– Госпожа Ветана! Госпожа Ветана!!!
Голову от подушки я оторвала с превеликим трудом. И выглянула в окно. За окном маячила бледная как смерть мордаха парнишки… как же его?..
Лерт.
– Что случилось? Сейчас дверь открою.
– Отец Мелли убил. А я – его…
Сон слетел с меня, как и не бывало. Я кинулась к двери, на ходу запрыгивая в юбку и затягивая завязки. Щеколда словно по волшебству отлетела в сторону, и мальчишка почти упал на коврик перед дверью. Вид у него был жуткий. Лерта всего трясло, колотило, зуб на зуб не попадал, глаза бешеные, на руках… кровь?
Да, кровь.
Я схватила из шкафа пузырек с успокоительным и сунула ему в руки.
– Залпом.
Корень валерианы, пустырник, горицвет, полынь, мята плюс ядреные винные выморозки, вкус ужасный, но помогает. Лерт залпом осушил пузырек, задохнулся, икнул – и заговорил.
– Отец пришел пьяный. Свалился, уснул, я побежал рыбы купить с вечернего улова, мне подешевле отдают. Возвращаюсь, а он Мелли держит, кричит что-то и колотит ее головой об стену. А она неживая… Вся белая, в крови… Я на него, он меня отшвырнул, а там топор… И я его топором по голове.
– Что с Мелли?
Я уже оделась и теперь надевала сапожки.
– Не знаю! – И вдруг извернулся, схватил меня за юбку. – Госпожа Ветана, помогите!!! Вдруг она еще живая?! Я Даринку в комнате запер – и к вам сразу!!!
Я подхватила сумку. Дарина? Младшая сестра? Да, наверное.
– Пошли.
Почему мальчишка понесся ко мне? Почему не в стражу? Ну, это понятно. Видимо, у него еще есть надежда, что сестра жива. Да и вряд ли с ним кто за последнее время по-человечески говорил, кроме меня. Вот и всплыло.
По темным улицам мы почти бежали. Пару раз из подворотен выглядывали какие-то люди, но быстро отступали и сливались с темнотой. Желтый город – место опасное, да. Но лекарей стараются не трогать и здесь, особенно если лекари хорошие. Ты его сегодня ограбишь, а завтра к нему в руки и попадешь. Или твои близкие. Все болеют.
Дом Лерта встретил нас распахнутой настежь дверью и окровавленным трупом на полу. Я склонилась над пьяницей, профилактически коснулась шеи, нащупывая пульс. Но дар молчал. Здесь все кончено.
А где девчонка?
Мелли лежала рядом с очагом, на полу. Действительно вся белая, в крови, но… Я почувствовала, как шевельнулся, запел, пробуждаясь, мой дар. Коснулась шеи.
– Живая.
– Живая!!! Госпожа Ветана!!!
– Цыц! – рявкнула я на Лерта. – Рысью за водой! И чтоб колодезная, ледяная, чистая. Понял?
Мальчишка подхватился, словно я его ударила, схватил ведро, споткнулся о труп отца, но даже не заметил этого, чем-то загремел и вылетел за дверь. К колодцу. И я даже знала, о чем он думает. Пока он что-то делает, его сестра не умрет. А значит, пусть лучше сам Лерт сдохнет. Но – не остановится.
Я коснулась головы девушки, груди, позволила дару раскрыться… Темного крабом! Девчонка доживала последние часы. Это точно. Когда ублюдок бил ее головой об стену… не знаю, что там было и как, но… Пальцы нащупали громадную шишку на затылке. Или стукнул о какой-то выступ, или… С-сука. И что делать? Смогу ли я помочь?
Я прислушалась к себе.
Раньше не смогла бы. Не потянула. И знаний не было, и умений, и дар не так чтобы силен был. А сейчас вот все одно к одному. В ноги надо поклониться Карнешу. Благодаря ему я знаю, что делать в таких случаях. Даже присутствовала при операции. Правда, спасти человека мы тогда не смогли, но там слишком серьезными оказались повреждения. Мой дар – и то не справился бы. А вот на Мелли, может, моих умений и хватит. Но выложусь по полной, меня саму впору будет лечить. Лерт… Справится ли он?
Я подумала еще пару минут.
Выбор стоит так. Моя слабость и беспомощность – или человеческая жизнь. Неплохой, в общем-то, девчонки, которая только жить начинает. И мальчишка без нее пропадет. Должна справиться.
Я вздохнула и принялась доставать инструменты, банки с лекарствами, расстилать на кровати чистую простыню. За этим занятием меня и застал Лерт.
