До встречи с тобой - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3

2

Я вовсе не туповата. Пожалуй, пора прояснить этот вопрос. Но трудно не испытывать кое-какой нехватки серых клеточек, когда растешь вместе с младшей сестрой, которая не только перешла из своего класса в мой, но и перевелась затем на год старше.

Соображала Катрина всегда лучше, хотя была на восемнадцать месяцев младше. Все книги, которые я читала, она прочла первой, все факты, которые я упоминала за обеденным столом, она уже знала. Она единственный известный мне человек, по-настоящему любящий экзамены. Иногда мне кажется, что я так одеваюсь, потому что стиль — единственное слабое место Трины. Она не вылезает из джинсов и свитера. Элегантно одеться, в ее понимании, — это погладить джинсы.

Папа называет меня «фигурой», потому что я склонна говорить первое приходящее на ум. Он утверждает, что я вылитая тетя Лили, которую я никогда не видела. Довольно странно, когда тебя постоянно сравнивают с незнакомым человеком. Я спускаюсь по лестнице в фиолетовых сапогах, и папа, кивая маме, говорит: «Помнишь тетю Лили и ее фиолетовые сапоги?», а мама фыркает и заливается смехом, как будто над тайной шуткой. Мама называет меня «личностью» — вежливый способ сказать, что она не понимает мою манеру одеваться.

Однако, не считая краткого периода в подростковом возрасте, я никогда не хотела выглядеть как Трина или другие девочки. Лет до четырнадцати я предпочитала мальчишескую одежду, а теперь стараюсь себе потакать — смотря с какой ноги встала. Что толку пытаться выглядеть как все? Я маленького роста, с темными волосами и личиком эльфа, если верить папе. «Эльфийская красота» здесь ни при чем. Я не простушка, но вряд ли кто-то назовет меня красавицей. Мне не хватает изящества. Патрик называет меня «шикарной», когда хочет затащить в постель, но не особо утруждает себя притворством. Мы встречаемся уже семь лет.

Мне двадцать шесть, а я так толком себя и не узнала. До того как потеряла работу, я вообще ни о чем не задумывалась. Собиралась выйти замуж за Патрика, нарожать детей, поселиться за пару улиц от родительского дома. Не считая экзотического выбора одежды и довольно скромного роста, меня мало что отличало от других. Вряд ли вы обернулись бы на меня. Обычная девушка, ведущая обычную жизнь. И это совершенно меня устраивало.

— Надень костюм на собеседование, — потребовала мама. — В наши дни все одеваются как попало.

— Можно подумать, чтобы кормить древнего старца с ложечки, нужен костюм в тонкую полоску.

— Не дерзи.

— Мне не на что купить новый костюм. А если мне не дадут эту работу?

— Можешь надеть мой, я поглажу тебе симпатичную блузку, и хотя бы раз в жизни не скручивай эти… — указала она на мои волосы, как обычно уложенные двумя темными узлами по бокам головы, — штуки, как у принцессы Леи. Просто попытайся выглядеть как нормальный человек.

Спорить с матерью было бесполезно. И папе явно запретили комментировать мой наряд, когда я неуклюже вышла из дома в слишком тесной юбке.

— Пока, милая. — Уголки его рта подергивались. — Желаю удачи. Ты выглядишь очень… деловой.

Больше всего смущало не то, что на мне была мамина юбка, и не то, что она сшита по последней моде восьмидесятых, а то, что она мне маловата. Пояс врезался в живот, поэтому я одернула двубортный пиджак. Как выражается папа, у мамы меньше жира, чем у заколки-невидимки.

Всю недолгую автобусную поездку меня подташнивало. Я никогда не была на настоящем собеседовании. В «Булочке с маслом» я оказалась, поспорив с Триной, что смогу найти работу за день. Я вошла и просто спросила у Фрэнка, не нужна ли ему пара рук. Кафе только что открылось, и он был мне безмерно благодарен.

