В четверг мне пишет Рид.
Привет, мы с моим другом Дугласом идем на Средневековое безумие.
Круто, – отвечаю я.
Хочешь с нами? – улыбающееся эмодзи.
Ой.
Сердце начинает биться быстрее.
Прости. Не могу!
Нет проблем, – присылает он.
Я иду на вечеринку с Кэсси и Миной
Три точки.
Ну что ж, окей, – отвечает он.
Мне очень жаль.
Чего тебе жаль?
Не знаю!
Однако мне жаль. Это глупо – я ведь понятия не имею, что такое «Средневековое безумие». Наверное, вечеринка, где все пьют из глиняных флаконов и расхаживают в туниках. Это так по-ридовски…
Однако меня волновать не должно.
Но волнует. И я весь вечер об этом думаю.
После ужина мы едем на метро в Бетесду. Мина подбирает нас прямо со станции. В машине они с Кэсси чмокаются. Быстро, как родители. Тут до меня доходит, почему это называется «Поцеловать и подвезти»[49].
– Значит, родители Макса уехали? – спрашивает Кэсси.
– Да, они много путешествуют.
– И взрослых там не будет? – выпаливаю я. Чувствую себя ровесницей Ксавье.
– Ну, его сестре восемнадцать, – говорит Мина, поглядывая на меня в зеркало заднего вида. – Так что в глазах закона…
Кэсси с ухмылкой поворачивается ко мне:
– Никакого Молли-фейса.
– Я и не пыталась, – оправдываюсь я. К щекам приливает тепло.
С чего мне бояться домашней вечеринки. Это же будет не оргия. Ну, насколько мне известно…
Мина паркуется возле дома в длинном ряду других машин. Не верится, что их так много. Скажу честно, я и не подозревала, что тусовка у кого-то – это какое-то особенное событие. Я скрещиваю руки на груди, стараясь выглядеть непринужденно.
И все же эта ночь особенная. Всё как во сне. Во-первых, на удивление холодно. Я впервые надела куртку в июле.
– Молли, ты такая милая, – говорит Мина, обнимая меня за плечи.
Я краснею.
– Я тоже милая, – говорит Кэсси.
Мина улыбается ей:
– А ты выглядишь, как будто замерзла.
– То есть как слабачка, – ухмыляется Кэсси.
На ней розовая майка и коротенькие желтые шорты. Она из тех, кто может надеть что угодно и все равно выглядеть восхитительно. А на мне хорошо продуманная многослойная маскировка: куртка, зеленое платье с паттерном из птичек, топ и ботинки.
Время прибытия мы выбирали очень тщательно. Приехали не слишком рано, чтобы не оказаться первыми гостями, но и не слишком поздно, чтобы не застать только упившихся в стельку зомбаков.
– Уиллу напишем? – спрашивает Мина.
Кэсси пожимает плечами.
– А он здесь?
– Должен быть.
Мы заходим в подвал Макса с заднего двора, где до сих пор в прекрасном состоянии сохранились огромные детские домики с качелями и даже стенкой для скалолазания – хотя младших братьев и сестер у Макса нет. Все же родители – странный народ.
Да и в доме все совсем не так, как я ожидала. Не то чтобы я вообще чего-то ожидала. Наверное, смутно представляла, что будет как в кино: бир-понг, кега пива в углу и парни в поношенных бейсболках. Парней в поношенных бейсболках тут в самом деле много, однако в остальном подвал самый обычный: два футона[50] из «Икеи», куча стульев, настольный футбол, аэрохоккей и большая ударная установка; в приглушенном свете толпится куча народу с красными пластиковыми стаканчиками.
– Мина! – кричит кто-то.
Это девушка, которую я никогда раньше не видела. Безумно красивая – высокая, со смуглой кожей и широкими бедрами; на ней шикарное синее узорчатое платье. Она отталкивает ногой валяющееся на полу худи и идет к нам.
– Привет! Ты, наверное, Кэсси.
Это она мне.
– Ой, я…
– Я Кэсси, – говорит Кэсси.
– Это Самар, – представляет ее Мина.
– А, так это ты Самар, – удивляется Кэсси.
На какой планете я живу? Ни разу не слышала ни о какой Самар, но Кэсси приветствует ее как знаменитость. Меня это бесит. Ненавижу быть не в теме.
– О, тогда привет! Я тебя не знаю, – обращается ко мне Самар.
