В среду я просыпаюсь в тревожных чувствах еще до рассвета. Мысли мечутся без остановки.
Вот Рид. Со своими сияющими белыми кроссовками. И на удивление низкими стандартами в отношении глазури. А вот Кэсси. И Мина. И статус в фейсбуке. И тесто для печенья. И тот факт, что Мина заявится в гости, когда приедет бабуля, и неизбежный цирк.
Я пытаюсь себя загипнотизировать, глядя на потолочный вентилятор, но это не помогает, так что я беру телефон и начинаю скроллить свадебные блоги. Но сосредоточиться не получается. Наконец я принимаю таблетку, спускаюсь на кухню и достаю все необходимое. Кто бы мог подумать, что я буду стоять в пять утра и раскладывать тесто без яиц по маленьким баночкам.
Позднее, когда я ставлю последнюю баночку в холодильник, сверху доносится лепет Ксавье. Вообще-то мне нравится доставать его из кроватки. Я проскальзываю в его комнату, а он замечает меня, хватается за бортик и начинает забавно приплясывать. Детский тверк.
– Привет, дружище.
Я беру Ксава на руки. Он касается моего лица и, улыбаясь, лопочет:
– Момомомомомо.
– Точно!
Ксавье – самый милый мальчуган во Вселенной. Огромные карие глаза, пухлые щечки и очень нежная коричневая кожа, а между передними зубами – маленькая щербинка. В общем, он идеальный. Меня всегда греет мысль, что у нас с ним общая ДНК, пускай и с донорской стороны. Может быть, на небесах наши общие предки тоже попивают амброзию и наблюдают за нами.
– Эй, малыш, – шепчу я, уткнувшись в его шейку, а он морщится и хохочет.
Я пристраиваю его на своем бедре и бережно несу вниз. Решаю посадить его посреди гостиной, где он обычно играет. Пусть мамы поспят.
Но через пару минут спускается Надин – зевая и улыбаясь одновременно:
– Вы только посмотрите на этих двоих.
– Мы тебя разбудили?
– Ну что ты, Момо. Нет. Это все сиськи.
Сейчас Надин говорит о сиськах так, словно это разумные существа. Они постоянно ее будят, вылезают из лифчика для кормления или требуют «дойки» – как коровы на ферме. В общем, разводят свою сисечную деятельность.
Я передаю ей малыша. Надин приподнимает пижамную кофту, и Ксав сразу же присасывается.
– До меня тут дошел слух, – произносит она, сидя на диване.
– Про Кэсси?
Она ухмыляется.
– Откуда?
– По маминым каналам.
Имеется в виду мама Оливии. Оливия рассказывает своей матери все. А та рассказывает все нашим мамам. Очень надежная система.
Я падаю в кресло с игрушкой Ксавье. Это одна из тех развивающих штук с песенками про зверушек. Как же бесит этот бодренький мужской голос.
– Боже, так и просится в камин, – замечает Надин.
– Так давай сожжем.
– Ага, но ты же сама знаешь. На ее место придет другая. Да, Ксэйвор Ксэв? – добавляет она. А он выплевывает сосок и улыбается ей. – Эй, эй, разольешь! Засовывай давай обратно.
– Я сделала тесто для печенья, – сообщаю я.
– Сегодняшний десерт?
Я киваю.
– Значит, над этим вы тут работали?
Снова киваю.
– Момо, надо же иногда спать.
– Не могу.
Она склоняет голову.
– Ну-у-у, бедняжка.
– Да все в порядке, – быстро отвечаю я.
– Ты сегодня работаешь?
Я качаю головой.
– Так, ладно… Ой, вибрирует. – Она приподнимается и с минуту елозит рукой под задницей. – Кажется, я села на твой телефон. – Наконец Надин его нащупывает и передает мне. – Кто это тебе написывает в семь утра? Поглядите-ка на нее. Мисс Популярность.
– Эбби, наверное.
Но когда я смотрю на экран, в груди что-то екает.
Два сообщения от Рида.
Помочь с тестом?
Под помощью имею в виду дегустацию
Ксавье все еще сосет грудь, но при этом машет рукой, пытаясь забрать у меня мобильный.
– Неплохая попытка, – говорю я ему.
Надин фыркает.
– Мальчик захотел себе айфон.
