Отбор - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 15

ГЛАВА 15

Ужин прошел удручающе: в меня практически ничего не влезло. Я решила, что на следующей неделе нужно будет непременно предупредить служанок, чтобы не зауживали больше так мои платья в талии.

Энн, Мэри и Люси уже поджидали, желая помочь раздеться. Пришлось объяснить, что это несколько рановато. Энн первой догадалась о предстоящем визите Максона, ведь обыкновенно мне не терпелось поскорее избавиться от тесных нарядов.

— Если хотите, мы можем подождать. Нам не трудно, — с надеждой в голосе предложила Мэри.

Памятуя сумятицу, которую вызвал у них прошлый визит Максона, я решила, что лучше всего будет в таких случаях отпускать их пораньше. Кроме того, мне вовсе не хотелось, чтобы они сидели и смотрели на меня в ожидании его прихода.

— Нет-нет. Все в порядке. Если понадобится помощь с платьем, я позвоню.

Они неохотно потянулись к выходу, а я осталась ждать принца. Неизвестно, когда он появится, потому глупо приниматься за чтение, чтобы тут же прерваться, или садиться за пианино, чтобы тут же вскочить. В конце концов я просто прилегла на кровать. Мысли разбегались. Я подумала о Марли и ее доброте. А ведь, за исключением незначительных подробностей, мне почти ничего о ней не было известно. И все же я верила, что в ее поведении не было лжи. Тут мысли перескочили на девушек, которые были фальшивыми насквозь. Интересно, Максон видел эту разницу?

Принц казался таким проницательным и неискушенным одновременно. Он вел себя достаточно по-джентльменски, но стоило ему очутиться слишком близко, как его высочество терял над собой контроль. Похоже, Максон превосходно умел вести себя с дамами, но представления не имел, как держаться на свидании.

Полная противоположность Аспену.

Аспен.

Его имя и образ вспыхнули в мозгу так неожиданно, что я не успела даже опомниться. Аспен. Чем-то он сейчас занят? В Каролине скоро уже должен наступить комендантский час. Он, наверное, еще работает, если сегодня вообще выходил на работу. А может, отправился куда-нибудь с Бренной или какой-нибудь другой девушкой, на которую решил переключиться после того, как мы расстались. Я разрывалась между желанием знать… и желанием съежиться при одной только мысли об этом.

Взглянула на склянку. Потом взяла ее в руки. Одинокая монетка на дне потерянно звякнула.

— Мне тоже одиноко, — прошептала я. — Мне тоже.

Глупо, наверное, было тащить ее с собой. Я оставила все остальное позади, так зачем цепляться за одну-единственную монетку? Неужели это все, что мне осталось? Монетка в стеклянной банке. Ее когда-нибудь я покажу своей дочери, рассказывая о своей тайной первой любви.

Но всласть предаться сожалениям мне не дали. В дверь решительно постучали. Максон! Я вдруг неожиданно для себя самой со всех ног бросилась к двери и распахнула ее настежь.

Максон явно не ожидал увидеть на пороге меня.

— Куда запропастились служанки? — поинтересовался он, оглядев комнату.

— Ушли. Я отсылаю их после ужина.

— Каждый день?

— Ну да. Я пока еще в состоянии снять с себя платье без посторонней помощи, слава тебе господи.

Максон вскинул брови и улыбнулся. Я залилась краской. Двусмысленно получилось.

— Возьми накидку. На улице прохладно.

Мы двинулись по коридору. В мозгу все еще крутились отголоски недавних мыслей, а Максон — это мне уже было известно — не слишком хорошо умел завязывать разговоры. Впрочем, я практически сразу же взяла его под руку. Хоть тут ясно, что делать.

— Если ты против, чтобы при тебе неотлучно находились служанки, я поставлю перед твоей дверью охранника.

— Еще чего! Мне не нужна нянька!

— Он будет снаружи, — фыркнул принц. — Ты даже не догадаешься о его присутствии.

— А вот и догадаюсь, — жалобно отозвалась я. — Почувствую.

Максон издал преувеличенно тяжелый вздох. Я была так поглощена спором, что не услышала шушуканья, пока его источник не оказался практически у нас под носом. Селеста, Тайни и Эммика направлялись мимо нас в свои комнаты.

— Дамы, — произнес Максон и легким кивком поприветствовал их.

Наверное, глупо было рассчитывать, что нас никто не увидит. Щеки запылали, хотя непонятно с чего.

