— Конечно, ездит.
— Да?! А как же ему не жарко в шубе и бороде?! — дочь ехидно прищуривает глаз.
Это значит, начинается поток вопросов, который остановить нельзя.
— Он бреется и одевает майку.
— Гы-гы.
Дед Мороз, Дед Мороз… Когда-то она тоже была Дедом Морозом, правда, еще до рождения.
Я тогда работала в школе, психологом. Школа обычная, бывшая заводская, в общем, не
лицей искусств. Нанять настоящего, в смысле — профессионального Деда Мороза УЖЕ стоило
дорого, а собирать с родителей деньги ЕЩЕ было неудобно. Коллектив в младших классах, как
на подбор — молодые специалистки. Комсомолки. Энтузиастки, блин.
Мужиков у нас не было в принципе, даже физкультурница — баба. Она, кстати, и играла
бабу. Бабу-ягу. Дети потом ее еще долго боялись и физкультуру не прогуливали. Роль у нее
была кровавая, она ссорилась с Лешим (классухой второго «Б») и «изгоняла» его из школы, при этом натурально била метлой по хребту. «Лешего» она не любила по каким-то сильно
личным причинам, поэтому сцена изгнания нечистого выходила крайне натурально.
Сценарий утверждала завуч младших классов. Педагог-консерватор, она терпеть не могла
новаторства, поэтому выцветшие желтые листочки со сценариями из советской, заверенной
ГОСТом школьной программы считала идеальными.
На роль Деда Мороза требовалась «фактурная женщина», а из фактурных была только Вера
Ивановна из третьего «А». Но она была слишком фактурная, к тому же невысокая, и от
заранее утвержденной на роль Снегурочки секретарши Леры отставала на две головы. Такое
несоответствие расценивалось как аморальное, тем более реквизитное пальто-шуба было
шито на мужика не менее двух метров ростом.
На тот момент я была глубоко беременна и собиралась вообще отсидеться в креаторах.
Но оказалось, моя временная фактурность как нельзя лучше подходила к ситуации, тем
более у меня у единственной белые полы раритетной шубы-пальто не волочились по полу...
Вариантов не было.
— Здравствуй, Дедушка Мороз!!! — завопили первые классы.
Борода у меня, правда, была не из ваты, а самая что ни на есть натуральная — старый
парик математички Марины. Жгучая блонда, накануне истерзанная маникюрными ножницами
самым кощунственным образом.
— Здравствуйте, дети-и-и-и-и, — тянула я жутко ненатуральным басом, — вы меня
узнали?!
По сценарию должен был быть именно такой текст. «Для плавного перехода», —
настаивала завуч. После дружного скандирования «ДЕД-МО-РОЗ!» начиналась меркантильная
песенка со словами «Дед Мороз — Красный нос, что принес, что принес?»
— Конечно, узнали! — издевалась на репетициях Снегурочка. — Это же БЕРЕМЕННАЯ
«ПСИХИЧКА»! (Дети называли меня на манер предметников: «математичка», «русичка»,
«психичка».)
Я была активным Дедом Морозом, собиралась играть с «белками» в снежки, прыгать с
«зайцами» под елкой и кружить хороводы со «снежинками». Четыре первых, четыре вторых и
три третьих класса! Где-то в середине этой агонии я почувствовала, что теряю сознание.
Вместо «ватной» бороды «ватными» становились ноги. Утренники проходили в огромном
актовом зале, кроме детворы зрелищем любовались родители и учителя. Опозориться было
невозможно. Пришлось импровизировать.
— Ох, внученька, стар я стал, присяду, ОтдОхну! — басила я, обращаясь к Снегурочке.
Лерка была сообразительной «внученькой» и подыграла мне тут же.
— Может, ты приляжешь дедушка? ХудО тебе?
— Да нет, милая, не настолькО худО мне, присяду, пОди, пОпустит.
Не знаю, как родители, дети точно ничего не поняли, только завуч поменялась в лице. Мы