– Мы с Джейсоном Хоком целовались, – прошептала Эми Пайпер. – С языком.
– Фу!.. – крикнула Марго.
Она поехала в глубь пустого бассейна, грохоча роликами по разбитому голубому дну. Марго было всего десять, и она всегда теряла терпение, когда в игре «Правда или действие» речь заходила о мальчиках и поцелуях. Из-под шлема торчали растрепавшиеся хвостики, веки блестели от неоновых синих теней, которыми Эми ее накрасила. Надо смыть перед возвращением домой, иначе мама жутко разозлится. Марго надела защитные наколенники и налокотники. Пайпер свои не носила, ведь у Эми таких просто не было.
На парапете, с мелкой стороны бассейна, стоял приемник, настроенный на радиостанцию «Дабл-ю-кью-ви-ти», чей слоган был «Только хиты». Заиграла «Sweet Child of Mine» группы «Guns N’ Roses» – одна из любимых песен Эми. Ей нравилось, когда вокалист изливал душу, поэтому она любила даже песни со старых бабушкиных пластинок Перри Комо и Фрэнка Синатры. Жутко слащавые, но когда Эми подпевала, они звучали классно.
– И каково это было? – Пайпер прижалась поближе. От Эми пахло духами «Лавз Бейби Софт» и клубничным блеском для губ. На ней была облегающая футболка с «Охотниками за привидениями» и джинсовые шорты с обтрепанными краями.
Эми ответила озорной улыбкой и заправила за ухо с тремя сережками розовую прядь волос, покрашенную растворимым желе. Она тоже накрасила глаза блестящими синими тенями и растушевала серебристым до самых бровей. Как звезда из клипов на «MTV». Или как младшая сестра Синди Лопер, только Эми считала, что Синди Лопер – отстой, вот Пайпер и не упоминала об их сходстве вслух.
– Иди сюда, я расскажу. – Эми развязала разноцветные шнурки на белых роликах. Пайпер сделала то же самое, подруги переобулись в шлепанцы и вылезли из бассейна. Лето подходило к концу, через две недели снова в школу. У обеих девочек были загорелые ноги – у Эми длинные и стройные, прямо как у девушек из танцевальной группы «Рокетс», на чье выступление Пайпер ездила с мамой в «Радио-сити-мьюзик-холл».
– Вы куда? – хмуро спросила Марго. Девчонки часто бросали ее, и ей это жутко не нравилось. Все потому, что она еще маленькая, хотя Марго делала вид, что уже совсем взрослая. Хвостики торчали из-под шлема, точно две антенны, и от этого она была похожа на сердитого жучка.
– Скоро вернемся, – сказала Эми. – Никуда не уходи.
Пайпер и Эми побежали к конторе мотеля в здании с крутой остроконечной крышей – по мощеному дворику у бассейна, сквозь трещины в котором пробивалась сорная трава, мимо сломанных шезлонгов. На окне висела табличка с красными буквами: «ЗАКРЫТО», пыльные пластиковые жалюзи были опущены. Справа к конторе примыкали номера мотеля – с первого по четырнадцатый. Номера с пятнадцатого по двадцать восьмой расположились позади, в другом здании.
Все номера теперь были наглухо закрыты, словно гробы, хотя ключи с синими бирками по-прежнему висели на металлической подставке за стойкой регистрации. Иногда девочки заходили в комнаты, в которых ничего не изменилось с тех пор, как мотель закрылся в 1971 году. Кровати были застелены коричневыми покрывалами с узором, на полу лежали выцветшие ковры бирюзового цвета, все прожженные и в застарелых пятнах непонятно от чего. Картины с желто-оранжевыми бархатцами в массивных рамах украшали стены. Старые цветные телевизоры давно продали, но остались столики из-под них, а еще комоды и тумбочки, некоторые даже с отсыревшими библиями. Мебель была вся в зазубринах и царапинах, с круглыми пятнами на поверхности – призрачными следами стаканов, из которых некогда пили жильцы. В ванных лежало упакованное мыло, хотя большинство коробок прогрызли мыши. Во всех номерах стояли пепельницы, и иногда Пайпер была готова поклясться, что вдыхает воздух 1971 года – с пылью, дымом сигарет и давно выветрившимися духами. Как привидения, если бы у тех был запах.
В комнатах начали протекать крыши, по потолкам поползли пятна от сырости и плесени, местами осыпалась штукатурка. Кое-где по-прежнему лежали спички и блокноты с логотипом мотеля «Тауэр» в виде простого рисунка величественной башни.
Бабушка Эми показывала им снимки башни в процессе строительства. Шишковатыми, пожелтевшими от никотина пальцами она водила по черно-белым фотографиям в старом альбоме.
– Муж всегда повторял, что эта башня для меня, – говорила Шарлотта. – Но мы знали правду. Он построил башню, потому что сам так решил. Хотел привлечь туристов со всего мира, которые сделали бы нас богатыми и знаменитыми.
На снимках не было ничего особенно интересного: дедушка Эми готовил сюрприз, поэтому заставил все лесами – чтобы за досками и брезентами не разглядели, чем он там занимается. Наконец, на последнем фото торжественное открытие: Кларенс Слейтер, привлекательный мужчина в костюме и шляпе, с прилизанными темными волосами и слегка косоглазый, держит за руку жену. Бабушка Шарлотта здесь молодая и красивая, совсем непохожая на неопрятную старуху, в которую она превратилась. Они стоят на фоне деревянной таблички, установленной дедом так, чтобы привлечь внимание водителей с десятого шоссе. На ней написано: «Приезжайте посмотреть на знаменитый лондонский Тауэр».
Пайпер и Эми перешагнули через обломки давно поваленной таблички, которые гнили теперь среди сорняков, окурков и оберток от гамбургеров, выброшенных из окон машин, и подошли к башне.
Заходить туда девочкам запрещалось. Бабушка говорила, что внутри опасно: стены рушатся, полы прогнили.
– Это ловушка, – повторяла бабушка Шарлотта хриплым голосом. Ее дыхание пахло кислым. – Держитесь от нее подальше. Однажды кто-нибудь провалится вниз, до самого адского дна.
Бабушка Шарлотта заботилась об Эми в отсутствие Роуз, ее матери (которой, насколько помнила Пайпер, почти никогда не было рядом. За тот год, что Пайпер дружила с Эми, она ни разу не видела Роуз). По словам Эми, у ее мамы было не все в порядке с головой. И еще она пила. Бабушка Шарлотта как-то сказала: «Моя бедная Роуз так и не оправилась после исчезновения Сильви. Некоторых потеря делает сильнее, но ее она сломила».
Сильви была тетей Эми, старшей сестрой матери. В восемнадцать лет она сбежала в Калифорнию, чтобы стать кинозвездой – так говорила Эми. Собрала чемодан и оставила прощальную записку в пишущей машинке, обещая вскоре выйти на связь. Больше о ней ничего не слышали. Полным именем подруги было Эми Сильвия – в память о пропавшей тете.
Было жалко бабушку Шарлотту, которой досталось в одиночку воспитывать такого неуправляемого ребенка, как Эми. Ее муж Кларенс умер еще до рождения внучки. Бабушка Шарлотта уверяла, что крах мотеля разбил ему сердце. «Видимо, она имеет в виду сердечный приступ», – думала Пайпер.
Шарлотта была худой, с обвисшей кожей и седеющими волосами. На подбородке у нее росли два длинных седых волоска, которые так и хотелось выдернуть. Дом всегда находился в ужасном состоянии (хотя бабушка постоянно что-то прибирала). Иногда подруги заставали Шарлотту у окна кухни: женщина смотрела вдаль отсутствующим взглядом.
– Что это она? – спрашивала Пайпер.
– Не знаю, – отвечала Эми. – Может, высматривает мою маму или Сильви. Или даже постояльцев. Она как будто ждет, что старый звонок, проведенный из конторы в дом, скоро зазвонит, хотя он сломался еще сто лет назад.
Бывало, бабушка путалась и называла внучку Сильви.
– Иди-ка сюда, Сильви, давай я заплету тебе косу.
– Я Эми, бабушка, – раздраженно отвечала подруга. Ей было неловко. – Сильви здесь нет.
– И правда, – говорила Шарлотта, расчесывая золотистые волосы внучки. – Она была хорошей девочкой. Как и ты.
Эми потянула Пайпер через сводчатый дверной проем, в прохладу и темноту башни. У Пайпер перехватило дыхание – вдруг стены сейчас рухнут? Внутри было мрачно, пахло отсыревшим цементом, гнилыми листьями и чем-то тухлым. Деревянный настил прогибался под ногами. На первом уровне не было окон, и свет проникал сюда только сквозь узкий дверной проем.
Под ногами шуршала многолетняя сухая листва. На полу валялась обертка от шоколадки «Милки Вэй» и смятая банка из-под пива. Музыка из радиоприемника, доносившаяся от самого бассейна, окутывала их туманом, но слов песни было не разобрать.
– Ты правда хочешь знать, каково это – целоваться с Джейсоном? – спросила Эми, чье лицо Пайпер едва различала в темноте.
– Да, – ответила Пайпер, и Эми крепко сжала ее вспотевшую ладонь. Пайпер еще ни с кем не целовалась, но постоянно разглядывала губы всех знакомых мальчиков, присматривалась к их форме и движению во время беседы. Интересно, будет ли щекотно от мягкого пушка у мальчиков над верхней губой? И как держать голову, чтобы не мешался нос?
Костлявый мальчишка Джейсон Хок, их одноклассник, жил по соседству с Пайпер и Марго, в многоквартирном доме с другой стороны холма, на котором расположился мотель. Волосы у него были длинноваты (но не настолько, чтобы выглядеть круто), и он повсюду ходил с лупой, показывая девчонкам, как классно разглядывать через нее кору дерева или маленького зеленого жучка. Марго было жаль его – Джейсон казался ей одиноким, – а Пайпер считала его чокнутым. Несколько месяцев назад он передал Эми зашифрованную записку, а та даже не попыталась разгадать шифр, что ужасно его расстроило.
– Сейчас узнаешь, – сказала Эми, и не успела Пайпер ей ответить или даже представить, что будет дальше, как Эми поцеловала ее скользкими от блеска губами. Ее маленький язычок осторожно раскрыл губы Пайпер. Она ощутила вкус клубничной помады и жаркое дыхание Эми. Пайпер едва слышно застонала, будто говоря: «Я сдаюсь, я согласна на все», и ответила на поцелуй. Пайпер была уверена, что башня кружится и стены рухнут прямо на них.
Затем она поняла, что это была не башня, а чья-то тень. Кто-то стоял у входа и следил за ними. Пайпер замерла, потом отскочила в сторону.
Призрачная фигура вышла на свет.
– Джейсон? – позвала его издалека Марго. Видимо, она шла по дорожке к башне. – Ты не видел Пайпер и Эми?
Джейсон молча ушел.
– Эй, подожди! – крикнула Марго. Она бежала за Джейсоном, но шаги вдруг затихли.
Подруги замерли, слушая. Пайпер прижалась спиной к прохладной каменной стене.
– Ты куда? – спросила Марго.
– Домой, – ответил Джейсон.
– Так ты не видел Пайпер и Эми?
Пайпер пригнулась в тени и посмотрела на Эми, но не поняла, что выражает ее лицо. Она точно не была взволнована или обеспокоена. Кажется, ее это забавляло.
– Не-а.
– Поможешь мне найти их?
– Не могу.
– А ты еще придешь? Ты обещал показать мне телескоп.
– Не сегодня, – сказал Джейсон. – В другой раз.
– Просто я думаю попросить телескоп на день рождения, вот и хотела посмотреть, такой ли мне нужен.
– У меня фирмы «Таско». Мама купила в магазине для хобби.
Снова захрустел гравий, Джейсон пошел домой.
– Ладно, до встречи! – крикнула ему Марго, но Джейсон не ответил.
– Похоже, твоя сестричка запала на Джей-Джея, – прошептала Эми.
– Неправда, – ответила Пайпер.
Марго подошла к самому входу в башню.
– Пайпер? Эми? – Ее слова отозвались эхом.
– Тс-с. – Эми с улыбкой приложила палец к губам. – Сюда. – Не выпуская руку подруги, она повела ее наверх по шаткой лестнице. Пайпер старалась ступать так же неслышно и грациозно. Они присели на корточки под одним из трех вытянутых узких окон. Здесь было еще темнее. Эми сжала ее руку. Пайпер тяжело дышала. Зачем им прятаться? Это ведь подло по отношению к Марго, хотя в то же время весело.
Правой рукой Пайпер нежно коснулась лица Эми. Подруга посмотрела на нее с хитрой улыбкой, но затем эта улыбка исчезла. Внутри у Пайпер все скрутило – так серьезно теперь выглядела Эми.
– Ты целуешься лучше, чем Джейсон Хок, – прошептала Эми, наклоняясь ближе.
– Он нас видел.
– И что? – Эми пожала плечами.
– И то… вдруг он кому-нибудь расскажет.
– Не расскажет.
– Откуда тебе знать? – спросила Пайпер. Представить страшно: через две недели они выходят с каникул, а все вокруг шепчутся, и по школе идут слухи о том, что Пайпер и Эми… Ненормальные? Лесбиянки? О боже.
– Просто знаю, и все. Он же ничего не сказал Марго. Нечего переживать из-за Джей-Джея. Успокойся, все в порядке.
– Пайпер? Эй, вы тут?
Марго зашла в башню и стала осторожно взбираться вверх.
– Идем, – прошептала Эми и снова потянула Пайпер за собой к следующей лестнице, которая вела на площадку на крыше – с зубчатыми стенами, как в замке. Здесь уже не спрячешься. Можно только расправить крылья и полететь.
Эми зажала рот рукой, чтобы Марго не услышала смех. Для нее все это было игрой – поцелуй, приход Джейсона, прятки от сестры Пайпер.
– Ну хватит, – сказала Марго. – Я знаю, что вы наверху. Вас слышно!
Эми дернула Пайпер за собой, молча показывая на лестницу. Пайпер неуклюже прыгнула следом, и правая нога провалилась сквозь пол с громким треском. Ее повело вперед, ладонь выскользнула из руки Эми.
Пайпер закричала – и от боли в расцарапанной ноге, и от страха, что она провалится до первого этажа (а может, и до самого адского дна, как говаривала бабушка Шарлотта). Но что-то ее удержало. Настил шел в два слоя: треснувший пол крепился к балкам, к которым с обратной стороны был прибит потолок, чьи доски выдержали.
– Ничего себе! – Эми протянула Пайпер руку. – Ты жива?
– Вроде да. – Пайпер осторожно вытащила ногу и отошла от дыры. Голень была вся в крови, из кожи торчала похожая на зазубренный шип щепка. От ее вида у Пайпер закружилась голова. Вдруг щепка достала до кости?
– Вот блин, – сказала Эми, глядя на ногу подруги. Она заправила прядь розовых волос за ухо и наклонилась, чтобы рассмотреть поближе.
– Надо позвать твою бабушку, – предложила Пайпер, отводя взгляд от раны. В войну бабушка Шарлотта была медсестрой. На старых фотографиях она стоит в отутюженной белой форме на фоне больничных коек. Хотя это было сорок лет назад, бабушка Шарлотта наверняка знает, как помочь. Человек, который видел раненых солдат с оторванными ногами, точно справится с занозой – пусть и с такой огромной.
– Ни в коем случае, – ответила Эми. – Если бабушка узнает, что мы были здесь, она перестанет мне доверять. Мы сами отлично справимся. Честное слово.
– Но я…
– Тише. Закрой глаза.
Пайпер прикрыла глаза, но все равно подглядывала.
Эми с уверенностью зажала занозу ногтями и резко дернула на себя. Пайпер была готова разразиться тысячью ругательств, но боль затмила все, и она лишь вскрикнула.
– Вот. – Эми с торжествующим видом протянула ей окровавленную щепку, которая блестела в тусклом свете.
Внутри у Пайпер все скрутило.
– В чем дело? – Из-за лестницы высунулась голова Марго.
– Стой там, – предупредила ее Эми. – Здесь опасно. Полы прогнили.
– Что с тобой? – встревоженно обратилась Марго к сестре.
– Ничего страшного, – сквозь зубы процедила Пайпер, промакивая рану, из которой сочилась темная кровь, краем футболки. – И не вздумай рассказывать маме, иначе она нас убьет. И больше сюда не пустит.
Марго кивнула. Тени на ее глазах переливались в свете, который проникал сквозь щелки в забитых окнах.
– А то я не знаю. Я же не дурочка.
– Повезло, что совсем не провалилась, – сказала Эми, разглядывая дыру вблизи.
«До самого адского дна», – мысленно добавила Пайпер, кивнув в ответ.
– Пойдем уже отсюда, – тоненько пропищала Марго, как комарик.
В кои-то веки Пайпер была согласна с младшей сестрой и выпрямилась на трясущихся ногах. Правую, липкую от крови, пронзала боль.
– Подожди-ка, – сказала Эми. – Тут что-то есть. – Она легла на живот и засунула руку под пол.
– Осторожно, – предупредила Пайпер. Вдруг пол не выдержит ее веса и Эми провалится головой вперед, как Алиса в кроличью нору?
Эми вытащила из дыры маленький плотный чемодан оливкового цвета.
– Что это? – спросила Марго, разглядывая находку.
Эми молча положила чемодан на пол, с громким щелчком открыла застежки и, задержав дыхание, медленно подняла крышку.
Внутри лежала аккуратно сложенная одежда – льняное платье, чулки, – а под ней небольшой кошелек со свернутой пачкой купюр: десятки, двадцатки, пятерки. На дне кошелька обнаружились старинные серьги с зелеными камнями и жемчужное ожерелье.
– Ого! – удивилась Марго. – Настоящие драгоценности!
Эми внимательно посмотрела на украшения, положила их обратно в кошелек и стала дальше копаться в чемодане.
Под одеждой был еще старый альбом, красиво надписанный черными буквами: С.А.С. На хрупких страницах приклеены вырезки из газет и журналов с фотографиями кинозвезд давних времен. Некоторых Пайпер знала, но пик популярности этих актеров и актрис уже прошел. Под снимками были аккуратные подписи: Гэри Купер, Рок Хадсон, Одри Хепберн, Дорис Дэй.
Потом Эми вытащила из чемодана старую фотографию в рамке, на которой были запечатлены две девочки: одна постарше, невероятно красивая, с узким лицом, прямыми светлыми волосами и завораживающим взглядом; другая напоминала лишь бледную тень первой – темные растрепанные кудри и круги под глазами с тяжелыми веками. Обе были одеты в чопорные платья и смотрели в камеру одинаково чопорным взглядом, как будто за секунду до снимка фотограф пробормотал: «Улыбайтесь уже, черт возьми». Девочки стояли на фоне таблички с надписью «Знаменитый куриный цирк Лондона» с цыплятами в руках.
– Моя мама со своей сестрой, – сказала Эми и, немного задумавшись, добавила: – Видимо, это чемодан Сильви. С которым она уехала.
– Тогда почему он здесь? – спросила Марго. От разбросанной одежды шел затхлый запах давно забытых вещей.
Эми достала и встряхнула платье, отчего оно всколыхнулось то ли флагом, то ли бьющим крыльями мотыльком, и Пайпер представила светловолосую девочку с фотографии в этом наряде. На ее лице улыбка, но взгляд предупреждает: «Положи обратно. Если не хочешь неприятностей, то уходи отсюда и забудь, что видела».
Он мысленно проигрывал у себя в голове то, что увидел в башне, и картина обрывалась на том моменте, когда Пайпер заметила Джейсона, услышав оклик Марго. Вдруг Эми рассердится? Может, она уже ищет его, готовая свернуть Джейсону шею, если он не поклянется молчать?
Улизнув от Марго, он пошел домой, немного поиграл на приставке, но сосредоточить на этом внимание было трудно. Джейсон пробрался через лес обратно к мотелю и, выглядывая из-за толстого ствола клена, заметил девчонок – они как раз шли от башни и о чем-то спорили.
Пайпер хромала, ее нога была в крови.
– Надо рассказать твоей бабушке, – сказала она.
– Может, вызвать полицию, – добавила Марго.
– Нет, – твердо возразила Эми. – Сначала надо узнать, что все это значит.
Джейсон прижался к дереву.
Вызвать полицию? Что там такое в этой башне?
Девочки зашли в дом, а Джейсон, обогнув лес, направился к мотелю.
Прятаться в четвертом номере было лучше всего: замок сломан, не надо брать ключ из конторы. Джейсон даже оставил кое-что под кроватью – бинокль, старую бутылку из-под колы с водой, фонарик (вдруг когда-нибудь придет сюда затемно) и пакетик семечек. Мама Джейсона считала фастфуд неподходящим перекусом для сына, поэтому кормила его как птичку – орехами, семечками и сухофруктами.
Вдобавок к этим запасам имелись и кое-какие сокровища. Вещи Эми, которые он нашел у бассейна: наполовину пустой флакон лосьона для загара, серебряная сережка-кольцо, дешевые солнечные очки под «вайфарер» в красной пластиковой оправе. Были здесь и другие ценности, найденные в мотеле: коробок спичек и листок бумаги с логотипом мотеля «Тауэр», медный брелок с одним ключом, подходящим ко всем дверям – его Джейсон обнаружил в конторе, в дальнем углу ящика стола.
Иногда он воображал, будто живет в мотеле. Будто только что вернулся домой после трудного дня. Джейсон сбрасывал кроссовки, ложился на затхлую кровать с проеденным молью покрывалом, окидывал комнату взглядом – как же хорошо. Своя комната. Своя ванная, в которой, правда, нет воды и отколота плитка. Чаще всего он думал об Эми. Однажды она точно станет его девушкой. Мама говорила ему: если чего-то сильно хочешь, надо представить, что оно у тебя уже есть, и тогда все получится. Мама верила в визуализацию и позитивный настрой. Ко всем зеркалам в их квартире были приклеены листочки с фразами вроде «Я воплощаю свою мечту в жизнь» и «Скоро все будет замечательно». Джейсон сомневался в действенности такого подхода: мать по-прежнему получала мизерную зарплату в доме престарелых, где убирала слюни и мочу за стариками, хотя по двадцать раз на дню твердила: «Я безумно богата».
И все же он представлял Эми своей девушкой. Думал об этом так напряженно, что даже голова начинала болеть, и вполне возможно, позитивное мышление возымело свое действие, ведь вчера Эми Слейтер на самом деле поцеловала его. Не по-дурацки клюнула в губы, а по-настоящему. Их языки соприкоснулись (было противно, но в то же время волнующе), а в конце она слегка прикусила его нижнюю губу. Ладно, может, и не слегка. Когда утром он смотрелся в зеркало, губа все еще была красной. Что ж, Джейсон не возражал. Проводя языком по припухшему месту, он вспоминал, как Эми впилась в него зубами.
Все это вышло совершенно неожиданно. Он застал Эми одну на дне бассейна, и она позвала его к себе. Ему ведь не почудилось?
– Иди сюда. – Это было не приглашение, а приказ. – Сигареты есть?
Джейсон покачал головой.
– Ну конечно, нет, – разочарованно, хотя и неудивленно сказала она и поехала на роликах вперед, спиной к Джейсону.
– Я могу достать! – крикнул он вслед.
Эми изящно развернулась.
– Правда? – с улыбкой спросила она.
– Да. Не проблема.
Эми ракетой помчала вперед и подъехала вплотную к Джейсону.
– Когда?
– Ну-у… завтра? Если тебя устроит, могу принести завтра.
– Отлично, – улыбнулась Эми. Она внимательно посмотрела на Джейсона, склонив голову сначала влево, потом вправо, словно изучала его с разных сторон. – Слушай, тебе не говорили, что ты немного косоглазый?
– Э-э… – Он запнулся и покраснел. – Нет.
– Идеальных лиц не бывает. Даже у супермоделей. Ты знал, что нет людей с абсолютно симметричным лицом? Левая сторона носа совсем не такая, как правая. Вот и здесь, – добавила она, коснувшись левого уголка его рта, – с этой стороны губа может быть немного крупнее или более загнутой. Получается, все мы как криво вырезанные хэллоуиновские тыквы.
После этого она его поцеловала – несмотря на раскосые глаза и несимметричное лицо.
И если бы не опухшая губа, Джейсон решил бы, что все это выдумал, ведь поцелуй был внезапным и очень быстро закончился. Эми укатила на роликах, бросив напоследок:
– Пока, Джей-Джей. В следующий раз не забудь сигареты.
Он и не забыл. Джейсон пошел домой и стащил пачку «Мальборо» из маминого блока. Как только мама ушла на работу, он надел футболку брата с группой «Рамоунз». «Не знала, что тебе нравятся «Рамоунз», – скажет ему Эми. А он ей эдак: «Ты еще многого обо мне не знаешь» или «Я полон сюрпризов».
Нет. Слишком глупо.
Он вернулся к мотелю, но у бассейна была только Марго, вот Джейсон и решил поискать Эми у башни, чтобы отдать ей сигареты. Тогда он их и увидел. И раздавил пачку, когда от потрясения рука непроизвольно сжалась в кулак.
Теперь, лежа на кровати в затхлой темноте, Джейсон вытащил смятую пачку из кармана. Что же девчонки замышляли? Что они нашли в этой старой башне-развалюхе? Джейсон достал одну сигарету. Еще цела.
Может, передать их Эми? Как бы говоря: «Без обид». Она поймет, что его ничуть не смутило увиденное.
Только куда положить сигареты?
Так, чтобы Эми точно их нашла.
У бассейна? Нет, ее бабушка иногда сидит там на старом продавленном кресле. Она заметит, и у Эми будут проблемы.
В башне.
Он отнесет их в башню!
Поймет ли Эми, что это от него? Возможно. Надо бы оставить записку.
Джейсон вскочил с кровати и подошел к письменному столу. Взял огрызок карандаша и лист бумаги с логотипом мотеля.