– Мелли жива, – сухо сказала я. – И шансы у нее есть. Сейчас попробую ей помочь, а ты будь любезен, вытащи труп из дома и сходи за стражей. Ни к чему тебе на такое любоваться, да и под руками мешаться будешь. Понял?
Лерт истово закивал.
– Да. Госпожа Ветана, спасите ее, пожалуйста. Что хотите сделаю, в рабы вам запродамся, до конца дней собакой служить буду…
– Обойдусь без собак. Младшая сестра где?
– Наверху. Запер, чтобы не смотрела.
– Вот теперь отопри и отведи к соседям. Понял? Пусть хоть кто за ней приглядит. Мне не до того будет, да и тебе тоже.
– Да, госпожа Ветана. Сразу же…
Я вздохнула, подошла к мальчишке, пригляделась. Понятно. Пошел откат от настойки. От крепкой пощечины голова Лерта мотнулась, словно одуванчик под ветром.
– Возьми себя в руки. Труп сам вытащишь или помочь?
– Сам.
– И рысью за стражей. Пока не позову – в дом не заходить. Дело сложное, вякнете под руку – и, считай, погибла девчонка. Лучше сначала все стражникам там расскажи, а потом сюда. Придете – постучитесь. Понял?
Лерт закивал.
Он все-все понял, правда! И, ухватив труп за щиколотки, без особого почтения потащил прочь из дома. Голова покойника стукалась о ступени, пачкая доски красным. Впрочем, меня это не сильно волновало. Гораздо важнее спасти девчонку, которую убила (да, убила, потому что обычный лекарь тут ничего не сделает!) пьяная скотина.
Лерт вернулся еще раз. Зашел в дальнюю комнату и вытащил оттуда завернутую в плащ девочку лет восьми. Держал на руках и уговаривал не смотреть по сторонам. Ни к чему.
Дверь за ними закрылась. Я перетащила Мелли на кровать, присела рядом, еще раз пробежалась пальцами по голове – и принялась сбривать волосы девушки на пострадавшем месте.
Вот здесь…
Трещина в черепе, внутричерепное кровоизлияние, которое очень скоро станет критическим, сотрясение мозга и даже его повреждение. При прочих равных условиях девчонка бы скоро впала в забытье и умерла. Я же…
Я достала маленькое сверло.
Никогда еще не применяла, никогда. Только видела, как Карн это делал в клинике. Но надо сделать. Высверлить маленький кусочек кости, чтобы дать выход жидкости, потом вылечить мозг. У Карна больной умер прямо на столе. Справлюсь ли я?
Обязана.
Волосы легко поддавались острой бритве. Окончив процедуру, я облила голову девушки выморозками и невольно сотворила знак Светлого.
– Если ты есть – помоги!
Мне пришлось привязать Мелли к кровати, и слава Светлому, она была без сознания. Иначе не перенесла бы боли. И так пыталась метаться в забытьи, но веревки выдержали.
Я прошлась пальцами по черепу. Да, именно здесь надо сделать надрез, чтобы обнажить кость. Чувствую это, словно пальцы покалывает. И скальпель в руках шел уверенно и твердо.
Мелли стонала в беспамятстве, пока я обнажала кость черепа. Потом высверлила кусочек, и из-под него потекла кровь. Тяжелая, темная, со сгустками. Все. Что можно сделать руками, я сделала. Теперь дело за моим даром.
Я еще раз оглянулась, задернуты ли занавески, заперта ли дверь – и положила руки девушке на голову.
Почувствуй себя. Ощути свою силу. Ты – часть мира, и мир с радостью поможет своему ребенку. Он отдаст тебе все, просто протяни руку и зачерпни его силы. Он любит вас, и, даря себя людям, становится сильнее. Почувствуй свое единение с миром…
Мои пальцы медленно засветились теплым золотистым сиянием. Сейчас я видела мозг Мелли так отчетливо, словно он лежал у меня на ладони. Вот здесь повреждены сосуды, вот здесь – разорвана тонкая оболочка вокруг мозга, а вот этот удар мог бы оставить девчонку калекой на всю жизнь.
Этого не будет.
Под моими руками плоть срасталась в том же порядке, что и до удара. Сила лилась легко и свободно. Девушка глухо застонала, но главное – не вырывалась.
Нервы.
Сосуды.
Мышцы.
Трещина в кости…
Вот на последнем этапе сила меня и оставила окончательно. Я распласталась на полу, чтобы не тронуть девушку на кровати. Еще не хватало свалиться на нее.
Силы… как же их мало! Но здесь и сейчас иначе я поступить не могла. Я вычерпала себя до донышка, исправляя то, что искалечил жестокий кретин, и чувствовала себя ужасно. И все же Мелли пока не вылечена полностью. Еще оставалось сотрясение мозга, еще немного не срослась трещина, а та рана, которую я нанесла, открыта, и ее надо зашивать. Сейчас пару минут полежу – и попробую встать.