Теперь я чувствую себя сучкой, потому что хочу, чтобы Надин с Ксавье ушли и я могла ответить Риду в одиночестве. Забавно. Кэсси вот переписывается с девочками и за столом, и в гостиной, и в машине – всюду. Честно, она даже оргию сумеет спланировать у нас на виду. На диване между Надин и Патти. Потому что пока они явно не смотрят ей в телефон, ей плевать.
Но я не могу писать парню при мамах. Не могу и все. Даже Риду.
– Значит, сегодня вечером у нас и Мина, и бабуля. – Надин зевает. – Как это, блин, так вышло?
Я смеюсь.
– Не знаю. Наверное, Мина сама предложила.
– Не могу поверить, что Китти Кэт на это пойдет.
– Может, бабушка будет милой?
– Ага, как же, – ухмыляется Надин. – Ну а вообще я буду рада познакомиться с этой девочкой.
– Да, она тебе понравится. У нее…
Мой телефон снова жужжит. Я пытаюсь не обращать внимания, но мысль уже потеряла. Иногда на то, чтобы не смотреть в экран, уходит слишком много сил.
Может, это снова Рид. Хотя это не имеет значения.
Наконец, Ксавье закончил. Надин поправляет пижаму и встает.
– Ладно, надо отвезти этого чувачка в супермаркет, пока в библиотеке не начались чтения сказок.
Надин никогда не пропускает летние чтения. Патти говорит, это потому что, когда Надин занималась нами с Кэсси, люди принимали ее за няню. Наверное, маме неприятно такое слышать.
Я открываю сообщения, как только Надин и Ксав уходят, и сердце замирает. Ну как тут расслабиться?..
Две эсэмэски про тесто от Рида.
И еще одна новая. Номер мэрилендский, в контактах его у меня нет. Сообщение простое:
Че как
Без вопросительного знака. Просто два слова и эмодзи с танцующими дамочками в костюмах пчелок.
Я заинтригована. Загадочное сообщение. Кто же это? Должно быть, кто-то знакомый. Не думаю, что уместно отправлять танцующих пчелок незнакомцу.
Я гуглю номер, но поисковик ничего не выдает. Спрашивать «Кто ты?» глупо. Поэтому не буду отвечать.
По крайней мере, постараюсь.
К тому же еще надо придумать, что написать Риду. Нужен смешной, легкомысленный и клевый ответ. Но Рид не должен подумать, что я специально что-то усердно для него выдумывала.
Так что я пишу:
Поздно. Тесто уже готово и спрятано. – И эмодзи в солнечных очках.
Конечно, я могу поделиться…
За определенную плату.
На экране моментально начинают прыгать точки. А через секунду всплывает:
За плату, значит?
Тут меня словно окатывает ледяной водой. Только сейчас доходит, как это звучит. За определенную плату. Как намек на секс. Как будто я с ним флиртую.
Вот блин!
Нужно нейтрализовать неловкость. Срочно.
Шоколадные яйца принимаются.
УЖЕ ЕДУ, – отвечает он. – Ты сейчас где?
В моем животе что-то переворачивается. Серьезно, никакого покоя.
Дома, – пишу я. И осторожно нажимаю «отправить».
Если честно, я не против, если он зайдет. В этом нет ничего такого. Мы же коллеги. И в продуктовый вместе ездили. В понедельник он подбрасывал меня домой, так что знает, где я живу.
Не отвечает.
Может быть, уже едет. Он же так и написал.
Так, хватит пялиться в экран. Надо расслабиться. И не представлять, как Рид, в своих нелепых кроссовках и с ямочками на щеках, стоит перед дверью.
Но я не могу ничего с этим поделать.
Пытаюсь избавиться от мыслей. Кладу телефон на край стола.
Патти много говорит об осознанности, о том, что нужно полностью проживать каждый миг. Мне это дается очень тяжело. Видимо, у меня беспокойный ум. Когда у меня получается взять его под контроль, я чувствую себя отлично – и на минутку перестаю хотеть.
Я ведь даже не отдаю себе отчета в том, сколько времени трачу на эти хотения. На тоску по чему-то, на влюбленности, на гнетущую пустоту. Как будто мне всегда чего-то не хватает.
Я продолжаю раз за разом оглядываться на дверь.
Это смешно, но мне хочется, чтобы он приехал.
В конце концов я не сдерживаюсь и открываю сообщения от Рида.
