– Шел, брось дуться.
– Дуются дети. А я злюсь, справедливо и осознанно.
Дети как раз не дулись – Вирра сосредоточенно ощипывала уже десятую ромашку, вся обсыпавшись гадательными лепестками, а Рест глазел по сторонам, забыв про лежащий на тарелке салат. По правде говоря, злиться за уставленным яствами столом на лужайке возле дворца, под прекрасную музыку и вторящие ей голоса невидимых певцов, могла только упрямая и мелочная старуха. То есть я.
Странные это были песни – то ли плач, то ли гимн, грустный и жизнеутверждающий одновременно. Голоса переплетались, сливались и расходились, удалялись и нарастали, словно перекликаясь в лесу. К ним примешивался нежный посвист пастушьей свирели и трогательный, неразборчивый детский лепет, беззаботные птичьи трели, барабанный бой и пронзительный крик ястреба, парящего над бездонной пропастью. Эльфийского я не знала, но подозревала, что поется в них не о природе-погоде, а о чем-то настолько возвышенном и вечном, что не стоит и пытаться понять. Нужно просто слушать. А уж медитировать или развлекаться – это к чему душа лежит.
Стоило нам утолить первый голод, как из рощицы выпорхнула стайка эльфиек в полупрозрачных одеяниях. Недвусмысленно хихикая и подмигивая, красотки начали соблазнительно извиваться в танце, с каждым шагом приближаясь к нашему столу.
Мрак без малейшего смущения изучил колышущиеся перед глазами прелести, выбрал рыженькую милашку с томным кошачьим взглядом и, приобняв ее за талию, увлек за собой в сторону кустов. Без малейшего же сопротивления.
Рест довольно долго ерзал на стуле, попеременно краснея и бледнея. Потом, пряча глаза, пробормотал, что ему нужно повторить пройденные вчера заклинания, и, выскочив из-за стола, воровато углубился в рощу, в глубине которой, прислонившись к стволу, провокационно любовалась птичками полуобнаженная брюнеточка с косой челкой.
– Да ладно тебе, – благодушно заметил колдун, куда больше интересуясь бараньей ляжкой, чем эльфийскими, – всё ведь хорошо закончилось.
Я не ответила, мрачно пережевывая кусок какой-то рыбы (надеюсь, зеленоватой от природы, а не степени свежести). Ненавижу, когда из меня делают идиотку. И кто?! Какие-то паршивые эльфы. К тому же все они наверняка заметили, что двигаюсь я отнюдь не как человек. Сиди теперь гадай, будет ли мне за это что-нибудь, и если да, то что и когда.
Ну хоть наемся напоследок.
По моим прикидкам уже перевалило за полночь, но под кронами Града задержался ранний вечер, полусумрак которого разгоняла слабо светящаяся листва с более яркими огонечками-цветами. Время, как нельзя более располагающее к задушевным беседам.
Морриэль обставил свое явление с традиционным шиком, соткавшись из воздуха за спиной Вереса – сначала лучистый контур, от которого круговой волной отхлынула пыль, потом быстро мутнеющая, наливающаяся красками фигура.
Колдун, смачно чихнув, подхватил со стола свободный кубок и наугад сунул его через плечо:
– Не соблаговолит ли великий эльфийский чародей распить сию хмельную чашу в компании никчемного людского колдунишки?
Морриэль глянул на подношение, как легионер на вошь, и брезгливо, двумя пальцами, взял его за хрустальную ножку.
– Пожалуй, я окажу тебе эту великую честь, смертный.
Верес запрокинул голову, благодушно любуясь его неподкупно-надменным лицом, после чего маг и колдун заржали, как два жеребца, и эльф со вздохом облегчения плюхнулся на соседний стул.
– Ух… совсем замотался с этими государственными делами, с утра не присел. Всё-таки была в возвышении Ассариэля своя прелесть – я и понятия не имел, скольких нудных обязанностей лишался по его милости!
– Можешь поднять его из могилы и снова пристроить к делу, – с серьезным видом посоветовал Верес, взглядом собирая рассыпанные по скатерти крошки в схематичную пентаграмму.
– Поздно, труп уже исследовали и сожгли, – притворно вздохнул эльф, двумя глотками ополовинивая кубок. – А ты чего такой хмурый?
На меня Морриэль демонстративно не обращал внимания, в чем я всячески ему помогала, вжавшись в полукруглую спинку стула и не вмешиваясь в разговор. Но слушать его под видом ленивого ковыряния в тарелке мне, разумеется, никто не запрещал.
– Думаю, – коротко ответил колдун, бросая в рот брусничинку – всё, что осталось на его тарелке от фаршированного перепела.
– О чем? – Эльф тоже взял с общего блюда одну ягодку, но чисто машинально, катая ее между пальцами.
– Какой смысл был в этом дурацком похищении? Воспользоваться жезлом Ассариэль не мог, выпустить из рук – тоже, вы бы немедленно его засекли.
– Собирался втайне вынести из Града? – предположил Морриэль.
– А почему до сих пор не вынес? Признайся честно, ведь за пределами Града ваш хваленый артефакт и медяка не стоит. Я давно подозреваю, что магия этого леса – большая заслуга места, на котором он растет, чем ваших усилий. Здесь расположен мощный, но рассеянный по огромной территории источник силы, которую жезл сводит в одну точку, как пряха – крученую нить из пука кудели. И именно поэтому эльфийские чародеи так не любят ездить в Стармин для защиты высших магических званий, предпочитая приглашать комиссию Ковена в Град. Верно?
– Верес, как же ты меня достал… – тоскливо изрек эльф, заслужив если не мою симпатию, то искреннее сочувствие. – Я сдавал экзамены в Школе Магов, Пифий и Травниц.
– Помню, я же сам тебе подсказывал, – «успокоил» его колдун.
