Вот как выглядели успехи подводных лодок за последние три месяца 1942 года.
По английским данным, в октябре подводные лодки уничтожили 94 судна общим тоннажем 619 417 рег. - бр. тонн, в ноябре - 119 судов (729 160 рег. бр. тонн) и в декабре - 60 судов (330 816 рег. - бр. тонн). Подавляющее большинство этих судов было уничтожено немецкими подводными лодками.
Средняя величина потопленного тоннажа на каждую лодку в день составила: в октябре - 172 рег. - бр. тонн, в ноябре - 220 рег. - бр. тонн и в декабре - 96 рег.бр. тонн. За те же месяцы мы потеряли соответственно 12, 6 и 5 подводных лодок, или (в процентном отношении) 12,4, 6,3 и 5,1 процента всех находившихся в море лодок.
Наибольшее число уничтоженных судов приходится, таким образом, на ноябрь. Надо отметить, что количество судов, уничтоженных каждой лодкой, оказалось в ноябре максимальным. И что самое главное: успех был достигнут именно в ноябре, когда большое число наших лодок оттянули для срыва вторжения союзников в Северную Африку. Эти лодки выключились из борьбы с торговым судоходством противника в Атлантике. Однако в районе Северной Африки этим лодкам не удалось добиться сколько-нибудь существенных результатов.
Одна из причин успеха, достигнутого лодками в ноябре, заключалась в том, что противник сосредоточил свои силы у берегов Северной Африки, тем самым ослабив повсеместно охранение судов торгового флота. Адмиралтейство направило для обеспечения десантной операции "приблизительно 100 кораблей охранения". То, что потери среди торговых судов, охранение которых ослабили, не оказались еще более высокими, в Англии объясняют "сосредоточением со стороны противника основной части сил в районе высадки десантов, хотя это мероприятие и было слишком запоздалым" (Roskill S.W., Vol. II, pp.217-218).
Тот факт, что наши лодки достигли крупных успехов в ноябре, несмотря на переразвертывание большого числа их из Атлантики к берегам Северной Африки, где в то время Англия сосредоточила для обеспечения десантной операции многочисленные средства ПЛО, свидетельствует о сомнительности решения послать наши лодки в район высадки десанта. Во всяком случае, если бы подводные лодки не отводились к побережью Северной Африки, результаты "войны с тоннажем" оказались бы гораздо более высокими, чем те, которых мы могли добиться у североафриканских берегов.
Итоги борьбы с торговым флотом противника за весь 1942 год были весьма отрадными. Жертвами подводных лодок держав оси явились 1160 судов общим тоннажем 6 266 215 рег. - бр. тонн, причем подавляющее большинство их опять-таки было потоплено немецкими подводными лодками.
Соответствующие квоты собственных потерь за равные промежутки времени также не внушали беспокойства. В 1941 году они составили в среднем 11,4 процента всех ежемесячно находившихся в море лодок; в первой половине 1942 года, в благоприятные месяцы действий лодок у берегов США, потери снизились до 3,9 процента, а во втором полугодии, когда закончился период выгодного для лодок соотношения сил в американских водах, снова поднялись в среднем до 8,9 процента.
Таким образом, несмотря на усилившуюся противолодочную оборону противника, который применял теперь самолеты и новые радиолокационные станции надводного обнаружения, потери подводных лодок в этот период были ниже, чем в 1941 году.
Число же действующих подводных лодок увеличивалось, хотя ежемесячные пополнения за счет вновь строящихся лодок в среднем составляли не 20, как ожидалось, а только 17 лодок.
В ходе войны командование подводных сил все время имело дело с завышенными по сравнению с реальными цифрами потопленного тоннажа, ибо все сводки составлялись на основе донесений командиров подводных лодок, преувеличивавших результаты своих действий.
Несмотря на стремление делать донесения более точными, командиры лодок легко впадали в различного рода ошибки, особенно во время ночных боев с конвоями. Ошибки обусловливались трудностями ночного наблюдения, участием в атаке цели нескольких лодок и невозможностью вести наблюдение в течение длительного времени. Поэтому нетрудно понять, что командование подводных сил имело о действиях своих лодок в течение всей войны слишком радужные представления.
Но тем не менее по прошествии более чем трех лет войны мы уже ясно понимали, что будет означать для наших подводных лодок, которые одни несли на себе всю тяжесть борьбы с обеими морскими державами, дальнейшее увеличение их мощи. Средства надводного обнаружения подводных лодок, созданные противником, и усилившееся воздушное патрулирование морских районов все сильнее тревожили нас. Как и прежде, в наступающем 1943 году мы могли поставить перед собой только одну задачу - всеми возможными способами поддерживать боеспособность лодок и боевой дух их экипажей и в то же время использовать наши силы рациональнее, в достаточной степени обеспечивая их успех.
