Он бросил хлеб за борт, и через секунду море стало черным. От количества рыбы. Такие
серые невзрачные селедки. Они выпрыгивали из воды и хватали хлеб плавниками. Шучу, но
так казалось. Хлеб они точно съели еще до того, как тот коснулся воды.
Может, их специально обученные водолазы морили голодом до нашего прибытия? — не
унималось во мне рациональное.
Потом капитан сказал «Оп!», и рыбы исчезли. Девочки-танцовщицы раздали всем хлеб.
— Бросайте! — скомандовал капитан. — КАЖДЫЙ СПОСОБЕН СДЕЛАТЬ ЧУДО.
Потрясающе! Здесь, в открытом море, в наш последний день, за несколько часов до
самолета. Он это сказал! По крайней мере, так перевел переводчик. Да Бог с ними, с рыбами.
Капитан прав! Это все объясняет и все решает.
Вопрос занавеса жил рядом и был третьим в нашей компании. Я, Он и «Что дальше?». И вот
капитан дальнего (или ближнего) плавания вдруг взял — и дурацким рыбьим фокусом
третьего лишнего швырнул в море. Как просто.
Рыба появлялась и исчезала, бедная, она уже замучилась туда-сюда нырять, а хлеба
наелась на ближайшие две недели. (Интересно, с какой частотой проводят морские
путешествия?) Что поделать, такова ее, рыбья, судьба. Всем надо поверить в Чудо.
Аэропорт. Держусь, чтоб не расплакаться. Как я ненавижу войну между «очень хочется» и
«сильно надо». У меня всегда побеждает последнее. Хочется — порвать билет. Надо —
вернуться. Объявляют мой рейс. «Бен-Гурион — Борисполь». Провожающим не входить.
— Пока.
— Увидимся.
Два обыкновенных слова. Дежурных, ничего не значащих. Сколько раз в жизни произносят
их люди? Тысячу? Миллион?
Я разрыдалась уже в самолете.
Дом. Удивительно, но ничего не изменилось. Дочка — с порога:
— Ура! Мама приехала, что ты мне привезла?!
Мама:
— Как командировка?
Какая разная бывает неделя. Неделища, которая перевернула жизнь — для меня, и всего-
то неделька, без мамы, — для дочки. Здорово.
Мы «рискнули» созвониться не сразу. Как будто каждый назначил себе экзамен. Несколько
дней, чтобы решить. Решить, каким будет занавес. Я ждала звонка, но очень не хотела
услышать банальное: «Как ты? Как долетела?» Это испортит сказку.
Звонок.
— А когда у тебя день рождения?
Супер! Я смеюсь. Мне смешно. Я давно так не смеялась.
Он прилетел на мой день рождения. Билет на три дня (в Израиле никто не продает билет в
одну сторону. Обратный через столько-то дней прилагается по определению.). Реально —
минус дорога из Киева и обратно — он приехал в Харьков на один день. День моего
рождения.
— Собирай друзей. Не терпится увидеть людей, с которыми уже год дружу по телефону!
Мы гуляли шумно и весело. По-нашему, по-настоящему. В пику уютным буржуям. Пили и
танцевали, пели и играли в «Корову» прямо в ресторане. И рассказывали друг другу истории.
Правдивые и не очень. И громко смеялись над бедными рыбами. И заставляли официантов
весь недоеденный хлеб собрать и отправить «посылкою к морю».
И тут появился ОН, в смысле капитан. Ну, тот, который одной фразой все решит. Мессия в
образе моего школьного товарища произнес главную фразу вечера. Точнее, задал главный
вопрос. Так запросто: «А когда ты уезжаешь, Валик?» Зависла пауза.
— Никогда. Я дома.