– Это Молли, – отвечает Кэсси без каких-либо объяснений. Просто Молли. Какая-то случайная девица.
– Парни здесь? – спрашивает Мина.
Самар кивает:
– Ага, Макс уже с кем-то мутит, а Уилл… Я же только что его видела. Он… – Самар вытягивает шею. – А, он рядом с бухлом. Можно было догадаться.
В конце комнаты стоит стол, полностью заставленный маленькими стеклянными бутылочками, пол-литровой колой и апельсиновым соком. А рядом – Уилл с идеально взъерошенными рыжими волосами, наливает себе спрайт. Мы идем к нему; как только он нас замечает, глаза его вспыхивают.
– Вы все-таки пришли! – Он хватает меня за руку. – Молли, давай я тебе налью. Чего хочешь?
– Э-э…
– Есть водка, Джек[51], ром… И, кажется, джин?
Я сомневаюсь.
– Наверное, ром?
Он смешивает ром и колу и протягивает мне стакан. И тут я понимаю, что Мина с Кэсси ушли. Растворились в толпе. Кто-то хочет налить себе выпивки, поэтому мы с Уиллом отходим в сторону, к футону. От волнения ноги у меня тяжелеют, хочется сесть, но, похоже, никто больше не сидит. Видимо, так не принято.
М-да, похоже, наедине с Уиллом мне непросто сохранять хладнокровие. Может, это влияние Эбби, но я чувствую: что-то может произойти. Произойти между нами – и я не о том, что я буду много краснеть и с черепашьей скоростью потягивать ром и колу.
– Не выношу эту музыку, – вздыхает Уилл.
– А кто играет?
– Не знаю. Maroon 5. Адам или как его.
– А, да. Адам.
Уилл улыбается во все зубы. В этом его фишка. Он умеет внушить чувство, что ты единственный важный человек на свете, а все остальные – просто фоновый шум. Уверена, не стоит принимать это на свой счет. Должно быть, все девушки в кругу его общения чувствуют подобное, хотя бы на мгновение.
А вообще мне очень сложно поверить, что все это происходит со мной на самом деле. Я на вечеринке в Бетесде. Кэсси куда-то запропастилась, и теперь я наедине с очень симпатичным парнем. Ладно, не совсем наедине, но почти что. Кажется, мы соприкасаемся лодыжками. Интересно, думают ли окружающие, что мы парочка? Я и Уилл. Очень волнительно.
Однако меня не покидает мысль, что сейчас я могла быть на «Средневековом безумии» с Ридом. Где-то в параллельной вселенной в эту самую секунду Молли держит в руках флакон – и да, я только что поняла, что флакон рифмуется со словом «дракон». И да, теперь я хочу сообщить об этом Риду. Но, наверное, не стоит писать Риду у Уилла перед носом.
– Ты, наверно, вся мокрая? – говорит Уилл, вырывая меня из задумчивости.
Он имеет в виду, что я вспотела в куртке, но я все равно краснею.
– Не знаю, куда деть куртку.
– Давай отнесу. – Он ставит стакан на журнальный столик.
– Не обязательно.
– Да нет, все в порядке. Я найду куда повесить.
Я расстегиваюсь. И кажется, что я раздеваюсь, как в кино.
– Мне нравится твое платье, – говорит Уилл, когда я отдаю ему куртку. – Классное.
– Спасибо. – Я даже не в силах поднять на него глаза.
– Скоро вернусь.
Я киваю. Но как только он уходит, мне становится до ужаса неловко. Я пью быстрее, а свободной рукой поправляю на себе одежду. Уилл может заметить бирку на куртке. Узнáет, какой у меня размер. Кажется, сердце сейчас выпрыгнет из груди, – в горле пульсирует, и я уже готова вдогонку бежать за Уиллом.
Но тут ко мне кто-то подходит. Незнакомый парень.
– Привет. Хочешь расскажу дикую историю? – спрашивает он так, как будто мы сто лет знакомы. Но я его в жизни не видела. Он довольно симпатичный – спортивный, с очень коротко подстриженными каштановыми волосами.
– Давай.
– Короче, были мы в одном городке, – начинает он. – Типа в Англии. И там вдоль улицы тупо стоит огромная каменная стена. Просто, блин, гигантская. В общем, мы тогда уже нормально нафигачились, и моему другу Джонсу приспичило.