Вот как оценивалась обстановка в Атлантике в конце 1942 года:
"В последние дни 1942 года адмиралтейство еще раз проанализировало ход и перспективы битвы за Атлантику. Положение с морским транспортом, как заявил один из старейших сотрудников адмиралтейства, никогда не было таким затруднительным, как в 1942 году. Число кораблей и самолетов охранения отнюдь не было достаточным. Несмотря на успех десантной операции в Северной Африке, союзников сильно волнует то, что разрабатываемые ими планы наступательных действий могут оказаться отсроченными или даже сорванными. Хуже всего обстоит дело с запасами нефти: их осталось совсем мало. В середине декабря имелось всего 300 000 тонн бункерной нефти, тогда как ежемесячный расход ее составлял 130 000 тонн. Говоря о потерях торгового флота в течение этого года, следует отметить, что ему причинен большой урон и что в 1942 году дефицит торгового тоннажа увеличился примерно на 1 млн. рег. - бр. тонн."
Объем британского импорта сократился до 34 млн. тонн, то есть стал на одну треть меньше, чем в 1939 году. Адмиралтейство прекрасно понимало, что борьба с конвоями еще не решена, что противник обладает теперь гораздо большими силами, чем когда-либо раньше, и что в скором времени в этой затянувшейся борьбе наступит кризис.
17. Шестая фаза битвы за Атлантику (Январь - май 1943 года)
От самого большого сражения на коммуникациях до провала планов подводной войны
В январе 1943 года мне в штаб-квартиру в Париже позвонил гросс-адмирал Редер. Он сообщил, что имеет намерение подать в отставку и предложить на пост главнокомандующего ВМС мою кандидатуру или адмирала Карлса.
Этот звонок застал меня врасплох. Я не знал, что гросс-адмирал Редер собирается уйти в отставку. Мне также не было известно, что причиной этого явились возникшие в конце декабря 1942 года разногласия между Редером и Гитлером по поводу использования тяжелых кораблей против следовавших вокруг Норвегии в Россию конвоев противника. Добиться здесь успехов, на которые так надеялся Гитлер, не удалось. Поэтому он распорядился вывести тяжелые корабли из состава действующего флота, так как они якобы не представляли больше никакой ценности в военном отношении.
Гросс-адмирал Редер воспротивился этому требованию и, когда Гитлер стал настаивать на его выполнении, попросил отставку, на что и получил согласие.
Преемником Гитлер выбрал меня. Очевидно, к этому его склонило мнение Редера, а также то, что он рассчитывал найти в моем лице как командующего подводными силами сторонника его идеи вывода из состава действующего флота тяжелых военных кораблей.
В декабре 1942 года состав действующего подводного флота пополнился девятью новыми подводными лодками. Поэтому на 1 января 1943 года мы имели в Атлантике 164, в Средиземном море 24, в Северном море 21 и в Черном море три подводные лодки ("Журнал боевых действий штаба подводных сил", 1 января 1943 года).
Из общего числа лодок, развернутых в Атлантике, в декабре ежедневно в море находилось в среднем 98 лодок: 39 - в районе боевых действий и 59 - на переходе из баз на позиции или в обратном направлении.
В ноябре 1942 года, когда лодки добились самых высоких в этом году результатов, средняя величина потопленного тоннажа в Атлантике составила 220 рег. - бр. тонн на одну лодку в день. Следует вспомнить, что в октябре 1940 года на лодку приходилось 920 рег. - бр. тонн. Эти цифры убедительно показывают, насколько возросла эффективность противолодочной обороны США и Англии. Иного и не могло произойти за эти три года войны, поэтому усиление ПЛО противника мы восприняли как вполне нормальное явление. Рано или поздно это должно было случиться, и командование подводных сил совершенно справедливо постоянно требовало ускорить и расширить масштабы строительства подводных лодок. Теперь следовало добиться положения, чтобы действующий флот получал втрое больше лодок, если мы хотели достигнуть таких же успехов, как и в первые годы войны. Но поскольку увеличить число строящихся лодок и сократить сроки их ввода в строй не позволяло ограниченное количество выделяемых для флота рабочей силы и сырья, нам все время приходилось думать о том, чтобы как можно экономнее использовать имеющиеся силы подводного флота.
8 декабря 1942 года я отправился в Берлин просить у главнокомандующего ВМС разрешения переразвернуть лодки североморской группы в Атлантику. С 1 января по 30 ноября 1942 года эти лодки, действуя в Северном море, потопили всего лишь 262 614 рег. - бр. тонн, тогда как такое же количество лодок, действовавших в Атлантике, за тот же период уничтожили около 910 000 рег. бр. тонн. Таким образом, оставив часть лодок в Северном море, мы потопили на целых 650 000 рег.бр. тонн меньше. Подобное развитие событий можно было предугадать еще в январе 1942 года, когда командование подводных сил заявило о своем несогласии направить лодки в норвежские воды. Такое сокращение потопленного тоннажа с точки зрения общего руководства войной было невыгодным для нас и весьма выгодным для противника, тем более что транспорты с военными материалами, направлявшиеся в Северное море, должны были пересекать и Атлантику. Но главнокомандующий ВМС согласился со мной лишь частично и распорядился оставить в Северном море шесть подводных лодок.
