Не знаю, сколько времени мы ехали, но малейшее движение огромной фуры я чувствовала на собственной шкуре. Максон в попытке хоть как-то спасти нас от болтанки уперся спиной в стеллаж, а ногой в стену, так что я оказалась зажатой между ним и стеной. Однако, несмотря на все его ухищрения, мы все равно на каждом повороте съезжали на пол.
— Мне не по себе оттого, что я не знаю, где мы едем, — сказал Максон, вновь пытаясь обезопасить нас.
— Ты хоть раз выезжал в Анджелес?
— Только в лимузине, — признался он.
— Ты будешь очень смеяться, если я скажу, что сейчас, направляясь в логово повстанцев, я чувствую себя лучше, чем когда мне нужно было развлекать дам из итальянского королевского семейства?
— Ты просто уникум какой-то! — расхохотался Максон.
Перекрикивать рев мотора и визг колес было трудно, поэтому какое-то время мы молчали. В темноте все звуки казались отчетливей. Я сделала глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться, и почувствовала слабый аромат кофе. То ли в грузовике недавно перевозили кофе и запах не успел выветриться, то ли мы проезжали мимо магазина. Прошло, казалось, довольно много времени, потом Максон приблизил губы к моему уху.
— Я бы предпочел, чтобы ты осталась дома в безопасности, и тем не менее рад, что ты здесь. — Я тихонько засмеялась. Сомневаюсь, чтобы он услышал мой смех, но, возможно, он его почувствовал, ведь мы сидели практически вплотную друг к другу. — Но ты должна дать мне слово, что при первых же признаках опасности дашь деру.
Поразмыслив, я решила, что в случае реальной угрозы от меня все равно не будет никакого толку, и в темноте прошептала ему на ухо:
— Обещаю.
Нас подбросило на ухабе, и Максон поймал меня. Наши носы соприкоснулись, и мне вдруг нестерпимо захотелось поцеловать его. Хотя со времени нашего поцелуя на крыше прошло всего три дня, казалось, это было целую вечность назад. Максон прижал меня к себе, и я ощутила на коже его дыхание. «Вот, сейчас», — промелькнуло в голове. Максон носом провел по моей щеке, ища губы. То же обостренное чутье, благодаря которому я могла почувствовать запах кофе и улавливать малейший звук в темноте, сейчас заставило меня сосредоточиться на чистом запахе, который исходил от Максона, ощущать невесомые прикосновения кончиков его пальцев, скользнувших по шее вверх, туда, где выбивались из-под шапочки завитки волос.
За мгновение до того, как наши губы соприкоснулись, грузовик резко затормозил и нас швырнуло вперед. Я стукнулась головой о стенку и почувствовала, как зубы Максона проехались по моему уху.
Он ойкнул и пошевелился в темноте:
— Ты ушиблась?
— Нет. Волосы и шапка смягчили удар.
Если бы я не жаждала так отчаянно этого поцелуя, я бы расхохоталась.
Не успели мы затормозить, как немедленно поехали задним ходом. Через несколько секунд грузовик снова затормозил и двигатель заглох. Максон поменялся со мной местами, пригнулся и, весь подобравшись, повернулся к двери. Я последовала его примеру, но Максон отстранил меня рукой.
Нас ослепил свет уличного фонаря, хлынувший в открытую дверь. Я сощурилась, глядя на появившийся в проеме силуэт.
— Приехали. — (Я узнала голос Эйвери.) — Идите за мной.
Максон поднялся и протянул мне руку. Потом он спрыгнул наземь, помог мне сделать то же самое и снова взял за руку. Первое, что я увидела, была глухая кирпичная стена, в которую упирался переулок. В нос ударил запах тухлятины. Аспен, стоявший перед нами, цепким взглядом огляделся по сторонам, держа в опущенной руке пистолет.
Они с Эйвери двинулись к задней двери, и мы последовали за ними. Со всех сторон высились кирпичные стены. Мне немедленно вспомнились многоэтажные жилые дома у нас в Каролине со змеящимися вдоль фасадов пожарными лестницами. Это место, впрочем, жилым не выглядело. Аспен постучал в грязную дверь и стал ждать. Дверь приоткрылась на длину цепочки, призванной обезопасить того, кто находился за ней, и тем не менее я успела заметить глаза Августа, прежде чем дверь захлопнулась. В следующий миг она снова распахнулась, и Август впустил нас внутрь.
— Давайте быстрее, — произнес он негромко.
В полутемном помещении, кроме него, находились еще один парень помладше и Джорджия. На ее лице была написана точно такая же тревога, как у всех нас, и я, порывисто бросившись к ней, обняла ее. Она ответила не менее горячими объятиями, и я порадовалась, что, сама того не ожидая, кажется, обрела подругу.
— Вы не привели за собой хвост? — спросила она.
— Нет, — покачал головой Аспен. — Но у нас мало времени.
Джорджия подвела меня к небольшому столику. Максон уселся рядом со мной, Август и парень помладше — напротив.
— Насколько все плохо? — спросил Максон. — У меня такое чувство, что отец скрывает правду.
Август изумленно пожал плечами:
— По нашим сведениям, потери не так велики. Южане, как обычно, устраивают погромы. Что же касается прицельных нападений на Двоек, жертв не больше трехсот.
Я ахнула. Триста человек?! И они хотят сказать, что это немного?
— Америка, с учетом всех обстоятельств это не так уж и плохо, — попытался утешить меня Максон.
— Он прав, — подтвердила Джорджия. — Могло быть намного хуже.
— Они действуют вполне предсказуемо: начали с верхушки, потом возьмутся за низших. Мы считаем, что они скоро активизируются, — возразил Август. — Судя по всему, нападения пока ограничиваются Двойками, но мы следим за ситуацией и оповестим вас, когда что-то изменится. У нас есть свои люди в каждой провинции, и они стараются держать руку на пульсе. Но их возможности практически этим и ограничиваются, в противном случае они рискуют себя выдать, а мы все знаем, чем это закончится.
Максон с хмурым видом кивнул. Разумеется, они поплатятся жизнью.
— Может, нам лучше выполнить их требования? — предложил Максон.
Я покосилась на него с изумлением.
— Поверьте, — сказала Джорджия, — ваше вмешательство ничем им не поможет.
— Но мы наверняка можем сделать что-то еще, — не сдавался Максон.
— Вы и так уже сделали большое дело. Вернее, она сделала. — Август кивнул в мою сторону. — Насколько нам известно, крестьяне не выходят из дома без топора, швеи носят при себе ножницы, а Двойки не расстаются с газовыми баллончиками. Представители всех каст нашли способы на всякий случай вооружиться. Ваши подданные не желают жить в страхе и не дают себя запугать. Они готовы дать отпор.
Я чуть не разрыдалась. Впервые за все время Отбора я сделала что-то правильно.
Максон сжал мою руку, гордясь мной.
— Это радует, — сказал он. — Но все равно, по-моему, этого недостаточно.
Я кивнула. Хорошо, что люди не намерены давать себя в обиду, но должен же найтись способ положить этому конец раз и навсегда.
Август вздохнул:
— Мы думали, нельзя ли каким-то образом бороться с ними. У них нет никакой подготовки — они просто нападают на людей. Наши сторонники боятся, что их раскроют, но они повсюду. И тактика неожиданных нападений с их стороны может быть очень действенной. Во многих отношениях нас можно назвать армией, но у нас нет оружия. Кирпичами и рогатинами против южан много не навоюешь.
— Вы хотите оружие?
— Оно нам бы не помешало.
Максон задумался:
— Вы можете многое, чего не можем мы во дворце. Но мне не нравится идея отправить моих подданных против этих головорезов. Наверняка будут погибшие.
— Не исключено, — согласился Август.
— Кроме того, у меня нет никаких гарантий, что в конечном итоге вы не употребите оружие, которое я вам дам, против меня же самого.