Где же оно?
Я протянула руку и взяла флакон с укрепляющим. Делала его сама, и получившаяся смесь была омерзительной на вкус, но отлично восстанавливала силы. Я перемалывала в маленькой мельнице орехи, сушеные абрикосы, чернослив, добавляла мед и лимон прямо с кожурой, выдерживала положенное время и ела при упадке сил. Хотя от жуткой приторной сладости подташнивать начинало. Во флаконе была эта же смесь, разведенная лимонным соком, чтобы выпить одним глотком.
Что я и сделала, передернувшись от отвращения.
Полежала еще пару минут. Дар молчал наглухо, но чтобы зашить рану и наложить повязку, никакой особенной силы не надо. Хватит и умения.
Я уже заканчивала, когда в дверь робко постучали.
– Сейчас открою! Пять минут! – рявкнула я, не отрываясь от своего дела. Не затем столько сил вложила, чтобы угробить девчонку грязью, попавшей в рану!
Завязала узел, встала…
М-да, переоценила я себя, серьезно переоценила. Ноги подкашивались, голова кружилась, так что до двери я добиралась по стеночке, цепляясь за все подвернувшееся. Откинула засов – и почти без сил рухнула на руки знакомому стражнику.
– Господин Самир…
Мужчина подхватил меня, правда, охнул.
– Опять поясница? Почему вы мазью не пользуетесь?
– Закончилась, госпожа Ветана.
– А зайти?
– Да хотел, но забегался.
– Сегодня зайдете, – постановила я. – Уж извините, кому-то меня проводить придется, одна я до дома не дойду. Вымоталась.
– Что с девушкой?
Самир не тратил зря времени.
– Не приведи меня Лерт так быстро, умерла бы. Через пару часов.
Мальчишка выдохнул так, словно из глубины вынырнул. Или и правда – из глубины отчаяния?
– А сейчас?
– Выживет. Плохо будет, голова поболит, лежать надо дней десять, а то и побольше… Но если послушается – выживет. И даже последствий не останется.
– Я прослежу, – пообещал Лерт.
– А?..
Спросить не успела. Самир махнул рукой, едва не уронив меня. Хорошо хоть, сама уцепилась.
– Ничего мальчишке не будет. Отработает на благо города с годик, да и свободен. Заодно и семью поддержит, какие-то копейки ему заплатят, чтобы с голоду не помер. Он ведь сестру защищал. И себя тоже.
– Я не раскаиваюсь! – Лерт сверкнул глазами. – Это Мелли все повторяла, что папа один, папа хороший, просто жизнь у него неладно сложилась, вот он горе и запивает. Что он маму любил…
– Любил, убил, – мрачно проворчал Самир. – Сколько ж раз дуракам говорят – пьяный человек опасен! Это не ваш близкий, это животное, которое укусит любую руку! И все одно, никто не верит. А мы… Думаешь, первая твоя сестра такая? Спасибо скажи госпоже Ветане, что спасла дуреху! А мы таких трупов навидались. Потом такие папаши пьяными слезами рыдают, в голос орут, что не хотели, что темный под руку толкнул… Тем, кого эти скоты угробили, думаешь, легче?
Я только вздохнула.
– Вы меня посадите где-нибудь, у меня пока просто сил нет. Знаете, кость сверлить тяжело, да когда еще не знаешь, выживет человек или нет… Мне бы передохнуть часок, да и домой.
Лерт прикусил губу.
– Госпожа Ветана, а вы не могли бы… Пожалуйста, побудьте у нас, а? Пока Мелли в себя не придет! Ну хоть до утра! Я вам в своей комнате постелю, обещаю.
Я вздохнула еще раз. Посмотрела на стражников.
Самир развел руками.
– Госпожа Ветана, дело ваше. Но если что – я вас до дома провожу. А ты, малой, не бойся. Один до утра точно не останешься. Пока труп заберем, пока суд да дело, полдень настанет. Тоже обещаю.
Уйти хотелось до ужаса. Но…
– Стели. Останусь до утра, а утром – на работу.
– Спасибо.
Лерт на несколько секунд замер, а потом подошел ко мне и опустился на колени. Никто и вздохнуть не успел.
– Госпожа Ветана, вы мне сестру спасли. Если что… Я для вас все сделаю.
– Вот и сделай, – сбила я пафос момента. – Белье на кровати поменяй, и до утра меня не трогать, если Мелли хуже не станет. Начнет стонать, метаться – буди немедленно. Начнет просить пить – пои. Понял?
– Д-да…
Я перевела взгляд на Самира.