В последние месяцы 1942 года в Атлантике бушевали исключительно жестокие штормы. В январе же 1943 года стихия, казалось, "сорвалась с цепи". Шторм следовал за штормом. Управлять лодками стало намного сложнее. Использовать астрономические методы определения места подводных лодок было невозможно. Боевые порядки лодок стали нарушаться. Затруднилось и ведение поиска судов противника. Когда же случайно их удавалось обнаружить, подводные лодки из-за плохой погоды не могли эффективно использовать свое оружие. Понятно, что в таких условиях можно было достигнуть лишь незначительных успехов.
Но не одна только погода явилась причиной того, что в первые две недели января подводные лодки не сумели обнаружить четыре конвоя противника, которые они должны были атаковать. В январе у нас сложилось такое впечатление, что в английской конвойной службе, до сего времени весьма консервативной, что-то изменилось. Английское командование, казалось, снова стало рассредоточивать свои конвои по широким просторам Атлантики, выбирая для них обходные маршруты. Проводка конвоев вновь начала становиться очень гибкой. На командном пункте мы изо дня в день составляли "схемы расположения лодок" так, как если бы это делал противник, опиравшийся в своих предположениях на результаты разведки. И всякий раз мы задавали себе вопрос: как будет вести себя противник, если ему удастся определить характер развертывания наших лодок? Мы строили предположения относительно того, станет ли он направлять свои конвои в обход позиций лодок или попытается прорваться через район вероятного нахождения лодок, установленный разведкой, в надежде, что мы, ожидая маневра уклонения конвоев, соответствующим образом переразвернем свои лодки.
Такое "мышление по ступеням", как мы называли этот метод, было необходимо, чтобы опередить предполагаемые действия противника принятием своевременных мер. Мы поступали так еще в 1942 году, и наши расчеты нередко приводили нас к успеху. Теперь же, в январе 1943 года, подобная "шахматная игра" стала, как нам казалось, более сложной.
И сейчас мы знаем, что это действительно так и было. В то время как в Северной Атлантике в первой половине января жесточайшие штормы помешали нам завязать крупные бои с конвоями, в районе южнее Азорских островов мы добились в одной из противоконвойных операций исключительного успеха.
В конце декабря 1942 года по дуге большого круга, простиравшейся от Нью-Йорка до Канарских островов, была развернута группа подводных лодок с кодовым названием "Дельфин". Ей поставили задачу - образуя широкую завесу, продвигаться в общем западном направлении. Мы надеялись встретить конвои, которые снабжали войска вторжения в Северной Африке и следовали курсом на Гибралтар. По сравнению с очень интенсивным судоходством в Северной Атлантике в этом районе проходило мало крупных конвоев. Кроме того, английское командование имело здесь гораздо больше возможностей для рассредоточения конвоев без значительного увеличения их маршрутов. В силу важности этих конвоев необходимо было попытаться отыскать один из них и уничтожить.
Четыре дня группа "Дельфин" безрезультатно продвигалась вперед. Но вот 3 января 1943 года "U-514", действовавшая в районе Тринидада, в 900 милях к юго-западу от группы "Дельфин", обнаружила шедший на северо-восток конвой, в состав которого входили танкеры противника.
"U-514" атаковала один из танкеров торпедами, но вскоре потеряла контакт с противником.
Я был убежден, что этот новый конвой вышел из района нефтепромыслов Кюрасао и Арубы и направлялся через Тринидад к Гибралтару. По-видимому, танкеры везли американской армии вторжения в Северной Африке огромное количество топлива. Если бы оно прибыло к месту назначения, исход наступления противника в Северной Африке был бы решен в течение нескольких ближайших недель или месяцев.
Расстояние между группой "Дельфин" и пунктом, где конвой был обнаружен, составляло около 800 миль. Каким курсом конвой пойдет дальше? Этого никто не знал. Но существовала уверенность, что он выберет кратчайший путь по дуге большого круга. Поэтому, несмотря на то что конвой заметили только один раз и о его курсе можно было лишь строить догадки, решили направить на него находившуюся далеко в стороне группу "Дельфин".
И вот со скоростью велосипедиста подводные лодки направились к указанному им командованием пункту, где они предположительно могли встретить конвой противника.
Из этих данных видно, насколько непрочными при таких размерах морских районов и при отсутствии воздушной разведки с нашей стороны были основы управления лодками, как часто приходилось нам комбинировать и ставить на карту все, чтобы потом лишь на основании предположений и умозаключении организовать действия лодок.