Ну так ты едешь?
Три точки. Печатает.
Куда еду?
Значит, пошутил. Лучше бы я ничего не писала… Чувствую себя глупо. И пытаюсь выкрутиться.
Чтобы заявить права на тесто, которое я приберегла для тебя, но потом съела сама.
Он отвечает вереницей плачущих эмодзи. Не думала, что он использует эмодзи.
Короче. Мне все равно. Все равно. Расслаблюсь и прокачаю свою осознанность.
Мне все равно.
Ничего я не хочу.
Через несколько часов Кэсси начинает бесноваться.
– Боже! Ну и где они?
Она прижимается лицом к окну – точь-в-точь кот Эпплбаумов, – а на улице льет как из ведра.
– Да в пробке, наверное, стоят, – говорит Надин. – Час пик, аэропорт, дождь. Китти Кэт, скоро все будут тут.
Кэсси выбегает в гостиную и падает на диван, а я сажусь рядышком.
– Все будет хорошо.
– Ага, но мне очень надо, чтобы бабуля приехала раньше.
– Почему?
Кэсси поднимает брови:
– Потому что она обязательно ляпнет что-нибудь расистское. Я должна это предотвратить.
Я смеюсь.
– И как же ты это предотвратишь?
– Пока не знаю. Скажу ей не ляпать ничего расистского.
– Она все равно ляпнет. Это же бабуля.
– Ага. Блин. – Кэсси вздыхает. – И что мне делать?
– Ну ведь ее слова не выражают твоих взглядов. Просто поговори с Миной. Предупреди ее, что ли.
Кэсси откидывается назад и горько смеется:
– Ага. Здорóво, Мина. Скорее всего, моя бабушка будет вести себя так, как будто ты не говоришь по-английски, а еще, может, расскажет про китаянку из ее подъезда – ну, что-нибудь в таком духе. – Она закрывает лицо руками: – Блииииииин.
– Ну что ты.
Кэсси убирает одну руку и косится на меня.
Я обнимаю ее за плечи.
– Все будет хорошо.
Она вздыхает:
– Да знаю.
– Все же здорово, правда? У тебя есть девушка. И она придет к нам на ужин.
Я стараюсь говорить бесстрастно, но спотыкаюсь на полуслове.
Кэсси поворачивается ко мне:
– Тебя разозлило, что я тебе не сказала.
– Нет!
– Ой, не гони. – Она улыбается.
– Я удивилась, что ты мне не сказала.
– И разозлилась. Слушай, я все понимаю. – Она прижимается ко мне. – Да, я сучка.
– Не-а.
– Просто это так странно, понимаешь? И говорить об этом странно. Хреново, блин. Знаешь, мне легко рассказывать тебе про каких-то случайных девчонок. Потому что какая разница? Можно поржать и все такое.
– Ты же знаешь, я бы никогда не стала смеяться над тобой из-за Мины.
– Да, конечно. Просто… – Она закрывает глаза. – Как бы это сказать, чтобы ты не посчитала меня стервой… В общем, наверное, ты не поймешь, пока не начнешь с кем-то встречаться.
На секунду я зависаю:
– Вот как.
– Слушай, звучит не очень, но ты понимаешь, о чем я.
– Ага, – говорю я и резко встаю.
Все ясно. Кэсси встречается с кем-то целых два дня и уже успела стать специалистом по истинной любви. А вот я ничегошеньки не понимаю. Наивное бесполое существо!
– Молли, ну чего ты? Прости. Я же сказала – звучит не очень. – Она вздыхает. – Ну не начинай, пожалуйста. Хотя бы сейчас…
Вдруг на журнальном столике жужжит ее телефон. Сообщение.
– Она здесь!
– Бабуля или Мина?
Но Кэсси уже спрыгивает с дивана и бежит к двери, а потом – на улицу. Прямо под дождь. От парадной до Мининой машины всего пара шагов, но Кэсси промокает до нитки. Впрочем, ей все равно. Она запрыгивает на пассажирское кресло, и они обнимаются, склонившись над коробкой передач.
Я краснею и отворачиваюсь.
Примерно через полчаса приезжают Патти с бабушкой Бетти. Вскоре мы все усаживаемся вокруг обеденного стола. И первое, что выдает бабуля:
– Кэсси, а ты не рассказывала, что у тебя восточная подруга!
– Бабуууль! – шипит Кэсси и в отчаянии смотрит на Патти.
Та морщится:
– Мам, нельзя так говорить.
– Нельзя?
Я качаю головой.
– Бабуль, Мина – американка корейского происхождения, – сообщает Кэсси. – Лады? Нельзя говорить «восточная».
– Восточный – это ковер, – добавляю я.
– Не успеваю я за вашей терминологией, – смеется бабушка. – Мина, дорогая, надеюсь, ты на меня не в обиде. Я очень рада с тобой познакомиться.
– И я очень рада.
Мина явно такого не ожидала.
Надин приносит огромную индейку – какую впору подавать на День благодарения. Обычно их называют «молодыми индейками», отчего возникает вопрос, какого же размера старые. Блюда передают по столу. Мне почему-то не по себе. Наверное, это эмпатия. По отношению к Кэсси. Или к Мине. Боже. Бедная Мина.
– Так ты живешь в Бетесде? – спрашивает Надин. – Наверное, там весело.
Мина неуверенно улыбается:
– Не сказала бы.
– Мам, весело – это на Эйч-стрит, например, – вставляет Кэсси.
– Не согласна, – возражает Надин. – Веселье там, куда ты его принесешь. Правда же, Ксэйвор Ксэв?
Ксавье тем временем пытается раздавить у себя в волосах кусочек персика.
– Он очень на вас похож, – замечает Мина, переводя взгляд с Ксава на Надин.
– О-о-о, спасибо.
– Я же говорила, – вступает Кэсси. – Это ее Мини-Мы[31].
Люди всегда это подмечают. Ксавье очень похож на Надин, а Кэсси – вылитая Патти на старых фотографиях. Это я тут странненькая. Втайне я думаю, что похожа на донора, но его фоток я не видела. Конечно, бабуля всегда говорит, что я смахиваю на нее. Не знаю, чем и как, но она любит об этом упоминать.
И вот, пожалуйста:
– А знаешь, Молли – просто копия меня в семнадцать лет. Только я в этом возрасте была стройненькой.
Это она тоже всегда добавляет.
– Я и моделью для «Мэйсиз»[32] была. Представляешь?
– Ух ты! – поражается Мина.
– И я всегда говорю Молли: ты, конечно, пышечка, но лицо у тебя прекрасное. Прекрасное же?
– Очень, – кивает Мина, а Патти предупреждает:
– Мам, прекращай.
Тогда бабуля демонстративно закрывает рот ладонью и подмигивает мне.
Кажется, я сейчас заплачу. Правда. Сижу за этим столом и притворяюсь, что все нормально, пока бабушка обзывает меня толстой. В лицо. Пышечка… Она уже так меня называла. Но при секси возлюбленной Кэсси это звучит в тысячу раз хуже.
– Знаешь, внучка моей подруги Сильвии – в Колумбийском университете, – тихо говорит бабушка, придвинувшись ближе, – такая красавица! Ее зовут Эстер.
– Здорово.
Бабушка кладет ладонь мне на руку:
– Это в Нью-Йорке, дорогая. Ты ведь знаешь, что Колумбийский университет находится на Манхэттене? Так вот, у них там на компьютере есть эти упражнения, и Эстер занимается прямо в общей спальне.
– Ясно.
– Она их обожает.
Я медленно киваю. Каждая клетка моего тела замирает в напряжении. Кэсси с Миной внимательно слушают.
– Подумай об этом, мейделе[33], ладно? Вот бы мне кто по молодости подсказал, – сетует бабуля. – Потом избавиться от этого все сложнее и сложнее.
Так она себя и ведет. Порой мне нравится проводить время с бабулей, но бывает, она выдает такое, что просто хочется исчезнуть.
– А по молодости это запросто, – продолжает она. – Осторожность, вот что важно. Половину того, что на тарелке, не трогай. И обязательно поговори с Эстер! Она эти упражнения обожает – сбросила уже кило десять!
– Ясно.
– И парень у нее сразу появился.
Кэсси проглатывает кусок индейки и бросает вилку; та со звоном падает.
– Так, хватит. Это ненормально.
Я краснею:
– Да все в порядке.
– Ничего не в порядке, – она повышает голос. – Бабушка, хватит поливать Молли говном. Так нельзя. Прости, но зачем ты с ней так разговариваешь?