– Господин Самир, если в ближайшие три дня вы ко мне за мазью не зайдете, я вам ее сама принесу. В казармы.
– Зайду-зайду!
– Взрослый же человек, а того не понимаете, что здоровье важнее всего, – продолжала ворчать я.
Обрадованный Лерт метнулся стелить постель. Его комната оказалась достаточно чистой, так что я стянула юбку с рубашкой и рухнула поверх одеяла.
Спать…
Проснулась перед самым рассветом, и первым делом прислушалась к себе. Дар почти полностью восстановился. Вспомнить только, как я госпожу Лиот лечила! Потом пару дней в себя приходила, а тут что? Несколько часов сна – и уже готова на подвиги?
Значит ли это, что моя сила растет?
Да, именно так. И неудивительно. Мы не могли достать книги по магии, сведения собирали по крупицам, обрывочные, но кое-что сложить удалось. Бабушка говорила, что дар – это как вода, которая пробила себе тропинку в земле. Чем чаще пользуешься, тем глубже русло. Чем глубже вычерпываешь, тем быстрее прибывает. И становится сильнее. Намного сильнее. А я-то постоянно… И что теперь? Не пользоваться своей силой? Не могу. Так что… Делай что должен, и будь что будет. Другого тут не дано.
Я быстро оделась и спустилась. Верно, дом кишмя кишел народом. Лерт сидел в углу, больше всего напоминая совенка своими хлопающими глазами. При виде меня он подскочил, расплылся в широкой улыбке и едва не сшиб стражника, стараясь поклониться малым не до земли.
– Утро доброе, госпожа Ветана.
– Доброе. Мелли в себя не пришла?
– Нет. А…
– Дышит ровно?
– Да.
Я коснулась пульса на шее девушки, силой на этот раз не пользовалась, да и не надо. И так все ясно.
– Вечером загляну. Лерт, у тебя деньги есть?
– Да.
– Купи курицу, свари ей бульончика. Сможешь?
– Соседку попрошу.
– Так тоже подойдет. Бульончик, сухарики в нем размочить, ничего тяжелого не давать. Завтра кашу можно. Ну, я еще вечером зайду, повязку поменяю и объясню, что и как.
– Да, госпожа Ветана.
Я попрощалась и отправилась на работу. Меня ждал очередной день в лечебнице.
Обход прошел обыкновенно. Сюрпризы начались потом. Когда я шла в комнату лекарей, а меня тихо позвали из-под лестницы.
– Госпожа Ветана?
Я пригляделась.
Молодая, волосы крашены хной, вид потасканный… Девица легкого поведения, какие они есть. А откуда меня знает?
– Да.
– Госпожа Ветана, вы меня не помните? Вы у нас заходили в «Дом Розы».
Я нахмурилась, вспоминая Денизу, гвардейца с раной на животе, Криталя с его дуэлью и герцога, крабом его вперехлест!
– Госпожа Риона в добром здравии?
– Более чем.
– А вы…
– Мое имя Алия.
– Госпожа Алия?..
– Просто Алия. Госпожа Ветана, я беременна.
Я не видела в этом ничего удивительного.
– У вас работа такая. Чреватая осложнениями.
Алия впилась глазами в мое лицо, но я не издевалась, не ерничала, не ругалась, просто говорила как есть. И девушка расслабилась.
– Госпожа Ветана, вы не посмотрите, все ли в порядке с ребенком?
Я вскинула брови.
– Мы же приходили с осмотром, разве нет?
– Ну да. Но мужикам я в таком деле не слишком-то доверяю.
– Ладно, посмотрю. Но если бы что-то было не так, уже заметили бы. А сюда вы как попали?
Алия пожала плечами.
– Плохо на улице стало, вот и притащили доброхоты. Отлежусь пару дней – да и обратно к госпоже подамся.
– Рожать будешь?
– Буду. Кое-что у меня прикоплено, без монетки не останусь, а потом госпожа меня обратно возьмет. Есть любители.
Я кивнула.
– Пойдем, я тебя осмотрю. Не обижают в палате?
– Да нет. Я там не одна такая. Вот Риста…
Риста… Я припомнила беременную проститутку на последнем месяце.
– Ей уже рожать скоро.
– Больно, говорят.
Я вздохнула.
– Больно. А ты как хотела?
– А правду говорят, что это расплата за грехи наши? И у кого грехов больше, у тех и болит втрое?
Я со злости топнула ногой.
– Вот еще глупости! Больно, потому что запихивали предмет поменьше, а вылезает предмет побольше. Сама понимаешь, там не на пуговицах все, расстегнуть не получится.
Проститутка хихикнула.