3 января группа "Дельфин" начала движение на юго-восток. "U-514" и находившаяся поблизости от нее "U-125" получили задание вести поиск конвоя к северо-востоку от точки, где он был обнаружен в первый раз, и любыми средствами войти с ним в контакт. Однако найти конвой лодкам не удалось.
Едва группа "Дельфин" получила приказ на поиск, как "U-182", шедшая в район мыса Доброй Надежды и находившаяся в 600 милях к востоку от группы, обнаружила конвой противника, который шел прямо на группу. Мы решили, что правильнее всего будет навести группу "Дельфин" на этот конвой, более близкий и шедший к тому же прямо на лодки, а затем, разделавшись с ним, перенацелить лодки и против конвоя с танкерами, находившегося еще дальше к югу.
Но, к сожалению, "U-182" очень скоро потеряла контакт с конвоем. К тому же еще 5 января в 03.00 у южного фланга завесы, образованной лодками группы "Дельфин", был также замечен конвой противника, следовавший на запад. Если это был тот самый конвой, который "U-182" обнаружила 3 января, то он шел очень уж быстро, делая не менее четырнадцати с половиной узлов. Но если даже это был и какой-то другой конвой, шедший, вероятно, с меньшей скоростью, то и тогда его положение относительно находившихся дальше к северу лодок группы "Дельфин" было для них невыгодно. Они могли сблизиться с ним минимум через 10 часов.
Хотя цель и находилась близко к нашим лодкам, предпосылки для успешного уничтожения ее казались мне весьма незначительными. Поэтому я стремился продвинуть группу "Дельфин" еще дальше на юг, чтобы она могла настигнуть тот конвой с танкерами, который был обнаружен вблизи острова Тринидад. Когда после ночного совещания в моем штабе я сообщил его участникам о своем решении, многие стали возражать мне, заявляя, как я сам учил их, что синица в руках лучше журавля в небе и что поэтому правильнее сейчас же атаковать обнаруженный конвой, который шел на запад, чем заставлять подводные лодки в течение нескольких дней преодолевать сотни миль, чтобы сблизиться с весьма неопределенным объектом (имелся в виду конвой с танкерами). Мне же казалось, что шедший на запад конвой не стоит и синицы и что в условиях преобладающего в этом районе штиля он, вероятно, будет иметь большую скорость, так как его суда не несли никакого груза. Результатом действий против этого конвоя мог явиться лишь повышенный расход топлива, ибо лодкам пришлось бы все время идти с большой скоростью, тогда как успех обещал быть незначительным. В силу этих причин я остался при своем мнении и не изменил решения перехватить конвой танкеров, находившийся где-то на юге.
Группа "Дельфин" получила приказ к 14.00 7 января развернуться в завесу западнее Канарских островов. Следуя в завесе, восемь лодок группы пошли курсом 245 градусов навстречу ожидаемому конвою со скоростью семь узлов. Протяженность завесы подводных лодок составляла примерно 120 миль.
Ночью, после захода луны, лодки группы меняли курс на обратный, то есть на тот, которым шел предполагаемый конвой. Скорость в это время увеличивалась до девяти узлов. Это было необходимо, чтобы конвой не мог незаметно разойтись с подводными лодками в ночной темноте.
Мы делали все, чтобы не упустить конвой. И счастье улыбнулось нам. Даже такая хитрость, как движение параллельными курсами ночью, после захода луны, казалось, оправдала себя. С рассветом 8 января конвой с танкерами оказался на траверзе лодок. Первое донесение о том, что лодки обнаружили конвой, убедило нас в правильности поиска.
Бой с конвоем продолжался вплоть до 11 января. В его состав входило девять танкеров. Семь из них было потоплено, причем мы не потеряли ни одной лодки.
Прежде чем описывать события подводной войны, которые имели место в феврале 1943 года, следует напомнить читателю, что после моего назначения 30 января на должность главнокомандующего ВМС я по-прежнему оставался и командующим подводными силами.
Таким образом, даже после моего назначения на пост главнокомандующего ВМС руководство подводными силами осталось в тех же руках, что и раньше.
Чтобы иметь поблизости штаб подводных сил, я распорядился превратить его во 2-й отдел штаба руководства войной на море и разместить в Берлине. На управлении подводными силами эта реорганизация ни в коей мере не отразилась. Наоборот, она оправдала себя.
В конце января "U-456", действовавшая в Северной Атлантике, обнаружила конвой противника, шедший на восток. Вблизи района обнаружения конвоя находилось только пять подводных лодок, еще не сведенных в группу, причем большая часть их ко времени обнаружения конвоя оказалась уже значительно западнее его. Чтобы догнать конвой и сблизиться с ним, лодки должны были затратить немало времени и усилий.