– Я и так все знал! – оскорблено подбоченился эльф. – Просто растерялся немного…
Я поперхнулась куском морковки, под уничижительным взглядом Морриэля раскашлявшись еще больше. А выглядел-то эльф по меньшей мере основателем этой самой Школы! Интересно, это с ним Верес прыщи тараканьим методом выводил?
– А знатная иллюзия у тебя получилась, – колдун выдернул из обшлага куртки нитку, оставшуюся после оторванной не в меру ретивым мороком пуговицы. – По всем параметрам – не подкопаешься. Особенно тот громила, со зверской рожей и шрамом поперек брови. С кого списывал?
– Ну так для тебя же старался, – пошутил маг. – Да был тут у меня еще один недруг – кстати, из тех, сбежавших. Приятно было поглядеть, как вы друг друга дубасите. Без обид, надеюсь?
– Что ты, Морри. Это не в моих правилах – обижаться на сирых, убогих и… эльфов.
Я подумала, что мне безопаснее всего будет сползти под стол и сдернуть за собой скатерть, ибо оба чародея после каждой реплики косились на меня, чуть ли не ревниво ожидая реакции. Как мальчишки, выделывающиеся перед первой красоткой на селе. Вот только добивались они не любви, а повода изгнать меня с мужского совещания – за неуместное хихиканье, например. А гхыр вам! Я отвернулась в другую сторону, делая вид, что всецело поглощена воркующими на ветке горлицами. Смеялась я и без того редко а ухмылка сквозь затылок не проступает.
Чародеи помолчали, посопели, долили кубки и в конце концов сдались, вернувшись к серьезному разговору.
– Мне кажется, убийство Делирны и кража жезла – одних рук дело. – Верес на всякий случай огляделся, дабы убедиться, что нежелательный слушатель у него только один. – Она что-то разведала о темных делишках Ковена и поплатилась за это жизнью, причем в подозрительно удачный для убийцы момент. Иначе вы не пожалели бы сил и времени, разыскивая виновника ее гибели, а по горячим следам вам бы это почти наверняка удалось. Ассариэль же запросто мог украсть жезл и так, воспользоваться им для своих нужд и подкинуть обратно, причем Ллиотарэль ничего бы не заметил – он же не маг. Нет, похититель нарочно раздул скандал между эльфами и дриадами.
Морриэль согласно кивнул.
– Кажется, наши соседки здорово кому-то насолили.
– Или у этого кого-то с вашей рознью связаны еще более далеко идущие планы. Ведь на тот момент Делирна только начинала строчить жалобы в Ковен, а ее преемница наверняка продолжит это неблагодарное дело. Что ж ему теперь, посвятить всю жизнь охоте на Правительниц Града?
Горлицы перешли к решительным действиям, так что наблюдала я за ними уже действительно с интересом.
– Возможно, он просто нуждался в отсрочке, – резонно предположил маг. – А когда добьется своего, протесты дриад не будут иметь для него никакого значения – нашкодит и смоется, ищи его потом! Кстати, насчет порталов, Верес. Я не просто не смог их отследить – они оборвались, как отсеченные клинком. Но не прервались. Не было ни точек выхода объектов в целом или дробном состоянии, ни рассеивания неиспользованной силы. Изменники словно испарились вместе с порталами, что противоречит всем законам природы и магии!
Я поежилась и поскорее хлебнула вина, представив это самое «дробное».
– А где именно, не определил?
– Посреди всё той же пустоши за Градом, на территории Белории. Может, имеет смысл сразу отправить туда вооруженный отряд?
По лицу Вереса было видно, что ему очень хочется согласиться, свалить на эльфов поиски злоумышленников и отправиться восвояси, но колдун мужественно переборол соблазн.
– Во-первых, вы точно не знаете, где и что искать, а во-вторых, две сотни воинов на марше загонят в норы всех упырей Оркраста, не то что горстку заговорщиков. Давай лучше мы разведаем всё наверняка и пришлем вам весточку.
– Договорились. – Морриэль глянул на нетерпеливо мерцающий медальон, щелкнул по нему ногтем, погасив, и встал. – Извини, мне пора. Приятно было поболтать… никчемный колдунишка, хе-хе!
Маг отодвинул стул, выпрямился и, воздев руки, плеснул рукавами, как птица крыльями, в тот же миг рассыпавшись снопом серебристых искр.
Верес остался сидеть за столом, одобрительно, но без вожделения разглядывал танцовщиц, потихоньку отпивая из почти опустевшего бокала.
– Неужели младые эльфийские девы оставили тебя равнодушным?
Колдун обернулся ко мне, поигрывая бокалом.
– Смотреть приятно, но уединяться с ними я как-то не расположен.
– Боишься сплоховать?
Верес, не обидевшись, с усмешкой покачал головой:
– Я думаю, это опять иллюзии. В знак уважения к гостям, чтобы те смогли расслабиться и получить удовольствие.
Я задумчиво посмотрела на ближайшую красотку.
– Так что, в процессе… хм… эксплуатации она может лопнуть прямо под тобой?
– Не исключено. – Колдун подлил себе вина, вопросительно глянул на меня. Я кивнула, пододвигая ему бокал.
– Ну и что? Они прекрасные, доступные, чистые и наверняка доставят тебе даже больше удовольствия, чем настоящие. Разве мужчинам нужно что-то еще?
– Выходит, нужно.
Я скептически хмыкнула, отпивая глоток. Бесподобно. Вишня, желтый и розовый виноград в равных пропорциях соцветия медвяной травы и, пожалуй, черная рябина – заключительный штрих, терпкое послевкусие, подчеркивающее бархатистую нежность прочих компонентов.
– У тебя кто-то есть?
– Была. – Верес заглянул в бокал, как будто не сам только что его наполнил. – Умерла, три года назад.
– Болезнь?
– Оборотень.
– Понятно. – Я окунула ложечку во что-то золотистое и тягучее, пахнущее миндалем, медом и патокой. Намазала этой прелестью ломтик хрустящего, вафельного, почти невесомого хлебца.
