А какой-то парень простодушно расхохотался:
- Ай-ай-ай! Чтобы есть такой штукой, надо иметь много риса!
Всех удивляла ложка. Один из соседей взял ее в руку.
- Вот чудаки! Разве можно употреблять за столом такую посудину? Да ею можно зацепить сразу все, что в чашке! Съешь все один и оставишь голодными отца, мать и тетушку с бабушкой!
Это замечание вызвало неудержимый смех. Смеялся даже полицейский, которому было приятно, что Дэнсай так потешается над русскими.
- Охо-хо, какие смешные люди! Разве можно совать в рот рис таким способом! - сказал толстый Кихей, утирая слезинки, выступившие от смеха на его заплывших глазах.
- Теперь мне беда: я приучился есть рис такой русской ложкой... Не знаю, как я удержу теперь наши тонкие палочки, - сказал Дэнсай.
- Ого, не бойся, - ответили тут из толпы, - мы сами отвыкли от них.
- Был бы рис, а есть научишься.
- Позвольте, а разве все мои соседи не рисосеи? Разве мы не среди рисовых полей?
- Дэнсай, Дэнсай, еще про русских, это смешно!
- Хорошо. Там много смешного. Они живут как большие чудаки. У них, например, нет помещиков. Совсем нет.
- Так откуда же они берут землю? - раздался недоуменный голос. - Ведь ее можно доставать, арендуя у помещиков!
- Они понятия не имеют, что значит "арендовать землю".
- Вы слышали? Они не умеют даже обращаться с землей! - обрадовался управляющий помещика. - Недаром нас призывал император на эти пустынные пространства.
- Но эти пространства засеяны, - сказал Дэнсай, - и урожаи с них велики.
- Куда же они их девают?
- Часть государству, а остальное себе.
- А помещику?
- Так у них же нет помещиков. Вот беда. Поэтому они и не знают, куда девать урожай. Им, несчастным, поэтому и приходится иметь такие большие ложки...
Раздался смех, вначале неуверенный, слабый, потом пошел все больше, сильней и наконец перешел в хохот.
- Дэнсай, соври про что-нибудь еще.
- Расскажите лучше вы, односельчане, как у вас дела с помещиками. Не собираются ли власти дать арендаторам хоть немного земли?
- Собираются, намереваются, Дэнсай. Этот вопрос уже разбирается в парламенте. Третий год уже. Мы ждем и радуемся. Свои дела мы знаем, расскажи про чужие.
- Про чужие? Видел я и чужие дела, когда проезжал домой по Маньчжурии и по Корее.
- Ну-ну, как они теперь живут без нас, беспомощные люди?
- О, там ужасно плохо: там пропали помещики.
- Как же они могли пропасть, Дэнсай?
- Не знаю. Как только пришли русские, так они и пропали. Они не могут жить в одной атмосфере с русскими.
- А как народ?
- Народ берет большие ложки.
- Ну да, ведь ему больше не нужно половину урожая отдавать помещикам! - догадался простой парень.
- А к нам вот пришли американцы, - пробормотал кто-то тоном сожаления, - и наши помещики все целы!
- Давай о русских, Дэнсай, наш слух оскорбляется упоминанием о китайцах и корейцах. Довольно о них! - крикнул староста. - Еще о смешных русских.
- Да, они совсем смешные - у них, например, старший не может ударить младшего. Начальник не бьет подчиненного.
- Хо-хо! - обрадовался старшина. - Вот видите, какие там слабые начальники!
- Нет, я бы не сказал! Наши начальники подчинялись им, как трава подчиняется ветру, - ответил Дэнсай.
- И офицеры там не бьют солдат?
- Нет, это не полагается по их закону.
- Как же они постигают военную науку?
- На спинах врагов, очевидно. И лучше, чем мы. Мы били англичан, колотили американцев, а русские отшлепали нас, как школьников...
- Ну, это уж слишком! Ты заговариваешься, Дэнсай! Твой слабый ум не привык к долгой беседе. Я прекращаю эту беседу, чтобы не утомлять тебя, Дэнсай! - сказал староста деревни.
- По домам, по домам! - стал командовать полицейский. - Дайте покой благословенному дому Китидзо!
Народ стал расходиться. Когда никого уже не было, к Дэнсаю, мягко ступая, подошел священник и сказал:
- А что ты скажешь о русских богах, Дэнсай? Есть ли у них боги?
- Есть. У них есть "бог войны", по-русски "артиллерия". И еще есть. Я всех не знаю. Знаю только, что русские боги сильней наших, - спокойно ответил Дэнсай.
- Как ты мог в этом убедиться?
- Очень просто: божественные русские танки не пробивались снарядами наших пушек, освященными росой богини Аматэрасу. Когда я это увидел, я решил, что простому человеку тут и делать нечего. Убежал в камыш и предоставил богам войны решать спор без меня... И хорошо сделал. Я цел, а пушка оказалась раздавлена танком, хотя на ней висело семь святых талисманов!
Священник помолчал и, смущенно пожевав губами, спросил: