В туалете клуба «9:30» мне становится интересно, как писают русалки.
Это не случайная мысль. На двери висит барби-русалка. Все-таки странный туалетный талисман. Если они вообще бывают. Туалетные талисманы.
Дверь открывается, и в комнату врывается музыка. В этот туалет незаметно не войдешь. В тот самый миг, когда я открываю замок кабинки, со щелчком закрывается соседний. Я выхожу.
Над раковинами висят зеркала. Я втягиваю щеки так, будто у меня есть скулы. Прямо преображаюсь. Иногда мне кажется, что я справлюсь – смогу провести остаток жизни, легонько закусив щеки, хотя из-за этого губы выглядят странно. И потом, со втянутыми щеками особо не поговоришь; увы, это чересчур даже для меня. Даже ради скул…
– Блин, – доносится из кабинки низкий, хрипловатый голос. – Эй, бумагу не подашь?
Это она мне. Я не сразу поняла.
– О! Конечно.
Я отматываю немного и сую под дверь. Ее рука касается моей.
– Ух, ты мне жизнь спасла.
Я спасла жизнь. Здесь, в туалете клуба «9:30».
Зардевшись, она выходит из кабинки, и я сразу замечаю ее футболку: красный хлопок и причудливо нарисованные G и J. Вообще, мне кажется, мало кто опознáет в них буквы.
Но я все поняла.
– Футболка Georgie James.
Девушка удивленно улыбается.
– Ты знаешь Georgie James?
– Ага, – улыбаюсь я в ответ.
Georgie James. Местная группа, уже сто лет как распалась. Трудно найти ровесника, который слышал об их существовании, но моя сестра была на них помешана.
Девушка кивает:
– Круто.
– Круче некуда, – отвечаю я, а у нее вырывается тихий смешок. Тогда я внимательно на нее смотрю. И – ох.
Она красивая, эта девушка.
Невысокая стройная азиатка; волосы покрашены в настолько темный оттенок фиолетового, что это уже и не фиолетовый вовсе. Очки в толстой оправе. А еще губы. Четко очерченные, красивые губы.
Кэсси она бы точно понравилась. Особенно очки. И футболка Georgie James.
– Короче, спасибо, что спасла мою задницу. В буквальном смысле. – Она качает головой. – Ну, не совсем задницу…
Я хихикаю:
– Пустяки.
В таких мгновениях что-то есть – меня и абсолютно незнакомого человека связывает тонкая невидимая нить. Словно вселенная сжимается. Сладкое чувство.
Я возвращаюсь обратно в клуб и тут же оказываюсь во власти музыки. Это еще одна местная группа, о которой я никогда не слышала, но зал забит до отказа. Похоже, людям нравится, как грохочут ударные. Меня окружают танцующие – их тела дергаются, скупо освещенные лица обращены к сцене. Внезапно атмосфера накаляется до предела. Наверное, потому что вокруг так много парочек – они смеются, обнимаются и горячо целуются.
То самое чувство, когда я вижу, как кто-то целуется… Я ощущаю себя иной. Будто я в другом агрегатном состоянии. Они – вода, а я – кубик льда. Самый одинокий человек на свете.
– Молли! – кричит и машет руками Кэсси.
Они с Оливией стоят прямо под колонками. Оливия морщится. Она не из тех, кому нравится «9:30». Пожалуй, и я тоже, но Кэсси умеет убеждать.
Скажу сразу: моя сестра-близнец ничуть на меня не похожа.
Мы непохожи даже внешне. Обе белые, обе среднего роста, но в остальном – полные противоположности. Кэсси грациозная зеленоглазая блондинка. Во мне из перечисленного нет ничего: шатенка, глаза карие, и ни намека на стройность.
– Я познакомилась с девушкой твоей мечты, – с ходу сообщаю я Кэсси.
– Что?
– Подружилась с очень милой девочкой в туалете, думаю, вам надо влюбиться, пожениться и наделать детишек.
Кэсси, как всегда, морщится и вскидывает бровь. Вы видели блондинок с коричневыми бровями? Так вот – она одна из них. Сложно передать словами, как ей это идет.
– Это как?
– Что как? Как влюбляются?
– Нет, как ты нашла себе подругу в туалете?
– Кэсс, ты упускаешь главное. Это девушка мечты.
– Погоди-ка. – Кэсси слегка толкает меня в плечо. – Молли опять запала? В двадцать седьмой раз?
– Да нет же. – Я начинаю краснеть.
– О боже. Впервые запала на девчонку! Я так тобой горжусь!
– Уже двадцать седьмой, да? – спрашивает Оливия.
Я воспринимаю это как комплимент. Значит, я профессиональная влюбленная. Ничего плохого в этом нет. Да и ни на кого Молли не западала.
Я мотаю головой и прикрываю глаза ладонью. Голову будто накачали гелием. Наверное, это и есть опьянение. Наша кузина Эбби рассказывала, что когда ты под градусом, ты словно паришь. Интересно, можно ли опьянеть без алкоголя?
– Эй. – Кэсси отводит мою ладонь от лица. – Ты же знаешь, моя задача – над тобой издеваться.
Но прежде чем я успеваю ответить, Оливия достает телефон.
– Слушайте, уже одиннадцать сорок пять, – говорит она. – Нам не пора?
– Ой! – восклицаю я.
В полночь метро закрывается, а завтра у меня первый рабочий день – на настоящей летней работе. Это значит, что мне надо хотя бы немножко поспать, чтобы не отключиться на кассе. Говорят, это непрофессионально.
Мы плетемся к выходу, наконец оказываемся на улице, и мне сразу становится легче. Прохладно для июня, приятный ветерок обдувает ноги. На мне хлопковое платье – когда я его купила, оно было совсем черным, но я пришила к нему белый воротник а-ля Питер Пэн, а подол украсила тесемкой. Усовершенствовала, в общем.
Кэсси и Оливия переписываются с кем-то на ходу и даже не спотыкаются. Меня это восхищает. Я держусь чуть позади и наблюдаю за ними. Они отлично смотрятся здесь, на Ю-стрит. У Кэсси идеальный неряшливый хвостик. Кажется, она надела первое, что попалось под руку. Наверное, так и есть, но ей идет – даже больше, чем просто идет. По сравнению с ней все выглядят разряженными в пух и прах. Рядом шагает высокая Оливия. Она сияет опрятной красотой – впрочем, нос у нее проколот, а пряди волос покрашены в синий. Это привлекает внимание. Думаю, Оливию тоже считают щекастенькой, но до меня ей далеко.
Иногда мне любопытно, как окружающие воспринимают мою внешность.
Странно, но порой стесняешься даже тех, с кем провел всю жизнь. Буквально всю жизнь. Мы знаем Оливию с тех пор, как наши мамы вместе пошли в Ла Лече Лигу[1]. Все семнадцать лет нас было четверо: Кэсси, Оливия, я и наша кузина Эбби. Но прошлым летом Эбби переехала в Джорджию. Теперь Кэсси заставляет нас с Оливией заниматься тем, что она обычно делала с Эбби, – все эти стендапы, концерты и прогулки по Эйч-стрит…
Год назад мы с Оливией и Титанией валялись бы на диване в гостиной и смотрели бы «Вселенную Стивена»[2]. Титания – метис бигля и шнауцера. Но вместо этого я болтаюсь в окружении тех, кто бесконечно круче меня. Ю-стрит заполнена ребятами, которые только и делают, что смеются, курят и целуются. Я поворачиваюсь к метро и сразу же замечаю девушку мечты.
– Кэсс, это она! – я тяну сестру за майку. – В красном. Смотри.
Склонившись, девушка что-то ищет в своей сумочке. Над ней нависают два белых хипстера. Оба уставились в телефоны. Один – рыжий в джинсах-скинни, другой – брюнет с драматично спадающей на глаза челкой.
– Ты так и не объяснила, почему она – девушка ее мечты, – говорит Оливия. Вдруг незнакомка перестает копаться в своих вещах, и Оливия быстро отводит взгляд.
Но девушка мечты замечает меня. Она машет рукой, и я машу в ответ.
– Ой, милашка, – шепчет Кэсси.
– Я же говорила, – ухмыляюсь я.
– Она идет сюда.
Так и есть. Девушка мечты, улыбаясь, приближается к нам. Теперь улыбается и Кэсси. Она пялится в землю, но на ее лице все написано.
– Привет еще раз, – здоровается девушка.
– Привет.
Я тоже улыбаюсь.
– Спасительница.
Похоже, она в самом деле ненавидит, когда в туалете нет бумаги!
– Кажется, я так и не представилась, – спохватывается она. – Мина.
– Молли.
– Твоя футболка! Лучшая, что я видела в своей жизни. Просто… – говорит Кэсси и восхищенно качает головой.
– Спасибо, – смеется Мина.
– Кстати, я Кэсси. Никогда не встречала человека, который слышал про Georgie James.
Ну-ну. Я вообще-то у тебя под боком стою.
– Знаешь, что странно… – начинает Мина, но тут парень с челкой касается ее руки.
– Пошли, Ини-Мини[3]. – Он перехватывает мой взгляд за плечом Кэсси. – Привет! Девчонки, приятно познакомиться, но нам надо успеть на поезд.