Понятия не имею, кто такой Джонс и почему меня должны заботить его естественные потребности. Наверное, так на вечеринках все и происходит. Может, это какой-то алкогольный этикет, о котором я ничего не знаю.
– И вот он отливает на эту стену, как вдруг… – Он делает еще один глоток, а затем говорит: – Вот дерьмо.
– Что?
– Надо подлить. Тебе чего-нибудь взять?
Совершенно не понимаю, как надо действовать в таких ситуациях, но все же уверена, что не стоит позволять незнакомому парню мне наливать.
– Мне норм? – Мой ответ звучит как вопрос. Бесит.
– Без проблем, – говорит он. – Сперва закончу все-таки. Ну, короче, стоит там эта дебильная…
– Привет.
Я поднимаю взгляд. Уилл вернулся.
– Привет, чувак, – здоровается парень. Уилл смотрит на него, сощурившись. – А, так вы вместе?
– Да, – быстро отвечает Уилл.
У меня чуть сердце не останавливается.
– А, тогда ладно, понял. Нет проблем, – бормочет парень. – Ну, хорошего вечера.
Он залпом опрокидывает остатки выпивки и уже было уходит, но потом неожиданно поворачивается ко мне:
– Слушай, я должен это сказать. – Он касается моей руки. – Для толстушки ты просто роскошна.
Я впадаю в ступор.
– Это комплимент!
Смотрю ему в глаза и произношу:
– Да пошел ты.
Никогда никому так не грубила. По крайней мере вслух. Замечательное чувство. Сердце бьется как бешеное.
– Ого! Я не собираюсь… Фиг с ним. – Он выставляет вперед руки, словно пытается защититься, и протискивается сквозь толпу. Я слышу, как он бурчит себе под нос: «Жирная сучка».
Уилл переводит на меня взгляд.
– Окей, это было самое горячее «пошел ты» в моей жизни.
– Э-э, спасибо.
– Ты вообще его знаешь?
– Не-а.
– Значит, случайный говнюк.
– Вроде того.
Я не в состоянии мыслить ясно. Вернее, я вообще могу думать только о том, что Уилл сказал, что мы вместе. Конечно, он просто хотел избавиться от этого типа – и все-таки.
Уилл падает на футон и хлопает по лежащей рядом подушке. Я тоже сажусь и сразу поправляю юбку, прикрывая колени.
Сердце продолжает колотиться. Я делаю маленький глоток.
Уилл откидывается на руки и поглядывает на меня. Вот он открывает рот, но я перебиваю его и понимаю, что именно говорю, уже в процессе:
– Почему ты сказал, что мы вместе?
– О! Блин. – Он удивленно поднимает брови. – Прости. Ты хотела…
– Нет! Боже. Стремный тип.
– Да, видно было, что тебе не по себе.
– Правда?
Он смеется:
– Ага. У тебя была такая поза, типа… – Он выпрямляет спину, скрещивает руки на груди и изображает на лице абсолютный ужас.
– Я не так выглядела!
– Я даже подумал, что тебя вот-вот стошнит. Это же типа твоя фишка, да? Блевать на публике? – Уилл ухмыляется.
– Один – ноль, – говорю я с улыбкой.
Боже. Какой он красивый. Необычайно голубые глаза… Смешной, милый, умный – идеальный парень. Стоит ли говорить, что он лучший друг девушки моей сестры? Влюбиться в него было бы очень разумно.
Не то что в Рида.
Я откидываюсь на подушки и зажмуриваюсь. А когда открываю глаза, замечаю желтые шорты и переплетенные ноги в кресле напротив.
Это Кэсси и Мина.
Забавно то, что Кэсси всегда блестяще расписывала свои похождения, но мне никогда не доводилось наблюдать их вживую. Ни разу.
Выглядит это странно.
И немножко мило.
Но в целом странно.
И дело даже не в том, что они неотрывно целуются, а в том, что они почти слились воедино, не оставив пространства между своими телами. Я вижу, как Кэсси убирает локон Мине за ухо. Ее губы расплываются в улыбке. Потом Кэсси что-то говорит, Мина смеется, они опять целуются, и Кэсси касается ее щеки.
Не стоит мне на них смотреть. Впрочем, я в этом не одинока. Как минимум три чувака таращатся на них так, словно это трансляция Супербоула[52].
