Мистеру Альфреду Хичкоку
Студия «Юниверсал»
Голливуд, Калифорния
18 сентября 1961
Уважаемый мистер Хичкок,
я уже чувствую себя актрисой. Играю разные роли для разных людей. Иногда я почти забываю, кто я на самом деле.
Вы меня понимаете?
Бывает, я так увлекаюсь притворством, что теряю себя настоящую – ни с кем из ваших великих звезд такого не происходило? Вряд ли Джанет Ли или Джеймс Стюарт могли так забыться. Хотя, возможно, я и не права.
Искренне вашаМисс Сильвия А. СлейтерМотель «Тауэр»Шоссе 10, дом 328Лондон, ВермонтРоуз проснулась от выстрела. Она прекрасно знала этот звук – папино ружье. Папа учил их с Сильви стрелять по старым жестяным банкам на заборе за трейлером Фентона.
Она выскочила из кровати, глянула на часы – опять проспала. Постель Сильви была аккуратно заправлена.
Мама и Сильви сидели на кухне перед тарелками с горячей кашей. Сильви заметила Роуз и обеспокоенно глянула на маму. Мама поджала губы.
– Я слышала выстрел, – сказала Роуз.
Мама кивнула, глядя на кашу.
– В чем дело? – спросила Роуз с тяжелым сердцем.
Мама выпрямила спину.
– Милая, Люси стало хуже. Сегодня она даже не смогла встать.
– Нет!
Папа не мог… не мог застрелить Люси, не дав Роуз попрощаться.
– Ей было очень больно.
– Нет! – снова крикнула Роуз и побежала во двор. Халат развевался на ветру. Фентон и папа шли в сторону дома. У папы в руках было ружье.
– Папа!! – завопила Роуз.
– Роуз, животное мучилось, – объяснил папа.
– Надо было вызвать ветеринара! Надо было разбудить меня!
Я бы ее вылечила. Я заставила бы ее встать и поесть.
Папа покачал головой:
– Ни ты, ни лучший ветеринар во всем мире ничем бы не помогли старой корове, Роуз. Ее время пришло.
– Так не честно. Не тебе решать!
– Это был самый милосердный…
– Ты убийца, – перебила его Роуз.
Папа с грустью посмотрел на нее и произнес:
– Прости.
Затем прошел мимо Роуз и направился в дом.
– Я тебя ненавижу! – крикнула она вслед. – Я ненавижу всю эту семейку!
Папа даже не остановился.
Роуз побежала к загону Люси, но Фентон ее перехватил.
– Не надо. Лучше не смотреть.
Роуз вырвалась и помчала через двор.
Вот она, ее чудесная корова, с маленькой круглой дыркой от пули прямо посреди лба. Роуз открыла воротца, легла рядом с Люси и, прижавшись лицом к ее все еще теплому телу, заплакала.
Сколько она проплакала – несколько часов, а может, и дней? На них с Люси садились мухи; Роуз отгоняла их и стирала кровь со лба коровы рукавом халата.
Она потеряла единственного друга.
– Прости, девочка моя, – рыдала Роуз. – Мне очень, очень жаль.
– Она прожила хорошую жизнь, – сказал Фентон.
Роуз обернулась. Фентон стоял прямо за ней у забора. Он что, все время был тут?
– Другую корову давно бы уже пустили на гамбургеры, но твой папа любил Люси. Не представляешь, как трудно ему пришлось. Кстати, знаешь, что он придумал? Выкопать огромную яму на поле за домом и устроить настоящие похороны.
По-прежнему прижимаясь к теплой груди коровы, Роуз провела рукой по ее ребрам, лопаткам, по выпирающему позвоночнику.
– Меня не было рядом, – сказала Роуз. – Я даже не попрощалась с ней.
– Папа не хотел расстраивать тебя, вот и все. Для него ты все еще маленькая хрупкая девочка. А ты сильнее, чем ему кажется.
Роуз подняла голову и кивнула.
– И умнее, – добавил Фентон. – Твой папа, да и мама тоже, они оба тебя недооценивают.
Роуз удивленно подумала: «Вот именно». Хоть кто-то все понимает.
– Спасибо, – сказала она.
– На самом деле ты наверняка знаешь куда больше, чем кто-либо другой. Знаешь такое, что может поразить остальных.
Роуз снова кивнула. Он и не представляет!.. Чтобы оправдать слова Фентона, Роуз сказала:
– Я знаю про папу.
– А что папа?
– Он встречается с другой женщиной. Ее зовут Вивьен.
– Ого, ты и это знаешь? – удивился Фентон. – Что ж, родителям лучше не говори.
– Мама и так в курсе, – сказала Роуз.
– Ну, в любом случае, не стоит ей об этом напоминать, хорошо?
Роуз согласилась. Она почувствовала себя невероятно могущественной. Хранительницей взрослых секретов.
– Слушай, раз уж ты пропустила школьный автобус, может, заглянешь ко мне в трейлер на какао? – предложил Фентон. – А потом я подброшу тебя до школы. Ну как?
Роуз вытерла слезы с лица.
– Ладно.
Едва волоча ноги, она пошла за Фентоном к его бело-синему трейлеру – сначала мимо бассейна (спущен на зиму), затем по траве.
– Садись, – сказал Фентон, едва они зашли. Роуз устроилась за столиком на маленькой, но удобной кухне, а Фентон согрел молоко, добавил в него какао-порошок и сахар.
Ложка звякала о край кастрюли. Фентон сегодня какой-то странный. Как будто не в своей тарелке. Нервничает. Не смотрит в глаза. Наверное, ему тоже грустно из-за Люси. Мужчинам трудно выражать эмоции – она читала про это в одном журнале у Сильви.
Фентон стоял у плиты, Роуз осматривалась – оба молчали. В трейлере было чисто, хотя книжки, инструменты и детали мотоцикла загромождали все свободное место. Несмотря на их хаотичное расположение, Фентон всегда знал, где что лежит.
– Читаешь? – спросила Роуз, взяв лежавшую перед ней книгу. Фентон положил в нее салфетку вместо закладки.
Книга называлась «Тигр! Тигр!».
– Да, – ответил Фентон.
– Хорошая?
– Ага. Про телепортацию. Довольно интересная.
– Вот бы уметь телепортироваться, – протянула Роуз.
– И куда бы ты отправилась? – с улыбкой спросил Фентон.
– Куда угодно. Лишь бы подальше отсюда.
– Понимаю. – Фентон достал две кружки и аккуратно разлил по ним какао, затем протянул одну кружку Роуз, и та обхватила ее ладонями, согревая пальцы.
– Правда?
– Конечно. Особенно сейчас, когда дела идут не очень. И в мотеле, и во всем городе. Вот и думаешь, не лучше бы нам всем было оказаться в каком-нибудь другом месте.
Роуз кивнула и сделала глоток какао.
– Сильви хочет поехать в Голливуд, – сказала Роуз. Сестра обклеила свою половину комнаты вырезками со звездами кино. Над кроватью висел рисунок Фентона – знаменитые белые буквы «HOLLYWOOD» на Голливудских холмах.
– Знаю, и она обязательно уедет, я не сомневаюсь.
Фентон постучал пальцами по столу, сдвинул кружку в сторону и полез в карман рубашки за сигаретами. Вытряхнул одну из пачки и закурил.
– Роуз, – сказал он, глядя на нее сквозь дым. – Я хочу кое о чем с тобой поговорить.
Голос – серьезнее некуда. О чем поговорить, о Люси? О том, как странно Роуз себя вела в последнее время? Может, он отчитает ее за испорченный торт Сильви? – остальные уже высказались. Или дело в папе и Вивьен? Брак родителей рушится, как и все вокруг?
Что бы он там ни собирался сказать, Роуз не желала это слышать. Вот бы, как в детстве, заткнуть уши и громко запеть песенку. Только она уже не маленькая девочка.
– О чем? – От сладкого какао вдруг заломило зубы.
Фентон затянулся и выпустил облачко серо-синего дыма.
– О том, что ты видела прошлой ночью.
Слова обрушились на Роуз, выбив из нее весь дух.
– Что я… видела? – запинаясь, повторила она.
Фентон кивнул, глядя ей прямо в глаза.
– В башне. Когда следила за сестрой.
– Не понимаю… – Роуз встала из-за стола, колени подкашивались.
– Не морочь мне голову, – сказал Фентон, подходя ближе. – Все очень серьезно. Знаешь, что может случиться, если кто-то узнает?
– Узнает что? – прохрипела Роуз. Она отступила назад, нащупывая дверь и думая о Сильви, которая превращалась в жуткое чудовище с лапами и крыльями.
Так что же случится, если кто-то узнает?
И откуда об этом известно Фентону? Или он такой же монстр, как Сильви?
– Пообещай, что никому не скажешь. Если ты… – В тусклом свете трейлера его глаза вдруг сверкнули яростным огоньком.
– Мне пора идти. – Роуз распахнула дверь, выскочила на улицу и пустилась бежать по полю.
– Стой! – крикнул Фентон. – Я ведь собирался отвезти тебя в школу!
Роуз не откликнулась. Она забежала в дом и промчалась вверх по лестнице мимо мамы, которая мыла посуду на кухне, зашла в свою комнату и заперла дверь.
Фентон все знал. Знал и защищал Сильви. Неужели она и его превратила в чудовище? Мало ли на что способны оборотни. Ома ни о чем таком не говорила, но Роуз тогда и не представляла, что надо было слушать как можно внимательнее.
На что готов пойти Фентон, чтобы сохранить тайну Сильви?
Роуз упала на кровать. Надо подумать. Она накрылась одеялом с головой и крепко зажмурила глаза, чтобы стало темно.
Наконец она поняла, как поступить.
Роуз встала и подошла к столу Сильви, осторожно заправила в пишущую машинку чистый лист белой бумаги с логотипом мотеля и начала печатать.
Я знаю, что ты такое, знаю, что ты проделываешь. Хватит. Если не прекратишь, я сама остановлю тебя.
Роуз оставила записку в пишущей машинке, умылась, оделась и попросила маму отвезти ее в школу.
Придя домой из школы, Роуз, чтобы не столкнуться с Сильви или Фентоном, держалась рядом с мамой и выполняла одно ее поручение за другим: складывала постиранное белье, крахмалила папины рубашки, вытирала пыль в гостиной.
За обедом папа попросил Фентона починить лампочки в вывеске мотеля у дороги.
– С одной стороны все перегорели. Если ехать из города, вывеску совсем не видно.
– Да какая разница, – едва слышно пробормотала мама.
– В гараже есть запасные лампочки, – сказал Фентон. – После обеда займусь.
Поев, папа отправился в город, а мама пошла в комнату для шитья. Сильви предложила помочь Фентону с вывеской. Роуз прошмыгнула к себе и начала читать книгу, которую задали в школе – «Маленькие женщины». Сосредоточиться не удавалось, веки слипались, слова плыли перед глазами. Роуз так и уснула, одетая, не выключив лампу.
Ее разбудил приход Сильви. На часах почти полночь.
– Ты где была? – прошептала Роуз, разглядывая сестру.
– Гуляла.
– С Фентоном?
Сильви молча выключила свет, переоделась в ночную рубашку и залезла под одеяло. Роуз снова уснула – под тихий плач сестры, которая зарылась лицом в подушку.
– Милая, ты случайно не видела Фентона? – спросила мама, когда Роуз на следующий день пришла из школы. Сильви была на работе. Мама занималась мытьем посуды.
Роуз покачала головой.
– Последний раз – вчера за обедом, – ответила Роуз, взяв блестящее красное яблоко.
Мама закрыла кран и достала из шкафчика стеклянную форму для запеканки.
– Странно, он не пришел на работу в гараж. Его грузовик стоит у трейлера. Папа подготовил ему целый список дел, а Фентон словно испарился.
– Испарился, – повторила Роуз.
– Конечно, он давно хотел уехать. Даже сказал твоему отцу, что копит на автобусный билет в сторону запада. Но чтобы вот так, ни с кем не попрощавшись?.. Если честно, Роуз, я переживаю. Он тебе ничего такого не говорил? Или, может, Сильви что-то упоминала?
– Вроде нет. Хотя вчера утром, когда мы пили какао, он сказал, что хотел бы уехать.
Исчезнуть.
Подальше отсюда.
А еще Фентон хотел поговорить с Роуз о том, что она видела. О Сильви.
Прошлой ночью Сильви легла спать вся взъерошенная. Будто с кем-то боролась.
В голове у Роуз засела пугающая мысль.
– На ужин будет запеканка с тунцом, – сообщила мама. – Твоя любимая.
Вовсе нет. Это любимое блюдо Сильви.
Роуз встала из-за стола.
– Ты куда? – спросила мама.
– Займусь делами.
– Молодец.