— Не знаю, как убедить вас, что мы на вашей стороне, но так оно и есть. Все, чего мы добиваемся, — это отмена каст, и мы готовы поддерживать вас до конца. Я вовсе не собираюсь причинять вам зло, Максон, ни сейчас, ни когда-либо в будущем, и, думаю, вы это знаете. — Они с Максоном обменялись долгим взглядом. — Если бы не знали, вас бы сейчас здесь не было.
— Ваше высочество, — подал голос Аспен. — Извините, что вмешиваюсь в ваш разговор, но среди нас немало таких, кто хотел бы покончить с южанами не меньше вашего. Я лично готов на добровольной основе заняться обучением желающих рукопашному бою.
Меня переполнила гордость за него. Вот он какой, мой Аспен, всегда старается найти какой-нибудь выход.
Максон кивнул ему и вновь устремил взгляд на Августа:
— Мне нужно время, чтобы все обдумать. Возможно, я сумею организовать подготовку, но обеспечить вас оружием я не могу. Даже если бы я не сомневался в ваших намерениях, если связь между нами вскроется, не представляю, что сделает мой отец.
Максон машинально поерзал, разминая мышцы спины. За время нашего знакомства он делал так много раз, только я не понимала, что кроется за этим движением. Даже сейчас он ни на мгновение не забывал о своей тайне.
— Это верно. Пожалуй, вам уже пора. Как только у нас появится какая-то новая информация, я передам вам весточку, но пока что ситуация выглядит неплохо. Во всяком случае, насколько мы можем на это надеяться. — Август протянул Максону лист бумаги. — У нас есть одна линия связи. Звоните, если будет что-то срочное. Этим у нас заведует Мика. — Август указал на парнишку, который за все время не издал ни звука.
Тот закусил губы и слегка кивнул нам. Его поза свидетельствовала о робости и в то же время о желании быть полезным.
— Отлично. Я не буду ею злоупотреблять. — Максон сунул записку в карман. — До связи.
Он поднялся, и я, бросив взгляд на Джорджию, последовала его примеру.
Джорджия, обойдя стол, подошла ко мне:
— Желаю вам благополучно добраться до дворца. И ты тоже можешь воспользоваться этим номером в случае чего.
— Спасибо.
Я порывисто обняла ее и двинулась к выходу вместе с Максоном, Аспеном и Эйвери. Прежде чем массивная дверь за нами захлопнулась и была закрыта на засов, я успела бросить еще один, последний, взгляд на наших странных друзей.
— Отойдите от грузовика, — бросил Аспен. Я удивленно обернулась к нему, потому что до грузовика было еще идти и идти.
И поняла, что Аспен обращается не к нам. Грузовик окружала группка мужчин. Один из них сжимал в руке гаечный ключ, как будто собирался скручивать шины. Двое других держались поодаль, пытаясь вскрыть металлические двери.
— Отдайте нам жратву, и мы уйдем, — процедил один.
С виду он был помладше остальных, приблизительно ровесник Аспена. Его холодный голос выдавал человека, которому нечего терять.
Лишь сейчас я заметила, что борт грузовика, в котором мы приехали, украшает громадная эмблема Иллеа. И теперь, глядя на эту горстку изможденных людей, с запоздалым ужасом поняла, какая это глупая промашка. И хотя мы с Максоном были в чужой одежде, если они подойдут поближе, нас это не спасет. Я пожалела, что безоружна, хотя представления не имела о том, как обращаться с оружием.
— Там нет еды, — спокойно произнес Аспен. — А даже если бы и была, никто бы вам ее не отдал.
— Смотри-ка ты, как они хорошо дрессируют своих псов, — заметил другой. Он презрительно усмехнулся, продемонстрировав дыры на месте нескольких недостающих зубов. — Кем ты был до того, как тебя оболванили?
— Отойдите от грузовика, — отчеканил Аспен.
— Всяко не Двойкой и не Тройкой, иначе бы откупился от призыва. Давай, малыш, скажи нам, кем ты был, — продолжал насмехаться беззубый, надвигаясь на нас.