– Ну, Молли-то не против, да? – парирует бабуля и похлопывает меня по руке.
– Я не против.
– Нет, против, – тихо отвечает Кэсси.
Все так. Это очень глупо. Но я против. Просто когда бабушка берется за свое, я цепенею.
Тут на нас обращают внимание Надин и Патти.
– Мам, хватит. Мы уже это обсуждали.
– Да я же просто хочу помочь.
– Это не помощь.
– Патрисия, у нее проблемы со здоровьем, и ты это знаешь.
– Бетти, – говорит Надин и кладет вилку. А потом смотрит на Патти.
Кэсси пихает меня ногой под столом, но я и этого почти не замечаю. Меня бросает то в жар, то в холод. Трудно объяснить.
То есть я знаю, что я толстая. Это не секрет. В восьмом классе, на испанском, Кайл Доннер каждый день шептал мне на ухо: gorda[34]. А однажды Даниэлла Элдред спросила, не боюсь ли я раздавить парня во время секса. В седьмом классе. И это цитата.
Так что я уже должна была привыкнуть. Однако когда кто-то обсуждает мое тело, я немножко теряюсь. Видимо, я хочу верить, что никто не замечает моей толстоты. Или что я и толстая, и красивая – как модели «Торрид»[35]. Не знаю…
Кэсси все еще пыхтит, Мина смущенно смотрит в свою тарелку, а Патти провожает бабулю в гостиную. Что она говорит, я не слышу, зато до меня доносятся обрывки бабулиных слов. Порции поменьше. Стоит задуматься.
– Притворимся, что этого не было, – предлагает Кэсси и качает головой.
– Момо, поможешь убрать со стола? – спрашивает Надин.
Я киваю и начинаю складывать тарелки. Потом захожу в кухню, и Надин приобнимает меня одной рукой.
– Эй. Ты в порядке?
– Ага.
– Бабуля мелет всякую чушь. Не слушай ее, ладно? – Она снова качает головой. – В одно ухо влетело…
Мина тоже убирает посуду, хотя Надин просила ее не беспокоиться. Однако она настаивает, что хочет помочь. Стандартные церемонности. Когда я была маленькой, мы ходили с родственниками по ресторанам, и Надин всегда воевала с дядей Альбертом за чек. Нас с Эбби это очень веселило. Они пробовали и так и сяк, все настаивали и настаивали… БОЖЕ. ВЗРОСЛЫЕ, ВЫ с УМА ПОСХОДИЛИ. БЕСПЛАТНЫЙ ОБЕД. СМИРИТЕСЬ УЖЕ. Но теперь я понимаю. Наверное, я старше, чем мне кажется.
Кэсси с Ксавье на руках следует за Миной.
– В общем, Молли сварганила для нас тесто для печенья в баночках, – говорит она и открывает перед Миной холодильник.
– Боже мой… Ты сама?
Я застенчиво улыбаюсь.
– Такая милота, скажи? – Кэсси опускает Ксава на пол, и тот аккуратно шагает с поднятыми руками. – Если бы этим занималась я, то просто плюхнула бы все в пакет для заморозки. Типа: готово!
– Да это же совсем несложно, – замечаю я.
– Никогда не видела десерта круче! – восхищенно восклицает Мина.
Мы приносим баночки и ложки в гостиную. Завидев бабулю, я краснею. Значит, теперь я должна есть десерт при ней. Хотя в глубине души я даже хочу усесться у нее перед лицом. Внаглую. С вызовом. Пусть смотрит.
Приятно видеть, как обрадовалась тесту Мина. Все это так просто приготовить, что мне почти стыдно. Как впечатлить народ? Элементарно: индивидуальные порции в маленьких баночках. Помню даже, как мной восхищались из-за покупного ванильного мороженого.
Я плюхаюсь на диван и двигаюсь к подлокотнику, чтобы Мине с Кэсси было где расположиться. Хотя толку-то – они сидят от силы минут пять, а потом Кэсси вспоминает про какую-то книжку, которую обещала Мине, – и привет.
Забавно, что книжку обязательно нужно искать вдвоем.
А еще забавнее то, что через полчаса они возвращаются без книжки вовсе.
Пока бабуля не уедет, я буду жить в комнате Кэсси. Вообще-то мы привыкли ее делить. Мы так и не избавились от двухъярусной кровати, так что когда у нас гости, я занимаю нижний «этаж». И мы каждый раз словно возвращаемся в прошлое.