Бросив несъеденное яблоко в поле, Роуз побежала к трейлеру Фентона. Дверь была открыта. Затаив дыхание Роуз вошла. Внутри все оставалось точно так же, как вчера, когда они пили какао. В раковине стояли немытые кружки, узкая кровать в крошечной спальне была аккуратно заправлена. На столе – гора книг в мягких обложках. Она быстро покопалась в шкафу. Если бы Фентон купил билет на автобус, то собрал бы сумку с вещами, а из трейлера, похоже, ничего не пропало. На проволочных вешалках по-прежнему висели рубашки, на полу стояли огромные мотоциклетные ботинки черного цвета, а их Фентон обязательно взял бы с собой. На крючке у двери висели ключи с брелоком из кроличьей лапки – подарок Сильви.
Что-то не так.
У Роуз заболела голова, по затылку поползли мурашки.
«Успокойся. Ищи подсказки».
Выйдя из трейлера, она прошла по полю, затем мимо бассейна и к подъездной дорожке. Вывеска горела с обеих сторон. Фентон поменял лампочки.
Роуз вернулась обратно на холм и заглянула в открытый дверной проем башни.
«Не ходи туда», – шептал внутренний голос. Волоски на руках встали дыбом. Роуз сделала глубокий вдох и зашла. Это ведь просто башня. Что может прятаться там среди бела дня?
Ты знаешь.
Ты знаешь, что там затаилось.
Но Сильви на работе, выдает сдачу за кассой «Вулвортс», улыбается покупателям и желает им приятного дня. Роуз ничего не угрожает.
Только она все равно ощущала опасность.
Каменные стены не пропускали солнечный свет, и в башне было очень холодно и сыро. Пахло гнилью.
Выбирайся отсюда. Уноси ноги.
Хрустнуло битое стекло, рассыпаясь в пыль. Лампочка: металлический цоколь с резьбой, нить накаливания и тысячи осколков стекла в каких-то темных брызгах. Кровь, поняла Роуз, коснувшись их. Подсохшая, но слегка липкая. К горлу подступила тошнота, по телу разлилась слабость.
Капли неровной линией вели к середине комнаты, к целой лужице крови размером с большое блюдо. Как много крови. Темной, густой, застывшей. Роуз сглотнула, сдерживая тошноту.
Это не просто порез от разбившейся лампочки.
Здесь произошло нечто ужасное.
Ты все понимаешь.
Тебе известно, чьих рук это дело.
Роуз усиленно думала, что же делать дальше, и левый висок пронзила острая боль.
«Беги!» – кричал внутренний голос. Надо рассказать маме. Рассказать ей все. Что Сильви оборотень и Роуз давно боялась, что сестра натворит нечто ужасное. Вместе они смогут остановить Сильви, чтобы она больше никому не навредила.
Столько крови. Мама обязательно ей поверит.
Роуз побежала домой и ворвалась на кухню, где мама резала лук.
– Мама! Скорее! В башне…
– Ну что еще? – раздраженно ответила мама.
– Прошу тебя, идем… – начала Роуз, но тут на кухню зашел папа, и она замолчала.
– Кларенс. – Мама со вздохом отложила в сторону нож. – Я только помыла полы, а ты опять в грязной обуви.
– У меня есть дело для Роуз. – Отец вдруг показался ей ужасно постаревшим. Лицо осунулось, в волосах блестела седина. Когда это произошло? Почему она раньше не замечала?
Лишь бы папа не услышал, как колотится ее сердце. Лишь бы не почувствовал от нее запах крови вместе с сыростью камней и известки. Вот бы рассказать им все, взять обоих родителей за руки и отвести в башню – пусть увидят осколки стекла и кровь. «Вы не представляете, кто наша Сильви на самом деле».
Нет, отец не поверит. Даже сейчас он смотрел на Роуз то ли с досадой, то ли с каким-то опасением. Смотрел на дочь, которая врет и портит праздничные торты. На девочку, которая вчера утром сказала, что ненавидит его.
Он вообще может решить, что кровь в башне – дело рук Роуз.
«Он так и подумает, – подтвердил внутренний голос. – Не будь идиоткой».
– Мне надо поговорить с мамой, – едва слышно произнесла Роуз тихим, как пересыхающий ручеек, голосом. – Показать ей кое-что.
– Это подождет, – уверенно сказал папа.
– Иди помоги папе. Потом поговорим.
– Но…
– Не спорь, – с серьезным видом перебил отец.
Роуз молча вышла за ним из дома, и они направились к небольшой мастерской.
Может, Фентон сейчас там. Может, папа нашел Фентона, напал на него, ранил, и теперь ему нужна помощь.
Тогда он поверит ей! Фентон все расскажет про Сильви, и они будут знать правду.
Однако в мастерской никого не было: лишь верстак, инструменты, шины и цепи для трактора.
На верстаке лежал большой деревянный крест, покрашенный в белый цвет.
– Сделай надпись – ее имя и какие-нибудь добрые слова. Я вырыл могилу за домом, на лугу. Красивое место. Копал весь день.
Папа оставил ее, и Роуз обмакнула кисточку в красную краску.
Красную, как кровь.
Надо поторапливаться. Рассказать маме про Фентона, пока Сильви не пришла с работы.
Однако Люси заслуживает большего, и спешить нельзя. Папа потратил весь день, копая могилу для коровы, может, даже пропустил обед.
Немного подумав, Роуз аккуратно вывела слова:
Здесь покоится Люси,
любимая корова всего штата
Ты навеки в наших сердцах
Ты все изменила
Роуз достала черную краску, чтобы добавить пятен на белый крест – как у голштинской породы, а на самом верху нарисовала пятнышко в форме штата Вермонт. Папе понравится.
Закончив, она быстро обмыла кисточки в растворителе и побежала домой к маме.
Сильви уже вернулась и накрывала на стол. На ней было голубое платье и ленты в волосах в тон. На их фоне глаза сестры приобретали цвет летнего неба.
«Только чудовище может быть таким прекрасным, – подумала Роуз. – Оно маскируется, усыпляя внимание окружающих».
– Мне надо кое-что тебе показать, – прошептала Роуз маме. Сильви сердито посмотрела на сестру. Кажется, у нее обеспокоенный вид. Неужели в курсе, что Роуз все узнала?
– Не сейчас, детка. Надо поставить запеканку в духовку. – Мама уже положила в блюдо лапшу и тунца, залила все сливками, а теперь резала сельдерей и грибы.
– Прошу тебя, – захныкала Роуз. – Это подождет.
– Я освобожусь через десять минут, – пообещала мама. – Иди к себе в комнату, я тебя потом позову.
Поднимаясь по лестнице, Роуз услышала, как Сильви спросила:
– Что это она опять?
Мама что-то ответила, но слов было не разобрать из-за стука ножа по деревянной доске.
Прошло полчаса. Роуз села за домашнюю работу, только вместо задачек по математике перед глазами стояли брызги крови и осколки стекла на полу башни.
– Роуз? – позвала мама. – Что ты хотела мне показать?
– Пойдем, – вскочила Роуз. – Это в башне.
Уголки ее рта опустились. Мама напряженно вытерла руки о фартук и кивнула.
– Ладно, раз ты настаиваешь.
Роуз практически бежала, а мама медленно шла за ней. Мама никогда не спешила.
Спускались сумерки, сентябрьское небо потускнело. Листья клена во дворе мерцали ярким огнем.
– Помнишь рассказы Омы про оборотней? – спросила Роуз, подходя к башне. – Один из них здесь.
Она глянула на маму, ожидая ответа, но та промолчала.
– Оборотень здесь, в нашем мотеле. И он сотворил нечто ужасное.
У Роуз едва не закружилась голова от собственных слов. Мама наконец-то поверит ей, когда увидит кровь. Роуз расскажет ей всю правду о Сильви, и тогда мама обнимет ее и прошепчет: «Бедная моя девочка, ты столько всего пережила. А я тебе не верила. Прости меня».
Дойдя до нужного места, Роуз в смятении уставилась на пол. Ничего. Никакой крови и осколков стекла. Роуз удивленно моргнула, на глаза выступили слезы ярости. Неужели ей все почудилось? Роуз потрогала пол – немного мокрый и пахнет лимонным средством для мытья.
Нет! Нет, нет, нет!
– Здесь была кровь, – задыхаясь, выдавила Роуз. – И битое стекло! От лампочки.
Наверное, Фентон нес в руке лампочку, когда на него напала Сильви. Сильви в облике оборотня, в виде отвратительного создания с крыльями, когтистыми лапами и острыми зубами.
– Роуз, пожалуйста, ну хватить сочинять!