Теперь, оглядываясь назад, я даже не могла припомнить, чтобы мы обсуждали вопрос денег. Фрэнк предложил недельную ставку, я согласилась, и раз в год он сообщал, что слегка поднял мое жалованье, обычно чуть больше, чем я могла бы попросить.

О чем вообще спрашивают на собеседованиях? А если мне предложат сделать что-нибудь полезное с этим стариком, покормить его, искупать и так далее? Саид сказал, что для «интимных потребностей» — и я содрогнулась — у него есть сиделка мужского пола. Он добавил, что описание позиции второй сиделки «несколько туманно в данном отношении». Я представила, как вытираю слюну, вытекающую из старческого рта, и, может быть, громко спрашиваю: «Не желаете чашечку чая?»

Когда дедушка только начал выздоравливать после инсультов, он ничего не мог делать самостоятельно. Все делала мама.

— Твоя мать — святая, — сказал папа.

Полагаю, это означало, что она вытирала деду зад, не убегая с воплями из дома. Меня святой никто не назовет, в этом я не сомневалась. Я нарезала дедушке еду и заваривала чай, но во всем остальном, вероятно, была слеплена из другого теста.

Гранта-хаус находился по ту сторону замка Стортфолд, рядом со средневековыми стенами, на длинном немощеном участке дороги, где располагались всего четыре дома и магазин Национального треста,[11] прямо посередине туристической зоны. Я проходила мимо этого дома миллион раз, не обращая внимания. Теперь же, идя мимо парковки и миниатюрной железной дороги, пустых и унылых настолько, насколько унылыми могут казаться в феврале летние развлечения, я увидела, что он больше, чем я представляла: дом из красного кирпича, с двумя входами, какие попадаются в старых экземплярах «Кантри лайф»[12] в приемной врача.

Я прошла по длинной подъездной дорожке, стараясь не думать, видно ли меня из окна. Когда идешь по длинной дорожке, чувствуешь себя ничтожеством. Я как раз подумывала, не отдать ли мне честь, когда дверь отворилась и я подпрыгнула.

На крыльцо вышла девушка чуть старше меня. На ней были белые брюки и блузка, похожая на медицинский халат, под мышкой она несла пальто и папку. Проходя мимо меня, она вежливо улыбнулась.

— Спасибо, что пришли, — донесся голос изнутри. — Мы вам позвоним.

Из двери выглянула женщина, уже не слишком молодая, но красивая, с дорогой филигранной стрижкой. На ней был брючный костюм, который, вероятно, стоил больше, чем папа зарабатывал за месяц.

— Мисс Кларк, полагаю?

— Луиза, — сказала я и, как настоятельно советовала мама, протянула руку.

Родители сошлись на том, что нынешние молодые люди никогда не протягивают руку. В былые времена и помыслить нельзя было о «привете» или воздушном поцелуе. Не похоже, чтобы эта женщина одобрила бы воздушный поцелуй.

— Да. Хорошо. Входите. — Она мгновенно выдернула руку, но ее взгляд задержался на мне, как бы оценивая. — Проходите, пожалуйста. Побеседуем в гостиной. Меня зовут Камилла Трейнор.

Женщина казалась усталой, как будто уже много раз произнесла сегодня эти слова.

Я последовала за ней в огромную комнату с двустворчатыми, от пола до потолка окнами. Тяжелые шторы элегантно ниспадали с массивных, красного дерева карнизов, персидские ковры с замысловатыми узорами устилали полы. Пахло пчелиным воском и старинной мебелью. Повсюду стояли элегантные столики с многочисленными резными шкатулками. И куда только Трейноры ставят чашки с чаем?

— Итак, вы с биржи труда, по объявлению? Садитесь.

Пока женщина листала папку с бумагами, я исподтишка разглядывала комнату. Я думала, дом будет похож на больницу, сплошные подъемники и идеально чистые поверхности. Но он больше напоминал ужасно дорогой отель, пропитанный запахом старых денег, полный нежно любимых вещей, казавшихся по-настоящему бесценными. На буфете стояли фотографии в серебряных рамках, но слишком далеко, чтобы разобрать лица. Она изучала бумаги, а я придвинулась ближе, стараясь рассмотреть фото.

И в этот миг раздался звук рвущихся стежков, который ни с чем не спутаешь. Я опустила глаза и увидела, что два куска ткани разошлись на моем правом бедре и обрывки шелковой нити торчат неаккуратной бахромой. Я густо покраснела.

— Итак… мисс Кларк… у вас есть опыт работы с квадриплегиками?

Я повернулась к миссис Трейнор, изогнувшись таким образом, чтобы максимально прикрыть юбку пиджаком.

— Нет.

— Давно ли вы работаете сиделкой?

— Вообще-то, я никогда не работала сиделкой, — ответила я и добавила, как будто в ушах раздался голос Саида, — но уверена, что могу научиться.

— Вам известно, что такое квадриплегия?

— Когда… — Я запнулась. — Кто-то застрял в инвалидном кресле?

— Полагаю, можно сказать и так. Степень квадриплегии бывает разной, но в данном случае мы говорим о полной утрате подвижности ног и крайне ограниченной подвижности рук и кистей. Вас это не затруднит?

— Ну, вряд ли больше, чем его. — Я улыбнулась, но лицо миссис Трейнор по-прежнему ничего не выражало. — Простите… я не хотела…

— Вы умеете водить машину, мисс Кларк?

— Да.

— Нарушений не было?

Я покачала головой.

Камилла Трейнор что-то пометила в списке.

Прореха на юбке росла. Я видела, как она неумолимо ползет вверх по бедру. Такими темпами, поднявшись, я буду выглядеть, словно танцовщица из Вегаса.

— Вы хорошо себя чувствуете? — пристально посмотрела на меня миссис Трейнор.

— Немного вспотела. Можно я сниму пиджак?

Прежде чем она успела ответить, я быстро сдернула пиджак и завязала на талии, спрятав прореху.

— Ужасно жарко, — улыбнулась я, — когда приходишь с мороза. Сами знаете.

Едва заметная пауза, и миссис Трейнор вернулась к просмотру папки.

— Сколько вам лет?

— Двадцать шесть.

— И вы провели шесть лет на прошлом месте.

— Да. У вас должна быть копия моей рекомендации.

— Мм… — Миссис Трейнор приподняла ее и сощурилась. — Ваш предыдущий работодатель утверждает, что вы «доброжелательны, словоохотливы и украшаете жизнь своим присутствием».

— Да, я ему заплатила.

Снова непроницаемое лицо.

«Вот черт!» — подумала я.

Казалось, меня изучают под микроскопом. И отнюдь не доброжелательно. Мамина блузка внезапно показалась дешевкой, синтетические нити сверкали в полумраке. Надо было надеть самые простые штаны и рубашку. Что угодно, только не этот костюм.

— И почему же вы оставили работу, на которой вас столь высоко ценили?

— Фрэнк — владелец — продал кафе. У подножия замка. «Булочка с маслом». Бывшая «Булочка с маслом», — поправилась я. — Так бы я с радостью осталась.

Миссис Трейнор кивнула, то ли потому, что не видела необходимости развивать эту тему, то ли потому, что была бы только рада, останься я там.

— Чего вы хотите от жизни?

— В смысле?

— Вы стремитесь сделать карьеру? Эта работа — всего лишь ступенька на пути к чему-то большему? У вас есть профессиональная мечта, которую вы надеетесь осуществить?

Я тупо смотрела на нее.

Это что, вопрос с подковыркой?

— Я… Вообще-то, я не заглядывала так далеко. С тех пор, как потеряла работу. Просто… — сглотнула я, — просто хочу снова работать.

Жалкий лепет. Как можно явиться на собеседование, не зная даже, чего хочешь? Судя по выражению лица миссис Трейнор, она думала о том же.

— Итак, мисс Кларк. — Она отложила ручку. — Почему я должна нанять вас вместо, к примеру, предыдущей кандидатки, которая несколько лет работала с квадриплегиками?

Я посмотрела на нее:

— Гм… Честно? Не знаю.

Она встретила мои слова молчанием.

— Это вам решать, — добавила я.

— Вы не можете назвать ни единой причины, по которой я должна нанять вас?

Перед глазами внезапно всплыло лицо матери. Мысль о том, чтобы вернуться домой в испорченном костюме с очередного неудачного собеседования, была невыносима. И платить здесь обещали намного больше девяти фунтов в час.

— Ну… Я быстро учусь, никогда не болею, живу совсем рядом — по ту сторону замка. — Я чуть выпрямила спину. — И еще я сильнее, чем выгляжу… Наверное, мне хватит сил, чтобы помогать вашему мужу передвигаться…

— Моему мужу? Вам предстоит работать не с моим мужем. С моим сыном.

— Вашим сыном? — заморгала я. — Э-э-э… Я не боюсь тяжелой работы. Я умею ладить с самыми разными людьми… и неплохо завариваю чай. — Я начала болтать вздор, лишь бы заполнить тишину. Мысль о том, что пациент — ее сын, выбила меня из колеи. — Мой папа, похоже, считает это не бог весть каким достоинством. Но из собственного опыта знаю, что нет такой беды, которой не поможет чашечка хорошего чая… — (Во взгляде миссис Трейнор мелькнуло что-то странное.) — Простите, — залепетала я, сообразив, что сказала. — Я вовсе не имела в виду, что эту штуку… параплегию… квадриплегию… вашего сына… можно вылечить чашечкой чая.

— Должна предупредить вас, мисс Кларк, что это не постоянный контракт. Не более чем на шесть месяцев. Вот почему зарплата… соразмерна. Мы хотели привлечь правильного человека.

— Поверьте, после нескольких смен на птицефабрике даже база Гуантанамо[13] покажется райским уголком.

«Да заткнись уже, Луиза». Я прикусила губу.

Но миссис Трейнор казалась рассеянной. Она закрыла папку:

— Мой сын Уилл два года назад пострадал в дорожно-транспортном происшествии. Ему необходим круглосуточный уход, большую часть которого осуществляет квалифицированный медбрат. Я недавно вернулась на работу, поэтому сиделка должна проводить здесь весь день, развлекать Уилла, помогать ему есть и пить, быть на подхвате и следить, чтобы он не пострадал. — Камилла Трейнор опустила взгляд себе на колени. — Крайне важно, чтобы рядом с Уиллом был человек, сознающий возложенную на его плечи ответственность.

Каждое ее слово и даже интонация намекали на мою глупость.

— Понятно. — Я начала собирать сумку.

— Итак, вы готовы приступить к работе?

Это было так неожиданно, что сначала я подумала, будто ослышалась.

— Что?

— Нам нужно, чтобы вы приступили как можно скорее. Оплата понедельная.

На мгновение я лишилась дара речи.

— Вы решили взять меня, а не… — начала я.

— Часы работы довольно протяженные — с восьми утра до пяти вечера, иногда дольше. Обеденного перерыва как такового не предусмотрено, но можно выкроить полчаса, когда Натан, дневная сиделка, приходит, чтобы покормить его обедом.

— Вам не понадобится ничего… медицинского?

— У Уилла уже есть вся доступная медицинская помощь. Нет, нам нужен кто-то бодрый… и оптимистичный. Жизнь моего сына… нелегка, и очень важно внушить ему… — Камилла Трейнор умолкла, пристально глядя сквозь французские окна куда-то вдаль. Наконец она снова повернулась ко мне. — Достаточно сказать, что его душевное благополучие важно не меньше физического. Вы меня поняли?

— Думаю, да. Мне придется… носить форму?

— Нет. Никакой формы. — Она взглянула на мои ноги. — Хотя, возможно, вам стоит надеть… что-нибудь менее откровенное.

Я опустила глаза и увидела, что пиджак съехал, оголив бедро.

— Я… прошу прощения. Юбка порвалась. Если честно, она не моя.

Но миссис Трейнор, похоже, больше не слушала.