– На ее могиле я дал клятву, – помолчав, сказал он, – уничтожать вас повсюду, где ни встречу. Не щадить никого, несмотря ни на что.
– Понятно, – невнятно повторила я, хрустя эльфийским деликатесом. Верес с нажимом провел ладонью по лицу, стирая липкую паутину воспоминаний, тряхнул головой и откинулся на спинку стула.
– А ты за что не любишь магов?
… – Ты закончил?
– Еще нет, учитель. Ну и живучая же тварь! Восемь кольев, а она еще дышит!
– Брось. Нам пора. К утру и так сдохнет…
Я пожала плечами.
– Просто так. И что теперь?
– Ничего. Пока. А там жизнь подскажет, если останется. Пожалуй, за это стоит выпить.
– Верно.
Мы чокнулись.
– Ресту не говори, – попросил колдун, лукаво кивая на проходящую мимо «эльфийку», – первый опыт как-никак, если лопнет…
Я представила и облилась вином.
На рассвете, плавно перетекающем в полдень, мы безо всякого восторга постигли древнюю житейскую мудрость: даже самое лучшее вино, выпитое в больших количествах, поутру оборачивается жесточайшим похмельем. Вереса, предусмотрительно хлебнувшего на сон грядущий какого-то эликсира и после побудки первым делом жизнерадостно осведомившегося, что на завтрак, чуть не побили.
Что еще «веселее», проснулись мы в одной комнате – я и мелкая в одной кровати, Рест с мастером – в другой, валетом, а на Мрака я вообще наступила, вставая. Причем как они оказались в наших с Виррой апартаментах, ни мы, ни они не помнили, ибо добирались до постелей, не зажигая света, зигзагами (а кое-кто и ползком). Ругаться на них было бесполезно, выгонять – поздно, тем более что служанка, решив, что так оно и было задумано, принесла сюда все тазики для умывания и подносы с едой.
– О высокородный повелитель стихий, сотрясающий горы и обращающий вспять реки, не мог бы ты оказать мне небольшую услугу… – спросонья привычно завелась я, обращаясь к Вересу.
Изумленная тишина взорвалась диким хохотом. Вирра вообще повалилась на кровать, дрыгая ногами. Сконфуженно фыркнув, я отбросила одеяло и сама пошла за своими сапогами, невесть почему ровнехонько стоявшими возле кровати колдуна. Хорошо хоть мои штаны на ее спинке не висели!
– Одни убытки от этих эльфов. – Дракон, стоя напротив зеркала, мрачно разглядывал и ощупывал здоровенный синяк под глазом. Такого богатства оттенков я ни у одной сливы не видела.
– Угораздило же тебя при всём разнообразии выбора соблазниться настоящей эльфийкой, – неискренне посетовал Верес.
– Но я соблазнился ею, а не тем кривоносым типом, который без предупреждения врезал мне в глаз! – с праведным негодованием возразил дракон, то одной, то другой стороной прикладывая к синяку толстую серебряную монету. Я наблюдала за этим процессом с внутренним содроганием. Подбрасывать на ладони можно и раскаленный уголек, но стиснуть его в кулаке или прижать к лицу… бррр.
– Если бы ты не назвал его «кривоносым», возможно, отделался бы устным замечанием, – со смешком предположила я, будучи свидетельницей бурного распада любовного треугольника. – Очень даже симпатичный нос у него был, с легкой горбинкой.
– И он тебе понравился?! – Дракон аж выронил серебрушку и полез за ней под стол, с оглядкой на Вирру, только шипя от распирающих его выражений. – О, боги, неужели такая ерунда способна очаровать женщину?! Какой кошмар – ум, доблесть, сила и красота уже не в счет – достаточно кривого носа!
– Видишь ли, Мрак, – снисходительно заметила я, переплетая косу перед освободившимся зеркалом, – из всего вышеперечисленного у него, в отличие от тебя, имеется хотя бы нос. Потому-то ты вчера и пролетел, как… дракон над Оркрастом.
– А что для тебя главное в мужчине, Шел? – неожиданно поинтересовался Верес.
– Запах, – без колебаний ответила я, не став язвить про печень и мозговые косточки.
– Это как? – озадачился дракон. – Если чесночку пожует – уже не в твоем вкусе?
– Чесночок я и сама люблю. – Я мужественно изучила содержимое подноса, ограничившись стаканом воды и яблоком. – Но учитывая, что в темноте все мужчины, как и кошки, серы, ориентироваться стоит не на внешность, а на запах.
– И каким же он должен быть? – Мрак украдкой понюхал себя под мышкой и, кажется, начал догадываться, почему эльфийка его отшила.
– Родным, – забывшись, мечтательно протянула я. – Любимым. Чтобы после уткнуться носом, обнять и заснуть… а не брезгливо бежать к лохани с водой.
– После чего? – немедленнопотребовала уточнений Вирра.
Я, опомнившись, щелкнула ее по чересчур любопытному носу.
– Вырастешь – сама понюхаешь. Узнаешь то есть.
– Ха! – пренебрежительно пискнула малявка, собираясь доказать мне, что не такая уж она и мелкая для подобных разговоров, но вместо этого удивленно округлила глаза, сморщилась и чихнула – тоненько, как котенок на солнце. Верес умиленно потянулся погладить ее по так и напрашивающимся на ласку кучеряшкам, но Вирра привычно увернулась. Кажется, девочка вообще не любила, когда к ней прикасаются, сжимаясь и цепенея под чужой рукой. Да и сама предпочитала держаться рядышком, но на расстоянии хотя бы пяди, словно невзначай отодвигаясь, если я пыталась подсесть поближе.
– Вирра, что-то не так? – напрямую спросил Верес. – Ты меня боишься?
– Нет. – Девочка поколебалась и добавила: – Ты хороший… вы все хорошие, хоть и ссоритесь… просто я плохая.
Что забавно, Вирра не жаловалась, ничуть по этому поводу не переживала и уж тем более не напрашивалась на заверения в обратном. Всего лишь ставила нас в известность, чтобы потом не обижались.
– Кто тебе такую глупость сказал? – попробовал-таки разубедить ее Мрак. – Симпатичная девочка, умненькая, проворная… пожалуй, даже чересчур проворная.
– Ага, – с достоинством подтвердила малявка. – Только плохая.
– Ну чем плохая-то? – не отставал дракон. – Злая? Что-то нехорошее сделала?
Девочка скорбно вздохнула, намекая, что взрослому дядьке стыдно не знать таких элементарных вещей.
– Я же сказала – просто! – выразительно повторила она, словно речь шла о цвете волос. Покопавшись под одеялом, вытащила лук и колчан, крест-накрест нацепила их поперек спины и, довольная, побежала умываться. Так вот что мне всю ночь в бок кололо! Неужели у ее родителей не нашлось денег или тряпок на нормальных кукол?!
– Верес, ты бы поговорил со своим остроухим – пусть возьмет девочку к себе. Колдовать научит, что ли. Если уж даже у твоего ученичка кое-как получается…
– Ничего, на тебя хватит! – запальчиво тявкнул щенок.
– Ну давай, – я нахально развалилась на стуле, благосклонно шевельнула кистью, – продемонстрируй, есть ли подвижки!
– Рест, третий закон боевого мага.
«Не поддаваться на провокации». Уже даже я запомнила, пока он эту ерунду по вечерам зубрил на горе щенка. Мастер стоял к нему спиной, которая авторитетом лица не обладала. Паренек засопел еще громче, принимая вызов. Вышел на середину комнаты. Долго-долго топтался на месте, пытаясь принять правильную стойку, – то ноги ему мешали, то рукава сползающие. А ничего так, эффектно. Хоть посмотрела, как оно в идеале должно выглядеть. А то мечутся обычно эти маги по лесу, как ошпаренные, лупят молниями то через плечо, то вообще в прыжке. Не разбери-поймешь, откуда те у них и берутся.
Наконец щенок остался доволен результатом. Наморщил лоб, вытаращил глаза, как в сортире, и закрутил руками, словно отмахиваясь от голодного овода. Ого! Вот уж не думала, что придется хотя бы бровью повести, а тут аж пригибаться пришлось. Растет мальчик, растет!
На тот момент, когда Верес обернулся, огненный шар размером со сливу летел ему прямиком в нос. Хорошая реакция. А шарик слабоват. Всего-то пятно сажи на стене оставил. Правда, до этого…
– Шелена!!! – гневно возопил колдун, потрясая навылет пробитым рукавом.
А я-то тут при чем? Вечно у этих магов оборотни виноваты. Надо бы потом (когда Вересу на ум из цензурных слов не только мое имя приходить будет) у него спросить, нет ли соответствующего закона.
– Лучше бы спасибо сказал. Когда еще тебе выпадет такая прекрасная возможность потренировать этого охламона на настоящей нежити?
– Спасибо, – сквозь зубы процедил Верес, засовывая в опаленную дырку сразу три пальца. – Ну и что я теперь Морриэлю скажу?!
– А ты при нем руку за спину прячь, – посоветовала я, гнусно подхихикивая. – А когда будешь куртку отдавать, заверни внутрь аккуратненько, авось не заметит!
Щенок стоял, как оплеванный. Ему мастер ничего не сказал, но ученик и так прекрасно понимал, какого тот мнения о его выходке.
Искать Морриэля не пришлось – достаточно оказалось упомянуть. В мою комнату он телепортировался уже как к себе домой, сразу материализовавшись в кресле с закинутыми одна на другую ногами.
Спрятать руку Верес не успел.
– Я тебе новую куртку куплю, – поспешно пообещал колдун, глянув на вытянувшееся лицо мага.
– Что я теперь Шадарэли скажу?! – с не уступающим Вересову надрывом простонал эльф, хватаясь за копну волос в поисках головы.
– Невеста? – сочувственно поинтересовался дракон.
– Хуже. Теща! – мрачно буркнул эльф. – Она ее, видите ли, собственноручно кроила и десять лет бисером расшивала! Хотя, сказать по правде, я терпеть этот балахон не мог… и сносу ему, пакости такой, не было!
– Ну, если она тебя на месте не пристукнет, следующие десять лет можешь наслаждаться жизнью, – разбавил трагизм происходящего Верес, видать, не понаслышке знакомый с трудолюбивой швеей. – Слушай, Морри, ты не мог бы подыскать малышке хорошую семью или хотя бы наставницу? Ее родители погибли, а нам, сам понимаешь, тащить ее невесть куда…
Маг долго, с совершенно непонятным выражением – не то поиск вежливого отказа, не то борьба благоразумия с жалостью – глядел на девочку, прежде чем уклончиво ответил:
– Если она захочет.
– Не захочу! – тут же взвилась Вирра. – Я с вами дальше пое-е-еду!
– Да кто тебя возьме-е-ет? – передразнила я. – И не ной, уши от твоего скулежа вянут!
– А я-а-а всё равно отсюда сбегу и вас догоню-ю-ю… – назло мне на одной высокой ноте затянула мелкая, во избежание затрещины держась поближе кВересу, – тоже, впрочем, готовому взять на себя сию воспитательную функцию.
– Что ж, тогда ничего не попишешь, – с видимым облегчением заключил эльф. – Насильно ее удерживать мы, разумеется, не имеем права.
Маленькая поганка, мигом прекратив притворный рев, победоносно задрала носик.
– Но это же ребенок! – возмутилась я. – Какие у нее могут быть права?! Мы сами не уверены, что вернемся с пустошей в полном комплекте, а вы хотите, чтобы мы еще нянчились с капризной девчонкой?! Заприте ее в комнате, пока мы не отъедем подальше, всего-то проблем!
Но Морриэль счел тему закрытой и, отвернувшись от меня, перешел к делам насущным.
– Куда вы сейчас направляетесь?