– Я не сочиняю, мама! Это Сильви! Ты не знаешь, кто она. Она уходит каждую ночь и…
– Довольно! – Мама потеряла терпение. – Нет никаких оборотней! Чтобы я больше об этом не слышала. Не вздумай ничего такого сказать отцу или кому-то еще. Если ты умная девочка, то выкинешь это все из головы. А теперь иди к себе, доделывай математику и ложись спать пораньше. Ясно?
Роуз так сильно прикусила язык, что на глаза навернулись слезы. Она кивнула. Да, ясно. Она теперь одна. Ей никто не поможет, даже мама.
По дороге к дому Роуз глянула на окна своей спальни: встревоженная Сильви смотрела на маму и сестру с мрачным видом.
Мистеру Альфреду Хичкоку
Студия «Юниверсал»
Голливуд, Калифорния
19 сентября 1961
Уважаемый мистер Хичкок!
Папе пришлось усыпить корову Люси. Мы с ней родились в один день. У Люси на боку было пятно – по форме в точности как штат Вермонт. Отовсюду приезжали люди, чтобы ее сфотографировать, и папа всегда говорил, что это пятно – знак удачи для нашей семьи. Тогда что значит ее смерть? Видимо, она принесет еще больше несчастий.
Дядя Фентон пропал, и это я виновата. Я ужасный человек. Я чудовище. Вы не представляете, что я натворила.
Простите, что сваливаю все это на вас, но мне больше не к кому обратиться. Меня разорвет изнутри, если я не расскажу кому-нибудь правду. Тому, кто понимает, что внутри каждого – каждого из нас – живет зло.
Искренне вашаМисс Сильвия А. СлейтерМотель «Тауэр»Шоссе 10, дом 328Лондон, ВермонтПрошло две недели с тех пор, как исчез Фентон, наступил октябрь. Роуз следила за Сильви и готовилась, вспоминая рассказы Омы. Теперь ясно, что бабушка знала все про ее сестру и хотела подготовить Роуз.
– Оборотня можно как-то остановить, Ома? – спросила однажды Роуз, когда они гуляли в лесу.
– Да, – кивнула Ома, – только это довольно трудно. Оборотень очень опасен, Роуз, и очень, очень умен.
– Но ведь можно?
– Если заковать его в железо, хоть в человеческой, хоть в звериной форме, он не сможет менять облик.
– В железо? – спросила Роуз. – В смысле в цепи?
– В цепи, в кандалы, может, в клетку. Я слышала, что король Генрих держал в лондонском Тауэре медведицу.
– В настоящем Тауэре?
Ома улыбнулась.
– Да, в настоящем. Говорят, на самом деле это была любовница короля и она превращалась в женщину только по ночам, когда он снимал с нее кандалы.
– Думаешь, это правда? – спросила Роуз.
Ома задумчиво положила в рот мятную конфету.
– Такова легенда, а в каждой легенде есть и правда, и вымысел. Помни, Роуз, все обычно совсем не так, как кажется.
В гараже нашелся старый отцовский холщовый рюкзак, и Роуз положила в него все, что могло бы ей понадобиться: железную цепь, ржавый капкан, на который папа в детстве ловил лис, сачок для бабочек, огромный кухонный нож и серебристый фонарик.
Содержимое неподъемного рюкзака звякало и упиралось в спину. Пока Сильви спала, Роуз пошла в мастерскую за рюкзаком, припрятанным под верстаком. Она надела темно-синие брюки и черную водолазку, чтобы не выделяться.
Теперь от входа в мастерскую предстояло следить за домом. Если сегодня Сильви не выйдет, ничего страшного. Роуз подождет. Она будет ждать завтра и послезавтра, будет прятаться в темноте столько, сколько нужно.
Однако долго ждать не пришлось.
Примерно через час Сильви вышла на улицу в халате и розовых тапочках. Посмотрела направо, в сторону Роуз и мастерской, затем налево. И побежала к башне.
«Попробуй догони, – будто говорила она. – Давай же».
– Сейчас или никогда, – сказала Роуз, в голове у которой играла одноименная песня Элвиса.
«Завтра будет поздно…»
Роуз медленно и осторожно ступала в тени, стараясь не греметь железяками в рюкзаке.
Особого плана у нее не было. Войти в башню. Дождаться превращения Сильви. Схватить ее.
Заковать Сильви в облике чудовища в цепи. И позвать маму, чтобы та наконец поверила.