— Что именно нужно делать, я объясню, когда вы приступите. С Уиллом сейчас нелегко приходится, мисс Кларк. Понадобятся не только ваши… профессиональные навыки, но и правильное отношение к ситуации. Итак. Вы готовы приступить завтра?

— Завтра? А разве вы не хотите… не хотите нас сперва познакомить?

— У Уилла выдался тяжелый день. Думаю, лучше начать с чистого листа.

Я встала, сознавая, что миссис Трейнор не терпится меня выпроводить.

— Да. — Я покрепче затянула на талии мамин пиджак. — Гм… Спасибо. Я буду завтра в восемь утра.

Мама накладывала картошку на папину тарелку. Она положила две картофелины, он подцепил третью и четвертую с сервировочного блюда. Мама вернула их на место и постучала по костяшкам его пальцев сервировочной ложкой, когда он снова потянулся за добавкой. Вокруг маленького столика сидели родители, сестра с Томасом, дедушка и Патрик, который всегда приходил ужинать по средам.

— Папа, — повернулась мама к дедушке. — Нарезать тебе мясо? Трина, ты не могла бы нарезать папе мясо?

Трина наклонилась и начала ловко кромсать мясо на дедушкиной тарелке. Она уже проделала это для Томаса с другой стороны от себя.

— И сильно этот парень изувечен, Лу?

— Вряд ли, раз на него хотят напустить нашу дочь, — заметил папа.

За моей спиной работал телевизор, чтобы он и Патрик могли смотреть футбол. Время от времени они останавливались и с набитыми ртами заглядывали мне за спину, следя за какими-то передачами.

— По-моему, это отличный вариант. Она будет работать в одном из особняков. На хорошую семью. Они аристократы, милая?

На нашей улице аристократом считался любой, у кого членов семьи не привлекали за антиобщественное поведение.

— Наверное.

— Надеюсь, ты отрепетировала реверанс, — усмехнулся папа.

— Ты его уже видела? — Трина подалась вперед и схватила сок, который Томас чуть было локтем не столкнул на пол. — Калеку? Какой он?

— Познакомлюсь с ним завтра.

— И все-таки странно. Ты будешь проводить с ним весь день. Девять часов. Будешь видеть его чаще, чем Патрика.

— Это несложно, — ответила я.

Патрик, сидевший напротив, сделал вид, что не расслышал.

— Зато не нужно беспокоиться, что он начнет тебя лапать, — заметил папа.

— Бернард! — резко оборвала его мать.

— Я только сказал то, что все думают. Лучшего начальника для твоей подружки не найти, да, Патрик?

Патрик улыбнулся. Он упорно отказывался от картошки, несмотря на старания мамы. В этом месяце он ограничил употребление углеводов, готовясь к марафону в начале марта.

— Я тут вот подумала, не нужно ли тебе выучить язык жестов? В смысле, если он не может общаться, как ты узнаешь, чего он хочет?

— Она не говорила, что он немой, мама. — Я толком не помнила, что говорила миссис Трейнор. Я все еще не оправилась от потрясения, получив работу.

— Возможно, он говорит через особое устройство. Ну, как тот ученый. Из «Симпсонов».

— Педик, — сказал Томас.

— Не-а, — возразил Бернард.

— Стивен Хокинг, — сообщил Патрик.

— Точно, спасибо. — Мама перевела укоризненный взгляд с Томаса на папу. Таким взглядом можно стену прожечь. — Учишь его плохим словам.

— Ничего подобного. Понятия не имею, где он это подцепил.

— Педик, — повторил Томас, пристально глядя на своего дедушку.

— Я бы рехнулась, если бы он говорил через голосовой аппарат, — скривилась Трина. — Вы только представьте! Дайте-мне-стакан-воды, — изобразила она.

Светлая голова, но недостаточно светлая, чтобы не залететь, как временами бормотал папа. Она первой из нашей семьи поступила в университет, но из-за появления Томаса ушла с последнего курса. Мама и папа все еще питали надежды, что в один прекрасный день Трина принесет семье состояние. Или хотя бы будет работать в приличном месте, а не в застекленной будке. Или то, или другое.

