Повертелся, покрутился Губа, но потом все-таки назвал того, кто зарезал собачку. Им оказался некто Третьяков с улицы Клинической, по кличке Трёшка. Третьякова я знал, раньше приходилось с ним встречаться. Жучок тот еще, вор-карманник, судимый, и дружки у него тоже карманники. Жил Третьяков в старом двухэтажном доме и, как ни странно, увлекался разведением голубей. Вот и пойми: с одной стороны, огромная любовь к голубям, а с другой -- зарезать маленькую беззащитную домашнюю собачку, а потом вместе с дружками сожрать ее. Ну и ну!
...Разговор с Третьяковым происходил возле его голубятни. Он как раз кормил птиц, нас встретил без особой радости. Я молча глядел, как он ухаживает за голубями, Воронцов стоял поодаль, а Губа, подойдя к Третьякову сзади, надоедно ныл и канючил:
-- Я сдал тебя, я не мог просто... -- Видеть и слышать это было противно.
-- За что собаку сожрали? -- спросил Третьякова напрямую. Спросил грубо, но по-другому до таких людей не доходит. Третьяков, видно, ожидал чего-то для себя худшего, отчего втянул голову в плечи. Потом начал «шурупить» и чесать затылок. Я повторил свой вопрос.
-- Думал, что бродячая, -- ответил наконец он. -- Не разобрал по пьянке.
-- Не хитри, не поможет, -- процедил я зло и добавил: -- Вот поджарю сейчас твоих голубей и скажу, что они с мусорки. Или вообще всю голубятню спалю! Как тебе понравится?
-- Лучше меня убей, а голубей не тронь! -- запсиховал Третьяков.
-- А-а, ишь какой жалостливый! Чем же собачка перед тобой так провинилась? Из-за нее девочка в постель слегла, пожилая женщина совсем горем убита. За что вы ее, как голодные звери, сожрали? -- Подойдя ближе к Третьякову, приказал: -- Садись в машину, поедем...
-- Бить за собаку станешь? -- как-то покорно пролепетал, явно труся, Третьяков.
-- Не стану, не трясись как ненормальный! Я не такой, как ты, живодер. Будешь извиняться перед старушкой и ее внучкой. Посмотрю, как поведете себя перед ними.
Приехав в отдел, я поместил Третьякова в камеру предварительного заключения, а Губа ждал, когда я назначу ему встречу назавтра. С Мариной Викторовной и ее внучкой договорились встретиться на следующий день около их дачи, в полдень.
Встреча состоялась, и мне кажется, что польза от нее все-таки была как для хозяев собачки, которую уже не вернешь, так и для тех, кто ее убил. Сцена, конечно, горькая и малоприятная, но уверен: для участников -- поучительная и полезная. Когда мы подъехали к даче, нас уже поджидали Мария Викторовна, ее внучка и кое-кто из хозяев соседних дач.
И вот два взрослых «барбоса» (по-другому их и назвать не могу) рухнули на колени и стали просить прощения. Вид их был жалок. Чтобы не убежали, я из их брюк вытащил ремни, и брюки они поддерживали руками. В нашей практике это называется «мягкой вязкой». Возможно, с этой «вязкой» я и перегнул, но мне хотелось, чтобы свое покаяние они запомнили на всю жизнь.
Марине Викторовне и ее внучке я сказал: вот те, кто убил и съел вашу собачку. Правда, не всех, кто был на том сборище, я привез, но эти просят прощения и за себя, и за остальных. Много неприятного услышали «гурманы» в свой адрес! Люди горячились, говорили, что от бродяжни и пьянчуг покоя нет. Девочка, которая столько слез выплакала по любимой собачке, кричала, что эти дяди самые гадкие!.. О других подробностях «покаяния», думаю, нет необходимости говорить. Считаю, что данное дело я довел до конца. Заявительница с внучкой и их соседи получили хотя бы моральное удовлетворение. Позже они написали в мой адрес благодарственное письмо, и вообще-то это неплохо сработало на повышение авторитета милиции. Для меня это было как раз самым важным.
Встреча с «Аборигеном»
Шло селекторное совещание. Его вел начальник райотдела Александр Петрович Жабин. Как обычно, кто-то отчитывался о проделанной работе, кого-то критиковали, а кого-то хвалили, ставились задачи. И вдруг раздался звонок. Звонил начальник УВД Иван Михайлович Солохненко. Жабин предупредительно поднял руку, и все притихли. Я был на том совещании и часть разговора между начальником УВД и начальником отдела милиции района услышал. Речь шла о садах и о неизвестно откуда появившемся там каком-то «Аборигене», который делает все, что захочет, и всех дачников застращал. Генерал просил немедленно с этим разобраться и об исполнении доложить ему лично. Совещание закончилось, Жабин всех отпустил, а меня попросил остаться.
-- Сады у тебя? -- спросил.
-- Так точно, -- отвечаю.
-- Вот и разберись. Только учти, что этот самый, как сказал генерал, Абориген, теперь у него на контроле.
-- Может, генерал еще что сказал? -- спросил я -- разговор-то слышал не весь.
Жабин встал, длинный, худощавый, немного сутулый, и вышел из-за стола.