Девушки сделали книксен и поспешили прочь. Я оглянулась им вслед. Вид у Тайни с Эммикой был заинтригованный. Через несколько минут о свидании будут знать все. Завтра наверняка замучают вопросами. Селеста смотрела на меня как на врага. Она явно считала, что я нанесла ей личное оскорбление.

Я отвернулась и произнесла первое, что пришло в голову:

— Я же говорила тебе, что девушки, которые перенервничали во время нападения, передумают уезжать.

Я не знала, кто именно просился домой, но ходили слухи, что среди них была и Тайни. Она тогда упала в обморок. Поговаривали еще про Бариель, но я знала, что это неправда. Лишить ее шанса заполучить корону можно, только убив.

— Не представляешь, какое это облегчение.

Его слова показались мне искренними.

Я не сразу сообразила, что сказать, поскольку ожидала не совсем такого ответа и к тому же всецело сосредоточилась на том, чтобы не упасть. Слишком сложно спускаться по лестнице на каблуках. Что ж, если оступлюсь, он, по крайней мере, меня поймает.

— На мой взгляд, в каком-то смысле это все оказалось бы весьма кстати, — проговорила я, когда мы добрались до первого этажа и былая уверенность вернулась. — Ну, то есть, полагаю, это очень сложно — выбрать из такого количества девушек одну-единственную. Разве тебе самому не будет легче, если кто-то отсеется в силу обстоятельств?

— Наверное, так оно и должно быть, — пожал плечами Максон. — Но почему-то на деле все получается совершенно наоборот, уверяю тебя, — с грустью признался принц. — Добрый вечер, господа, — поздоровался он с охранниками, которые без промедления распахнули перед нами двери в сад.

Пожалуй, стоит принять предложение Максона, пусть скажет им, что я обожаю гулять. Мысль о возможности в любой момент выбраться из дворца показалась заманчивой.

— Не понимаю.

Принц подвел меня к скамейке — уже нашей скамейке — и усадил лицом к ярко освещенному дворцу. Сам он уселся к зданию спиной, так что теперь мы смотрели прямо друг на друга. Так было легче разговаривать.

Максон замялся, как будто не мог решить, стоит рассказывать мне об этом или нет, потом набрал в грудь воздуха и все-таки заговорил:

— Возможно, я просто льщу себе, думая, что ради меня стоит идти на определенный риск. Нет, я, конечно, не хочу никого подвергать опасности! Я не совсем точно выразился. Просто… Не знаю. Неужели ты не видишь, чем рискую я сам?

— Э-э… нет. Рядом с тобой близкие, готовые дать тебе совет, а мы все подстраиваем свою жизнь под твое расписание. Твоя жизнь осталась прежней, тогда как наша в одночасье изменилась. Какие у тебя трудности?

Максон был явно ошеломлен.

— Америка, возможно, мои родные и рядом, но представь, как неловко ты себя чувствовала бы, если бы родители наблюдали за твоими попытками в первый раз в жизни пойти на свидание. И не только они, а вся страна! Но хуже всего то, что это и нормальным свиданием-то назвать нельзя! Что же касается того, что вы подстраиваетесь под мое расписание… Когда я не с вами, то разрабатываю военные операции, принимаю законы, крою и перекраиваю бюджеты… И все это в одиночку, пока отец наблюдает за тем, как я набиваю шишки, потому что не обладаю его опытом. А когда я неизбежно допускаю ошибки, он идет и исправляет их. И все время, пока я пытаюсь этим заниматься, мои мысли заняты исключительно вами — я имею в виду вас, девушек. Такое количество сразу меня радует и пугает одновременно! — Он то и дело всплескивал руками и ерошил волосы. Я никогда еще не видела, чтобы он столько жестикулировал. — И ты считаешь, что моя жизнь не меняется? Как думаешь, каковы мои шансы найти среди вас свою половинку? Да я буду считать, что мне повезло, если обрету кого-то, способного стать моей спутницей до конца наших дней. А вдруг я уже отправил ее домой, потому что не уловил никакой волшебной искры, которая якобы должна была между нами проскочить? А вдруг она бросит меня при первых же намеках на опасность? А вдруг я вообще никого не найду? Что я тогда буду делать?

Начинал он свою речь гневно и запальчиво, но к концу его вопросы уже не были риторическими. Принц в самом деле не знал, как быть, если среди нас не найдется ни одной хотя бы отдаленно похожей на ту, которую он смог бы полюбить. Впрочем, больше всего Максона заботило другое — вероятность, что ни одна из девушек не полюбит его.