Что же написать? Про то, что он видел? Про их вчерашний поцелуй в бассейне? Можно сказать, что все время думает о ней. Что Эми может доверить ему секреты башни.
Как насчет зашифрованного послания?
Нет. Чем проще, тем лучше.
Она не потерпит слащавых глупостей.
В итоге Джейсон оставил такую записку:
Сигареты, как и обещал.
Надеюсь, скоро увидимся.
Он выглянул из окна: никого, медленно открыл дверь и прислушался. Посмотрел в обе стороны. Девчонки еще не выходили из дома.
Он побежал прямо к башне. У входа, в полумраке, что-то пошевелилось.
Неужели он не заметил, как девочки пришли обратно? Тогда уже поздно – они все равно его видят. Просто скажет, что принес кое-что для Эми.
– Эй, вы тут? – позвал Джейсон, заглянув в башню.
Молчание.
Несмотря на тишину, Джейсону все равно казалось, что он здесь не один. Что-то такое витало в воздухе.
– Есть тут кто-нибудь? – снова спросил он, глядя на потолок. Можно подняться по лестнице и проверить два верхних этажа, но что-то его сдерживало.
Он оставил сигареты и записку в центре первого этажа и побежал обратно к четвертому номеру мотеля.
– Бабушка, расскажи нам про тетю Сильви, – ворковала Эми, уговаривая Шарлотту.
Все собрались за кухонным столом Слейтеров, ели чипсы и пили выдохшуюся газировку. Пайпер и Марго предлагали показать чемодан бабушке Шарлотте, но Эми была против.
– Пока не надо. Сначала мы должны узнать, что все это значит. Не хочу зря расстраивать бабушку. Она переживает из-за всего, что связано с Сильви.
Вот девочки и оставили чемодан в башне, засунув его обратно под пол, а потом сразу пошли в ванную, чтобы заняться ногой Пайпер. Эми полила рану перекисью, которая жутко шипела и пенилась. Впрочем, больно не было, как Эми и обещала. Потом она перевязала ногу Пайпер бинтом. Бабушке сказали, что Пайпер упала, катаясь на роликах.
– Надо быть осторожнее, – рассеянно отозвалась Шарлотта.
Картофельные чипсы на вкус были как соленый картон. Пайпер отпила газировки, вспоминая прикосновение губ Эми, и по телу разлилось тепло.
Пайпер бросило в жар. Она вытерла лицо рукой.
Марго с тревогой посмотрела на нее и, беззвучно шевеля губами, спросила:
– Все нормально?
Пайпер ответила сердитым взглядом. Конечно, все нормально.
– Расскажи нам про тот день, когда Сильви убежала, – попросила Эми.
Бабушка стояла у раковины, спиной к девочкам. Потная кожа прилипала к виниловым стульям.
На бабушке Шарлотте было легкое домашнее платье, такое широкое, что висело на ее худом теле голубым цветастым мешком. Седые с желтизной волосы безжизненно падали на плечи. Пока бабушка мыла посуду, ее сигарета дымилась в пепельнице и сгорала сама по себе, как фитиль. Скоро дойдет до фильтра, и в кухне завоняет химией.
– Моя Сильви была хорошей девочкой, – сказала Шарлотта.
– Почему же она убежала? – спросила Эми.
Лицо бабушки искривилось, и она покачала головой:
– Наверное, мы так и не узнаем. – Она стянула с морщинистых рук желтые резиновые перчатки.
Пайпер вспомнила про фотографию двух девочек, что они нашли в чемодане. Одна низкого роста, с взъерошенными темными волосами, ничем не примечательная, другая светленькая и красивая. И бабушка Шарлотта потеряла их обеих. Эми совсем не напоминала свою мать. Нет, она же копия тети Сильви, лучезарной и светловолосой.
Марго ровно сидела на стуле и внимательно слушала: она всегда была хорошей девочкой. Пайпер вдруг переполнила злость. Не заявись сестра в башню, не пришлось бы бежать. Пол не треснул бы, и они бы не нашли чемодан. Пусть бы там и оставался. Пайпер охватило какое-то неприятное предчувствие. Сначала едва заметное, словно ноющий зуб, теперь оно разлилось по всему телу и пульсировало в такт боли в ноге. Бинт пропитался кровью, оставив пятно в форме бабочки.
– Сильви ведь написала записку?
Бабушка вздохнула.
– Ты и так все знаешь, Эми. А еще знаешь, что я не люблю это обсуждать. Как и твоя мама. Если… то есть, когда она вернется, не вздумай упоминать о Сильви. Это ее расстроит.
– Знаю.
Эми едва не заплакала. Она почти никогда не говорила о маме.
– Мама пьет, – однажды рассказала Эми, когда с ними не было Марго. – Бабушка говорит, она ничего не может с этим поделать. Внутри нее будто что-то сломалось, и лучше ей только от выпивки. Хотя по мне, так она просто ненормальная. Когда я была совсем маленькая, я как-то проснулась, а мама стоит у моей кровати с такой большой ржавой цепью в руках и смотрит на меня безумным взглядом, как будто хочет убить. Я завопила, и на мой крик прибежала бабушка. Мама все повторяла, что «ей нужно узнать». Понятия не имею, о чем это она. Потом она просто взяла и ушла, и мы не видели ее целый год.
