— Нет. Робот — это машина. Очень сильная, ловкая, выполняет всё приказания людей. Но может и думать, запоминать, разговаривать…
— Робот — раб?
— Гм… В известном смысле. Но мы не любим это слово. Впрочем, в наше время роботов почти не осталось. В них теперь нет нужды. А вот лет пятьдесят назад мы брали их с собой в космос, они хорошо послужили нам, особенно на больших планетах… Вот этот Драмба ходил в экспедиции еще с моим дедом… — Корней ласково хлопает Драмбу по боку. — Старый добрый Драмба!
Гай тоже нерешительно дотрагивается до робота.
— Почему он не двигается?
— Выключен. Сейчас мы его включим.
Корней щелкает переключателем на металлическом поясе Драмбы, отступает назад и плавно проводит ладонью по воздуху на уровне одинокого «глаза» в круглой решетчатой голове. «Глаз» наливается зеленоватым светом. Гай судорожно вздыхает и пятится. Драмба опускает руки и сдвигает ноги. Голова его медленно поворачивается из стороны в сторону.
— Все в порядке, Драмба? — спрашивает Корней.
— Все в порядке, Корней, — отзывается робот монотонным басом.
— Выходи.
Драмба выступает из ниши и останавливается.
— Драмба, это Гай, — говорит Корней, — Он — мальчик с другой планеты. Он никогда не видел роботов и даже не знал, что это такое. Ты будешь с ним играть, гулять и разговаривать. Ты будешь его слушаться. Ты меня понял, Драмба?
— Я тебя понял, Корней, — произносит Драмба. Его «глаз» устремлен на Гая. — Очень хорошо, Гай. Мы будем с тобой играть, гулять и разговаривать. Я буду тебя слушаться.
Гай настороженно подходит к роботу и глядит на него снизу вверх.
— А если ты не будешь меня слушаться, — произносит он сдавленным от волнения голосом, — тебя снова выключат, клянусь Черным Зверем!
Жаркая заволжская степь — окраина огромного, кипучего, полного жизни и энергии мира. Далеко за горизонтом поднимаются в ясное небо серо-белые силуэты необыкновенных зданий, и гряда этих силуэтов, причудливая, вещественная и вместе с тем по-воздушному легкая, охватывает степь с запада чуть ли не в половину горизонта. Временами среди этих призрачных форм вспыхивают и мгновенно исчезают ослепительно-яркие точки, целые серии точек…
Гай и Драмба стоят на вершине плоского холма и смотрят на город.
— Город, — монотонным голосом говорит Драмба. — Волгоград. Он стал больше с тех пор, как я в последний раз видел его. Тебе не разглядеть, Гай, а мне видно, как текут людские потоки по висячим садам над Тракторным Музеем…
— Пойдем, — нетерпеливо прерывает его Гай и сбегает с холма, путаясь ногами в высокой траве.
Драмба спускается следом за ним. Они останавливаются перед широкой полосой великолепного шоссе, прямого как стрела, прорезающего степь от горизонта к горизонту. Видно, что шоссе этим никто давно не пользуется. Кое-где покрытие потрескалось, сквозь трещины пробивается трава, а местами желтеют на нем наносы песка.
— Дорога? — спрашивает Гай.
— Дорога, — отзывается Драмба. — Туда, — он показывает на запад, — она ведет на Волгоград, на Киев, на Варшаву… Туда, — он показывает на восток, — она ведет на Караганду, на Улан-Удэ, на Мукден… Когда-то по ней днем и ночью неслись машины, миллионы машин, а теперь она стала не нужна, в целом мире никто больше не пользуется дорогами. Зачем они, когда есть нуль-транспорт!
Гай ступает на дорогу, стучит каблуком по покрытию. Вдруг с неба доносится веселый смех, женский голос звонко кричит:
— Орел, Ястреб, Коршун! Догоняйте, что же вы? Мужские голоса откликаются:
— Мы спешим, Летучая Мышь! Не уйдешь! Бери правее, Наташка! Держись Волги!
Гай задирает голову и, прикрывшись ладонью от солнца, силится разглядеть в синеве летящих людей.
— Вот они, — говорит Драмба, указывая трехпалой рукой. Но Гай так ничего и не разглядел. Голоса, перекликаясь, удаляются, и вскоре вновь наступает тишина.
— Летают, — произносит Драмба. — Раньше редко можно было видеть летающего человека. Все меняется. Времена меняются.
Гай вдруг испуганно восклицает:
— Что это?
В невообразимой дали, позади далеких силуэтов башен и эстакад Волгограда, медленно взмывает в небо странная серая фигура — нечто совершенно исполинских размеров — описывает гигантскую дугу в небе и снова скрывается за горизонтом. После недолгого молчания Драмба отвечает:
— Не знаю. Никогда не видел такого. Я говорю тебе: времена меняются. Люди не хотят успокаиваться.
Гай озирается, поеживаясь.
— Пойдем домой, — говорит он и, повернувшись, идет обратно.
Драмба послушно следует за ним, но Гай снова останавливается.
— Слушай, Драмба, — говорит он. — Какой номер я должен набрать в кабине, чтобы вернуться на Тобу?
— Нуль-транспортеры не годятся для перехода в другие планетные системы, — педантично отвечает Драмба.
— А что годится?
— Машины, именуемые звездолетами.
— Звездолеты… Тоже знакомое слово. Это корабли?
— Да.
— Где достать звездолет?
— Невозможно. Нужна специальная подготовка и санкция комитета.[35]
Гай прищурившись глядит на робота.
— А ну! — говорит он резким неприятным голосом. — Разве ты не видишь, раб, что я устал? Возьми меня на плечи и неси домой!
Драмба поднимает Гая на плечи и трогается в обратный путь.
— Живее! — кричит Гай. — Пошевеливайся, раб!
Сад. Драмба стоит навытяжку. Гай в своей военной куртке расхаживает перед ним, заложив руки за спину.
— Ты должен вбить в свою железную башку, — говорит он, — что я, капрал Гай, являюсь твоим непосредственным командиром, а высшей и непререкаемой властью для нас с тобой является его сиятельство великий герцог Алайский. Понял, образина?