Голова раскалывалась. Тело почти не слушалось, и мне стоило немалых усилий разлепить сомкнутые веки. В ушах гудело, а перед глазами все плыло. Видимо, знатно меня приложили!
Последнее, что помнила, — толпу бронированных лаэров, ворвавшихся в кабинет, и тупой удар по голове, после которого я отправилась в забытье.
И вот сейчас я лежала на голом полу в тесном каменном мешке, освещаемом лишь пламенем фитиля в масляном фонаре.
Кое-как приподнялась на локтях и попыталась оглядеться. И правда подземелье. А может, и вовсе каменоломни. Одна из многочисленных шахт, которыми изрыты северные горы, словно испещренный ходами муравейник. И какому сумасшедшему пришла мысль притащить меня сюда?!
— Я смотрю, ты очнулась? — До боли знакомый голос заставил меня подскочить на месте, и, несмотря на слабость, я шарахнулась прочь от его обладателя. И тут же жалобно заскулила: что-то острое и жалящее впилось в шею.
Прижала ладони к саднящему месту и с ужасом обнаружила, что на мне надет металлический ошейник.
Посадили на цепь, словно собаку…
Да еще обруч с шипами. С внутренней стороны, разумеется. И каждое движение, каждая попытка ослабить железные тиски приносили невыносимую боль. Шипы впивались в нежную кожу, ранили, и я скулила, словно все та же собака, не в силах преодолеть свою слабость.
— Лучше тебе не рыпаться, — посоветовал мой личный кошмар и вальяжной походкой направился ко мне.
Ойнэ выглядел обманчиво расслабленным и спокойным. Но я-то знала, что его мягкая поступь — это шаги крадущегося сквозь заросли хищника, и меня с ног до головы пробрал озноб.
— Если будешь себя хорошо вести, возможно, я буду столь добр, что сниму с тебя это. — Огненный невесомо погладил меня по щеке, а потом ухватился за цепь, прикрепленную к ошейнику. Поиграл, перекатывая меж пальцев металлические звенья, и настойчиво потянул на себя.
Шипы впились в позвоночник, я зашипела и, несмотря на глубокое отвращение и сковавший сердце страх, подалась вперед, оказавшись лицом к лицу со своим мучителем.
— А ты похорошела. — Ойнэ тронул прядку волос, пропустил меж пальцев тугой завиток. — Небось для Лунного прихорашивалась?
Лаэр наклонился, опалив горячим дыханием, а потом лизнул мою щеку от самого подбородка и до виска, оставив на коже мокрый след. Еле удержалась, чтобы не содрогнуться от отвращения. Или, того хуже, оттолкнуть его. Огненный по-прежнему держал цепь от моего ошейника, одно неверное движение — и острые шипы вопьются в кожу.
— Так что, будешь хорошо себя вести? — Лаэр ухватил меня за подбородок, приподнял, заставляя смотреть в лицо. Самое ненавистное лицо на свете…
Я долго пыталась его забыть, но так и не смогла. Хищный прищур янтарных глаз, на дне которых тлеют горячие угли. Узкие губы, складывающиеся в кривую саркастичную усмешку. Копна красных волос, приковывающих взгляд, как притягивает его живой теплый огонь. Только вот огонь Ойнэ был отнюдь не теплым, он был разрушительным, жгучим, грозящим сжечь меня дотла.
— Давай же, сделай мне приятно, малышка. Я так соскучился за эти три года!
Он вновь склонился ко мне. Лизнул. Но не щеку — нижнюю губу, и я не выдержала — дернулась резко, пытаясь отвернуться. И сделала лишь хуже: пальцы Ойнэ железными тисками сжали подбородок. Он собирался заставить, подчинить меня, как делал это всегда.
Вот только я давно не была той дрожащей от страха юной девочкой, которая была готова исполнять любые его прихоти, лишь бы меня оставили в покое.
Ярость вспыхнула внутри подобно пропитанному смолой факелу, и я со злостью плюнула Огненному в лицо.