— Если он сидит в инвалидном кресле, это еще не значит, что он говорит как далек,[14] — возразила я.

— Но тебе придется общаться с ним тесно и близко. По меньшей мере вытирать ему рот, подавать напитки и так далее.

— Ну и что? Подумаешь, бином Ньютона.

— И это говорит женщина, которая надела Томасу подгузник наизнанку.

— Всего один раз.

— Два раза. Из трех.

Я положила себе стручковой фасоли, стараясь выглядеть более оптимистичной, чем на самом деле.

Но уже по дороге домой на автобусе те же мысли начали гудеть у меня в голове. О чем мы будем разговаривать? Что, если он будет только глядеть на меня, свесив голову, и так день за днем? Недолго и спятить! А если я не смогу понять, чего он хочет? Моя неспособность за кем-то ухаживать вошла в легенды: у нас больше нет ни комнатных растений, ни домашних животных после несчастных случаев с хомячком, палочниками[15] и золотой рыбкой Рандольфом. И как часто его чопорная мать будет находиться поблизости? Я не переживу, если она будет постоянно стоять над душой. Наверняка под взглядом миссис Трейнор все валится из рук.

— Патрик, а ты что думаешь?

Патрик глотнул воды и пожал плечами.

Дождь барабанил по оконным стеклам, едва различимый сквозь звон тарелок и столовых приборов.

— Деньги хорошие, Бернард. В любом случае это лучше, чем вкалывать по ночам на птицефабрике.

Над столом повис общий согласный гул.

— Очень мило. Значит, единственное, что ты можешь сказать о моей новой карьере, — что это лучше, чем таскать куриные трупики по самолетному ангару, — заметила я.

— Ну, еще между делом можно привести себя в форму и начать давать персональные тренировки вместе с нашим милым Патриком.

— Привести себя в форму. Спасибо, папа. — Я было потянулась за очередной картофелиной, но передумала.

— Почему бы и нет? — Казалось, мама готова присесть — все на мгновение замерли, — но нет, она снова вскочила, чтобы добавить дедушке подливки. — Имей в виду на будущее. Язык у тебя подвешен что надо.

— Живот у нее подвешен что надо, — фыркнул папа.

— Я только что получила наконец работу! — рявкнула я. — И платят на ней, между прочим, побольше, чем на старой.

— Но это временная работа, — возразил Патрик. — Твой папа прав. Параллельно ты можешь приводить себя в форму. Если немного постараться, из тебя выйдет хороший персональный тренер.

— Я не хочу быть персональным тренером. Мне не нравится… прыгать. — Одними губами я обругала Патрика, и он усмехнулся.

— Чего Лу хочет, так это развалиться на диване и смотреть дневные шоу, кормя старину Айронсайда[16] через соломинку, — фыркнула Трина.

— Ну конечно. Ведь чтобы переставлять увядшие георгины в ведерках с водой, нужны огромные физические и умственные усилия, правда, Трина?

— Мы просто шутим, милая. — Папа поднял кружку чая. — Прекрасно, что ты получила работу. Мы очень рады. И поверь, только ты освоишься на новом месте, как эти педики не смогут без тебя обойтись.

— Педик, — произнес Томас.

— Это не я, — с набитым ртом отговорился папа, прежде чем мама успела что-либо сказать.


  1. Национальный трест — организация по охране исторических памятников, достопримечательностей и живописных мест.

  2. «Кантри лайф» — английский еженедельный журнал. (Прим. ред.)

  3. База в заливе Гуантанамо — арендованная США военно-морская база в заливе Гуантанамо (Куба). На базе расположена также одноименная тюрьма для лиц, подозреваемых в терроризме, известная как «Концлагерь XXI века».

  4. Далеки — киборги из британского научно-фантастического сериала «Доктор Кто», разговаривающие с помощью своей брони, которая синтезирует металлический скрипучий голос, лишенный эмоций.

  5. Палочники — отряд насекомых.

  6. Роберт Айронсайд — герой одноименного сериала (1967–1975), сыщик, прикованный к инвалидной коляске.