-- Да, еще он сказал, что этот тип ворует с дач все подряд, требует, чтоб его кормили, а главное -- молчали. Иначе грозит расправой и поджогом. -- Жабин куда-то спешил, и на этом наш с ним разговор закончился.
Да-а, невесело думал я, идя в свой кабинет. Это же черт знает что! Но почему я об этом Аборигене ничего не слышал? Кто он и откуда появился? Ведь не первый год обслуживаю сады и ничего подобного не слышал. Что ж, тем хуже для меня, что не слышал, буду искать...
Долго ездил по садам, а это огромная площадь. Там же сады ближние, средние и даже дальние, а улиц столько, что можно заблудиться. Встречался с дачниками, расспрашивал, но все будто воды в рот набрали: стояли, молча слушали, пожимали плечами. Мотался один, так как с участковыми, кроме разве что Рожнова, мне не везло, долго на этом участке не задерживались.
Была зима, и людей на дачи приезжало совсем мало. Я туда ездил в выходные и в обычные дни: когда днем, когда вечером, а когда и ночью. После многих безуспешных поездок решил все же попросить Жабина поговорить с генералом насчет этого Аборигена. Интересно было узнать, откуда к нему поступила информация? Может, вообще никакого Аборигена нет и все это чья-то выдумка?
Или хотя бы назвал источник информации, у кого можно более подробно выяснить суть дела. Жабин внимательно выслушал, но звонить генералу не стал. Сказал как и в прошлый раз: «Ищи!»
Честное слово, из-за этого Аборигена я потерял всякий покой. Вставал и ложился с мыслью только о нем. Сам себя сколько раз спрашивал и убеждал, что человек -- не иголка, не может же вот так затеряться? Значит, тут что-то другое. Может, и в самом деле он настолько запугал людей, что они молчат и боятся о нем говорить? Кому хочется лишиться своей дачи? Поисковую работу продолжал (обо всем не расскажешь и не напишешь), но сколько ни разъезжал на своей машине и не сидел, замерзая, в засадах, Абориген не попадался, а дачники, как всегда, отмалчивались.
«Сколько же можно мотаться! -- думал иной раз расстроенно. -- Столько бензина пожег! Да что там бензин, если сам генерал ждет конкретного результата! А где тот результат? Абориген, если он и есть в самом деле, словно сквозь землю провалился...» Ох, как же я желал встретиться с этим таинственным «человеком-невидимкой».
Попросил как-то Владимира Воронцова (уже о нем раньше говорил) проехать со мной в обычный день в сады и поговорить с людьми. Он мне никогда не отказывал. Выехали мы, когда еще не было и семи часов утра.
Ехали на моей машине с липецкими номерами. Эту машину мне подарил отец моей жены, который рано умер. Я не случайно подчеркиваю, что номера были липецкими. Дело в том, что иногда это мне оказывало определенную помощь. Так случилось и на сей раз.
Подъезжаем к ближним садам, а там у сторожки стоит сторож а с ним дюжий детина -- этакая заросшая образина ростом метра под два, ноги что ступы, не руки -- лопаты, пиджак подпоясан широченным ремнем, за который подоткнуты топор и два ножа, еще один нож воткнут за голенище сапога. Я остановил машину, вышел и пошел им навстречу. Иду, а сам думаю: лишь бы сторож не опознал меня как работника милиции. Заодно рассматриваю незнакомца. А он и в самом деле будто из далекого прошлого к нам заявился -- вроде как снежный человек, которого (кроме следов) никто так и не видел. Руки грязные, глаза навыкате, весь зарос -- страшила, да и только. Даже издали от него исходила вонь и запах костра.
-- Здорово, мужики! -- говорю этак весело и благодарю Бога, что сторож сделал вид, что не знает нас. Сторож только вежливо кивнул, а Абориген утробным голосом прохрипел:
-- Здоров, коль не шутишь!
Развиваю «легенду» дальше. Ведь надо представиться: кто мы, как тут оказались и куда путь держим.
-- Да вот с девками вчера гульнули и надо срочно добраться до Воронежа. Не подскажете, как на дорогу выехать? -- сочиняю на ходу.
-- О-о, земляки! -- то ли радостно, то ли удивленно прогудел Абориген, разглядывая номера машины. -- Может, у вас закурить и выпить найдется? -- спросил, держа руку на топорище.
-- Без проблем, -- отвечаю. -- Найдется и закурить, и выпить. Щас принесу. Развернулся и пошел к машине. По дороге кивнул Воронцову, чтобы тот шел к мужикам, а сам открыл багажник. Ковыряюсь там и думаю: хорошо, что выехали не в форме, а по гражданке. Скорее всего, этот бугай и есть тот самый Абориген, о котором звонил генерал Солохненко. Во всяком случае, внешне подходит. К тому же земляками по номерам машины назвал, значит, не воронежский. Как же удобней его взять? Просто так эту дубину не свалишь, да и не свяжешь -- силища! Сунул веревку и пистолет в какую-то сумку и, пока Воронцов отвлекал внимание чужака, я, подойдя к нему сзади, выхватил из сумки пистолет и со всей силы саданул его между лопаток. Он ойкнул и мешком грохнулся на землю. Кое-как нацепили наручники, потом втроем, помогал и сторож, связали Аборигену ноги и руки. Осталось дотащить немалый груз до машины и запихнуть туда. Не сразу, но удалось сделать и это.
