На испытаниях, проходивших летом 1931 г., ДИ-3 развивал у земли максимальную скорость 256 км/ч, 243 км/ч — на высоте 3000 м, 212 км/ч — на 5000 м. Высоту 5000 м набирал за 17,5 мин и имел потолок 6300 м. В выводах по результатам летных испытаний отмечалось, что самолет хотя и не удовлетворяет техническим требованиям (характеристики хуже, чем у Д-2), но выпустить небольшую серию необходимо для тренировки и изучения тактики боевого применения двухместных истребителей. Однако предполагаемая серийная постройка на заводе № 21 не состоялась.
Поликарпов занимался новыми машинами чуть более четырех месяцев, завершить начатое Николаю Николаевичу не удалось.
По указанию сверху, согласованному с ОГПУ, 9 июля 1930 г. начальник ВАО Михайлов издал приказ:
«Раскрытая Экономическим управлением ОГПУ вредительская к.-р. [контрреволюционная. — Прим. авт.] организация в Авиационной промышленности имела своей целью разложение авиапромышленности, срыв мобилизационной готовности и тем самым подрыв обороноспособности нашей страны.
В настоящее время в значительной степени известна картина вредительской деятельности в авиапромышленности, и это позволяет со всей решительностью приступить к ликвидации последствий на заводах ВАО.
На основании постановления Политбюро ЦК ВКП(б) при ВАО создана Центральная Комиссия по ликвидации последствий вредительства в авиапромышленности в составе:
Председателя Комиссии — меня.
Заместителей Председателя — моих заместителей тт. ДРУЯН и ДЕСЯТНИКОВА.
Членов:
от ВАО т. ФРОЛОВА,
от ОГПУ тт. КОНОВАЛОВА, ШАЛЫТ и ЗМУДА,
от УВВС т. ХАРЛАМОВА,
от ЦК Металлистов т. ГИМЕРВЕРТ.
В основу своей работы Комиссия кладет следственные материалы, имеющиеся в Экономическом управлении ОГПУ, а также при помощи рабочих бригад, производственных совещаний под руководством заводских комиссий по л/вредительства [ликвидации вредительства] ведет работу по выявлению тех последствий вредительства, которые со стороны вредителей указаны еще не были (были скрыты).
На основании вышеизложенного ПРИКАЗЫВАЮ:
§ 1. Создать на авиазаводах 1, 22, 23, 24,26, 28, 29, 31 и Центрального опытного завода [№ 39. — Прим. авт.] местные заводские комиссии по ликвидации последствий вредительства в составе:
Председателя — директора завода и членов — секретаря ячейки или партийного комитета ВКП(б), председателя завкома, представителя соответствующего отдела ГПУ и представителя военной приемки, если имеются в таковой члены ВКП(б).
§ 2. Комиссии по ликвидации последствий вредительства приступить к работе в 2-дневный срок со дня получения настоящего приказа, разработав календарный план по ликвидации вредительства с указанием сроков их окончания.
§ 3. Для технического исполнения и наблюдения за выполнением постановлений комиссии, создать при местной заводской комиссии секретариат из 3 лиц.
§ 4. Председателям комиссий доносить мне о проделанной работе один раз в десятидневку 1, 10, 20-го числа каждого месяца специальными докладами».
Директорам авиационных заводов были разослано специальное информационное письмо с фактами «вредительства», выявленных Экономическим управлением ОГПУ, в котором изложены фрагменты многих следственных дел заключенных, включая и Н. Н. Поликарпова.
10 июля 1930 г. была создана Комиссия по ликвидации вредительства на заводе № 39 (ее называли еще Комиссией по «чистке» личного состава).
В считаные дни на заводе создалась исключительно нервная, напряженная обстановка. Приведем выдержку из письма в Комиссию начальника конструкторской бригады по морской авиации И. В. Четверикова, впоследствии главного конструктора:
«Отношения инженеров в ЦКБ до сего времени пронизаны интриганством и какой-то скрытой борьбой. Обстановка до последнего времени продолжает оставаться неудовлетворительной. Мне кажется, что в ЦКБ нет такого инженера, который был бы доволен своей работой...»
Помимо этих заводских комиссий, на ГАЗ № 39 прибыла и Комиссия по «чистке» ЦКК-РКИ (Центральной контрольной комиссии — Рабоче-крестьянской инспекции). Персонально разбирая дела каждого сотрудника завода, Комиссией устанавливалась следующая градация освобождения работников с занимаемой должности: 1 — я категория — расстрел; 2-я категория — арест на срок от месяца до 10 лет;
3-я категория — увольнение с завода; вне категорий — понижение в должности, административный выговор и др. За каждым протоколом Комиссии — человеческая судьба, человеческая трагедия.
«Савельев Владимир Федорович, зав. отд. вооружения, родился в 1899 г… В авиапромышленности работает более 20 лет… Служил в армии Колчака. В Красной Армии служил 3 года… Имел связь с вредительскими элементами. Вредил. Скрыл в послужном списке службу у Колчака…
Снять по 1-й категории».
Левашев Алексей Викторович, ВРИД секции шасси, родился в 1897 г., сын священника. В 1925 г. закончил МВТУ…
Снять по 1-й категории как чуждый элемент».
«Шереметьев Борис Николаевич, конструктор. Родился в 1891 г. Происходит из семьи дворян…
Снять по 2-й категории на 3 года, запретив работать в военной промышленности».
