— Повременим с решением, тетушка, — говорит он. — Если разрешите, я возьму его к себе на день-другой… Ты согласен, Гай? — обращается он внезапно к Гаю.
Тот вздрагивает и не отвечает. Вид у него угнетенный и обалделый. Время от времени он трет глаза и украдкой щиплет себя за ногу.
— А если в какую-нибудь группу? — спрашивает неуверенно Эрик.
Старуха и Корней переглядываются.
— В поле? — произносит Корней.
— Это идея, — одобрительно говорит старуха. — В какую, сынок?
— Это надо посчитать…
— Хорошо… — говорит старуха и поднимается. — Посчитаем. Здесь есть связь с педавоксом?
— Есть где-то…
— Пойдемте, дети…
Корней и Эрик тоже встают. Корней говорит Гаю:
— Побудь один немного. Я сейчас вернусь.
И они все трое идут к глухой стене, и стена расступается и смыкается за ними. Гай переводит глаза на кресла и в страхе забирается на ложе с ногами: кресла медленно тают в воздухе и исчезают совсем.
Совершенно пустая комната. Гай в одних плавках стоит посередине лицом к окну. Он весь в напряжении — нахохлен, кулаки сжаты, волосы дыбом.
За окном только чистое синее небо. И словно из безмерной дали доносятся сюда звуки незнакомого мира. Женский смех. Детские голоса. Непонятное позвякивание. Возникает, нарастает и вновь стихает нежная мелодия.
Гай несмело идет к окну. Ноги его подгибаются, и он опускается на четвереньки. Осторожно заглядывает вниз, отшатывается и снова заглядывает. Вдруг мимо окна справа налево тенью проносится человеческая фигура с раскинутыми руками. Мальчик отскакивает назад и садится. Сейчас же на окно наползает прозрачная рама. Начинает шуршать невидимый вентилятор.
Гай отползает на середину комнаты, поднимается на ноги. Лицо его блестит от пота, глаза бегают. В стене справа возникает большое зеркало.
Гай медленно подходит, вглядывается в свое изображение. Снова рассматривает шрамы от пулевых ранений на груди, поворачивается, ищет что-то глазами.
Зеркало исчезает, на его месте на крошечном крючке висит одежда — синие шорты и белая рубашка. Гай надевает шорты, осматривает рубашку и с отвращением отбрасывает ее. Снова поворачивается к стене. На крючке висит старая военная куртка Гая — зелено-коричневая, с оранжево-черной эмблемой на правом рукаве. Лицо Гая расплывается в улыбке, он несмело протягивает к куртке руку, оглядывается через плечо и замирает.
Брошенная рубаха ползет через комнату к противоположной стене. Гай закрывает глаза. Рубашка, приблизившись к стене, исчезает. Гай переводит дыхание, снимает с крючка куртку и облачается в нее. Роется в карманах. На губах его снова появляется счастливая улыбка. Он извлекает из кармана автоматный патрон, гребешок со сломанными зубцами и амулет — грубую статуэтку оскаленного человечка, стоящего на коленях.[29]
Гай садится на пол, раскладывает перед собой свои сокровища и любуется. И вот возникает грохот барабана. Сначала едва слышный, он нарастает, становится все громче.
По тропе среди развалин гуськом идут солдаты в зелено-коричневых куртках, в плоских, похожих на тарелки, шлемах, и с грузом оружия и боеприпасов. А барабан грохочет все громче, к нему присоединяются визгливые флейты, и солдаты хором запевают «Марш Бойцовых Котов». И Гай тоже печатает шаг вместе с ними, придерживая на боку странной формы автомат, и тоже поет, сияя от счастья.
Он сидит, скрестив ноги, на полу в пустой комнате и срывающимся голосом одиноко поет «Марш Бойцовых Котов». Глаза его закрыты, по щекам текут слезы. Потом он обрывает песню и раскрывает глаза.
На пороге комнаты стоит Корней. Секунду он и Гай молча смотрят друг на друга. Потом Гай быстро-быстро подползает к нему на коленях.
— Домой, — шепчет он. — Я хочу домой, господин… Корней опускается перед ним на корточки. Гай весь дрожит, и в глазах его слезы. Корней берет его голову в свои ладони, принимается медленными движениями больших пальцев поглаживать его виски. Постепенно Гай перестает дрожать, успокаивается. Судорожно вздыхает. Корней ласково спрашивает:
— Успокоился? Гай кивает.
— Тогда пошли…
Корней и Гай спускаются по лестнице в круглый зал. Здесь ни окон, ни дверей. У стен кресла и столики. Посередине зала возвышается прозрачная кабина нуль-транспортера. У одного из столиков сидят несколько мужчин и женщин и о чем-то негромко беседуют.
Пока Корней и Гай пересекают зал, раздается медный звон, и в кабине нуль-транспортера возникает пожилой мужчина в светлом костюме. Гай останавливается. Корней тоже останавливается и терпеливо ждет. Мужчина, выйдя из кабины, направляется к группе у столика. Корнея и Гая обгоняют двое девушек, входят в кабину, набирают номер на клавишном пульте, нажимают стартовую кнопку и исчезают.
Корней легонько тянет Гая за руку. Они подходят к кабине и входят в нее.
Корней закрывает дверь и набирает на клавишной панели восьмизначную комбинацию.
— Прикрой глаза, — говорит он. — У меня там сейчас полдень.
Гай послушно прикрывает глаза ладонями. Корней нажимает стартовую кнопку. Тихий медный звон, вестибюль исчезает, и вокруг кабины мгновенно возникает залитый солнцем сад. Гай отнимает ладони от лица и вскрикивает от изумления.
— Г-где это мы? — запинаясь, спрашивает он.
— Дома, — отвечает Корней и открывает дверь кабины.
Они выходят. Гай осторожно ступает на траву. Наклоняется, трогает цветок. Наступает на цветок ногой и вдавливает его в землю. Поднимает голову.
Вперед уходит песчаная дорожка и упирается в крыльцо бревенчатого коттеджа самого обычного вида.
— Это мой дом, — как-то задумчиво произносит Корней. — Нравится?
Гай слегка пожимает плечами и переступает с ноги на ногу.
— Я сам его построил, — продолжает Корней. — Своими собственными руками. Топор, пила, молоток… Три года назад. Понимаешь, тогда было модно строить дома своими руками. Не знаю, как сейчас… Я три года провел у вас на Тобе. Пойдем.
Они поднимаются на крыльцо. Корней толкает дверь и вводит Гая в прихожую — там сейчас же вспыхивают газосветные трубки под потолком, — затем в гостиную-столовую. Это просторное светлое помещение с голыми бревенчатыми стенами, простые деревянные стулья и деревянный стол. В широкие раскрытые окна просовываются зеленые ветки.
— Прежде всего — завтрак, — произносит Корней.
Гай осторожно присаживается за стол, а Корней извлекает из стенного шкафчика тарелки, большие фарфоровые кружки и плоскую коробку с набором гастрономических тюбиков.
— Вот как это у нас делается, — говорит Корней.
И Гай с вытаращенными от изумления глазами следит, как выдавленные из тюбиков на тарелки разноцветные колбаски концентратов вздуваются и застывают пенистой массой, превращаются в желе, коагулируют в сочные дымящиеся куски мяса, распадаются на аппетитные ломтики в озерцах соуса, а в кружках странным образом разбухают и льются через край струями молока и кофе.
— Приступай, — приглашает Корней и сам берется за вилку и нож.
Гай, повернувшись к нему спиной и поставив тарелку на колени, с робкой жадностью уписывает эти яства.
— Вкусно?
Гай кивает с набитым ртом.