деревянные, но грязные; пластмассовые, но относительно чистые, и еще один стол, накрытый
скатертью, с табличкой «стол заказан». Мы уселись за пластмассовый.
Пока Ленка захлебывалась впечатлениями о северных оленях, которых она «блин-зараза, так и не увидела, а ужас как хотелось», я нервно косилась в сторону места дислокации
официанток. Они не шевелились.
Надо сказать, я в некотором смысле осуждаю эмиграцию. Мало-мальски осознанно и
аргументированно. Но скорее — это фишка. Среди множества знакомых, «безвременно
покинувших пределы нашей замечательной родины», у меня реноме закоренелого «совка».
Люблю, каюсь, провоцировать «гостей», бросаться словами типа «предательство» и заводить
бессмысленный спор о преимуществах общей исторической родины. Официантки плохо
иллюстрировали предстоящую беседу. Я пошла в атаку.
— Девушка!
— Вы — не мой столик! — на ходу бросила пробегавшая мимо «девушка».
Фраза очень порадовала. «Немой» столик? Нетушки, очень даже говорящий!
Ну как в такой ситуации доказывать преимущества? А? Я встала. Под уважительным
предлогом «попудрить носик» поплелась в сторону бара.
— Скажите, кто обслуживает во-о-он тот столик?
— Синицина, — равнодушно, но честно ответил молодой человек с табличкой
«администратор».
Табличка была изготовлена из «чистого золота» и так сияла на солнце, что мне пришлось
зажмуриться.
— Она на больничном? — поинтересовалась я.
— Нет, — все так же «равнодушно, но честно» ответил администратор.
Я помолчала в надежде, что человек с золотой табличкой заинтересуется тем, что я
интересуюсь Синициной. Ну, «обернется посмотреть, не обернулась ли она, чтоб посмотреть, не обернулся ли я». Он не обернулся. Просто жевал жвачку мне в лицо. Я решила не
сдаваться. И задать жесткий журналистский вопрос. В лоб!
— А где она?
— Работает! Присаживайтесь, сейчас подойдет.
Ответ исчерпывающий. На уточнения я не решилась. Хотя спросить «ГДЕ она работает?»
очень хотелось.
В течение последующих десяти минут я, автоматически кивая, слушала Ленкину болтовню
про Страну кленового листа. Слава Богу, она пока ничего не замечала. Я тупо пялилась на
одинокую баночку с зубочистками. Становилось стыдно за отечество. На пластиковой, в тон
столику, баночке зеленым по белому значилось: «Зубочистки одноразовые» (!). Скажите
пожалуйста, а что, есть варианты?!
Круче одноразовых зубочисток были только разрезанные пополам салфетки.
Нет, не так. Бережно разрезанные пополам салфетки, торчащие из пластмассовой в синий
горошек подставочки. Это важно — не нервно растерзанные с неровными краями, это да, это, конечно, кощунство, не спорю, а разрезанные ножницами (!). Я поняла, где работают
официантки! Точнее, чем они занимаются в «свободное» время. Они режут салфетки!
— Я вас слушаю!
Ленка нервно дернулась. За спиной стояла девушка лет четырнадцати с табличкой
«Юлианна» на груди.
— Синицина? — спросила я.
— Да, а что?
Тон фразы «да-а-что» добавил подростку лет пять, и я успокоилась. Назревающая тема
материала «работодатели тайно используют труд несовершеннолетних» улетучилась. Имя
официантки показалось мне интересным, и я уточнила отчество. Степановна.
— Скажите, Юлианна Степановна, а если мы заранее стол не заказывали, значит ли это, что мы
не можем рассчитывать на скатерть?
Сложноподчиненные предложения не входили в курс подготовки персонала. Госпожа