– Михаил Андреевич, – окликнул Боброва незнакомый мужчина весьма внушительного вида – большой, толстый, но с добродушным лицом.
– Мы знакомы?
– Пока нет, но я горю желанием познакомиться. Костенко, Игорь Олегович, издатель.
– Издатель? И чем я обязан такой чести? – недовольно поморщился Бобров. Он не любил таких непонятных знакомств, хотя Костенко не внушил ему никаких опасений.
– Михаил Андреевич, у меня к вам два деловых предложения.
– Вот как? Сразу два? Интересно.
– Да, вот такой я деловой, – добродушно усмехнулся Костенко, – и если вы сейчас не очень торопитесь, то предлагаю немедленно спуститься и пообедать в ресторане, тут, по соседству, поверьте, заведение вполне достойное. Разговор займет максимум час.
Бобров взглянул на часы.
– Ну что ж, Игорь Олегович, вы меня заинтриговали. Я готов.
Они спустились на лифте в обширный вестибюль бизнес-центра и вышли на улицу. Было холодно и промозгло.
– Тут два шага, – успокоил Боброва Костенко.
Они сели за столик, Костенко щелкнул пальцами, как в кино, и немедленно возник официант с меню.
– Итак, Михаил Андреевич…
– Простите, одну минутку, я должен позвонить жене… Алло, маленькая, я не успею к обеду, возникли кое-какие дела, а потом у меня консультации в МИДе. Буду поздно, не скучай. Итак, Игорь Олегович, я вас слушаю.
– Михаил Андреевич, я тут познакомился с вашей, прямо скажем, незаурядной биографией, почерпнул сведения из разных источников, это фантастически интересно, и я хотел бы издать роман, да-да, не удивляйтесь, именно роман о вашей истории… о вас…
– Роман? И кто будет писать этот роман? – скептически вздернул бровь Бобров.
– Есть молодой, но очень перспективный автор… у нее прекрасное перо…
– Это еще и дама? Ну, допустим, а что от меня-то требуется? Пусть ваша перспективная авторесса пишет, что хочет, разумеется, без упоминания моих анкетных данных. Чего вы от меня-то хотите?
– Я хочу, чтобы вы были консультантом, ну и, по мере возможности, посвятили нашу писательницу в некоторые специфические детали вашей… э… шпионской деятельности.
– О нет, увольте! Единственное, на что я готов согласиться, это время от времени просматривать то, что напишет ваша дама и убирать явные нелепости, рожденные дамским воображением. Не более того.
– Ох, батенька, и строги же вы! – улыбнулся Костенко. – Ну что ж, это все же лучше, чем ничего. И второе – не согласитесь ли вы проглядеть с той же целью один сценарий на ту же тему. Мой брат – режиссер, проект очень перспективный, но Диме, это мой брат, многое там кажется абсурдным. Разумеется, ваши консультации будут хорошо, да нет, очень хорошо оплачены.
– А если я сочту весь этот сценарий бредом?
– Значит, вы откровенно скажете, что это бред, только и всего.
– Ну что ж, пожалуй, это даже любопытно. С киношниками я пока дела не имел.
– Вот и отлично, значит у вас пока нет предубеждений и ваше мнение будет непредвзятым.
– Ну, это скорее всего до первого прочтения, – рассмеялся Бобров.
– Не верите вы в наше кино.
– А вдруг поверю, чем черт не шутит, – лукаво усмехнулся Бобров.
Ох, и непростой мужик, подумал Костенко, мы с ним еще хлебнем, но игра все же стоит свеч.
– Михаил Андреевич, может, по рюмочке за наше теперь общее дело?
– О нет, я за рулем. Да и рановато пока. А скажите, Игорь Олегович, кто же все-таки будет писать роман?
– Есть такая Нонна Слепнева, очень-очень одаренная женщина. Я выпустил два ее романа, они прошли на ура! Идея романа о вас принадлежит ей и, если честно, написано уже больше трети…
– Отважная дамочка, – хмыкнул Бобров.
– Нонна буквально влюблена в вас, точнее, в своего героя, и, коль скоро мы нашли с вами общий язык, не сочтите за труд проглядеть написанное.
– Ну, как говорится, взялся за гуж… Только я не обещаю сделать это в ближайшие дни, поймите, времени совсем нет.
– О, вполне понимаю, но, Михаил Андреевич, дело с романом пока, что называется, не горит, а вот сценарий надо бы побыстрее…
– Хорошо, сбросьте мне текст, почитаю в самолете.