Футон продавливается. Я внезапно вспоминаю, что рядом сидит Уилл. Его нога согнута в колене – он завязывает шнурки. Я же старательно отвожу взгляд от кресла в другом конце комнаты.
– Тебя это не смущает? – спрашиваю я тихо.
Уилл вздрагивает.
– Что? Мина с Кэсси?
– Ну-у, – протягиваю я, слегка улыбаясь, – типа того.
Он откидывается назад и смотрит в потолок.
– По-моему, им хорошо вместе.
– Это да. Я о том, что они целуются у нас на виду. Это все равно что пялиться на своих родителей.
Уилл смеется:
– Точняк.
Я украдкой бросаю на них еще один взгляд. Они как будто ото всех обособлены, словно дрейфуют на плоту среди океана. И тут мне становится очень одиноко.
Может, стоит взять Уилла за руку, или подвинуться поближе, или сказать что-нибудь неосторожное… Пожалуй, я на это способна.
Но тут у меня жужжит телефон.
Не стоит его доставать.
Не сейчас.
Это же просто сообщение. Скорее всего, от Эбби. Или от Оливии, которая до сих пор в Пенсильвании с Эваном Шульмейстером.
Нет уж, Эван Шульмейстер мне ничего не обломает.
Но телефон жужжит снова, и я теряю мысль.
– Мне надо найти Макса, – говорит Уилл, после чего слегка касается моей руки и поднимается. – У тебя же все нормально?
– Да, все в полном порядке, – киваю я.
Забавно – его уход меня почти не расстраивает.
Я сразу достаю мобильный.
Это Рид.
Как чувствовала.
В общем, мы с Дугласом сидим снаружи
Средневековое безумие – настоящая оргия.
Погоди, Дуглас хочет, чтобы я уточнил.
Средневековое безумие – это еще не оргия. Королевская улица – вот это оргия.
Я откидываюсь на диванные подушки и тихонько хихикаю себе под нос.
Смешно, – пишу я, – но я тоже на оргии.
Он отвечает мгновенно.
Правда?
Более-менее изысканной. Все целуются/лапают друг друга, но дальше – ни-ни.
И переписываются… – присылает Рид.
Я краснею. Не знаю почему.
И переписываются.
Мне нравится переписываться, – отвечает он.
Мне тоже.
Три точки. Он что-то печатает.
Я поднимаю голову. Забавно. Чувствую себя невидимкой. Вокруг меня кипит тусовка, а я сижу отдельно от всех и ни в чем не участвую. Ни дать ни взять кубик льда. Но в хорошем смысле.
Знаешь, что отстойно в Средневековье? – приходит наконец сообщение.
Бубонная чума? – отвечаю я.
Да. И еще кое-что. Никаких переписок.
Три точки. Хочет что-то добавить.
Но представь, если бы они тогда БЫЛИ.
Я улыбаюсь.
Смотрю, ты всерьез об этом задумался.
Да.
Так что бы отправляли друг другу люди Средневековья?
Три точки.
Цитаты из Чосера. Селфи в кальсонах с гульфиками.
Вот это да. В переписке у этого парня отличное чувство юмора.
Прям вижу, как ты отправляешь селфи в кальсонах королеве Елизавете.
С эпохой ты ошиблась, но да. Б-же, да.
ОН ДАЖЕ ИМЯ ГОСПОДА ПИШЕТ КАК НАСТОЯЩИЙ ИУДЕЙ[53]. БЛ-И-И-ИН.
Это мило.
Давай дальше, Молли.
Елизавета. Ты девственница? Чмоки, Рид, – пишу я.
Он сразу же отвечает:
Неа. – И подмигивающий смайлик.
Э-э-э, разве она не королева-девственница?
Если мы с ней современники, то уже нет.
Извините, но кто этот парень? Я уверена, что он флиртует. Кто бы мог подумать, что Рид Уэртейм умеет флиртовать!
Я едва сдерживаю улыбку.
И собираюсь написать что-то очень неосторожное, как вдруг на диван рядом со мной падает Кэсси.
– Ах вот ты где! Привет. Прикинь, что. – Она кладет голову мне на плечо и улыбается. – Молли Адель, сегодня тебе достанется «лексус»!
Я молча смотрю ей в глаза.
– Молли-фейсом меня атакуешь, Молли-фейс? – Она хихикает.
– Насколько сильно ты накидалась?
– Да капельку. – Кэсси и вздыхает. – Молли. – Она нюхает мою шею. – Пахнешь цветами. Как всегда!
