики. Восточнопомеранская группировка немцев была рассечена надвое. Решением Ставки 1-я танковая армия была повернута
на восток, против группировки противника, которая действовала перед 2-м Белорусским фронтом.
Главная цель наступления оказалась достигнутой. Однако напряженность и динамичность боевых действий не снижались. 3-я ударная армия получила задачу двумя корпусами продолжать наступление в северо-западном и западном направлениях, выйти на восточный берег реки Одер и Штеттинской бухты. Один корпус - 7-й стрелковый - должен был не допустить отхода окруженного противника западнее линии Шифельбайн, Лабес. Во взаимодействии с частью сил 1-й гвардейской танковой армии и с соединениями 1-й армии Войска Польского ему предстояло разгромить и уничтожить врага в районе Каппе, Клютцов, Лабес.
5 марта соединения 7-го стрелкового корпуса значительно продвинулись на северо-восток. Разрозненные части противника безуспешно пытались прорваться на запад. 171-я и 150-я дивизии форсировали реку Рега на подступах к Плате, овладели этим городом и к концу дня вели бои на рубеже Грайфенберг, Труцлац. 207-я стрелковая дивизия находилась на марше в район Регенвальде, куда переместился командный пункт корпуса.
Дивизии 12-го гвардейского корпуса, тесня мелкие группы противника, с боем заняли Наугард и ряд населенных пунктов севернее этого города. Части 3-го танкового корпуса СС отступали, прикрываясь арьергардами пехоты. В небе изредка показывались одиночные самолеты противника, которые, вероятно, вели разведку.
Корпусам армии предстояло теперь действовать на самостоятельных направлениях, и на весьма широком фронте. Роль каждого корпуса в общей операции армии возрастала. Командный состав и штабы корпусов имели возможность продемонстрировать свою зрелось, показать, на что способен каждый из них.
На следующий день 79-й стрелковый и 12-й гвардейский корпуса решительным ударом отбросили противника к Штеттинской бухте. Передовые части 171-й стрелковой дивизии вышли в район города Каммин и к побережью Балтийского моря севернее его. Южнее, в направлении города Болдин, выдвигались части 150-й стрелковой дивизии. На Штепенитц двигались наши гвардейцы. Однако наш левый сосед приотстал. Поэтому во второй половине дня 6 марта из штаба фронта поступило указание: частью сил 12-го корпуса нанести удар в южном направлении и, взаимодействуя с частями 2-й гвардейской танковой армии, овладеть городом Голлнов...
В полосе действий 7-го стрелкового корпуса отдельные группы противника пытались по ночам пробраться на запад и северо-запад. Однако основные силы 10-го армейского корпуса немцев еще продолжали вести бои. Как всегда в условиях высокоманевренных действий, наши войска, окружавшие совместно с 1-й армией Войска Польского вражескую группировку, не имели сплошного фронта. Это затрудняло планомерное уничтожение противника. А гитлеровцы, хорошо знавшие местность, стремились использовать для вывода своих войск лесные массивы и промежутки между нашими частями.
По существу, борьба шла с подвижной немецкой группировкой, которая стремилась вырваться из кольца и уйти на северо-запад, к побережью Балтийского моря. В таких условиях особое значение приобретало знание намерений противника, а также четкое и устойчивое управление своими войсками. К сожалению, с разведкой и управлением в штабе 7-го стрелкового корпуса было не все в порядке. Связь с дивизиями и полками нарушалась, сведения в штаб поступали с опозданием и не всегда точные. Впрочем, установить границы окруженной группировки было довольно трудно. Вражеские группы появлялись в ближайшем тылу армии то в одном, то в другом месте. Имея при себе только личное оружие, гитлеровцы пробивались на запад через походные порядки наших тыловых частей и подразделений. Сотни и тысячи немецких солдат и офицеров сдавались в плен.
На рассвете 6 марта по приказанию генерала Букштыновича я с группой офицеров штаба армии отправился в город Регенвальде, где оборудовался наш новый командный пункт. От Бутова до Регенвальде предстояло проехать 50 километров. Командарм, начальник штаба и член Военного совета должны были выехать туда после моего доклада о том, что установлена связь с корпусами и со штабом фронта.
Когда мы прибыли в Регенвальде, связь уже действовала. Однако я вынужден был предупредить генерала Симоняка, чтобы он повременил с переездом. Все дороги, связывавшие Бутов и Регенвальде, находились под воздействием мелких групп противника, стремившихся просочиться на запад. Работа телеграфных и телефонных линий, проложенных с юга через Бутов, часто нарушалась, связь со штабом фронта работала неустойчиво.
Город Регенвальде горел. Жителей в нем не было. Наслушавшись Геббельса, они бежали вслед за войсками. Повсюду были расклеены плакаты и лозунги, призывавшие мужское население вступать в части фольксштурма "для защиты немецких белокурых женщин от восточных варваров".
Вечером положение осложнилось. Никаких наших воинских частей в городе не было. Отступавшие гитлеровцы с минуты на минуту могли появиться на улицах, прилегавших к командному пункту. Я собрал всех бойцов и командиров, находившихся в городе. Их оказалось около 50 человек. Взял на учет все личное оружие, в первую очередь автоматы и ручные гранаты. Людей разбил на четыре команды, назначив во главе каждой старшего офицера. Поставил личному составу задачу на охрану и оборону командного пункта, который к этому времени уже полностью был готов принять управление войсками армии.
Практически мы оказались в окружении немецких подразделений, пробивавшихся из кольца. Пришлось занять круговую оборону. Все окрестные улицы были забаррикадированы.