«Как ужасно, – подумала Пайпер, – когда твоя мама жива, но при этом не может быть твоей мамой». Интересно, где сейчас Роуз? Думает ли о дочери или вообще забыла, что у нее есть ребенок?
– Ну пожалуйста, бабушка, – настаивала Эми, выходя из-за стола. – Еще разочек. Ты нашла записку от Сильви, да?
Бабушка выдохнула, затем, кивнув, закрыла глаза, словно в темноте ей было легче рассказывать эту историю.
– Тем утром я проснулась от плача твоей матери – она ревела так, будто настал конец света. Я зашла в их комнату и увидела, что постель Сильви пуста. Твоя мама была страшно расстроена, не могла вымолвить ни слова. Шкаф стоял нараспашку, почти вся одежда Сильви пропала. Потом я нашла записку. В пишущей машинке на ее столе.
– И ты помнишь, что там было?
– Она написала, что не может больше тут жить. Что любит нас и надеется на понимание. Обещала вскоре прислать письмо.
– Но так и не прислала?
– Нет. – Бабушка дернулась, будто от боли. – Ни словечка.
– Ты уверена? Мама точно ничего от нее не получала?
– Уверена.
– Думаешь, поэтому мама и уезжает? – тихо спросила Эми, ковыряя кожу у ногтя на большом пальце. – Может, она ищет Сильви?
– Ох, детка. – Бабушка Шарлотта подошла к Эми сзади и обняла ее, но та лишь напряглась и выпрямила спину.
– Записка еще у тебя?
– Зачем тебе это? – недоверчиво спросила Шарлотта.
– Куда вы дели оставшиеся вещи?
Бабушка повернулась к раковине и вытащила затычку.
– Не знаю. Их было не так уж много. Наверное, кое-что лежит на чердаке. Мы с твоим дедушкой убрали из комнаты все вещи Сильви и сложили их в чемодан. Уход сестры подкосил бедняжку Роуз. Мы решили, будет лучше убрать подальше все то, что напоминало ей о Сильви.
Грязная вода слилась в трубу с жутким хлюпаньем.
На чердаке пахло пылью и мышами. Слышался топот, в темноте блестели чьи-то глазки-пуговки. Хорошо бы просто мыши, а не что-то большое и опасное.
Или это скорее не топот, а шуршание?
А в дальнем мрачном углу кто-то вздыхает?..
– Мне здесь не нравится, – захныкала Марго.
– Тогда иди домой. Никто тебя не держит, – сказала Пайпер. Она тоже с превеликим удовольствием свалила бы отсюда, но ни за что не признается в этом при Эми.
Марго глянула на нее, как бы говоря: «Нет-нет, без тебя я не уйду». Мама была на работе, а потом у нее занятия – на заочном отделении юридического. Все ради вас, снова и снова повторяла она. Выучившись, она найдет хорошую работу, будет много получать и сможет изменить мир к лучшему – разве не об этом мечтают ее девочки?
«Не совсем», – всегда хотела ответить Пайпер. Она мечтала об обычной маме, которая встречает их дома после школы и готовит нормальный обед вместо размороженных гамбургеров и лазаньи. О маме, которая не заставляла бы Пайпер целыми днями присматривать за паинькой Марго. Она не нанималась бесплатной нянькой!
– Да ладно, все не так плохо, – говорила ей Эми. – Прикольная у тебя сестренка.
Эми иногда жалела, что у нее нет брата или сестры – хоть младшей, хоть старшей. Жаловалась, что это полный отстой – быть единственным ребенком.
– Мама однажды сказала, что я – ошибка, – призналась Эми. – Она не хотела детей и забеременела случайно. Я даже не знаю, как его зовут.
Как можно говорить такое ребенку?
– Тут много всякого барахла, – заметила Эми, сдувая пыль с очередной коробки на чердаке. Она уже заглянула в десяток таких коробок, но не нашла ничего интересного – только детские вещи, старые номера журнала «Лайф», грязные скатерти и треснутая посуда.
Помимо этого на чердаке стояли старый диван, накрытый простыней, сломанная ножная швейная машина, деревянный шкаф, в котором не было ничего, кроме нафталиновых шариков, и большой квадратный чемодан, а на нем еще один, поменьше.
– Класс! Это пишущая машинка, – сказала она, открыв маленький чемодан. Эми сняла крышку с устройства стального цвета с зелеными клавишами. Спереди была серебристая надпись «Роял», а сзади – «Куайт-делюкс». – Черт, да ведь это наверняка машинка Сильви! Та самая, на которой она напечатала прощальную записку! – Эми нажала несколько клавиш, и рычажки застряли, спутавшись. Она переставила машинку на пол и открыла большой чемодан. – Бинго.
Внутри была одежда: зимнее шерстяное пальто, двухцветные кожаные туфли, несколько платьев, кардиганов и нижних юбок, три белые ночные рубашки. Вместе с вещами лежали приз за победу в турнире по боулингу и грамота за первое место в конкурсе правописания, на которой витиеватыми буквами было выведено: «Выдана Сильвии Слейтер, ученице старшей школы Лондона, тринадцатого мая 1959 года».
– Вещи Сильви, – сказала Пайпер.
– Которые она не взяла.
Пока Эми доставала одежду из чемодана, Пайпер задумалась: а что бы она взяла с собой, если бы решила бежать?