– Да уж понимаю…
– А насчет грехов и боли – глупости. Знаешь, сколько я холопов и прочей… святости перевидала? И грешат так, что тебе не снилось, а ничего – не болит!
– Так они ж и не бабы.
– Потому им и говорить легко, – подделалась я под простонародный говор. – Пошли, осмотрю тебя. И не паникуй заранее. Будешь рожать – позовешь. Помогу, чем смогу. Поняла?
– Спасибо, госпожа Ветана.
– Да не за что пока.
И с Алией, и с ее ребенком все оказалось в порядке. На следующий день она ушла из лечебницы.
Вечером я заглянула к Мелли, как и обещала. Девушка уже пришла в себя, лежала и смотрела в стену. Лерт хлопотал по хозяйству и мне обрадовался, как родной.
– Госпожа Ветана! Проходите!
– Здравствуй. Как ты тут?
– Даринка у соседей, они согласились ее на пару дней взять. Я тут по хозяйству. Стражники сказали, чтобы я завтра к ним зашел, рассказал все, как было. И в суд сходить придется. Но мне скрывать нечего, я честно отвечу.
– Мелли как?
– Пришла в себя. А есть отказывается.
– Это еще почему? – удивилась я.
Лерт зло сверкнул глазами в сторону кровати.
– Дура потому что.
Хм-м… Может быть, и так. Но это не лечится даже магией жизни.
– Выйди погуляй, – попросила я мальчишку. – Сейчас осматривать твою сестру начну, ей будет неудобно.
– Чего я там не видел! – огрызнулся Лерт. – Посудину ей под зад не Светлый, чай, подкладывает.
Но вышел. И даже дверью специально хлопнул. Я присела на кровать рядом с Мелли. Та смотрела в стену тоскливыми глазами.
– Как самочувствие?
– Спасибо…
– Спасибо, хорошо? Или плохо? – дотошно выясняла я, разглядывая зрачки. Определенно, сотрясение еще осталось. На него и моих сил не хватило. Я просто тащила девчонку с того света, а это всегда тяжко. С маркизом не легче было, но там-то хоть без внешних повреждений обошлось, большая часть силы ушла на устранение последствий. А тут…
– Зачем вы меня спасли?
– Работа у меня такая. Ты недовольна?
Интересные разговорчики. Кажется, я ухватила проблему, но дай мне Светлый терпения. Потому что, если я правильно понимаю суть бреда… Лекарю нельзя бить пациента по свежеотремонтированной голове. Даже чтобы ума добавить.
А жаль.
– Это я во всем виновата.
– В чем?
– Что папа умер, что Лерт с грехом на душе жить будет.
Ну… Папу я не знала, но видела, что он с дочкой сотворил. И сама бы прибила скотину. Лерт тоже угрызениями совести мучиться не будет, ему сестра всяко дороже. Это я девушке и высказала бы, прямо в лицо. Только вот нельзя. Настроение пациента – одно из условий успешной работы лекаря. Сколько раз видела: кому и срок уже отмерен, а он стиснет зубы и через силу малым не на коленях ползет. Что-то делает, борется – и мир подхватывает своего птенца. И дарит годы жизни, признавая его право жить.
А бывает и так, что человеку жить бы и жить, и болячка-то не страшнее прыща, а он ноет, и ноет, и сопли разводит на кисель… И мир отторгает подобную братию! Просто вышвыривая человека из числа живых. Вот у Мелли явно наклевывалось второе.
Если я сейчас вычешу ее поперек шерсти, она расклеится окончательно, и все мои труды пропадут впустую. Это плохо. Значит, надо придумать нечто другое.
Разум работал быстро и четко.
– Виновата. Только не в этом. В другом.
Мелли распахнула глаза, глядя на меня. Отлично, внимание поймано.
– В чем?
– А ты не догадываешься? Это вина мнимая. Не ты заставляла отца пьяной скотиной становиться, не ты ему в руки бутылку вкладывала. И что кинулся он на тебя, тоже понятно. Бешеная собака всех кусает, кто рядом. Это не твоя вина. На Лерте тоже вины нет. Он не отца убил, а пьяную тварь. Не грех совершил, а тебя спасал, кстати. А не сбегал бы за мной, так ты бы сейчас и жива не была. Хочешь – в храме в том поклянусь? Чтоб детей у меня не было, коли вру.
– Не надо.
Верит. И правильно.
– Выздоровеешь – все равно в храм сходим. В любую минуту. А вина твоя в неуместной жалости.
– К-как?
– А так! Тебе ведь не раз, не два говорили, что может случиться. А ты тянула и тянула. Давно бы от отца ушли, и прожили бы сами, и с голоду не померли. Или замуж бы вышла, да брата с сестрой к себе забрала. Могла ведь?