Мгновение — и тот ощерился. Зашипел, обнажая удлинившиеся клыки. Острые когти впились в мое лицо, а следом прилетела и хлесткая пощечина.
Голова взорвалась болью, а во рту стало солоно от крови. Но я вскинулась, подобралась, готовясь ко второму удару. Облизала разбитую губу. Щека горела огнем, до нее и вовсе было страшно дотрагиваться.
— Не заставляй меня портить твое хорошенькое личико… — угрожающе протянул Ойнэ и резко одернул сюртук, отряхнул рукава, словно запачкался.
— Да пошел ты!
В тот момент мне было все равно, что со мной будет. Что такого может сделать Ойнэ, чего еще не делал со мной? Разве что свернет шею…
В конечном счете все именно к этому и идет. Днем раньше, днем позже… Меньше буду мучиться.
Но, как ни странно, Огненный на мою грубость не отреагировал. Не шелохнулся даже, все так же придирчиво осматривая свой костюм.
— Что ж, раз ты не хочешь по-хорошему… Думаю, пару дней на привязи сделают тебя сговорчивей. Благо у нас много времени впереди. — Ойнэ гадко ухмыльнулся и, развернувшись на пятках, пошел прочь. Но вдруг остановился, словно вспомнил о чем-то.
— Ах да. Совсем забыл. — Он полез в карман брюк. Достал оттуда что-то мелкое, и по сверкнувшему кроваво-красному камню я поняла, что это не что иное, как треклятое кольцо, от которого я так и не смогла избавиться.
— Все же это мой подарок тебе. — Ойнэ приблизился, дернул меня за руку. Втиснул кольцо на безымянный палец. А затем прошептал несколько слов на неизвестном мне языке — и кожу в месте соприкосновения с металлическим ободком обожгло, словно я сунула палец в огонь. — Хочу, чтобы он всегда был с тобой, крошка. И напоминал о том дне, когда я тебе его подарил.
Огненный ослабил хват, и я тотчас выдернула руку. Прижала ноющую кисть к груди. Ойнэ же коротко чмокнул меня в саднящую щеку, и я увидела кровавый след, оставшийся на его губах. Значит, все-таки до крови…
— Не скучай, — напоследок бросил мужчина, оставив меня наедине с тусклым светом фонаря.
Я обессиленно опустилась на пол. Казалось, все тело болит, воет от усталости и дрожит от напряжения. Хотелось просто лечь на пол, свернуться калачиком и забыть обо всем случившемся, как о страшном сне.
Но, увы, это был не сон. Это была реальность, пришедшая из самых ужасных ночных кошмаров.
Схватилась за массивный перстень, потянула изо всех сил, пытаясь избавиться от ненавистной вещицы. Но перстень не сдвинулся ни на миллиметр, он словно прирос к пальцу, и отодрать его можно было разве что с мясом.
Шерх! Кажется, этот псих расплавил металл и вживил кольцо мне прямо в кожу! Чтобы уж точно не смогла избавиться от его подарка. Чтобы всегда помнила тот день и повод, по которому Ойнэ вручил мне его.
Впрочем, я никогда этого и не забывала. Такое невозможно забыть.
Это был день моего совершеннолетия. Ойнэ тогда пришел пьяный, злой, взъерошенный какой-то, что было ему несвойственно. И с порога заявил, что у него для меня сюрприз. А потом не спеша мягко двинулся ко мне.
И я сразу поняла, что это значит. Почувствовала, как его хищник вышел на охоту. Мягкой бесшумной поступью. С призывной улыбкой на губах. В любой момент готовый броситься, разинув пасть в свирепом оскале.
И я не выдержала, кинулась наутек. Бежала так быстро, как только могла. Но он все равно догнал — он всегда был быстрее. Дернул на себя, а потом впечатал в стену за спиной и тут же присосался к моим губам. Грубо, жадно, болезненно. А руками уже шарил по телу. Не церемонясь задрал подол и рванул тонкое белье.
Мои крики и нелепые попытки вырваться лишь сильнее распаляли его. А мольбы и просьбы он, кажется, и вовсе не слышал. И даже то, что он делает мне больно, его не волновало. Он просто брал свое.