— Назад. Живо! — Аспен выставил одну руку вперед, а другой потянулся к бедру.
Беззубый остановился и покачал головой:
— Ты не понимаешь, во что ввязываешься, сынок.
— Стойте! — воскликнул кто-то. — Это она. Одна из девок принца.
Я обернулась на голос и тем самым выдала себя.
— Держите ее! — скомандовал тот, что был помоложе.
В следующую секунду Максон рывком дернул меня назад. Краем глаза я успела заметить, как Аспен с Эйвери выхватили пистолеты. Максон продолжал тянуть меня в сторону, я спотыкалась, пытаясь поспеть за ним, пока Аспен с Эйвери удерживали бродяг на мушке. Однако мы очень быстро уперлись в кирпичную стену.
— Я не хочу вас убивать, — произнес Аспен. — Уходите. Быстро.
Беззубый мрачно хохотнул, вскидывая перед собой руки, как будто хотел продемонстрировать отсутствие дурных намерений, а потом движением таким стремительным, что я едва успела заметить его, выхватил откуда-то пистолет. Аспен спустил курок. Раздались ответные выстрелы.
— Полезай быстрее, Америка, — торопил меня Максон.
«Полезать — куда?» — подумала я про себя; от ужаса сердце бухало как сумасшедшее.
Я посмотрела на Максона и увидела, что он сцепил руки в замок и подставляет их мне под ногу. Внезапно поняв его замысел, я уперлась подошвой в его ладони, и он вытолкнул меня вверх. Уцепившись за край стены, я с грехом пополам подтянулась и принялась карабкаться. Я была уже наверху, когда почувствовала, что с плечом произошло что-то странное.
Отмахнувшись от непонятного ощущения, я перевалилась через край и постаралась опуститься на вытянутых руках как можно ниже, прежде чем шлепнуться на асфальт. Упала я на бок, совершенно уверенная, что повредила бедро или ногу, но Максон велел мне в случае опасности спасаться бегством, поэтому я бросилась бежать.
Не знаю, с чего я решила, что он бежит следом. Лишь очутившись в конце улицы, я поняла, что рядом никого нет, и тут до меня дошло, что Максона подсадить было некому. Странное ощущение в руке усилилось, превратившись в жжение. Я опустила взгляд и в слабом свете фонаря увидела, что из разодранного рукава что-то течет.
Меня ранили.
Меня ранили?
Я видела пистолеты и присутствовала при перестрелке, но все это происходило словно не наяву. И тем не менее жгучая боль с каждой секундой становилась все сильней. Я зажала рану ладонью, но стало только хуже.
Я принялась озираться по сторонам. Вокруг не было ни души.
Ну разумеется. В городе действовал комендантский час. Я слишком долго прожила во дворце и напрочь забыла, что после одиннадцати часов вечера за его стенами жизнь замирает.
Если сейчас мимо пройдет полицейский, меня отправят в тюрьму. И как я тогда буду оправдываться перед королем? Чем ты объяснишь пулевое ранение, Америка?
Я побрела вперед, стараясь держаться в тени. Куда идти, я понятия не имела. И не была уверена, что стоило возвращаться во дворец. А даже если бы и стоило, я не знала, куда идти.
Боже, до чего же больно! В голове от боли все путалось. Я стояла в узком переулке между двумя многоквартирными домами. Из этого следовало, что я нахожусь не в самом благополучном районе. Обыкновенно тесниться в квартирах были вынуждены только Шестерки и Семерки.
Но больше идти все равно было некуда, так что я продолжила пробираться по слабоосвещенному переулку, прячась за рядами мусорных бачков. Стояла ночная прохлада, но день был по-анджелесски жарким, и от металлических бачков исходила вонь. Я боялась, что от этого запаха и боли меня вот-вот вырвет.
Я вытащила руку из рукава, стараясь не разбередить рану еще больше. Руки тряслись — то ли от страха, то ли от адреналина, а попытка согнуть локоть отозвалась адской болью. Я крепко закусила губу, чтобы не закричать, но приглушенный стон все равно вырвался у меня из груди.