– Д-да…
– А не сделала. Отца жалела. Хотя и знала, что если человек желает себя в могилу загнать, то ты ему не помешаешь. Вот и ушел он. И тебя едва с собой не забрал, и брата твоего убийцей сделал. Хоть и нет на мальчишке вины, а все же ему долго будет эта боль вспоминаться. Вот за это тебе прощения и просить. И не в храме! А у тех, кому твоя глупость едва жизни не стоила. Думаешь, я бы смогла девочке помочь, если бы он до Дарины добрался? Ты-то здоровая, и то едва успели, а если бы двое вас было? Кого спасать первой?
– Он же…
– Ты тоже его дочь. Помогло?
Мелли молчала.
Я знала, что не убедила ее до конца, но сомнения посеяла, и это уже хорошо. Господин Самир еще добавит. Так, шаг за шагом, и человека сделаем из жертвенной овцы. И не таких в чувство жизнь приводила. Спасибо, сейчас еще не слишком большую цену взяла.
– Светлейший, маг определенно в Алетаре.
Молодой служитель боялся приближенного, это было видно по дрожащим пальцам, по бегающим глазам, но… Что толку с того страха? Вычислить мага он не поможет. Шантр насколько был склочной тварью, а все же эти подобострастные болваны ему и в подметки не годились.
– И вы не можете даже локализовать район, в котором он работает?
– Светлейший, маг словно рассеян по всему городу. Вспышки то в Желтом городе, то в Белом, то в Зеленом, мы не можем ничего сказать определенно. Возможно, если бы мы попробовали поработать поближе к месту…
– Вы предлагаете возить приборы по городу и ждать, что и когда сработает?
Фолкс только головой покачал, удивляясь наивности юнца.
К его чести, мальчишка не дрогнул.
– Пресветлый, другого выхода нет. Просто нет. Невозможно засечь мага, который работает от раза к разу и перемешается по городу, как ему захочется.
Как ему захочется? Фолкс поднял руку, и служитель послушно замолчал. Ему. Захочется. А ведь верно. Из чего исходил в своих размышлениях Фолкс? Из того, что маг жизни – обязательно чья-то собственность. А если нет? Если он работает сам на себя? Не лечит хозяина и тех, кого оный хозяин прикажет, а просто живет и работает с теми, кто под руку подвернется? И сможет оплатить его услуги?
Тогда все становится на свои места. И одновременно еще больше усложняется. Если маг жизни не попал никому в руки, он должен, во-первых, быть очень умен, а во-вторых, отлично маскироваться. Так, чтобы даже в Храме его не угадали.
А вот тут можно поработать…
– Приборы, которые распознают активную магию, сложны в изготовлении, я знаю. Возможно ли изготовить прибор, который будет распознавать неактивную магию?
– Нет.
– Почему?
– Потому что пока маг не применяет силу, она находится словно в спящем состоянии, – развел руками служитель. – Это как с грозой. Пока не грянет, не узнаешь.
– Но есть что-то, что предсказывает грозу. Возможно ли это в отношении мага?
– Надо подумать, пресветлый.
– Мы же распознаем таланты в детях.
– Когда они проявляются. И только в этот момент.
– Маг обязан отличаться от обычного человека. Плотность ауры, строение… Кому я это рассказываю! – вспылил приближенный. При продвижении по карьерной лестнице он отлично усвоил принцип: «Требуйте невозможного с подчиненных, тогда они сделают все возможное». – Придумайте что-нибудь компактное, чтобы это распознавать! Как маги видят друг друга? Как их распознают животные?
– Если что-то вроде стекла? – задумался служитель. – Не знаю, пресветлый. Надо поработать.
– Так идите и работайте!
Служитель удалился, а Фолкс задумался. Маг жизни был в Алетаре – хорошо. Его не удалось вычислить с налету – плохо. И удастся ли? Но сомнения – не повод отказываться от вкусной добычи. Нет, никак не повод. Если маг жизни работает в Алетаре, он обязан это делать в пользу и на благо Храма.
Или…
Не нам, так и никому.
Я как раз дежурила. Была глубокая ночь, когда в дверь постучались.
– Госпожа Ветана?
– Да, Силена?
С этой девушкой мы работали вместе уже несколько раз. Нельзя сказать, что она мне нравилась. Я предпочитала тех, кто работает без возвышенных чувств. Силена же готова была объяснять всем и каждому, что ей нравится лечить людей, и поэтому она пошла помогать в лечебницу, а потом пойдет в ученицы к лекарю, только вот выберет кого получше.
Не самое плохое побуждение, но руки у девчонки были деревянные. Просто дубовые. Перевязанная ею рана воспалялась, вдетая в иголку нитка рвалась, а состав лекарства надо было писать на бумажке. Иначе точно перепутает.