– Блин, – говорит Мина. – Ну, лады. Я…
– Да нам тоже, – быстро отвечает Кэсси.
Так наша компания и собирается. Кэсси и Мина шагают в ногу, за ними – увлеченная своей перепиской Оливия. Я встаю на эскалатор и облокачиваюсь на поручень, стараясь выглядеть не как отставшая от стада овечка. Молли Пескин-Сусо: дезориентированный интроверт один на один с природой.
Но стоит мне поднять глаза, как я понимаю: на самом деле я не одна. Ступенькой ниже едут хипстеры. Я случайно встречаюсь взглядом с рыжим.
– Ты кого-то мне напоминаешь… Мы не знакомы? – спрашивает он.
– Нет, наверное.
– Ну, я Уилл.
– Молли.
– Как наркотик[4], – говорит Челочник.
Как наркотик. Будто я из тех, кто ассоциируется с веществами.
Не успеваем мы сойти с эскалатора, как на станцию подходит поезд, и нам приходится пробежаться. Я занимаю Кэсси место, но она садится рядом с Миной.
Вместо нее рядом падает Оливия. А вскоре к нам подходят Минины друзья. Челочник что-то читает в телефоне, а рыжий виснет на поручне и с улыбкой смотрит на нас.
Я поднимаю глаза:
– Уилл, да?
Так… А он симпатичный. Он самую малость, ужасно, безумно милый.
– Хорошая память! – отмечает он.
Затем представляется Оливия, и повисает тишина. Хотела бы я быть той, кто всегда знает, как заполнить паузу. Но я не знаю. Оливия – тем более.
– О, а это Макс, – говорит вдруг Уилл.
Челочник на секунду отрывается от экрана и еле заметно улыбается:
– Как оно?
Уфф. А он тоже симпатичный. Даже нет: как минимум красавчик. Настолько красив, что даже милым не назовешь. Только с челкой надо разобраться.
– Так на кого она похожа? – спрашивает Уилл, глядя на меня. – Прости, но меня это с ума сводит.
Стиснув губы, Макс оценивающе меня осматривает.
– Без понятия.
– Нет, она явно кого-то мне напоминает.
Дело в том, что я постоянно слышу подобное. Думаю, у меня просто очень типичное лицо. Забавно, но три незнакомых между собой человека убеждали меня, что я смахиваю на какую-то там актрису семидесятых – мол, я вроде как ее толстая версия. А незнакомцы говорят, что я похожа на их двоюродную сестру или подругу из летнего лагеря. Меня это подбешивает. И тревожит. Не исключено, что все эти кузины и лагерные знакомые и вправду мне кем-то приходятся.
Сейчас я, наверное, должна сказать, что мы с Кэсси зачаты с помощью донора спермы. Так что меня всегда преследует мысль, что каждый новый знакомый может оказаться моим родственником.
– Слушай, я просто буду пялиться на тебя, пока не вспомню, – говорит Уилл.
Напротив фыркает Кэсси. До меня доходит, что они с Миной наблюдают за нами и это их дико веселит.
Я заливаюсь краской.
– Э-э, ладно, – отвечаю я, моргая.
Поезд начинает тормозить, и Оливия поднимается с места.
– Приехали. Чайнатаун.
– Мы тоже выходим, – заявляет Уилл.
Меня это не удивляет – здесь делает пересадку половина земного шара. Двери открываются, и вслед за нами на платформу выходят Кэсси с Миной. Кэсси что-то набирает в своем телефоне.
– Вам куда? – спрашивает Уилл; он до сих пор на меня таращится.
– Такома-парк. Красная ветка.
– А, окей. Нам в другую сторону. На Бетесду. Ну все, тогда пока.
Никогда не понимала, как действовать в таких ситуациях. Типа стоишь ты в очереди, и тут какая-то старушка начинает рассказывать тебе про внуков и артрит, а ты все киваешь и улыбаешься. Но когда подходит твоя очередь расплачиваться за покупки, ты такая: вот и всё, прощайте навсегда.
И это печально, если задуматься.
Табло показывает, что поезд в сторону Гленмонта будет через десять минут. Это наш. Но поезд до Шейди-Гроув буквально только что приехал. Уилл, Макс и Мина несутся по эскалатору, чтобы успеть.
Когда мы спускаемся на платформу, их поезда уже нет.
Что ж. Вот и всё.
La Leche League – общественная организация, поддерживающая кормящих женщин. – Здесь и далее прим. пер.
Мультсериал от создательницы «Времени приключений».
Начало американской считалочки «Ини, мини, майни, мо…»
Молли – сленговое название наркотика MDMA.