Роуз прислонилась спиной к башне, рюкзак оттягивал плечи.
– Сильви? – позвала она.
– Что тебе от меня нужно? – послышался из темноты голос сестры.
– От тебя? – Роуз как можно аккуратнее и тише сняла рюкзак. Во лбу, рядом с левым глазом, равномерно запульсировала боль.
– Почему ты не сказала?
Роуз зажмурилась, чтобы резкая острая боль стихла. Как заставить Сильви превратиться? Может, она должна почувствовать угрозу?
– Никто бы мне не поверил. Ты у нас хорошая девочка. Никто не поверит, если я расскажу, что ты такое на самом деле.
Сестра заплакала, сначала тихо, затем все громче.
– Что я такое? Что я такое, Роуз?
– Чудовище. И ты провела всех, кроме меня. Я знаю, что ты сделала с Фентоном.
– Фентон, – всхлипнула Сильви.
Роуз вытащила из рюкзака фонарик, однако не спешила заходить в башню, выжидая нужный момент.
– Он виноват не меньше моего, – хлюпала Сильви. – Теперь его нет, и это больше не повторится.
– Не повторится, – сказала Роуз, подбираясь к дверному проему. – Потому что я остановлю тебя.
Роуз щелкнула фонариком, готовая увидеть сестру в чудовищном облике шестиногого насекомого с крыльями и блестящим панцирем, но перед ней стояла просто девочка в халате и розовых тапочках. Ее лицо покрылось красными пятнами, волосы были растрепаны.
Роуз не сводила луч света с лица сестры. Решительный вид Роуз, видимо, напугал ее, потому что Сильви вдруг насторожилась.
– Держись от меня подальше, – предупредила Сильви, отходя к лестнице. – Иначе я все расскажу маме.
– Я не дам тебе сделать это снова, – серьезным тоном сказала Роуз. – Ты больше никому не навредишь.
Голова раскалывалась от боли. Луч света пульсировал, и лицо сестры дрогнуло, как будто ее вообще здесь не было. По телу пробежали мурашки, кожу обдало жаром, все зачесалось.
Сильви рванула вверх по лестнице.
Роуз схватила рюкзак и поспешила за сестрой, засунув фонарик за пояс брюк и хватаясь липкими ладонями за деревянные ступени. Лестница, да и вся башня, ходила ходуном. Каждый камень и каждая половица вибрировали в такт головной боли.
На втором этаже Роуз осмотрелась, водя фонариком по кругу. Сильви нет, только округлые стены и лунный свет, падающий внутрь сквозь узкие окошки.
Надо поспешить. Иначе упустит.
Если Сильви превратится, то сразу взмахнет крыльями и улетит. Станет свободной навсегда.
С бешено стучащим сердцем Роуз поднялась на крышу. Ноги и руки не хотели слушаться. Подул ветер, и стало прохладно.
Вот она, ее сестра, еще в человеческом облике, стоит у нижней стены. В лунном свете картинка светилась ярко-голубым.
– Я ухожу, – дерзким и напыщенным тоном сказала Сильви. Она перестала плакать. – Ухожу далеко, и больше ты меня не увидишь. Иди домой. Притворись, что ничего не видела, а к утру меня уже не будет, я исчезну.
– Нет. – Роуз приблизилась к сестре. – Я тебе не позволю. Я знаю, насколько ты опасна.
– Ничего ты не знаешь! Ты ненормальная, – грубо усмехнулась Сильви, хотя ее взгляд был напуганным. – Не подходи.
Сильви отступила к стене. Роуз бросилась за ней и схватила сестру за руку.
– Ради всего святого! Отпусти меня! – закричала Сильви, изо всех сил вырываясь.
Они царапали и толкали друг друга. Роуз дернула Сильви за волосы, ожидая увидеть страшную пасть на ее затылке. Сильви завопила, впилась ногтями в руку Роуз – до крови. Сестры кружили, как пьяные танцоры, изображающие твист. Звезды расплывались. Все приобрело тошнотворный желтоватый оттенок. Ноги вдруг перестали слушаться Роуз. Ногти Сильви впивались в ее кожу почти до кости. Роуз укусила сестру в плечо, выступила кровь. Сильви вскрикнула, и страшный танец замедлился. Не веря глазам, Сильви смотрела то на свое плечо, то на лицо Роуз.
– Господи! – выдохнула она. Ее лицо и губы побледнели. – Что с тобой такое?