Лично я считала, что с такими антиталантами Силене прямая дорога куда-нибудь в плакальщицы. Там она точно никому не навредит, а рыдать у нее дар. Чуть что – и в сопли.
– Тут к вам…
Ко мне оказалась госпожа Риона. Содержательница борделя. По виду – вполне целая и здоровая. Я вежливо склонила голову.
– Добрый вечер, госпожа Риона.
– Госпожа Ветана, здравствуйте. – В голосе женщины прозвучало… облегчение? – Мне нужна ваша помощь.
– Вы?..
– Не я. Нам надо поговорить.
– Я вас слушаю.
Госпожа Риона вдруг сделала шаг к двери. Второй, тихий, словно кошачий, и…
– Ай!
На лбу Силены наливалась здоровущая шишка.
– Подслушиваем? – грозно поинтересовалась я. – А я вот господину Растуму скажу, кто недавно партию златоглавника загубил!
– Я случайно! Просто хотела спросить: воды вам не погреть для взвара?
Силена даже и не подумала смутиться.
– А ну брысь отсюда! – рыкнула я.
– А как же…
– Шишка? Сейчас еще добавлю по другому месту, для симметрии.
Силена вняла угрозе и рассосалась.
Госпожа Риона покачала головой.
– Давайте поговорим в моей карете? Знаю я таких, теперь под окном подслушивать будет, раз из-под двери прогнали.
– Давайте.
Выходя из комнаты, я оглянулась. Показалось – или за окном белело что-то, смутно похожее на человеческий силуэт? Ну погоди ж у меня, зараза любопытная.
В карете было уютно и удобно. И никакой дурной роскоши, свойственной той же маркизе Террен. Так я бы сказала, что это карета купчихи из зажиточных, но не слишком богатых. Да и сама госпожа Риона сейчас выглядела иначе. Ни откровенного платья, ни побрякушек.
– Госпожа Ветана, у меня есть племянница.
Я вежливо и внимательно слушала.
– Она беременна, и я хотела бы, чтобы вы приглядели за ней.
– Хорошо. Как ее зовут?
– Лиана Торон.
– Красиво. Но почему?..
– Если она моя племянница, почему окажется у вас? Потому что дура! – вдруг зло бросила госпожа Риона. – И муж ее такой же! Идиоты! В дерьме живут, а морду дерут!
– Простите, не понимаю.
– Сейчас расскажу подробно, – вздохнула женщина.
История была не нова. Две сестрички, росшие в очень верующей, очень религиозной семье. Старшая, повзрослев, решила, что хватит с нее проповедей, хотелось бы и чего-то для тела. Не выходить замуж за достойного молодого человека, которого присмотрели родители, не рожать каждый год, не надрываться на тяжелой работе. Пожить хоть десять лет, но для себя! И сбежала из дома с первым попавшимся состоятельным мужчиной, благо внешность позволяла рассчитывать на многое. Многое потом и было. И смена покровителей, и работа на улице, и аборты.
Многое.
Наконец ей повезло попасть в бордель, и там она воспользовалась шансом. Не тратила больше денег, а накопила, выкупила дело и заправляла им железной рукой. Но… Аборты сказались. Детей госпожа Риона иметь не могла, а вот сентиментальность, видимо, взыграла. И решила девочка поискать родных. Мало ли что мать с отцом от нее отреклись в ужасе, мало ли что сестра говорила – вдруг за двадцать-то лет передумали?
Нашла.
Мать давно умерла. Молитва, она не слишком от болезни помогает. Отец ушел в Храм, жив еще или нет… Да пес его знает. Госпожа Риона не рвалась его искать.
Братья, сестры…
– Мать ведь каждый год рожала, и считай, каждый год мы маленьких хоронили, – зло рассказывала она, блестя глазами в сумраке кареты. – Отец, тварь такая! Изменять жене нельзя, порывы свои сдерживать нельзя… Он бы работал, как трахался! А то нарожать несложно, а вот вырастить… Как еще мы с Тисой выжили! Повезло, не иначе! Мать, видать, от частых родов и померла. Я ее и не помню без живота-то…
Голод и болезни уносили детей, в итоге в живых осталась только младшая сестренка Тиса.
Младшая.
Отец выдал бедолагу замуж за мужика на двадцать лет ее старше, вдовца с детьми, зато очень верующего! Набожного такого. И тот пошел по проторенной дорожке, награждая сестру ребенком каждый год. К моменту встречи Тиса выглядела вдвое старше своей сестры-проститутки. И – увы.
Умерла два года назад.
