нам оказался просто домом, я бы даже сказала, домиком.
Пыльная дорога, цветущая сирень, куры, мотоцикл с коляской, детвора на завалинке.
— Это восемнадцатый дом?
— Мама Лиля! К нам гости! Баба Лиля, гости!
Странно. Девчонки вроде ровесницы. Так мама или бабушка?! Из калитки вышла красивая
женщина. Красивая женщина с усталыми глазами.
— У нас тут строительство, — засуетилась она. — Вы не пугайтесь, проходите.
Мы аккуратно пробрались во дворик, за домом я достала ручку. Мячи, велосипеды, лопатки, свирепый пес по кличке Джек и куча детей. Наверное, придется рисовать схему. Кто чей, где и
сколько вообще детей?
— Лилия Алексеевна, извините за дурацкий вопрос, но кто здесь ваш, а кто — чужой?
Смеется.
— Все мои. Все до единого!
Через пять минут общения с мамой Лилей моя молекулярная теория об альтруизме начала
рассыпаться. В промежутках между: «Дашка, не лезь! Владька, переобуйся! Сережа, аккуратней!» она отвечала на мои вопросы. Без всякого пафоса.
Да, детский дом семейного типа — это особая категория с особым статусом. Ты не
усыновляешь ребенка и не берешь его под опеку. Тебя государство как бы нанимает на
работу. Зарплата — пособие на каждого воспитанника от 800 до 1000 гривен в месяц —
зависит от возраста ребенка. В трудовой книжке — соответствующая запись. Стаж идет. С
правами-обязанностями тоже все просто. Ребенка в любой момент кто-то может усыновить, мнение «воспитателя» не учитывается. Но и ребенок ни на что не претендует, ни на
имущество, ни на наследство.
— Ужас! — возмущаюсь я. — Они вас мамой называют, у вас семья, а тут кто-то придет и
усыновит? Вдруг мать родная заявится, «верните»!
— Что ты! Усыновляют в основном малышей, да чтобы наследственность хорошая, а у меня
вся детвора от алкашей. Я бы усыновила их, но в таком случае помощь государственная не
положена. Не потяну, конечно.
На дорожке сидит девчушка лет семи, что-то чертит мелком на асфальте. Глаза
нереальные — голубые-голубые, встретила бы взрослого с такими глазами, не сомневалась
бы — линзы.
— Привет, что рисуешь?
— Звезды.
На асфальте, правда, звезды. Много. Пятиконечные, разноцветные. Нарисованные так, как
учили, помните — не отрывая руки. Даша рисует пока только звезды. Это легко. Форма не так
важна, главное — цвет. Ей нравится все, что оставляет цветной след — краски, карандаши, мелки, фломастеры. Любимый урок, конечно, «малювання». С остальными предметами хуже.
Сложнее.
Первую в жизни сказку девочке прочла мама Лиля год назад. Буквы, цифры, книги, тетради
для Даши — категория, близкая к космосу. Отправляясь в первый класс, она не знала, что
такое алфавит.
Год назад Рудаковой позвонили из приюта.
— Тут две девчонки, возьмете?
— Возьму.
«Матом ругались, как сапожники, — рассказывает мама Лиля. — Ели, не переставая, а
главное, воровали. Ночью встанет малая, из холодильника схватит кусок колбасы и под
подушку! Говорю: Маринка, это ж твое, утром проснешься и позавтракаешь, а она только
глазенками луп-луп».
Маринка — младшая. Тогда ей было четыре — почти не говорила. Знала только матерные
слова и словосочетание «кушать дай». Причем произносила его каждые десять минут. Дашка, сводная сестра, вспоминает: «Ночью мы не спали, караулила, пока мамка уснет, потом
Маринку бужу и бегим на кухню есть то, что на столе осталося». А днем девчонки воровали у
соседей кошачий корм: «Маленькое такое коричневое печенье, там кошечка нарисована...»
— Лилия, зачем вам это все?