Надпись гаснет. Тьма медленно рассеивается.
Мальчик раскрывает глаза. Над ним — рубчатый, матово-белый потолок, по потолку неспешно движутся бледные радужные тени.
Мальчик медленно поворачивает голову вправо. Шагах в десяти — стена бледно лилового оттенка. И еще виден матовый, коричневый, в темных разводах, пол.
Мальчик медленно поворачивает голову влево. Вздрагивает и замирает.
Три человека сидят в креслах лицом к нему. Немолодой жилистый мужчина с жестковатым загорелым лицом и шапкой густых седеющих волос, одетый в серые брюки, белый свитер и сандалии на босу ногу. Дородная старуха в глухом черном платье, совершенно седая, с высоченной прической, с двоимым подбородком. И еще один мужчина, огромного роста, огненно-рыжий, с очень белым лицом, в потертых джинсах и пестрой рубашке навыпуск, босой. И все трое молча смотрят на мальчика — спокойно и доброжелательно.
Мальчик лежит на спине на низком широком ложе, покрытом белым покрывалом, почти нагой, если не считать черных плавок. В обширном помещении, кроме ложа и кресел, нет никакой мебели. И дверей нет, а вместо одной из стен — сплошное раскрытое окно, за которым видно только чистое синее небо.
Несколько секунд мальчик, приподняв голову, смотрит на человека в свитере, на старуху, на рыжего гиганта. Затем откидывает голову на подушку и хрипло шепчет:
— Кэм дэи…
— Корней, — негромко командует старуха.
Человек в свитере наклоняется вперед и, пристально глядя мальчику в глаза, прикладывает палец к своей переносице.
— Кэм дэи! — произносит мальчик.
Глаза его расширяются, он прикованно впивается взглядом в глаза человека в свитере.
Возникает и нарастает продолжительный звенящий звук «Кэм дэи… Кэм дэи… Кэм дэи…» — раздается все громче и громче, лицо человека в свитере заволакивается розовым туманом, слова гремят, становятся неразборчивы, сливаются с пронзительным звоном, а затем звон идет на убыль, и из шума возникают слова: «Не понимаю… Не понимаю… Не понимаю…» Звенящий звук постепенно смолкает, и в наступившей тишине мальчик отчетливо произносит:
— Не понимаю…
Человек в свитере откидывается на спинку кресла.
— Ну вот, — добродушно говорит старуха. — Теперь мы можем побеседовать. Как тебя зовут?
— Гай, — хрипло отвечает мальчик.
— Кто ты такой, Гай?
— Бойцовый Кот его сиятельства герцога Алайского…
— Сколько тебе лет?
— Пятнадцать…
Гай вдруг садится на ложе и судорожно ощупывает себя. Пальцы его задерживаются на двух шрамах от пуль — на груди под левым соском.
— Не понимаю, — говорит он и глотает слюну. — Был бой…
— Теперь все прошло, Гай, — произносит старуха. — Боев больше не будет. Для тебя, по крайней мере.
Некоторое время Гай молчит.
— Почему? Я был ранен… Здесь госпиталь?
— Нет.
— Все равно. Я совершенно здоров и… и… Он озирается, ища свою одежду.
— Не торопись, Гай, — останавливает его старуха. Она поворачивает лицо к рыжему гиганту. — Объясни ему, Эрик.
— Здесь не госпиталь, Гай, — мягко говорит рыжеволосый Эрик. — Ты на другой планете, в другом мире. И тебе придется некоторое время пожить с нами…
Гай втягивает голову в плечи. Глаза его стремительно перебегают с одного лица на другое.
— Вот этот человек, — продолжает Эрик, указывая на человека в свитере, — спас тебя во время боя и взял сюда…
Гай вскакивает на ноги.
— Вы сумасшедшие! — кричит он. — Сейчас же отдайте мою одежду! Вы не смеете задерживать Бойцового Кота!
Старуха морщится.
— Терпеть не могу этого этапа… — поизносит она. — Успокойся, ребенок. В свое оправдание мы можем сказать только, что это произошло совершенно случайно…
— Ты в самом деле на другой планете, — мягко увещевает Эрик. — Ты не на Тобе, ты на Земле…
— Ложь! — кричит Гай. — Такой планеты нет! Говорите прямо! Где я? В плену?
— А на каком языке ты говоришь с нами? — спокойным и даже сонным голосом произносит Корней.
— Я…
Гай замолкает. На лице его выражение ярости сменяется и изумлением, затем испугом.
Я… — бормочет он. — Кэр потти… Я говорю… Пэт ворра…
Он обессиленно опускается на ложе.
Старуха, сцепив на животе пухлые ручки, глядит на Корнея, затем на Эрика.
— Ну что? — осведомляется она. — Ваши впечатления, дети? Эрик качает головой и хмурится.
— Случай не совсем обычный, тетушка.
Корней, в вольной позе полулежащий в кресле, сообщает сонным голосом:
— Я уже пять минут пытаюсь взять его в контакт и не могу…
— А ну-ка, перестаньте хныкать, дети, — говорит старуха. — Я хочу слышать конкретное решение.