– Попробуем наискось пересечь пустошь, порасспрашивать тамошних жителей, – вздохнул Верес, прикинув объем работ. – Заодно выясним, насколько далеко зашло дело. Может, там всего одна тварь-людоед и завелась, а на дриаду напала по ошибке. Хотя сомневаюсь. Кстати, о чем таком важном вы совещались перед нашим приездом?
– Да так, внутренние дела, – отмахнулся Морриэль. – Наши чародеи обеспокоены внезапным изменением карты магических источников возле Града – часть из них сместилась, часть иссякла, но взамен появились новые. Обычно это связано с землетрясениями и извержениями вулканов, однако ничего подобного в наших местах уже лет двадцать не происходило. Есть, впрочем, еще один вариант – гипотетический, упоминавшийся только в наших древних тайных летописях…
– Формирование нового Ведьминого Круга?
– А ты когда успел в них нос сунуть? – с легкой досадой поинтересовался эльф.
– Вот уж не знал, что существование школьной библиотеки станет для тебя таким откровением, – усмехнулся Верес.
– Если бы ты посещал все лекции, тебе бы тоже хватало конспектов, – ехидно парировал маг.
– Вы еще поплюйтесь, – с самыми лучшими намерениями посоветовала я, но их, увы, не оценили.
– Верес, это тебя вечно тянет на языкатых стерв, или ты сам их притягиваешь?
– Шел, вали отсюда, а?!
Я с видом оскорбленной невинности пожала плечами, отходя на пяток шагов. И я, и чародеи прекрасно понимали, что их и пятьдесят не спасут, но теперь они хотя бы моих комментариев не слышали.
– А с какой стороны Града это произошло? – Верес вытащил из внутреннего кармана сложенную вчетверо карту, расправил на столе. Странно, раньше она мне намного больше казалась… И что он, интересно, может рассмотреть на таком клочке бумаги?!
Но тут колдун наклонился, легонько дунул на пергамент, и тот, шелестя, расползся на весь стол. Даже углы свесил.
– Со всех. – Морриэль широким жестом обвел нарисованный Град. – Причем на белорской территории общее количество точек выхода магической энергии и ее интенсивность сократились, а на волменской – увеличились. Вот здесь вообще пять штук рядом проклюнулись.
– По идее, новый Круг должен оттеснять старые. А значит, мы опять возвращаемся к пустошам. – Колдун облокотился на стол, дотошно разглядывая вышеупомянутые. – Неудивительно, что окрестная нежить беспокоится. Мы вон несколько дней назад на рохтара-шатуна наткнулись, а в Выселке вообще не пойми что творится.
– Может, это и не связано с заменой амулетов? – Эльф явно чувствовал вину за разрыв с дриадами и как следствие гибель Делирны. Признавать, что он прошляпил еще что-то столь же важное, ему очень не хотелось.
– А может, она как раз спровоцировала процесс? – не порадовал его Верес. – Если это действительно образование Круга, чем оно вам грозит?
– Возможно, ничем. Сам по себе он вряд ли откроется. Но такого на нашей памяти еще не случалось, поэтому надо просчитать все варианты.
Чародеи дружно призадумались. Со стороны тронного зала доносился натужный скрежет пилы.
– Смысла нет воду в ступе толочь, будет проблема – будем решать, – наконец постановили они. Верес уменьшил и сложил карту, стараясь держаться так, чтобы маг не заметил пятна на стене.
– Что ж, до встречи! – На сей раз Морриэль ушел по-простому, в дверь. Не иначе как по ошибке.
Мы тоже не стали засиживаться. Собрали вещи, прихватив содержимое двух подносов (на трех стараниями Вереса осталась только посуда), и отправились искать конюшню. С эльфийской велеречивостью и вычурностью построек это затянулось надолго. Напоминала она, кстати, что угодно – храм, замок, ратушу, но никак не лошадиное стойло. Без подсказок гхыр бы нашли.
– Так что с мелкой будем делать? – потребовала я ответа у Вереса. – Может, всё-таки попробуем уговорить Морриэля?
– Шел, ты плохо знаешь эльфов. Если они сказали «нет» даже мимоходом, – значит, нет. Настаивать бесполезно.
– Как будто тут эльфов мало! Попроси кого-нибудь другого.
– Члены Верховной Семерки традиционно отвечают за весь Град. Если бы Морри мог ее куда-то пристроить, он бы это сделал.
– Если бы хотел, – проворчала я. – И что теперь?
– Городов и крупных сел на пустошах нет, но пара-тройка деревенек по дороге попадется. Постараемся оставить ее там. Хотя настораживает меня эта история, темнит Морри чего-то…
Вирра, первой добежав до лошадей, нетерпеливо уцепилась за стремя моего жеребца.
– Ше-е-ел, а подсади меня!
– Вот что, малявка. – Я решительно ухватила девочку за подбородок и развернула лицом к себе, угрожающе наставив ей на нос указательный палец. – Меня зовут Шелена. Хочешь – госпожа Шелена, хочешь – уважаемая или дражайшая. Хоть тетя или Ваше Сиятельство. Но не Шел, не ушел и не вышел. Ясно?
– А почему тогда он так тебя называет? – Вирра, вывернувшись с ловкостью змейки, непосредственно ткнула пальцем в Вереса.
– Потому, что малость на головку пришибленный, никак не может такое длинное слово запомнить, – самым что ни есть добросердечным тоном «разъяснила» я.
– Да-а-а? – Девочка уставилась на колдуна с искренним состраданием.
– Шелена, прекрати издеваться над ребенком! – не выдержал тот.
– Ой, запомнил! – неподдельно обрадовалась малявка. Мрак и Рест сдавленно захрюкали в кулаки, даже конь ехидно задрал верхнюю губу.
О кэльпи позаботились превосходно, вычистили до блеска и накормили отборным овсом, но эльфийский конюх остался без мзды, ибо давать ему, высокородному, медную деньгу было стыдно, а золотую – жалко. Так что вслед нам он смотрел с еще большим презрением.