– Не смею спросить, далеко ли собрались. Нет, это не любопытство, просто хочу прикинуть, успеете ли прочесть за время полета, впрочем, это неважно. А вот роман, он пока только на бумаге, не сердитесь, но наша Нонна, хоть и молодая, но пишет исключительно от руки.
– О, это как-то обнадеживает!
И Костенко извлек из объемистого портфеля папку и бланк договора.
– Вот, это машинопись, а это договор. Прошу вас, прочтите его прямо сейчас, может, сразу и подпишем, чтобы вы не сомневались?
– Ну и темпы у вас, сударь!
Бобров поймал себя на том, что ему определенно нравится этот толстяк, он, конечно, жук, но обаятельный и не подлый.
– Ну что ж, Игорь Олегович, – пробежав глазами договор, сказал Бобров, – все вроде бы нормально, но я тем не менее хочу изучить сей документ подробно, извините, но подписывать какие бы то ни было документы с первого взгляда не привык.
– Понимаю, понимаю, но поверьте, там нет никаких подводных камней.
– И все-таки я привык полагаться только на себя.
– Принцип, заслуживающий большого уважения. А то иной раз человек на радостях подмахнет договор не глядя, а потом начинается…
Они пообедали и расстались вполне довольные друг другом.
Бобров улетел на Дальний Восток, на остров Русский. Ему не хотелось надолго оставлять жену, но дела требовали его присутствия, к тому же ему было интересно, он никогда еще не был на Дальнем Востоке.
Миша опять уехал. Грустно. Вот почему так – кажется, у нас такая любовь, такое совпадение во всем, такое счастье… и вдруг в один прекрасный день понимаешь – что-то уходит или уже ушло, кончилось… Нет, я знаю, он действительно любит меня, хочет по-прежнему, но я все меньше места занимаю в его жизни. Он теперь постоянно занят, его это радует, он окончательно излечился от своей прошлой жизни, забыл о бытовой технике, нашел себя в новой реальности. Это естественно для мужчины, а он мужчина даже не на сто, а на двести процентов, и я убеждена, случись со мной что-то плохое, он бросит все и придет на помощь. Но у него столько тайн! Его прошлая шпионская жизнь наложила на него такой отпечаток… Он редко делится со мной, привык все держать в себе. Мы вместе уже почти год, а он до сих пор ни слова не сказал мне о своей погибшей жене, как будто ее и не было в его жизни. Если бы Миля мне не сказала о ней, я бы и не знала. А задавать ему такие вопросы я не хочу, боюсь. Он замечательный, мой Миша, добрый, умный и любит меня, но мне приходится довольствоваться лишь малой толикой его жизни… Мы так хотим ребенка, но доктор Пыжик пока не разрешил. Короче, мне грустно. Ничего, переживу, главное – не подавать виду, встречать его улыбкой, которой он так всегда радуется, и быть ему хорошей женой… А я хорошая жена?
Радио «Солнце», где работала Марта, внезапно закрыли. То есть слухи об этом ходили давно, но вот свершилось, Марта и Вика долго плакали.
– Что мы теперь будем делать? – рыдала Вика.
– Однозначно – искать новую работу, – всхлипывала Марта.
– Ты пойми, даже если мы найдем нормальную работу, мы никогда уже не будем работать вместе. У тебя твой Бобров, у меня Пыжик, они, конечно, школьные друзья, но у них настолько разные жизненные интересы…
– Нет, Вика, – решительно заявила Марта, – это глупости, мы же с тобой и до радио «Солнце» дружили, так что ж мы теперь разбежимся?
– Мы не разбежимся, но сама жизнь нас может развести…
– Что ж, по-твоему, дружить можно только с коллегами? – рассердилась Марта. – Тогда этой дружбе вообще грош цена.
– Да, пожалуй, ты права, – задумчиво проговорила Вика. – А что твой Бобров говорит?
– Ну что он говорит! «Не расстраивайся, маленькая, проживем! Я теперь хорошо зарабатываю…»
– А помочь в поисках работы не предлагал?
– Нет, хотя у него конечно же есть возможности. Знаешь, Вика, так вообще-то странно… Он вот заявляет, что хорошо зарабатывает, а сколько именно, не говорит, и еще одна странность… Он все собирался поменять машину, еще два месяца назад. А потом вдруг словно забыл об этом. Я спросила, почему он новую машину не покупает, а он засмеялся и сказал: «Просто раньше я хотел одну машину, а теперь хочу другую, но у меня на нее пока нет денег…»
– Да?
– Да! А что ты так на меня смотришь? Ты что-то знаешь?
– Кое-что знаю, но не уверена, то ли это…
– Вика! Сию минуту говори, что ты знаешь?