Слава богу, кое-как уложили. Теперь можно ехать.
Когда приехали в райотдел и задержанному помогли выбраться из машины, нас со всех сторон окружили ребята, удивляясь, как это удалось нам справиться с таким огромным детиной. Удивлялся и Жабин. Тут же позвонил начальнику УВД и доложил, что Аборигена изловили. Тот вначале не поверил, но потом сам приехал смотреть, ходил тоже вокруг и удивлялся его габаритам.
В тот раз мне иные позавидовали, сравнивали даже с везучим игроком в карты, которому всегда выпадает хорошая масть. А чего завидовать-то? Пусть другой пораньше встанет и пойдет на свой участок, да там попашет, а не сидит сиднем в кабинете. Вот тогда, поверьте, каждому будет больше везти и результаты нашей оперативной работы станут несомненно лучше.
Однако вернусь к задержанному. Он оказался липчанином, сбежавшим около двух лет назад из спецкомендатуры. Все это время находился в розыске. Обосновался в лесу недалеко от Малышевской свалки. Место для него вполне удобное: лес, свалка и дальние сады, где всегда можно было неплохо поживиться. В лесу два бомжа (их фамилии так и не удалось установить) соорудили беглецу удобную землянку. Изнутри она была отделана деревянными кругляками, отапливалась, так что можно было спокойно зимовать. Липчанин признался, что от бомжей он потом избавился -- придушил их, так как боялся, что наведут милицию на его след, а он этого не хотел.
В выходные дни, когда на дачи обычно съезжаются их хозяева и бывает многолюдно, Абориген, дабы не привлекать к себе внимание, из землянки не выходил. А вот в обычные дни вовсю шастал по дачам. Разобрался, кто из дачников одинок, и требовал от таких, чтобы ему возили еду, иначе плохо будет. Короче говоря, приказал кормить -- и его кормили, пригрозил, чтобы молчали, иначе сожжет, порежет, и люди молчали, потому как боялись за себя и свои дачи. Может быть, так все и продолжалось бы дальше, но соседи генерала Солохненко, который в то время жил с семьей на улице Донбасской, рассказали ему о творящихся на дачах страшилках и попросили разобраться. Вот он и позвонил начальнику отдела милиции Советского района Александру Петровичу Жабину, а тот поручил разобраться мне, так как сады находились в зоне моего обслуживания. С этой задачей я справился. Начальник райотдела поощрил меня премией в сто рублей.
Да, вот еще о чем забыл сказать. Когда проводился осмотр довольно-таки вместительной землянки, в которой жил бродяга, то из нее вынесли на целых полмашины разного ворованного барахла: велосипеды, всякая посуда и многое другое. Дачники, которые писали заявления о совершенных у них кражах, находили здесь свои вещи. Таким образом, были раскрыты десятки краж. Вся эта история заставила меня более внимательно отнестись к работе с дачниками и не считать, что я владею полной информацией. Всякое может случиться. Длительное скитание здесь так называемого Аборигена -- весомое тому доказательство.
Шапки были похожи
Моя основная заповедь -- не быть безучастным ко всему, что происходит вокруг тебя. Отдыхаешь ли ты, идешь на работу или с работы, едешь в своем или общественном транспорте, никогда не забывай, что ты работник милиции.
Трамвай уже подходил к остановке на улице Кольцовской. Ближе к выходу в вагоне стояла женщина с двумя детьми. Почти рядом с женщиной стоял молодой парень. Когда трамвай остановился и открылась дверь, парень неожиданно резким движением руки сорвал с женщины норковую шапку, выпрыгнул из трамвая и бросился бежать. Пронзительный крик о помощи я услышал, так как проходил недалеко от остановки. Видел, как побежал в сторону кондитерской фабрики парень, на которого показывала рукой кричавшая женщина. Интуиция и опыт работы в уголовном розыске, а потом и в службе участковых меня не подвели и на этот раз. Увидев, куда метнулся молодой грабитель, я бросился за ним и вскоре настиг. В погоне с меня самого слетела шапка, но я не остановился. Это и помогло не упустить правонарушителя. В этот раз грабителю явно не повезло. Он даже и не предполагал, что рядом окажется работник милиции. Сорванная с головы женщины норковая шапка была спрятана у него под курткой. Возвращаясь с задержанным вором к остановке, я увидел шедшую мне навстречу женщину с точно такой же шапкой в руках, которую я изъял у грабителя. Женщина радостно говорила, что нашла свою шапку, которая валялась на дороге и благодарила меня, что задержал правонарушителя. Она думала, что нашла свою шапку.
-- Спасибо и вам, -- от души рассмеялся я, -- что подняли и не дали пропасть моей шапке. А вот эта шапка уж точно ваша. Возьмите.
Приказом начальника УВД области за задержание грабителя я был поощрен денежной премией.
Трагедия в садах