Пересекая площадь, я заметила у подножия памятника вездесущего Морриэля, не то вдохновенно колдующего, не то грозящего жезлом голубям. И, не в силах больше бороться с любопытством, направила к нему коня.
– О… ээээ… лучезарнейший из светоносных, не соизволите ли ответить ничтожному ему на последний вопрос?! – Я ткнула пальцем в Вереса, для себя приберегая более достойные эпитеты. – А как всё-таки открывались ваши ворота?
– Надо было в них постучаться, – с каменным лицом ответил маг.
Из Града мы выехали, сгибаясь от хохота.
Мы уже успели забыть, что по календарю на дворе вообще-то зима, и бьющий в лицо снег стал неприятной неожиданностью. Через пару минут все начали шмыгать носами, с завистью поглядывая на единственный в команде платок, находящийся в моем единоличном и демонстративном пользовании. Ну разве что Вирре одолжу, а то она уже примерилась шарфом утереться. Моим, между прочим!
Мрак, не чинясь, зычно высморкался в два пальца. Рест украдкой воспользовался страничкой из конспекта по магии, а вот более воспитанному Вересу приходилось туго. В конце концов я ехидно предложила ему отойти по этой интимной надобности во-о-он в те кустики, заставив колдуна плюнуть на приличия и повторить за драконом, в сердцах бросив:
– Шел, такта у тебя не больше, чем у…
– Оборотня? – невозмутимо закончила я, отбирая платок у Вирры, которой показалось, что наш коник тоже как-то подозрительно посапывает.
– Брось, Верес, – вмешался Мрак. – Что с нее, злобной твари, возьмешь!
– Я не злобная, – с достоинством поправила я. – Я хищная. А иногда бываю голодной. Только и всего.
– Однако остальных голодных хищников люди почему-то так не ненавидят, – с издевкой заметил колдун. Надо же, действительно обиделся!
– Верес, не смеши, – оскалилась я отнюдь не в веселой усмешке. – Люди всегда найдут повод для ненависти – скажем, собственную глупость или зависть.
– Было бы чему завидовать.
– Ну почему же? А кому не хотелось бы, скажем, напакостить обсчитавшему тебя купцу, впотьмах задрав его любимую корову, или подстеречь в лесу заклятого врага и перегрызть ему горло, зная, что ничего тебе за это не будет – пусть сначала узнают и поймают?! Прожить не восемьдесят лет, а двести, ничем не болея и не боясь выходить ночью на улицу – это от тебя пусть все шарахаются?!
– Тебя послушать, так все люди только и мечтают стать оборотнями, – иронично поддел Верес. – А тебе не приходило в голову, что они просто боятся кровожадной твари, которая скрывается где-то среди них и в любой момент может сбросить овечью шкуру?
– Это тоже, – не стала спорить я. – Но признайся – и я ведь не так уж не права. Кстати, у вас, магов, та же проблема: люди терпеть не могут отличающихся от основной толпы. Особенно в лучшую сторону.
Колдун промолчал. Зато Рест решил воспользоваться моим философским настроением, под прикрытием мастера задав давно интересующий его вопрос:
– А это… очень больно?
– Хм?
– Превращение. Ну, хвост, уши и всё такое…
– То есть тебя интересует, что чувствует человек, когда его сминают, выворачивают наизнанку и шпигуют шерстью? – уточнила я. – Или зверь, когда всё это происходит в обратном порядке?
И на кой он с такой впечатлительностью в маги суется?
– Зачем ты тогда это делаешь? – А это уже снова Верес. Глянь ты, тоже интересно стало – щенок-то временно не способен продолжать «милую беседу»: и память хорошая, и воображение.
Я сощурилась на низкое солнце, подбирая слова. Дивное время – зима. Морозное, жестокое, но – волшебное. Не понимаю, почему эльфы с дриадами себя его лишают – вместе с хрустальной тишиной заснеженных полей, небом, процеженным метелями до прозрачной синевы, белым кружевом ветвей и запахом мерзлой хвои. Это днем. А уж ночью…
– Мы, женщины, привыкли расплачиваться болью. За становление девушкой, женой, матерью… зверем. И, если согласны с этой ценой, значит, считаем ее достойной товара. Кому-то эта способность кажется проклятием. Для кого-то – это возможность выпустить на волю свои самые потаенные желания. Неправда, что после превращения оборотень теряет голову и кусает подвернувшихся людишек во все заинтриговавшие его места. Другое дело, если он хочет ее потерять…
– А для тебя?
…Селяне называют зиму «волчьим временем»…
Они даже не подозревают, насколько они правы.
Это…
…время тьмы, воя и стаи…
Сплотиться, чтобы выжить – трескучими морозами, долгими ночами, верстами погони за добычей… или остаться в окровавленном снегу ради выживания остальных.
…время любви…
Выжить, чтобы выбрать. Не самого красивого, но самого надежного. Кому без стыда покорится сильная и без опаски доверится слабая. Кто продолжит тебя и продолжится в тебе.
…время истины…
Кто ты?
Спокойная жизнь в маленьком уютном домике. Примерная дочь, жена, мать, соседка, работница и прихожанка, уверенная в завтрашнем дне, – да и с чего бы ему отличаться от вчерашнего?
День за днем, ночь за ночью ты убеждаешь себя, что это то, о чем ты всегда мечтала… и порой тебе это даже удается.
Но однажды, манящими зимними сумерками вглядевшись заснеженный лес, ты услышишь, как взвоет в твоей душе дикая волчица с тоскливыми глазами.
И не сможешь ее заглушить…
– Не хочешь отвечать? – выждав пару минут, напомнил Верес.
– Я не знаю, что тебе ответить. Я – оборотень, и всё тут. Я не представляю себя иной.
Колдун неопределенно хмыкнул. Понял? Отложил расспросы до другого раза? Или давно уже всё для себя решил а разговор поддержал просто от нечего делать?