«Яценко Владимир Панфилович, зав. конструкторским отделом, родился в 1892 г. Сын земского врача. Высшее образование не закончено. В авиации работает с 1915 г. В 1919 г. был арестован ОГПУ за спекуляцию (была продана кожа и спирт). На заводе работает с 1924 г. Общественной работой не интересуется. Муж сестры — агроном, арестован ОГПУ.
Снять по 3-й категории, запретив работать на руководящей работе в течение 3 лет».
«Бакулин Михаил Павлович, конструктор, родился в 1911 г. Антиобщественник и антисемит. Снять по 1-й категории.
«Атрамонов Иван Иванович, пом. начальника ЦКБ, родился в 1891 г. Рабочий. В 1927 г. окончил Академию ВВФ. Член ВКП(б) с 1918 г… Не показал себя твердым работником в смысле администратора…
Использовать на работе в качестве конструктора».
Отметим, что в Комиссию пытались писать некоторые конструкторы ЦКБ в надежде изменить к лучшему доказавшую свою непригодность существующую схему организации работ. В качестве примера приведем выдержку из письма Самсонова: «Каждому инженеру [ведущему конструктору. — Прим. авт.] придется выделить необходимую группу людей, пропорционально трудности и сложности машины, общее же руководство возложить на старых инженеров — ГРИГОРОВИЧА, ПОЛИКАРПОВА и других». Глас вопиющего в пустыне: не для этого в поте лица трудится Комиссия по «чистке», задачи-то у нее совсем иные.
Во время «чистки» крупно пострадал и Николай Николаевич. 4 августа 1930 г. на опытном истребителе Д-2 при проведении испытаний разбился летчик НИИ ВВС Чекарев. И хотя в катастрофе осталось много невыясненного, Комиссия занялась анализом деятельности Поликарпова. Кроме того, в это же время в адрес Комиссии поступили несколько писем, раскрывающих его «преступную деятельность».
А дело было вот в чем. Успешно руководя (несмотря на заключение) конструкторской бригадой, Николай Николаевич не мог спокойно наблюдать, как посредственный инженер К. А. Петров, перешедший с завода № 25 в ЦКБ на должность заведующего секцией фюзеляжа, неумелыми действиями губит ее работу. По взаимной договоренности с работающим там персоналом Н. Н. Поликарпов перед началом рабочего дня приходил в секцию фюзеляжа, заслушивал сообщения по текущим вопросам, давал руководящие указания. Во время официальных оперативок, проводимых Петровым, коллектив секции молча пропускал его задания мимо ушей, выполняя лишь то, что было согласовано с Поликарповым. В один прекрасный день все раскрылось. После разгоревшегося скандала в самом конце сентября 1930 г. Николай Николаевич был смещен с занимаемой должности и переведен на должность старшего инженера по расчетам. Его бригадой стал руководить С. А. Кочеригин.
Вот как это событие описывает Петров в своей докладной записке в Комиссию по «чистке»:
«…Утром рано прихожу на работу и вижу, что работами секции руководит Поликарпов, распределяя задания. Я выслушал, немедленно пошел к Яценко [в то время зав. Конструкторским отделом. — Прим. авт.] и поставил вопрос ребром: «Кто ответственен за работу секции, я или Поликарпов?»… Очевидно, этот разговор пошел вверх по начальству, и вскоре инж. Поликарпов очутился в Расчетном отделе».
По-видимому, от более крупных неприятностей Николая Николаевича спасло лишь то, что он и так находился в заключении и что над ним висел приговор о расстреле.
Впрочем, потом, оказавшись в трудном положении, Петров не постеснялся обратиться за помощью к Поликарпову, но Николай Николаевич оставил его просьбы без внимания.
«…А сейчас пошла работа по старинке, как она делалась до момента ареста того же инженера Поликарпова; нет-нет да маска спадает: «Я арестант — мое дело маленькое». Фраза, которая изредка срывается с [его] языка, — писал в Комиссию К. А. Петров. — Когда я принял работы по сам. «Ш» и когда в первые дни дальнейшей проработки я натолкнулся на кучу детских ошибок в конструкции, когда обнаружилось, что отдельные узлы самолета не увязаны с каркасом его между собой, и когда я узнал, что почти все эти чертежи находятся в производстве в работе, я обратился к инж. Поликарпову и сказал: «Николай Николаевич, ведь эти работы надо приостановить, пока мы не выверили всего». Ответ был прост: «А, ерунда, сделают и выбросят, а потом ты дашь новые чертежи».
После перевода в расчетчики Николай Николаевич и в новой должности продолжал работать над конструкциями новых машин, в том числе штурмовика ЛШ и его модификацией ТШ-2. Хотя это и не входило в прямые служебные обязанности Поликарпова, он чуть ли не ежедневно писал служебные записки в конструкторский отдел с замечаниями по конструкции узлов, агрегатов и с конкретными предложениями, как устранить обнаруженные недостатки. Вот тексты двух таких записок:
«…Узел с точки зрения конструктивной и производственной нуждается в дальнейшей переработке. В работе он очень труден, в производстве требует много времени…»
«Задний подкос шасси рационально сконструировать клепанной из дюраля стойкой обтекаемого сечения. Это даст вдвое меньший вес; даст малое лобовое сопротивление; позволяет брать и тянуть при нужде за подкос руками, в то время как подкосы с обтекателем будут быстро измяты при эксплуатации».
Опыт его исследований проблем прочности был положен в основу написанной Н. Н. Поликарповым в 1930 г. рукописи статьи «Нормы прочности самолетов при статических испытаниях», к сожалению, так и не опубликованной.