Естественно, у меня бессонница. Опять. Голова идет кругом. Я взбиваю подушку и тупо пялюсь на днище Кэссиной кровати. Оно до сих пор обклеено светящимися в темноте зверьками. И, кажется, козявками десятилетней давности. Я была не самым утонченным ребенком.
Я ворочаюсь, кровать скрипит, и Кэсси вздыхает.
– Молли, спи уже.
– Пытаюсь.
– Пытайся лучше.
Какое-то время мы молчим.
– Я знаю, что ты не спишь, – заявляет она.
– Ты тоже.
– У меня-то есть причина. У меня любовное томление.
Я сажусь, скрестив ноги под одеялом.
– А почему ты думаешь, что у меня его нет?
– Погоди. Что?
Она высовывается и смотрит на меня сверху.
– Да шучу я.
– Нет, не шутишь. Боже мой. Он тебе написал, да?
– Ты о ком сейчас? – я стараюсь говорить беззаботно, но сердце бьется все чаще.
Откуда она знает, что мне писал Рид? Или она про загадочных танцующих пчелок?
– Значит, вот в чем дело, – говорит она.
Ее кривую ухмылку я могу разглядеть даже в темноте. Голова исчезает, но через секунду с верхней полки свисает нога. Кэсси отталкивается руками и ловко приземляется на корточки.
Вообще-то у кровати есть лестница, но она ею никогда не пользуется.
Еще одно наше фундаментальное отличие.
– Возможно, мы с Миной дали Хипстеру Уиллу твой номер.
– Что?
– Блин. А я правда думала, что он тебе напишет. – Она усаживается с краю и поправляет пижамные шорты. – Нет? Вот говнюк.
– Я… Не понимаю.
– Молли, это часть нашей миссии. Я же говорила тебе про бойфренда. Мы все устроим. – Кэсси качает головой. – Поверить не могу, что он не написал.
Я краснею:
– Э-э… Да вроде написал.
– ЧТО?
Я убираю волосы с лица.
– Не знаю… Мне пришло сообщение с какого-то неизвестного номера.
– Вот блин. Идиот… Он не представился?
Я качаю головой.
– А что сказал?
– Да я не уверена, что это он. – Я нащупываю рукой телефон на полу и снимаю его с зарядки. – Вот.
Открываю сообщение и передаю мобильный Кэсси.
Она смеется.
– Ага, это Уилл. Девчонок-пчеленок прислал?
– Как видишь.
– Боже! Охренеть! Надо Мине рассказать. – Она потирает щеки. – Боже, как круто! Ответь ему!
– Что именно?
– Что-нибудь. Серьезно, это не важно. Просто делай дело. – Кэсси падает на мою подушку и вздыхает. – Как мне это нравится! Я встречаюсь с Миной, а ты будешь встречаться с ее лучшим другом.
– Не думаю, что до этого дойдет.
Мне жарко. Наверное, я уже красная, как помидор.
– Слушай. Я тебе говорю: для нашей миссии Уилл – самое то. Он тебе подходит. Милый, клевый, талантливый, и у него отличный музыкальный вкус. Ну и он симпатичный, да?
– Ага, – мягко соглашаюсь я.
– И лучший друг Мины.
– Знаю.
– Мы всегда говорили, что выскочим за лучших друзей, – говорит Кэсси.
– Так вы с Миной женитесь? Ого!
– Иди ты. Ты меня поняла. – И все-таки она тоже краснеет. – Просто напоминаю. Он Минин друг. Нам с тобой это отлично подходит. И мне правда кажется, что ты ему понравилась.
Я качаю головой.
– Нет, не понравилась.
– Окей, знаешь, в чем твоя проблема? – спрашивает она, глядя мне в глаза. – В том, что ты вообще не допускаешь такой возможности.
Не допускаю.
И все-таки допускаю.
В общем, не знаю, честное слово.
Мини-Мы – один из персонажей серии фильмов «Остин Пауэрс» в исполнении Верна Тройера, клон доктора Зло.
Macy’s – одна из крупнейших и старейших сетей розничной торговли одеждой в США.
Девушка, деточка (идиш).
«Толстая женщина» (исп.).
Torrid – розничная сеть магазинов, специализирующихся на продаже одежды для полных женщин.