Я отвела взгляд от горизонта и тряхнула головой, возвращаясь к реальности.
– Верес, расскажи мне про Ковен.
– Что именно? – без особого воодушевления отозвался колдун.
– Вообще. Что он собой представляет и кто такие вольные чародеи, упомянутые твоим дружком-эльфом.
– Однокурсником, – машинально поправил Верес. – Дружба у эльфов – понятие абстрактное. Есть любовь, сотрудничество и узы крови, а чтобы за кого-то в огонь и воду – не дождетесь. Хотя порой они способны на такие непредсказуемые поступки, что только диву даешься.
– Ты мне клыки не заговаривай, давай про Ковен! – Верес уныло потеребил кольцо намотанного на рукавицу повода.
– Это межрасовая организация, объединяющая чародеев всех профилей. В трудной ситуации каждый из них может рассчитывать на поддержку Ковена – до определенного предела, разумеется, – мрачно уточнил Верес, – взамен ежегодно отчисляя ему часть гонораров. Обычно процентов десять, но большинство членов виртуозно увиливают от этой пошлины, прикидываясь безработными или бескорыстными. Особенно трудно уследить за странствующими магами-практиками – не приставишь же наблюдателя к каждому селению из пяти дворов!
– А Совет Ковена?
– Собрание тринадцати лучших архимагов. На настоящий момент семеро из них служат при королевских дворах, остальные ведут ни от кого не зависящий образ жизни – кто странствует, берясь только за те дела, которые им нравятся, кто совершенствует магическое искусство, обложившись древними манускриптами, Некоторые из них, кстати, не беднее короля – ни по деньгам, ни по землям. Их-то и называют вольными чародеями. Так что Ковен традиционно делится на две партии – придворные стоят за стабильность и минимальное вмешательство в жизнь простого народа, вольных же так и тянет что-нибудь замутить.
– Как с охранными амулетами?
– Да, думаю, это идея кого-то из вольных. Непонятно только, как им удалось ее провести?! Тарван костьми бы лег, но под этим не подписался. Да и Ксандру не откажешь в благоразумии. Первый – главный белорский маг, – пояснил Верес, не дожидаясь вопроса, – а о втором я тебе уже рассказывал, тоже весьма примечательная личность. В Совете Ковена они имеют наибольшее влияние.
Более-менее разобравшись в вопросе, я спрятала кисти в рукава, а нос в воротник, надеясь сном изгнать остатки похмелья. Рест попытался повторить мой трюк с «младенцев на свежем воздухе развозит», но я флегматично отозвалась «ну и гхыр с ними» и преспокойно вернулась к дреме. Мальчишка обиженно надул губы, получив очередной урок: мнение врагов и дураков не должно значить для тебя ровным счетом ничего. Тут к умным друзьям не успеваешь прислушиваться.
День прошел спокойно. Кэльпи, словно не чувствуя усталости, резво рысили по выглаженному снегом полю. Впрочем, летние ямы и кочки тоже навряд ли доставили бы им какие-то затруднения. На мерзлом полотне встречной речушки они вообще перешли на бодрый галоп, потряхивая гривами и призывно ржа. Поручиться не могу, но пару раз мне чудилось, что сквозь гул льда под копытами пробивается ответное ржание.
На ночлег пришлось остановиться в чистом поле – между Озерным Краем и Гребенчатыми горами с лесами было туго. Последний мы проехали час назад, а до следующего, судя по карте, оставалось не меньше десяти верст. Ну его к бесу, куда спешить-то, зады отбивать? Тогда завтра вообще в седла не влезем.
– Утром мы уже будем в Лещинке, а к обеду должны поехать до Подгорья, – в воротник, экономя тепло, сообщил колдун. Развести костер было не из чего, но без огонька мы всё-таки не остались – дракон, по-кошачьи свернувшись клубком, мерно выдыхал рыжий трепещущий лепесток. Рест и Вирра, завернувшись в одеяла, прикорнули у его брюха, Верес прислонился к боку. Я гнездышком раскопала снег, зябко взъерошила шерсть, подобрав под себя лапы.
– Шел, иди к нам, теплее будет.
– Мне не холодно.
– Думаешь, я о тебе забочусь?
Думаю, что если раньше я бы немножко покочевряжилась и подошла, то теперь так и будем, как идиоты, порознь до утра мерзнуть.
– Шел…
– Ну чего тебе еще?!
– Что ты так злишься? – опешил колдун. – Не хочешь – не надо, но учти – это в твоих же интересах.
Я удивленно подняла морду и насторожила уши.
– Ты не могла бы быстренько обежать вокруг лагеря, проверить, всё ли спокойно? Ведь мы уже въехали на пустоши. Где-то здесь погибла Делирна, а подальше к западу, если эльфы не ошиблись в расчетах, вызревает новый Ведьмин Круг.
– А сам не хочешь ноги размять?! – возмутилась я. Нашел овчарку!
– А толку? – философски возразил мужчина. – Ни твоего нюха, ни слуха у меня нет, а магический поиск в моем теперешнем состоянии охватывает от силы десяток саженей.
– Ну почему? Если ты через час не вернешься, мы точно будем знать, что в округе неспокойно. – Я тем не менее встала. Проклятый колдунишка, как всегда, прав. Больше некому. Дракон, несмотря на всю спесь, в темноте видит немногим лучше человека, к тому же так пыхтит и топает, что только себя и услышит. Да и Вирру будить не хочется. – Объясни хоть, как этот Круг выглядит?
– Пока не открыт – никак. Это просто место, где ткань между мирами наиболее тонка и подвержена разрывам. С помощью специальных обрядов ее можно «вспороть» и воспользоваться разницей магической энергии между той и этой сторонами. Увы, обычно в комплекте с ней идет нежить того мира, которая чует Круги и околачивается возле них в куда большем количестве, чем в иных его местах.