Сильви вырвалась из хватки сестры, резким толчком свалила ее на каменный пол, потом отступила назад еще дальше, наткнулась на стену, доходившую ей до талии, и неуклюже упала с крыши спиной вперед.
– Сильви! – Из горла вырвался только приглушенный хрип. Тело не слушалось, и Роуз не могла встать, в кружащейся голове пульсировала боль. Она долго лежала без движения, пока не вернулись силы и нормальное зрение.
Наконец она поднялась, медленно подошла к краю крыши и заставила себя посмотреть вниз, ожидая увидеть изувеченное тело сестры.
Там ничего не было. Только тень от башни.
– Сильви! – хрипло позвала Роуз, вглядываясь в темноту. Сестра не могла просто встать и уйти – тут ведь целых десять метров.
Где же она?
Ушла. Сильви ушла.
– Нет, – простонала Роуз и рухнула на колени. Голова раскалывалась от боли.
Краем глаза она заметила дрожание радужных крыльев.
Вот она, Сильви, в облике сатурнии луны. Она вынырнула из мрака и застыла на каменной стене. Прекрасная, светящаяся, словно сотканная из звездной пыли, с широко распахнутыми светло-зелеными крылышками.
Роуз осторожно нащупала рюкзак, который свалился на пол во время их схватки, и достала сачок. Держа его за спиной, она подкралась к мотыльку.
– Попалась! – крикнула Роуз, накрыв сестру сеткой.
Дома, на кухне, подсвечивая себе фонариком, она нашла большую стеклянную банку, в которой мама иногда квасила капусту, положила мотылька внутрь и закрыла крышку. Затем отнесла банку к сараю и обмотала ее упаковочной проволокой. Из этой металлической клетки Сильви не выбраться.
У себя в комнате Роуз поставила банку на пол у кровати.
– Попалась, – повторила она мотыльку. Насекомое спокойно сидело на стенке, словно Сильви поняла, что ее наконец поймали. Может, она даже хотела быть пойманной. Может, настало ей время сдаться.
Роуз проснулась измученная и обессиленная, во рту стоял металлический привкус. Ей снились ножи, когти и острые, как бритва, зубы. Она тяжело дышала и с закрытыми глазами прислушивалась, нет ли рядом сестры.
А потом вспомнила.
И достала банку из-под кровати.
Мотылек безжизненно лежал на дне.
Роуз закричала.
– В чем дело? – Мама прибежала в комнату в одной ночнушке.
– Сильви! – Роуз показала ей обернутую проволокой банку. – Это Сильви! Я ее убила.
– Роуз… – изумленно пробормотала мама, отступая назад.
– Это Сильви! Вот она, в банке! Смотри!
Мама была сбита с толку.
– Что за бред, – наконец сказала она.
– Сильви была оборотнем, – всхлипнула Роуз. – Я хотела показать, чтобы ты поверила. Я не хотела убивать.
– Послушай меня, Роуз. Этот мотылек вовсе не твоя сестра.
Мама перевела взгляд на пустую кровать Сильви, а затем на открытую дверцу шкафа, из которого исчезло немало вещей.
Куда же подевалась ее одежда? Роуз с удивлением вспомнила, как вчера Сильви говорила, что собирается уйти. Может, она собрала вещи перед тем, как пойти в башню? Неужели она и правда думала сбежать, чтобы ее не поймали за убийство Фентона?
В пишущую машинку был вставлен листок. Мама достала его и прочитала вслух:
Простите, но я больше не могу здесь оставаться.
Я всех вас люблю и знаю, что вы поймете.
Напишу, как только устроюсь.
С любовью
Сильви– Что за шум? – В старой мятой пижаме на пороге стоял папа, опустив плечи.
– Сильви сбежала, – дрожащим голосом сообщила мама, подавая ему записку.
Какая-то дверца захлопнулась в груди Роуз. Мама ошибается.
Это она убила Сильви.
Пусть Сильви и была чудовищем, но Роуз не собиралась причинять ей вред. Она просто хотела поймать ее. Хотела показать всем, кто такая Сильви на самом деле. Иначе никто бы не поверил. Все будут думать, что Сильви действительно убежала навстречу счастливому будущему, а Роуз придется нести тяжелое бремя истины.
Она приникла к банке, посмотрела на прекрасное безжизненное существо внутри и заплакала.