Я смеюсь.
– Это наш шампунь. Ты таким же пользуешься. Из той же бутылки.
– Да, но на себе я запах не ощущаю. Короче, – Кэсси стукает меня по плечу, – ты что, не рада? Поведешь Минин «лексус».
– Не поведу я Минин «лексус».
– Ладно, хорошо… – говорит она, и только я собираюсь возразить, как она закрывает мне рот ладонью. – Выслушай, пожалуйста. Мина пить не собиралась, но нам пришлось сыграть в «Кубок короля»[54], и она не то чтобы пьяна, так, немножечко, – но мы решили себя обезопасить и остаться здесь на ночь. Так что если хочешь поехать домой на машине, она в твоем распоряжении. Только завтра утром придется за нами заехать.
– Вообще-то я не…
– Только паркуйся у дороги, чтобы Надин с Патти не разволновались. Идет?
– Кэсс, не могу. Я тоже выпила.
– Ясно… – Она склоняет голову набок. – Один стаканчик?
– Кэсси, я машину не поведу.
– Да я просто спрашиваю.
– Нет, ты серьезно? – Выпрямившись, я от нее отодвигаюсь. – Ты просишь меня рискнуть своим здоровьем и поехать домой после того, как я второй раз в жизни пью алкоголь, который вообще-то нельзя мешать с золофтом…
– Ладно. – Она как-то резко смеется. – Тогда зачем ты это сделала?
– Выпила?
– Если тебе запрещен алкоголь из-за таблеток, зачем ты пьешь, Молли?
– Ты издеваешься? – в груди все сжимается, а щеки сводит от боли; я осознаю, что стискиваю зубы. – Да пошла ты!
Фраза вечера.
Брови Кэсси взлетают вверх.
– Ого!
– Будешь осуждать меня за то, что я пью? Серьезно? Вообще-то вы обещали меня подвезти, но теперь – что? – ты решила от меня избавиться, чтобы провести ночь со своей подружкой, а меня запрячь быть вашим шофером?
На ее лице читается насмешка. К горлу подступает ком.
– И тебе, блин… Тебе вообще плевать, разобьюсь я или нет. Главное, – что с Миной сможешь покувыркаться.
– Ты издеваешься? – спрашивает она. – Нет, ты правда решила меня за это отчитать?
– А, забудь.
Лучше бы я молчала. Не хочу участвовать в этом разговоре. Не здесь. Нигде и никогда.
– Слушай, ты хочешь об этом поговорить? – интересуется Кэсси, пододвигаясь ко мне.
– Давай не будем. – Я сжимаю стакан.
– Молли.
Я поднимаю взгляд и вижу, что в ее глазах стоят слезы. Это меня обескураживает. Плакать – это не про Кэсси. И даже почти плакать – тоже не про нее.
– Думаешь, я хочу избавиться от тебя ради Мины?
– Дошло до утки на третьи сутки. – Обычно я так не разговариваю; видимо, во всем виноват алкоголь.
– Ты же понимаешь, что она моя девушка?
Я пялюсь на свои колени. Перед глазами возникает картина: Кэсси, губами уткнувшаяся Мине в ухо. Не могу выбросить это из головы.
– Молли, зачем ты это делаешь?
– По-твоему, это я что-то делаю?
Я снова сжимаю зубы. Кэсси всегда переводит стрелки. Ведет себя так, как будто я раздуваю из мухи слона. Как будто не она нырнула с головой в страну чудес под названием «Мина».
– О боже, хватит, – вздыхает она. – Ты такая…
– Гиперчувствительная, знаю.
Кэсс вскидывает руки.
И меня вдруг отпускает. Да, это странно. Я ненавижу, когда она называет меня гиперчувствительной, но в то же время рада, что прочла ее мысли. Я понимаю Кэсси лучше, чем саму себя. Не думаю, что Мина когда-нибудь узнает ее так же хорошо.
– Пожалуй, я пойду, – решаю я.
А она закрывает лицо руками и со смехом откидывается на футон.
– Ну-ну. Пешком? К метро?
И тут я понимаю, что на нас пялятся. Не слишком явно, но довольно пристально. Люди любят скандалы.
Я пожимаю плечами.
– Молли, перестань.
– Нет, а как ты себе это представляла? – Теперь я еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать. – Типа ты напьешься, а я доберусь домой сама?