На правах сильного.
На правах охотника, настигшего жертву.
Я ненавидела его. И ненавидела себя за то, что не могу дать отпор. За то, что плачу, умоляю, прошу прекратить, вместо того чтобы бороться и хоть как-то отомстить за поруганную честь.
Он делал со мной все, что пожелает. Все, что взбредет в голову. Те несколько дней слились для меня в один. Невероятно долгий и мучительный. А потом, перед отъездом, он надел идеально выглаженный костюм, поправил безупречные манжеты и, сняв с мизинца перстень с кровавым рубином, швырнул мне.
— Это тебе подарок. Считай, что мне понравилось, малышка. Надеюсь, к моему возвращению ты придумаешь, чем удивить меня. Так что не скучай. И хорошенько подумай, как порадуешь меня в следующий раз.
Только я уже знала, что следующего раза не будет.
Тогда мне удалось сбежать. Больше трех лет я пряталась от Ойнэ Огненного в надежде, что больше никогда не увижу его.
Но вот я сижу прикованная к каменной стене, посреди какой-то шахты и понимаю, что на этот раз мне так не повезет. Я не знаю, где я. Не знаю, приставил ли Ойнэ охрану. Не знаю, как избавиться от этого треклятого ошейника! Я совершенно ничего не знаю! И рассчитывать мне тоже не на кого…
У меня есть только я. Так было три года назад. Так осталось и по сей день.
Как бы ни было горько это признавать, но вряд ли кто-то станет меня искать, а уж вызволять — и подавно! Разве что Теар расстроится, что все его усилия пошли прахом. А ведь он потратил на меня столько времени. Старался чему-то научить — и ведь почти получилось…
Эта мысль заставила меня выпрямиться, я отлепилась от холодной стены и вцепилась обеими руками в ошейник.
Если бы у меня только получилось обратиться! Быть может, тогда у меня появится хоть какой-то шанс?!
Закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Вспомнить все, чему учил Теар. Каждый раз, когда я обращалась во время наших тренировок, он заставлял запоминать это ощущение, прочувствовать каждую пластинку и чешую брони. Осознать, что броня такая же часть моего тела, как рука или нога, как кожа, что защищает организм от окружающей среды. Только броня защищает в разы лучше. И острые шипы ей не страшны. А еще, обернувшись, я стану куда сильнее. Не это ли мне сейчас нужно?
Да, именно это! Она была нужна мне как никогда! Как воздух, как вода, без которой нестерпимо саднило горло. И я всеми силами пыталась воззвать к своим корням, к инстинктам лаэра, что всегда жили внутри и, кажется, только и ждали, когда им дадут волю. Когда призовут в отчаянном порыве к свободе.
Броня нужна была мне, чтобы выжить. И организм словно почувствовал, откликнулся на зов. Я чуть не взвизгнула от радости, когда кожу начало ощутимо покалывать. Первыми, как я и хотела, появились пластины на шее. Я ощутила их мгновенно — шипы перестали ранить кожу, и вместе с тем ошейник стал мне нестерпимо узок. Броня давила на металлический обод, распирала в стороны. И я изо всех сил напрягла шею, желая увеличить это давление. Руками нащупала крепления, попыталась расшатать, дергая изо всех сил. И они лопнули под моим отчаянным натиском, ошейник раскрылся, я отбросила его в сторону, пнула ногой цепь, словно ядовитую змею. И неверяще провела руками по горлу.
Неужели свободна?
Первая победа прибавила сил, не раздумывая, я схватила с пола фонарь и двинулась вдоль стены, чутко прислушиваясь к окружающим звукам. Меня держали в каком-то закутке, за поворотом же обнаружился длинный тоннель, конец которого исчезал в непроглядной тьме. Я не знала, что ждет меня там, но не сомневалась, что, если останусь на месте, ничем хорошим это не кончится.
А потому глубоко вздохнула, набираясь смелости, и шагнула в пугающую неизвестность.
