Я понимаю, я все понимаю. Даже не обсуждаю сам Закон. Возможно, из 800 несчастных
попался действительно один злодей, и доблестные пограничники поймали похитителя детей!
Ура!
Я ёрничаю не потому, что пограничники — хамы, об этом вообще не сейчас.
Я о другом. Ну скажите мне, почему, например, одним маленьким внутренним
распоряжением не обязать кассиров продавать детский билет до Беларуси не по
свидетельству о рождении, а по тому же, будь он неладен, проездному документу. Ну почему
нет?
Или повесить чертов перечень документов у каждой кассы, а? Ведь это же дешевле и
проще, чем сотни испорченных отпусков, море слез и невосстанавливающихся нервов.
В ОВИРе я выяснила, что свидетельство о рождении, оказывается, не является документом, удостоверяющим личность, потому что там нет фотографии… А проездной документ — это то
же свидетельство, только с фото. Оформляют его около месяца, стоит в районе пятидесяти
гривен. Да, так просто. А вы очереди в ОВИРЕ видели? Слушайте, а может быть, стоит каждый
год просто вклеивать фотку в свидетельство? Ну, как вариант.
Я не знаю, что делать, но делать что-то надо. Последнее, что сказал мне юрист — «дело не
имеет судебной перспективы». Да, я уже поняла: никто не виноват в том, что мой ребенок
после менингита катался 24 часа в душных поездах. Никто не вернет потраченных денег.
Никто внятно не сможет объяснить белорусской заплаканной девочке причину, по которой ее
сестричка не приедет. Все потому, что НЕ ТУ СТРАНУ НАЗВАЛИ ГОНДУРАСОМ.
«MediaPost», on-line, 2008 г.
ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЁМ?
— А вы Пушкина ПОЛНОСТЬЮ знаете??
— ЗНАЮ! А Л Е К С А Н Д Р. С Е Р Г Е Е В И Ч. П У Ш К И Н.
В воскресенье меня разбудил звонок.
— Послушай!!! — завизжала трубка.
Опуская правила приличия, без всяких волшебных слов типа «привет» или «извини, что
разбудил» мой товарищ взахлеб читал до боли знакомые строки. Что-то в них было не так.
— Край лукомор'я дуб зелений.
І золотий ланцюг на нім:
Щодня, щоночі кіт учений
На ланцюгу кружляє тім…
— В смысле? — спросила я.
— В прямом! — ответил товарищ.
Пользуясь воскресеньем, мой друг решил проверить уроки сына-пятиклассника. На глаза
попался учебник «Зарубежная литература». Открыл. Прочел. Не понял. Позвонил. Разбудил
жену, удостоверился, что не сошел с ума, и перезвонил снова. Потом перезвонил еще как
минимум трижды, и с каждой новой главой читал на тон выше. На пункте «рекомендовано для
внеклассного чтения» перешел на фальцет. Через час я знала наизусть программу зарубежной
литературы за 5-й класс. Контрольный в голову выглядел так (дословно):
— Нет, ты чуєш!? Травка зе-ле-ні-є! Сонечко бли-щить! Ластівка з весною в хату к нам
летить!
— Угу, а можна, я напишу тільки зе-ле-ні-є?
Не смешно, решил товарищ и повесил трубку. Впереди его, видно, ждала математика.
Неподготовленный советский родитель был в шоке. Шкала несгибаемых ценностей
рассыпалась, как пазлик.
«Зачем переводить Пушкина детям, понимающим русский? — возмущался он. — Нет, я
понимаю, зачем переводить классику, и ничего не имею против Пушкина по-японски, но
нашим-то зачем?»
Вопрос спорный. Спорить не хотелось. На самом деле я прекрасно отношусь к украинскому