– Я думаю, он эти деньги отдал тому киллеру.
– Киллеру? – в ужасе вскинулась Марта. – Какому киллеру, что ты плетешь?
– Значит, он тебе ничего не сказал…
– Вика! – вдруг топнула ногой Марта. – Сию минуту говори, что знаешь!
– Ладно, скажу, а вот ты молчи. Ни слова Мише… Я знаю, ты умеешь держать язык за зубами.
– Ну не мучай меня! – в слезах взмолилась Марта.
– Ладно, слушай! В один прекрасный день твой Бобров примчался ко мне домой и буквально с ножом к горлу потребовал от меня ответа, что связывает тебя с Горшениным. Я растерялась, не знала, как быть, экала, мекала, тогда он взбесился, а я испугалась. Короче, он сказал, что Горшенин нанял киллера, чтобы тебя убить…
– Господи помилуй! И что?
– Этот киллер не пожелал мокрушничать и явился к Боброву за бабками. Не знаю, о какой сумме шла речь, но уверена – деньги на машину ушли к киллеру. Значит, он тебе ничего не сказал… Настоящий мужик, не стал тебя пугать…
– Нет, ну надо же… Понимаешь, когда стало известно, что Горшенин сбежал, я почему-то заподозрила, что это дело рук Миши, а почему и сама не знаю. Он как-то вернулся домой и у него были сбиты костяшки пальцев, значит, он дрался… И я его спросила напрямик, не его ли это рук дело, а он только засмеялся и приложил палец к губам… Ох, значит, он знает про изнасилование… Это ужасно… просто ужасно… – горько разрыдалась Марта.
– Кончай реветь! Он что, стал хуже к тебе относиться? Не спит с тобой?
– Спит… и стал, кажется, еще нежнее.
– Тогда забудь все это как страшный сон.
– Господи, я же буду теперь любить его еще больше, но это же невозможно…
– Мой тебе совет – никогда и ни под каким видом не говори с ним об этой истории.
– Ну, на это и моего скудного умишки хватит, – улыбнулась Марта.
А Вика подумала: да за такую улыбку твой Бобров, не то что денег, а жизни не пожалеет.
…Бобров в самолете читал сценарий. Боже, какое фуфло! Джеймс Бонд для бедных! Неужто сами не понимают, что это никуда не годится? Нет, видимо, все-таки понимают, ежели ко мне обратились. Такое впечатление, что действие происходит в середине двадцатого века, когда не было ни персональных компьютеров, ни всех современных средств связи, а между тем сюжет крутится вокруг Олимпиады в Сочи. Абсурд! Бред! Чистой воды бред! Но Бобров был человеком добросовестным, а полет долгим, и он прочел сценарий до конца. И тут же написал весьма эмоциональный отзыв и отправил его Костенко. Интересно, какой идиот это писал? Бобров был зол. Воображаю, что там понаписала обо мне какая-то дамочка… Хорошо, что я оставил рукопись дома, а то от злости меня бы тут разорвало. Нет, о разведке могут писать только профессиональные разведчики. А все эти дилетанты… И какого черта я ввязался в эту историю?
То, что мне рассказала Вика потрясло меня до глубины души. Миша все знает… Но, похоже, он просто любит меня и еще жалеет. Могу себе представить, что он пережил, когда к нему явился киллер. Тот, видимо, и сам не знал, за что меня надо убить, и Миша кинулся к Вике, чтобы понять… Господи, и у меня еще были к нему какие-то претензии. Дура! Идиотка! Я же знала, за кого выхожу замуж. Он просто привык все таить в себе. И пусть… Все равно я самая счастливая! И надо во что бы то ни стало найти работу, а то от безделья опять в голову полезут всякие дурацкие мысли. Голова-то глупая…
Природа Дальнего Востока привела Боброва в восторг. Такая мощь, такое величие. Надо будет обязательно привезти сюда мою Марту. Человек должен видеть это! Я так ясно представляю себе, как она плачет от восхищения всеми этими красотами, плакса моя любимая. А потом улыбнется сквозь слезы, и я в который уж раз сойду с ума от этой улыбки. Стоя на берегу океана, он вдруг подумал: кажется это можно назвать счастьем – работы невпроворот, я нужен, востребован, напряжение и опасности прежней жизни отпустили меня, мне интересно жить так, как я сейчас живу, и у меня есть Марта, женщина, которая мне по-настоящему необходима и явно предназначена судьбой. Выходит, я счастливый человек. И вдруг стало страшно, страшно до ужаса – так ведь не бывает!