Шла крадучись, скользя рукой по шершавому камню, то и дело замирая, жадно оглядываясь по сторонам и ловя малейшие звуки. Уже через пару десятков метров на моем пути возникло ответвление — еще один коридор уходил влево. Припала спиной к холодной стене и внимательно прислушалась.
Показалось? Или оттуда донеслись звуки?
Постояла так с минуту и вздрогнула, когда слева долетели голоса. Еле поборола в себе малодушный порыв погасить фонарь, вжаться в стену и слиться с чернильной темнотой. Свет — слишком большая роскошь, огонек хорошо заметен издали, но без него мне не выбраться. Увы, видеть в темноте я не умела, а спичек или огнива, чтобы заново поджечь фитиль, у меня не было.
Оставалось одно — поспешить и надеяться, что не натолкнусь ни на кого в этом недружелюбном подземелье. Я пошла куда быстрее. Казалось, опасность осталась позади, только и нужно, что уйти как можно дальше, шаг за шагом приближая желанную свободу.
Многоликий Эхжи, хоть бы они хватились меня не так скоро! Хоть бы мне хватило времени и удачи, добраться до выхода из катакомб Огненных!
Я неслась уже со всех ног, даже толком не думая о том, сколько шума создаю, и чуть не упала, заметив пятно света за очередным поворотом. Отпрянула назад и зажала рот ладонью, стараясь не издавать ни звука, стараясь даже не дышать, через силу успокаивая стучащее набатом сердце.
Судя по тому, что никто не бросился вдогонку, — меня не заметили. Я осмелилась выглянуть из-за поворота. Пятно света было метрах в тридцати, и в желтом свете угадывалась притулившаяся к стене фигура.
Многоликий Эхжи, и что же мне теперь делать? Назад мне нельзя, там выхода нет, более того, в одном из ходов обосновались мои похитители. Впереди — тоже ждет засада. Глупо было надеяться, что Ойнэ не позаботится об охране!
Остается разве что прорываться с боем. Ох…
Еще раз выглянула из своего укрытия, прищурилась, стараясь разглядеть, что ждет впереди. Но увидела все ту же одинокую скрюченную фигуру у стены. Мне определенно следовало подобраться ближе.
С сожалением взглянула на свой фонарь. Откинула крышку и дунула на горящий фитиль. Пространство вокруг меня тотчас погрузилось во мрак, и я невольно передернула плечами. Но все же взяла себя в руки и мягкой поступью двинулась вперед. Старалась идти как можно мягче, сначала проверяла носком пол и лишь потом ступала. Часто останавливалась и замирала, убеждаясь, что меня никто не слышит. И все равно то и дело под ноги попадались мелкие камни и крошка, скрипели под подошвами домашних туфель, и я вся сжималась от страха, напрягалась, готовая в любой момент дать деру. А потом подумала и вовсе сняла обувь. Пошла босиком, надеясь, что так наделаю меньше шума.
Камень холодил ноги, а мелкая крошка впивалась в подошвы. Но что такое эта боль по сравнению с перспективой вновь быть посаженной на цепь? Ничто! И я терпела, скрипя зубами. До поста охраны было уже рукой подать, и я разглядела, что охранников здесь двое. Один сидел, привалившись к стене, второй и вовсе лежал на подстилке и, кажется, сладко посапывал во сне.
Многоликий Эхжи, не может же быть такого, чтобы охранники спали на посту? Или может?
Судя по тому, что выкрали меня после заката, сейчас глубокая ночь. Да и эти двое мало похожи на лаэров. Скорее всего, люди. А у людей куда больше слабостей, чем у бронированных демонов. А еще не такие острые слух и зрение. Я уже не говорю про обоняние. А значит… у меня есть шанс прошмыгнуть незамеченной?
Ставший ненужным фонарь поставила на землю. Приподняла подол изрядно испачканного платья и на свой страх и риск пошла вперед. Замерла на границе мрака и света. Еще раз убедилась, что охранники спят, зажмурилась, словно перед прыжком в воду, и ступила в круг света. Постояла пару секунд, выжидая, и, крадучись, по дуге обошла спящего на полу человека, переступила через ноги того, что сидел у стены. И тихой мышкой посеменила дальше, молясь всем богам, чтобы мне никто не помешал.