На детей вдовца госпоже Рионе было плевать. А вот на единственную выжившую племяшку, Лиану, кстати, названную почти в честь тети, – нет. К сожалению, Лиана представляла собой третье поколение дурочек.
Тетю она встретила приветливо и тут же попыталась спасти ее душу. А то ж! Бордель надо продать, девок распустить, деньги отдать на Храм, а сама госпожа Риона… Да она тоже может уйти в монастырь. Грехи замаливать!
Достучаться до крохотного мозга сквозь толстую броню религиозных догматов и объяснить, что она вообще-то себя грешной не считает, уж точно не больше тех, кто ей платил за продажную любовь, Риона просто не смогла. Не получалось. Да и мужа там подобрали… под стать.
Деньги он не взял, от помощи отказался, Лиане с теткой видеться не запретил, но саму госпожу Риону строго-настрого предупредил, что любое «не такое» слово – и они все отношения разорвут. Ему-де жена нужна, а не шлюха.
– Идиоты, – искренне согласилась я.
– Знаешь, – мы как-то незаметно перешли на «ты», – сколько к нам таких верующих приходит? И храмовники, и обычные мужики… Один так вообще удовольствие получает, когда молится, а голая девушка его плеткой охаживает! Ох. Извини.
– Ничего страшного. Выйду замуж – будет что с мужем обсудить.
Я улыбалась. В Желтом городе сложно оставаться трепетной лилией. Такого наслушаешься! Хотя сильно подозреваю, что это я просто ко двору не выезжала.
Госпожа Риона кивнула.
– Хорошая ты. Слушай, Лиана точно придет сюда. Я же и привезу. Мне нужно, чтобы у нее все возможное было. Палата хорошая, еда… и ты. Видела я, как ты работаешь, эту дуру Денизу мало кто вытащить смог бы. А ты…
– Я вытащила.
– Она уж и замуж вышла, кстати. За какого-то Дирена.
Я аж рот разинула. Вот так новости!
Значит, жениться лучше, чем за границу? Ну… каждый выбирает для себя.
– Руки у тебя хорошие. Вот. Примешь ребенка, и напугай ее как следует. Скажи, что укрепляющее нужно попить.
– Укрепляющее? – прищурилась я.
– Именно.
Мне на колени лег мешочек с травой. Я развязала, понюхала. Аромат был знакомый. Мне. Но хорошо замаскированный мятой и анисом.
– Противозачаточное?
– Именно. Тут на полгода хватит, а потом я еще принесу. И пусть год после родов пьет. А ты сталкивалась уже?
– Хороша б я была лекарка, таких вещей не зная…
Травница, у которой я училась, это практиковала. Нужная трава, подходящее время и доза. Нельзя сказать, что результат стопроцентный, но… помогало. И неплохо.
– Я к магу ходила. Так что год она точно отдохнет. Не хочу, чтобы девчонка умерла. Сама понимаешь.
Конечно. Молитва молитвой, а ежегодные роды, да с тяжелым трудом, никого до добра не доводили.
– Обещаю.
– Сколько?
Медленно покачала головой.
– Денег не возьму, сплетни у нас широко разносятся.
– Тогда, может, помочь чем?
– Чем тут поможешь? – вздохнула я. – Сами видите: здание старое, лекарей мало, служителей хоть и больше, да грязь везде. Мне вашу племянницу и положить-то некуда. А знаете, что самое худшее? Даже если вы денег уборщицам подкинете, чтобы они мыли тщательнее, все равно ведь схалтурят. И ругайся тут, не ругайся… Этих выгнать, так другие не лучше будут. Просто замкнутый круг какой-то.
Госпожа Риона вдруг усмехнулась. Весело и озорно.
– Не плачьте, госпожа Ветана. Есть у меня одна идея.
Как уж она договаривалась на следующий день с Харни Растумом, я не знаю. Но с результатами договора ознакомилась.
Госпожа Риона посчитала, что проще не искать лекаря, а договориться с лечебницей. Пусть им тут выделят несколько палат, ну и если с девочками что-то случится – они в любое время приходят сюда. Вне очереди.
Растум, не будь дурак, согласился – и отвел им четыре палаты в самом дальнем коридоре. Грязные донельзя. И едва не сорвал на следующий день всю работу в лечебнице.
Я первый раз видела такую картину.
Два десятка девушек легкого поведения, в ярких платьях, которые где подоткнули, где подвязали, где еще что, вычищали палаты. То наклоняясь в провокационной позе, то вытягиваясь так, что прохожие застывали, рты открыв. Двое мужчин и одна женщина так засмотрелись, что к нам и попали – с забором не разминулись. Пришлось им шишки и синяки смазывать.
И могу сказать точно: после этого дня у нас столько мужчин себя здоровее почувствовало! Никакой магии не понадобилось!