Плакать нельзя. Ни в коем случае.
– Честно? Я думала, ты поедешь с Уиллом, так что…
– Ага, он тоже пьяный.
Кэсси вздыхает:
– Или останешься с ним здесь. Молли. Пожалуйста, не делай вид, что не понимаешь, о чем я.
– Нет. – Я выдыхаю и потираю лоб. – Между мной и Уиллом ничего нет.
– Ага, я заметила. Потому и предложила тебе сраный «лексус». Слушай, не хочешь машину – и ладно. Нам лучше – поедем на ней с утра. Я просто подумала, что ты не захочешь ехать на метро так поздно. Хотела как лучше. Ну да пофиг.
Повисает пауза. Я оглядываюсь. Свет потускнел, силуэты окружающих расплываются. Вижу Макса – он стоит в другом конце комнаты и болтает с какой-то незнакомой мне девчонкой. Смеется. Его челка заколота пластмассовой шпилькой.
– А что там с Ридом? – спрашивает Кэсси, и я чуть не вздрагиваю.
– С Ридом?
Она закатывает глаза:
– Или не с Ридом. Не знаю. Но в тот день на крыльце мне показалось, что между вами что-то есть.
– Мы друзья.
– Слушай, я просто хочу, чтобы ты была счастлива, понимаешь? – Она забирает у меня стакан и делает глоток. – И я думала, что ты хочешь… Фу, теплый. Гадость. – Она делает еще глоток. – В общем, мне казалось, что с Уиллом все идет как надо, но потом посмотрела сюда, а он куда-то свалил. Типа ну ясно. Короче, я уже не знаю, что происходит. И между вами с Ридом как будто что-то есть, и это круто, без разницы…
Я сглатываю.
– Ага, только Рид не из тех, с кем встречаются. Или занимаются сексом.
– Ты о чем?
– Это Мина так сказала. Что Рид из тех, за кого выходят замуж…
Кэсси смеется:
– Боже, Молли. Да какая тебе разница, что думает Мина? Посмотри, какой у нее ужасный вкус. – Она хлопает себя по груди и улыбается. – Ты чего. Это все так субъективно! Вот, например, посмотри на ту девчонку. В фиолетовом платье. – Она кивает в сторону. – Тебя она физически привлекает?
Я качаю головой.
– Ну вот. Но знаешь что? По-моему, она дико милая. И я бы сто проц с ней переспала.
– Уверена, Мина будет счастлива.
– Боже мой. Да я просто привожу пример. Всем нравится разное. Ну и что, что у тебя не совпадают с кем-то вкусы? Это ведь хорошо. Меньше конкуренции.
– Даже не знаю, хочу ли я…
– Если ты пытаешься разлюбить Рида из-за своего гребаного эго, я тебя стукну.
Эго? Нету у меня эго. Будь у меня раздутое эго, разве я бы сомневалась, что в самом деле ему нравлюсь?
Хотя, если начистоту, то я не сомневаюсь. Я нравлюсь Риду. И мне нравится ему нравиться. Только я не привыкла к таким играм и теперь вижу себя совершенно по-новому: девушкой мечты в загадочной дымке. Как в кино. Раньше я такой не была, но мне приятно быть «той самой» девчонкой. Поэтому, возможно, я все-таки ужасно самовлюбленная.
Но вообще это ведь страшно – признаваться, что тебе кто-то нравится. И, по сути, куда легче, когда шансов на успех нет. Однако стоит через себя переступить, и все сразу становится возможным. Карты на столе, и вот она ты – в открытую показываешь свое желание.
Правда, отсюда и куча проблем. Все будут знать, что тебе нравится парень, который носит ядреные белоснежные кроссовки. И если кто-то не считает его симпатичным, тебе будет стыдно. Хотя на самом деле он симпатичный. Может, даже чертовски очаровательный. И пипец как мне нравится. А все остальное не имеет значения.
Поцеловать и подвезти (англ. Kiss and Ride) – система кратковременной остановки машин у станций метро и вокзалов, где отсутствует парковка.
Футон – напольный матрас.
Имеется в виду виски «Джек Дэниэлс» (Jack Daniel’s).
Название финальной игры за звание чемпиона американской Национальной футбольной лиги.
По еврейской традиции, если имя Бога написано на бумаге полностью, то ее нельзя выбрасывать, поэтому Бог часто пишут как Б-г.
Карточная алкогольная игра.