И боги услышали меня. Кольцо света осталось позади, я же устало привалилась спиной к каменной кладке, успокаивая дыхание и рвущееся из грудной клетки сердце. Руки дрожали от пережитого волнения, и мне стоило немалых усилий надеть и застегнуть туфли. А потом вновь нырнуть во тьму, жуткую и непроглядную. Я доверилась удаче и собственному чутью, надеясь, что они выведут меня на поверхность.
Шла на ощупь, скользя ладонью по шершавой стене. То и дело принюхивалась и крутила головой по сторонам, пытаясь ощутить веяние свежего воздуха или хоть что-то, указывающее на приближение выхода. Но вокруг было темно, пусто и душно. А тоннели все множились, петляя, сбивая с дороги. И спустя полчаса я уже позабыла, где поворачивала, а где шла прямо. Все слилось в одну сплошную тьму, и я даже не была уверена, что не хожу кругами. Паутина ходов и тоннелей поглотила меня. Словно путаный лабиринт, из которого невозможно найти выход. Сердце охватило отчаяние, жуткое ощущение собственной никчемности и безысходности. Если меня не достанут Огненные, так я сама сгину в этих катакомбах!
И какая же я все-таки дура, что потушила и оставила свой фонарь. Будь у меня свет, возможно, я смогла бы найти какие-то знаки или указатели. Должны же в этих шахтах быть хоть какие-то ориентиры?
Стоило только об этом подумать, как что-то слабо блеснуло всего в нескольких метрах от меня. Я неверяще моргнула.
Померещилось — или там и правда что-то есть?
Ни в чем не уверенная, пошла туда, где слабо мерцал крохотный огонек, вмурованный в стену. И только подойдя вплотную, я поняла, что это.
Нэрийские кристаллы, ну конечно! Теар говорил, что их добывают в шахтах и что они светятся от соприкосновения с воздухом. Охваченная радостным порывом, я принялась ковырять стену ногтями, буквально выцарапывая кристалл из горной породы. Потом и вовсе сняла с себя туфлю и стала молотить по стене каблуком. Увы, но он был не настолько прочным и массивным, чтобы одолеть камень, я лишь испортила обувь, но толком не продвинулась.
Проклятье, мне нужно что-то острое! И крепкое!
Взглянула на собственные руки, которые в слабом свете мерцающего кристалла походили на две узкие бледные тени.
Шерх меня задери, мне нужные мои когти! Моя сила лаэра! Прямо сейчас! Немедленно!
Напряглась всеми силами, пытаясь вызвать оборот. Тело поддавалось неохотно, через боль и неимоверные усилия. Я попыталась разозлиться. Вспомнила Ойнэ, посадившего меня на цепь и в кровь разбившего мне губы. И оборот пошел легче, увереннее. А спустя пару минут я уже остервенело царапала стену отросшими загнутыми когтями, миллиметр за миллиметром продвигаясь к цели.
Осколок кристалла со стуком упал на пол. Я подобрала его и стиснула в кулаке, словно самое ценное сокровище в мире. В горной породе оставались еще кристаллы. Кажется, на глубине их было довольно много, но я решила, что мне и этого хватит. В конце концов, этот источник света в случае опасности можно спрятать в складках юбки.
Я подняла кристалл вверх, пытаясь осветить себе дорогу, в тусклом белом свете оглядела стены, выискивая какие-нибудь надписи. Увы, но в этом коридоре стены были девственно чисты. И я пошла дальше, продолжая внимательно осматриваться.
Увы, но очень скоро мне пришлось остановиться. Издалека, словно из толщи воды, донесся шум — сдавленные крики и топот множества ног по пыльному каменному полу.
И у меня не было ни малейшего сомнения в том, по чью душу мчится вся эта толпа. Вот только как они нашли меня так быстро? Как выследили? Или, быть может, лаэров привлек шум, с каким я выцарапывала кристалл из породы? Стук, когда я молотила каблуком по стене? Но ведь я ушла так далеко…
Думать об этом было некогда. Надо было спасаться. И я бросилась бежать, не чувствуя усталости в истертых ногах. Даже толком не слышала шума погони, так сильно стучала кровь в висках, так гулко отдавались от стен мои собственные шаги. Возможно, это было ошибкой, возможно, мне стоило затаиться, переждать в какой-нибудь темной расщелине. Но я не могла заставить себя остановиться. Я неслась сломя голову, подстегиваемая страхом. Паникой, что завладела сознанием. Да и не верилось, что смогу отсидеться. Лаэров слишком много, они знают каждый закуток в этих шахтах, да и сколько бы я ни пряталась от Ойнэ, когда жила в его доме, он всегда неминуемо находил меня. Значит, и сейчас отыщет. И выходит, мне остается лишь бежать.
Очередной тоннель закончился тупиком. Я ощупала стены и пнула ногой камень, не веря в собственное невезение. Развернулась и помчалась назад, к оставленной за спиной развилке. Голоса стали ближе. Преследователи неумолимо настигали меня, грозя захлестнуть, словно тяжелая волна прибоя. Свернула влево и вновь понеслась, чувствуя, как остро не хватает воздуха, как горят огнем легкие и щемит в боку. И вновь тупик. И крик отчаяния, застрявший в горле.
Не может этого быть! Просто не может. Я царапнула когтями стену, швырнула в нее кристалл, ставший никчемным. Преследователи неумолимо настигали меня. Я чувствовала, как вибрирует сотрясаемый воздух. Видела блики от их фонарей и чувствовала вонь факелов.
И деваться мне было некуда. Придется столкнуться с ними, так или иначе. Но сдаваться я не собиралась. О нет! Я собиралась дорого продать свою жизнь! Потому что лучше умереть, чем вновь попасться в лапы к Ойнэ!
Как можно дальше отшвырнула в сторону кристалл и прижалась спиной к стене. Притиснулась к одной из балок, подпирающих своды. Затаилась в ее тени, переводя дыхание, набираясь сил перед решающим боем. Я чувствовала свою броню. Когти и клыки, чуть царапающие губы. И да будет свидетелем многоликий Эхжи, я была готова рвать и кусать этими клыками, лишь бы не даться врагу!
Кулаки сжались сами собой, и острые когти больно впились в ладони. Огненные были уже совсем близко, кажется, они тоже почуяли меня. И вот в подземелье раздался пробирающий до дрожи голос:
— Ме-э-эл. Где ты, малышка? Куда спряталась моя непослушная девочка?
Я напряглась, словно сжатая пружина, подобралась, готовая в любой момент кинуться на обидчика. Разодрать когтями его ухмыляющуюся самодовольную физиономию.
Шаг — и он уже совсем близко.
Еще один — и я вижу край одежды и прядь огненно-рыжих волос, на которой пляшет свет факелов. Ну же, еще чуть-чуть!
Еще немного, и я дотянусь. Вгоню острые когти ему в глотку!
Ойнэ сделал еще шаг, и я бросилась. Сбила Огненного с ног, и мы кубарем покатились по полу. Лаэр перекинулся мгновенно. Я почувствовала, как он раздался в плечах, услышала, как треснул по швам его идеально подогнанный сюртук. Увидела блеснувшие в оскале зубы. И, высвободив руку, полоснула Огненного по лицу, а потом еще и еще, пытаясь скинуть его с себя. Кусалась и дралась, словно разъяренная львица. И кажется, смогла хорошенько потрепать его, пока Ойнэ наконец понял, что я не так беззащитна и слаба, как он ожидал.
Увы, хватило меня ненадолго. Огненный был крупнее, тяжелее и сильнее меня. Где уж мне с ним тягаться! Лаэр попросту схватил меня за плечи и тряхнул, приложив затылком о каменный пол. Из глаз брызнули искры, а голова взорвалась болью. Я ослепла и оглохла всего на несколько мгновений, но противнику вполне хватило этого, чтобы скрутить меня по рукам и ногам.