— Что случилось? — послышался тоненький голосок.
Я подняла голову, пытаясь определить его источник. В темном закоулке блеснули два глаза.
— Кто здесь? — дрожащим голосом спросила я.
— Я тебя не обижу, — произнесла обладательница голоса, выходя на свет. — Мне сегодня тоже несладко пришлось.
Девушка, на вид лет пятнадцати, вышла из темноты и приблизилась ко мне, чтобы взглянуть на мою руку. При виде раны она ахнула.
— Тебе, наверное, очень больно, — сочувственно произнесла она.
— Меня подстрелили, — буркнула я, готовая расплакаться, так сильно дергала рана.
— Подстрелили?
Я кивнула.
Она опасливо поглядела на меня, как будто решала, не сбежать ли.
— Не знаю, кто ты такая и что натворила, но не советую тебе связываться с повстанцами.
— Что?
— Я на улицах совсем недавно, но знаю, что оружие есть только у повстанцев. Чем бы ты им ни насолила, не делай так больше.
За все время атак эта мысль ни разу не приходила мне в голову. Оружие полагалось иметь только солдатам и полицейским. Обойти этот запрет могли лишь повстанцы. Даже Август признался, что северяне были в массе своей безоружны. Интересно, а у него сегодня при себе было оружие?
— Как тебя зовут? — спросила девушка. — Я догадалась, что ты не парень.
— Мер, — ответила я.
— А меня Пейдж. Похоже, ты тоже в Восьмерках недавно. Одежда у тебя слишком чистая.
Она бережно повернула мою руку, глядя на кровоточащую рану, как будто могла мне чем-то помочь, хотя мы обе понимали, что это не так.
— Что-то вроде того, — уклончиво отозвалась я.
— В одиночку ты умрешь с голоду. Тебе есть куда пойти?
Я содрогнулась от накатившей боли.
— Вообще-то, нет.
Пейдж кивнула:
— Мы с папой жили вдвоем. Я была Четверкой. У нас был ресторан, но бабка составила завещание таким образом, что после папиной смерти он должен был достаться моей тетке, а не мне. Наверное, боялась, что тетка останется ни с чем. Ну а тетка меня просто ненавидит. Всегда ненавидела. Ресторан достался ей, а я к нему в придачу. Ей это не понравилось. Через две недели после папиной смерти она начала меня поколачивать. Мне приходилось воровать еду, потому что она заявила, что я пухну как на дрожжах, и отказалась меня кормить. Я хотела уйти жить к подруге, но тетка не оставила бы меня в покое, поэтому я просто сбежала из дома. Прихватила с собой кое-какие деньги, но их надолго бы не хватило. Тем более что на вторую же ночь меня все равно ограбили.
Пока Пейдж рассказывала о себе, я наблюдала за ней и видела, что она говорит правду. Под слоем грязи скрывалась девушка, привыкшая к хорошей жизни. Она изо всех сил старалась держаться. У нее не было другого выхода. Что еще ей оставалось?
— Только на этой неделе я прибилась к компании девушек. Мы работаем вместе, а заработки делим поровну. Если не слишком сильно задумываться, чем ты занимаешься, жить можно. Но все равно я потом пла́чу. Поэтому я тут и пряталась. Если увидят, что ты плачешь, жизнь у тетки раем покажется. Джей-Джей говорит, они просто пытаются закалить меня, и чем быстрее я пройду этот путь, тем лучше, но мне все равно тошно. В общем, ты симпатичная. Они с радостью возьмут тебя к себе.
Когда до меня дошло, что она имеет в виду, меня затошнило. Всего за несколько недель она потеряла отца, дом и саму себя.
И несмотря на все это, она сидела передо мной — девушкой, которую преследовала шайка повстанцев и общество которой не сулило ничего, кроме неприятностей, — и предлагала свою помощь.
— Врача мы тебе найти не сможем, но что-нибудь от боли тебе дадут. И швы наложат. У них есть один знакомый парень, который это умеет. Только потом тебе придется за это отработать.
