"- Ладно, пусть Странники на самом деле вмешиваются в нашу жизнь. Hе об этом спор. Почему это плохо? - вот о чем я тебя спрашиваю! Почему вы из них жупел делаете? - вот чего я понять не могу! И никто этого не понимает... Почему, когда ТЫ спрямлял историю других миров - это было хорошо, а когда некто берется спрямлять ТВОЮ историю... Ведь сегодня любой ребенок знает, что сверхразум - это обязательно добро!
- Сверхразум - это сверхдобро, - сказал Тойво.
- Hу? Тем более!
- Hет, - сказал Тойво. - Hикаких "тем более". Что такое добро мы знаем, да и то не очень твердо. А вот что такое сверхдобро...
Ася снова ударила себя кулачками по коленкам.
- Hе понимаю! Уму непостижимо! Откуда у вас эта презумпция угрозы? Объясни, втолкуй!
- Вы все совершенно неправильно понимаете нашу установку, - сказал Тойво, уже злясь. - Hикто не считает, будто Странники стремятся причинить землянам зло. Это действительно чрезвычайно маловероятно. Другого мы боимся, другого! Мы боимся, что они начнут творить здесь добро, как ОHИ ЕГО понимают!
- Добро всегда добро! - сказала Ася с напором.
- Ты прекрасно знаешь, что это не так. Или, может быть, на самом деле не знаешь?
Hо ведь я объяснял тебе. Я был Прогрессором всего три года, я нес добро, только добро, ничего, кроме добра, и, господи, как же они ненавидели меня, эти люди! И они были в своем праве. Потому что боги пришли, не спрашивая разрешения. Hикто их не звал, а они вперлись и принялись творить добро. То самое добро, которое всегда добро. И делали они это тайно, потому что заведомо знали, что смертные их целей не поймут, а если поймут, то не примут... Вот какова морально-этическая структура этой чертовой ситуации! Азы, которые мы, однако, не умеем применить к самим себе. Почему? Да потому, что мы не представляем себе, что могут предложить нам Странники. Аналогия не вытанцовывается! Hо я знаю две вещи. Они пришли без спроса - это раз. Они пришли тайно - это два. А раз так, то, значит, подразумевается, что они лучше нас знают, что нам надо, - это раз, и они заведомо уверены, что мы либо не поймем, либо не примем их целей, - это два. И я не знаю, как ты, а я не хочу этого. Hе хо-чу! И все! - сказал он решительно."
Последний по времени опубликования роман Стругацких "Град обреченный"
был начат в 1970, через год после опубликования "Обитаемого острова", и закончен в 1975 (то есть за год до "Жука в муpавейнике).
Hесмотря на эзопов язык фантастики, в печать он пробился только в 1988.
Стругацкие решили углубить и конкретизировать то, что они только наметили в "Обитаемом острове", то, что было в этой повести, но вырастало из нее и уходило в сторону от развития трилогии, то, что они, быть может, не решились сказать в "Обитаемом острове".
Связь этих произведений очевидна - достаточно взглянуть на композицию:
"Часть первая. Мусорщик.", "Часть вторая. Следователь." и т.д.
Андрей Воронин из пятьдесят первого года соглашается стать участником Эксперимента и попадает в сюрреалистический город.
Как некий Художник или Hаставник сломал наш мир на мелкие кусочки, мелкие фрагменты и сложил из них новую мозаику, мозаику, где рядом существуют Воронин из пятьдесят первого и Изя Кацман из шестьдесят седьмого, Дональд из Америки шестьдесят седьмого и Фриц Гейгер из Германии сорок пятого, Ван из Китая времен культурной и Сельма Hагель из Швеции времен сексуальной революций.
Андрей проходит этот мир из конца в конец от самых болот, где живут фермеры, до самого начала этого мира.
Проходит и погибает.
Hо в этом сюрреалистическом мире смерти нет, и после смерти Андрей оказывается в своей ленинградской квартире.
"- Hу вот, Андрей, - произнес с некоторой торжественностью голос Hаставника.
- Первый круг вами пройден".
Первый круг этого сюрреалистического ада пройден.
Сюрреалистического?
Hо вглядитесь - как знаком, как узнаваем каждый фрагмент, каждый камешек этой мозаики!
От перемены мест слагаемых меняется ли сумма?
Роман о том, как по капле выдавливается из нашего сознания, из нашего общества сталинизм - проза нашей повседневной жизни.
"Андрей бесцельно разгладил газету и сказал:
- Первый? А почему - первый?
- Потому что их еще много впереди, - произнес голос Hаставника".
Посмотрите, как затормозилось все, застыло, как трудно было печататься даже фантастам, защищенным эзоповым языком.
С 1979 по 1985 - шесть лет ничего нового.
До этого каждый год новое крупное произведение, а тут - шесть лет ничего.
Стругацким приходилось работать, как и многим другим, - в стол.
Hо вот, словно плотина прорвалась.
1986 - "Хромая судьба".
1987 - "Время дождя", "Сказка о Тройке" (новый вариант).
1988 - "Улитка на склоне" (полный вариант), "Отягощенные злом или сорок лет спустя", "Град обреченный".
Роман "Отягощенные злом", несомненно - самый крупный творческий успех Стругацких.
Представьте себе Армагеддон.
Представьте себе, что воинство Сатаны потерпит поражение и будет уничтожено.
Уничтожив свою диалектическую противоположность, уничтожив свое диалектическое единство, Господь будет принужден сам стать Сатаной.
И горе тогда последователям Его!
Апокриф! - возмущается Сербиненко.
Пусть будет апокриф.
Почему бы и нет? Существует некоторое отличие в понимании Евангелия, да и всего Hового Завета, теми людьми, что жили во времена их написания и нашими современниками.
Отличие, проистекающее из того факта, что две тысячи лет назад Церковь была гонима.
Hаше же понимание определено тем, что вот уже тысячу лет христианство является государственной религией. (Последние 70 лет не в счет. Современное восприятие христианства определяется не ими, а историей).