— Веревки сюда, живо! — скомандовал он, и я почувствовала, как с немыслимой силой сдавило запястья, а потом и щиколотки.
Ойнэ вздернул меня, шипящую и извивающуюся словно змея. Заставил смотреть ему в глаза. Я не без удовольствия отметила, что лицо его залито кровью. Одежда изодрана, дыхание тяжелое, и голос сбивается.
— Вот, значит, какая ты стала. — Ойнэ оглядел меня с головы до пят. Его глаза горели восторгом и одновременно злым предвкушением. — Научилась контролировать броню, значит… Очень мило! И кто, интересно, тебя научил? Дай угадаю. Не наш ли общий знакомый? Это ведь заслуга Лунного, да, Мел?
Я стиснула зубы, не желая подтверждать его слова. Не желая вовсе с ним говорить. Все, чего хотелось, — это вновь плюнуть в лицо этому ублюдку. И Ойнэ, словно прочитав мои мысли, схватил меня за подбородок и сжал челюсть, не давая пошевелиться.
— Что тебя связывает с Лунным, Мел? Какие секреты?
— Я ничего тебе не скажу, — выдавила сквозь плотно сжатые зубы.
— О, ты ошибаешься! Ты все мне расскажешь. Все-все. И даже быстрее, чем ты думаешь!
Теар не находил себе места. Случившееся просто не укладывалось в голове.
Поместье походило на разворошенное гнездо: выбитые двери, поломанные деревья, перевернутый вверх дном кабинет, следы сражения и пятна крови на светлом полу.
Его люди держались стойко, как могли, защищали поместье, но, увы, их было слишком мало, чтобы выстоять против отряда лаэров, напавших неожиданно и организованно.
Сайф сидел в кресле и зажимал платком нос, из которого до сих пор текла кровь. На виске у него багровел внушительный кровоподтек. Над раненым хлопотал лекарь, что-то бормоча про сотрясение. Сайф от него конечно же отмахнулся.
Лекарь был больше нужен людям, чем лаэрам. Несколько слуг, отважно сунувшихся в схватку, пострадали от острых звериных когтей.
Хорошо еще, что никто не погиб… Иначе бы Теар и вовсе озверел от ярости.
— Кто? — задал один-единственный вопрос итару, когда лекарь удалился.
— А то ты не догадываешься… — хмыкнул Сайф.
Конечно, Теар догадывался. Только у одного лаэра могло хватить безрассудства и наглости на подобное вторжение. А еще они похитили Эмель… И, судя по тому, что ничего из имущества не пропало, явились исключительно за ней…
Теар, конечно, предполагал, что Огненный может выкинуть что-нибудь эдакое. Что он постарается заполучить девчонку. Но не ожидал, что тот пойдет на преступление!
Ойнэ проник на его территорию, разгромил его дом, изувечил его людей! Бросил ему вызов!
И все существо Теара рвалось на этот вызов ответить. Поставить наглеца на место, чего бы ему это ни стоило…
— Их было около десятка. Охранки по периметру отрубили сразу. Я попытался активировать те, что мы ставили во дворце, но не успел. Все произошло слишком быстро.
— Охранки? Шерх тебя задери, Сайф! Ты должен был думать не об охранках!
— А о чем? — искренне удивился тот.
— Я велел тебе присматривать за Эмель! — Теар сам не заметил, как перешел на крик. — Ты должен был спрятать ее в убежище под дворцом! И сам не высовываться! Или твоя голова тебе уже недорога?!
— Я вот не пойму: ты сейчас больше за мою голову переживаешь или за эту шлюху? — Слова кузена упали камнем, и в покоях воцарилась напряженная тишина.
Теар не знал, что ответить брату.
Тревога терзала его с того самого момента, как он услышал призыв о помощи. И сейчас она лишь усилилась, стала такой острой и осязаемой, что он ни на секунду не мог расслабиться. Не мог думать ни о чем другом…
Теар чувствовал нить Эмель. Ее отчаяние, злость, страх, ненависть, боль. Все это смешалось в адский гремучий коктейль. Раздирало душу. Мешало думать, не давая сосредоточиться на главном. Он чувствовал, что остро нужен ей, как если бы в помощи нуждался близкий член семьи. Теар не мог отделаться от этого чувства. Его разрывало на куски, и все, чего хотелось, — это тотчас ринуться на выручку и хорошенько надавать по морде Огненному.
— Она слишком много знает и… — Теар на мгновение замялся, но все же признался: — Я осуществил привязку, и я чувствую, что ей плохо. И больно…
— И что теперь? Кинешься ее спасать? Не сходи с ума, Теар! Она не стоит этого риска. Она тебе никто!
Не сходи с ума…
Да, пожалуй, это единственная причина, по которой Теар до сих пор не кинулся вдогонку за Мел.
Какая-то его часть упорно твердила, что это слишком рискованно. Неоправданно рискованно! Она действительно ему никто. И у Ойнэ куда больше прав на девчонку, чем у Теара…
— Надо восстановить охранки и привести здесь все в порядок, — произнес Сайф, недовольно глядя по сторонам. — Ты подашь жалобу королю?
— Думаешь, стоит?
Теар и сам размышлял над этим. С одной стороны, вторжение нельзя оставлять безнаказанным. Но с другой… Если об этом станет известно, то Альтар Золотой узнает и о причине раздора. Заинтересуется Лаской. И, конечно, прознает о том, что Теар осуществил привязку. Незаконно. Без одобрения рода Красной Зари, к которому принадлежит Мел. И она так или иначе достанется Огненным. А все, чего хотел сейчас итару, — вернуть ее обратно целой и невредимой.
Теар с ужасом думал о том, что сейчас вытворяет этот ублюдок. Почему, шерх его задери, Ласке так плохо? Так страшно и больно?
Лунный пытался найти хоть какую-то причину, желательно весомую, чтобы отправиться за ней. Что-то, что оправдало бы его нерациональный порыв. Искал и не находил…
Забавно, он — итару, глава второго по силе рода в Долине, не может позволить себе сделать то, что хочет. Скован по рукам и ногам своим положением и ответственностью перед кланом.
— Не знаю, — спустя несколько секунд ответил кузен. Нос его перестал кровить, и теперь Сайф скреб зудящий ушиб на виске. — Как бы Золотой не прознал о том, что она из агентства. И по какому поводу оказалась в поместье.
— Вот именно… — поддакнул Теар.
Он задвинул привязку подальше и попытался отрешиться от чувств Эмель. Надо было все здраво обдумать. Взвесить. Просчитать варианты и поступить единственно верным образом. Не выдать себя и в то же время наказать ублюдка Ойнэ.
Интересно, как долго на сей раз продержится родовая связь? Если она ослабнет так же быстро, как предыдущая…
Теар не успел додумать эту мысль. Перед глазами пронеслась яркая вспышка, ослепившая на мгновение, и Теар осел, словно его обухом по голове огрели. Сайф встревоженно подскочил в кресле:
— Что?!
Теар сжал ладонями виски. Мимолетная боль отступила, но это не значило ничего хорошего. Прежде итару не доводилось ощущать подобного, но тем не менее он точно знал, что это означает.
— Кто-то пытается сломать мою печать! Ойнэ пытается сломать печать молчания… — внезапно догадался он.
— Но это невозможно! Ты сам говорил, что твои магические печати никому не по зубам!
— Теперь я в этом не уверен… — Итару поднялся и тряхнул головой, прогоняя остатки недомогания. Их место тотчас заняли злость, решимость и, как ни странно, удовлетворение. Ведь у него появился веский повод напасть на Огненного. — Судя по тому, с какой легкостью Ойнэ разделался с охранками по периметру, я ни в чем не могу быть уверен! Если он сломает печать…
— То он узнает твою тайну, — закончил за брата Сайф.
— Я не могу этого допустить!