Я сосредоточенно дышала. Хотя разговор помогал отвлечься от мыслей, прекратить боль он не мог.
— Ты не очень разговорчивая, да? — спросила Пейдж.
— С пулей в руке — не очень.
Она рассмеялась, и я, не удержавшись, тоже слабо усмехнулась. Пейдж еще немного посидела рядом со мной. Я была рада тому, что не одна.
— Если ты не захочешь пойти со мной, я не обижусь. Это опасно и довольно грустно.
— Я… Давай немного помолчим, ладно? — попросила я.
— Хорошо. Мне посидеть с тобой?
— Угу.
Она осталась. Не задавая ни единого вопроса, она сидела рядом со мной, тихо-тихо, как мышка. Мне казалось, прошла целая вечность, хотя на самом деле от силы минут двадцать. Боль мучила меня все сильнее и сильнее, и я уже начинала отчаиваться. Может, все-таки мне удастся показаться врачу. Разумеется, для этого нужно его найти. Дворец заплатит. Вот только я понятия не имела, как отыскать Максона.
И жив ли он вообще? И Аспен тоже?
Численное превосходство было не на их стороне, зато у них было оружие. Если повстанцы так быстро узнали меня, то наверняка должны были узнать и Максона? А если они его узнали, что с ним сделали?
Я сидела неподвижно, пытаясь совладать с тревогой. Сейчас мне нужно было думать о себе. Но что я буду делать, если Аспен погиб? А если Максон…
— Ш-ш-ш! — шикнула я, хотя Пейдж по-прежнему не издавала ни звука. — Ты это слышала?
Мы обе навострили уши.
— …Макс! — послышался чей-то крик. — Выходи, Мер, это Макс!
Идея воспользоваться этими именами наверняка принадлежала Аспену.
Я с трудом поднялась на ноги и кое-как доплелась до выхода из переулка. Пейдж последовала за мной. По улице на черепашьей скорости полз грузовик, из которого выглядывали три головы.
Я обернулась к своей новой знакомой:
— Пейдж, поедешь со мной?
— Куда?
— Обещаю, у тебя будет настоящая работа и еда и никто не посмеет даже пальцем тебя тронуть.
Ее глаза наполнились слезами.
— Тогда я даже спрашивать не буду, где это. Я еду.
Здоровой рукой я взяла ее за руку. Разодранный рукав по-прежнему болтался пустой. Мы пошли по улице, держась поближе к стенам.
— Макс! — позвала я, когда грузовик был уже рядом. — Макс!
Массивный грузовик с визгом затормозил, и из него выскочили Максон с Аспеном и Эйвери.
При виде распахнутых объятий Максона я выпустила руку Пейдж. Он крепко обнял меня, задев раненое плечо, и я вскрикнула.
— Что случилось? — спросил он.
— В меня попала пуля.
Аспен отстранил Максона и принялся осматривать мою руку.
— Могло быть намного хуже. Нужно отвезти вас обратно во дворец и обработать рану. Полагаю, врача вмешивать в это дело не стоит? — Он вопросительно посмотрел на Максона.
— Я не хочу, чтобы она страдала, — упрямо произнес тот.
— Ваше высочество, — ахнула Пейдж и упала на колени. Плечи у нее заходили ходуном, как будто она плакала.
— Это Пейдж, — как ни в чем не бывало представила я свою новую знакомую. — Давайте садиться.
Аспен протянул Пейдж руку.
— Тебе ничто не грозит, — заверил он ее.
Максон обнял меня за талию и повел к фургону.
— Я был уверен, что нам придется искать тебя всю ночь напролет, — выдохнул он.
— Я тоже. Но в таком состоянии я бы далеко не ушла. Пейдж помогла мне.
— Тогда о ней позаботятся, даю слово.
Мы с Максоном и Пейдж забрались в фургон и покатили по дороге обратно во дворец. Отчего-то мысль о крепко запертой металлической двери очень грела мне душу.