Эми, ты бы взяла Эми.
«Идиотка», – мысленно сказала Пайпер самой себе.
Эми продолжала копаться в чемодане. В угол было засунуто несколько книг: «Сказки братьев Гримм», «Красота, обаяние и индивидуальность» – что-то вроде энциклопедии причесок и макияжа, сборник с выкройками платьев и на самом дне «Искусство и наука гипноза», потрепанная книга в твердой обложке.
– Смотри-ка, что тут написано, – сказала Эми, открыв книгу.
«Сильви, величайшей заклинательнице цыплят, с любовью от дяди Фентона. Рождество, 1954».
– Что за Фентон? – спросила Пайпер.
– Кажется, дядя моей мамы. Он какое-то время жил в том старом трейлере.
Пайпер никогда особо не обращала на него внимания: трейлер стоял в заросшем поле прямо за домом Эми среди прочего барахла – гниющего пикапа без колес, разобранного мотоцикла, ржавого масляного бака, трактора без сиденья и нескольких телевизоров с разбитыми ко всем чертям кинескопами.
– Какое странное имя – Фентон, – заметила Марго.
– Оно было традиционным для их семьи или типа того, – сказала Эми. – Я практически ничего не знаю об этом Фентоне. Видела его на фотографиях с мамой, Сильви и бабушкой с дедушкой. Он работал в мотеле, мастер на все руки. Дедушка отвечал за идеи, а Фентон воплощал их в жизнь. Бабушка однажды сказала, что все покатилось к чертям, как только уехал Фентон. Надо спросить, пусть расскажет о нем побольше.
– Ты когда-нибудь была в трейлере? – спросила Пайпер.
Эми покачала головой.
– На двери висит огромный ржавый замок. Потолок провалился. Туда сто лет никто не заходил. Ладно, если сможем пробраться сквозь заросли, то заглянем внутрь. – Она пролистала книгу про гипноз. – Смотри! Сильви кое-что подчеркивала, и на полях есть заметки.
Эми протянула ей книгу – на семьдесят пятой странице была аккуратная запись внизу: «23/09/55: пробовала применить постгипнотическое внушение на Роуз. Получилось! Продолжу эксперименты».
– Что еще за постгипнотическое внушение? – поинтересовалась Марго.
– Это когда ты говоришь человеку под гипнозом что-то сделать, и он делает это потом, когда уже не загипнотизирован, – объяснила Пайпер. – Сам того не осознавая.
– Как-то нечестно, – сказала Марго.
Эми закрыла чемодан, но книгу взяла себе.
– Пусть и нечестно, зато как круто – контролировать чьи-то поступки. Мало ли что можно заставить сделать другого человека.
– Если надумаешь загипнотизировать меня, я не поддамся, – пошутила Пайпер.
– Да ладно, я же знаю – ты сама хочешь попробовать, – с улыбкой сказала Эми, глядя прямо на Пайпер. – Ты не представляешь, что я заставлю тебя сказать или сделать. Ты будешь полностью в моей власти.
– Ни за что. – Пайпер отвела глаза. Ее бросило в жар при мысли о том, каково это – отдаться во власть другому человеку.
Он уже несколько часов наблюдал за домом и башней из окна четвертого номера. Пайпер с Марго ушли по лесной тропинке, но Эми так и не появилась. Джейсон ждал и ждал. Было уже поздно, пора идти. Часы показывали 18:05. Мама убьет его, если он опоздает к ужину. А еще хотелось в туалет. В уборную в номере не сходишь – нет воды.
Джейсон открыл дверь, посмотрел по сторонам и прислушался. Только шорох листвы от ветра. Шум грузовика с дороги.
Он собирался обежать здание сзади и выйти к тропинке в лесу. Если поспешит, то будет дома через пять минут. Но как только Джейсон ступил на гравийную дорожку, ноги повели его в другую сторону.
Он побежал обратно к башне – просто хотел проверить.
– Не может быть, – вслух сказал Джейсон, глянув на деревянный пол с широкими досками. – Ни хрена себе.
Пачка сигарет исчезла вместе с запиской.
А это невозможно.
Он ведь следил за башней.
Никто не входил и не выходил.
– Что ты тут делаешь?
Джейсон обернулся и увидел Эми.
– Ничего, я просто… оставлял тебе сигареты. Ты их нашла?
– Сигареты? Я ничего не видела.
– Я принес их в башню сегодня днем.
Эми подошла поближе и заглянула внутрь.
– Ну и где они?
– Исчезли, – сказал Джейсон. – Я положил их сюда всего пару часов назад. Если не ты их забрала, то кто?
– Не знаю. Наверное, кто-то другой.
– Но в башню никто не заходил! Я наблюдал!
– Наблюдал? – Эми сердито глянула на Джейсона, и тот вспыхнул. – Держись подальше от башни, Джей-Джей, – рявкнула она.
Джейсон кивнул. Затем отошел от Эми, сделал шаг в сторону дома.
– Я просто хотел передать тебе…
– Чтобы я больше тебя рядом с башней не видела! Не заходи сюда. Пайпер сегодня провалилась и едва не погибла. Здесь небезопасно, понял?
– Как скажешь.
Эми улыбнулась и взъерошила ему волосы.
Хоть что-то он сделал правильно.