– То-то мне так Выселок глянулся, – скептически встряхнулась я. На самом-то деле я просто пробегала мимо города и заметила приколоченный на столбовом щите квиток «Требуется помощница знахаря, скромная аккуратная вдовушка без вредных привычек». Я минутку поразмышляла, так ли уж вредна привычка регулярно обрастать шерстью но всё-таки решила рискнуть.
Верес поменял позу, поплотнее – без особого успеха – закутался в одеяло.
– Нежить нежити рознь. Я имею в виду более примитивную, вроде упырей и гарпий. И начинаю склоняться к мысли, что Круг в храме никто не открывал – он сам начал сочиться энергией, реагируя на появление нового.
– Но кто-то же пытался это замаскировать! Зачем?
– А зачем убрали амулеты, которые тоже могли просигнализировать об изменении магических потоков? – задал встречный вопрос колдун.
– Эльфы узнали об этом и без амулетов.
– Как давно? Ручаюсь, Ассариэль до последнего утаивал от Семерки эту информацию. Морри же разобиделся на опалу и практически отошел от дел, не посещая даже собрания Ковена. А Ясневый Град – закрытая магическая система, на которой внешние колебания почти не отражаются, так что заметить неладное, не покидая его пределов, трудно.
– Н-да, как некстати этот тип скончался, – в который раз пожалела я. – С ним бы мы куда продуктивнее побеседовали…
Я заметила, что ни Мрак, ни Рест не спят – у первого предательски алели щелочки полуприкрытых глаз, второй старательно затаивал дыхание. Дурачок, если не хочешь себя выдать – дыши как можно ровнее и громче. Тишина настораживает куда больше.
– А знаешь, что в этой истории самое странное? – совсем уж невнятно пробурчал Верес из одеяльного кокона. – Он умер еще до того, как ударился о косяк. Пожалуй, даже раньше, чем ты к нему прикоснулась.
– Сердце не выдержало? – хмыкнула я, припоминая, не оглядывался ли эльф, чтобы до смерти поразиться дивной картинке летящей на него тетки с горящими глазами, оскаленными клыками и волчьим рычанием. Вроде бы нет.
– Отнюдь. Оно как будто остановилось – просто так, без видимой причины.
– Думаешь, он сам себя убил, чтобы мы не смогли его ни о чем расспросить? – Стыдно признаться, но у меня словно камень с души свалился. Пусть эльфийский маг, как выяснилось, и заслуживал смерти, но одно дело – осознанно прикончить врага, и совсем другое – нечаянно, по ошибке. А вдруг бы он действительно оказался ни в чем не повинным подручным Ллиотарэля, которому поручили на всякий случай за нами проследить? В следующий раз побоишься даже дунуть на подозрительно улепетывающего типа, не то что прыгнуть…
– На бегу, когда у него еще оставался шанс удрать? Вряд ли. Ну что, сходишь?
Я молча развернулась и потрусила в темноту.
– Заодно и согреешься, – ехидно полетело мне вслед. Ах, так?!
– Шелена!!!
Я еще пару раз гребанула задними лапами, через плечо любуясь, как колдун отмахивается и отплевывается от летящих ему в лицо снежных комьев, и в куда лучшем настроении отправилась на разведку.
Как ни глупо, по ходу дела я действительно согрелась. А разминки ради погонявшись за ошалевшим от такого внимания зайчишкой, даже вспотела. Придавив зверька лапой и торжествующе порычав в скорбно обвисшие ушки, я выпустила его нагуливать жирок до следующей встречи. Жарко подышала открытой пастью, покосилась на небо… и не удержалась. Кольцом подвернула хвост вокруг плюхнутого в снег зада, поудобнее растопырила передние лапы, задрала морду и тихонько застонала, невесть на что жалуясь участливо склонившему рожки месяцу. За распевкой в небо стрельнул короткий стон-вскрик, один, другой… и сменился протяжным, переливчатым воем.
Я опомнилась только через несколько минут. Опустила морду, облизнулась, встряхнулась, с наслаждением поскребла за ухом и потрусила обратно. Интересно, это волки вдали отвечали или мои отголоски по полям носило? Во всяком случае, сейчас всё было тихо. И никаких следов нежити, ровно как и «жити».
Лагерь встретил меня тишиной, но не дремотой. Все сидели какие-то молчаливые, присмиревшие. И вовсю глазели на меня, словно впервые увидев.
– Что? – нарочито небрежно осведомилась я, отряхивая лапы от налипшего снега. – Никогда волчьего воя не слышали?
– Слышали, – после долгой паузы признался Верес. – Но… как-то уж больно проникновенно у тебя вышло… до костей пробрало.
– Ладно, я больше не буду, – примирительно пообещала я и, глянув на зазывно улыбающийся месяц, добавила: – Постараюсь, по крайней мере.
– Да нет, – неожиданно перебил меня Рест. – Вой на здоровье.
Я скептически хмыкнула, окинула спутников ироничным взглядом, но, к моему удивлению, никто из них не улыбался. Напротив.
– Знаешь, Шелена, – тихо и очень серьезно сказал дракон, – я никогда не думал, что вой может быть таким… завораживающим. У меня прямо внутри всё перевернулось, словно впервые луну увидел. И звезды, и бескрайнее небо, и… одиночество, и волчью тоску. Так бы и подпел тебе, ей-ей, честное слово. Да спугнуть побоялся, еще решишь, что издеваюсь…
Остальные согласно молчали, старательно и словно бы виновато отводили глаза. Как будто нечаянно подслушали что-то чересчур личное, а теперь боялись и увидеть.
– Да бросьте, обычная ночная распевочка, – отмахнулась я хвостом, снова съеживаясь в своем гнездышке. Волчья тоска. Хм. А впрочем, приятно, что в кои-то веки тебя оценили по достоинству, а не всадили в зад круто присоленный серебряный болт…
– Шел, может, всё-таки переберешься поближе к нам?
– Мне и тут хорошо, – упрямо повторила я, пряча нос под лапу.
Подожду хотя бы, пока ты заснешь.