— Вообще-то, думаю, ты найдешь здесь свою половинку. Честно.

— Правда? — с надеждой в голосе спросил он.

— Конечно. — Я положила руку ему на плечо. Казалось, это прикосновение само по себе его приободрило. Интересно, часто ли вообще к нему кто-то просто так прикасался? — Если твоя жизнь, как ты говоришь, перевернулась вверх тормашками, значит суженая должна быть где-то поблизости. Могу сказать по собственному опыту, настоящая любовь обычно случается в самый неподходящий момент. — Я слабо улыбнулась.

Мои слова, похоже, его обрадовали. И меня саму они тоже утешили, потому что я в них верила. И если мне не суждено оказаться вместе с моей половинкой, лучшее, что я могла сделать, — это помочь Максону обрести свою.

— Я очень надеюсь, что вы с Марли найдете общий язык. Она ужасно милая.

Максон странно поморщился:

— Ну да, похоже.

— Что не так? Разве плохо быть милой?

— Нет-нет. Все так. — Вдаваться в подробности он не стал. — Что ты все время высматриваешь? — спросил он неожиданно.

— Что?

— Ты постоянно переводишь взгляд с места на место. Вроде бы меня слушаешь, но такое впечатление, будто при этом что-то ищешь.

А ведь он был прав. На протяжении всей его короткой речи я непроизвольно оглядывала сад, окна и даже сторожевые башни, расположенные вдоль стены. Я медленно, но верно превращалась в параноика.

— Людей… Камеры… — Я покачала головой, вглядываясь во тьму.

— Мы здесь одни. Только у входа стоит охранник.

Максон махнул в сторону одинокого силуэта на фоне дворцовых огней. Он был прав, никто за нами не следил. И в окнах горел свет, но никого видно не было. Я и сама уже успела прийти к такому же выводу, но получить от него подтверждение было приятно.

Я слегка расслабилась.

— Тебе не нравится быть на виду? — спросил он.

— Не слишком. Предпочитаю быть незаметной. Я к этому привыкла, понимаешь?

Палец скользил по замысловатому узору, украшавшему отполированную каменную плиту подо мной. В тот миг отчего-то не хотелось встречаться с принцем взглядом.

— Тебе придется к этому привыкать. Даже когда уедешь отсюда, все равно останешься в центре внимания. Мама до сих пор общается кое с кем из женщин, вместе с которыми принимала участие в Отборе. Их всех до сих пор считают важными персонами.

— Вот спасибо, — простонала я. — Только этого еще не хватало.

Вид у Максона сделался виноватый. Вот и очередное напоминание о том, чего это дурацкое состязание мне стоило и как бесповоротно изменился привычный мир. Это казалось нечестным.

Впрочем, не стоит вываливать все на Максона. Он был точно такой же жертвой, как и мы сами, хотя и в несколько ином смысле. Я вздохнула и снова посмотрела на него. На его лице была написана решимость.

— Америка, ты позволишь задать один личный вопрос?

— Возможно, — уклончиво ответила я.

Он невесело улыбнулся:

— Просто… В общем, я вижу, что тебе здесь совсем не нравится. Тебе не нравятся здешние правила, соревнование, одежда и… А, нет, еда тебе нравится. — Он улыбнулся. Я тоже. — Ты скучаешь по дому и по родным… И, подозреваю, не только по ним. Все чувства написаны у тебя на лице большими буквами.

— Ну да. — Я закатила глаза. — Знаю.

— При этом ты предпочитаешь мучиться и страдать от тоски по дому, вместо того чтобы вернуться. Почему?

В горле встал ком, и я сглотнула его.

— Я не страдаю… И ты знаешь почему.

— Иногда вид у тебя вполне нормальный. Я вижу, как ты улыбаешься, когда разговариваешь с другими девушками, и за едой выглядишь очень даже довольной. Что есть, то есть. Но все остальное время ты кажешься такой печальной. Может, расскажешь?

— Это всего лишь очередная неудавшаяся история любви. Ничего интересного. Поверь мне.

«Пожалуйста, не заставляй меня. Не хочу плакать».

— К лучшему или к худшему, я хотел бы услышать еще одну историю настоящей любви, кроме истории моих родителей. Историю, которая произошла за пределами этих стен, этих правил и иерархии. Пожалуйста.

Истина заключалась в том, что я хранила эту тайну так долго, что и помыслить не могла о том, чтобы облечь ее в слова. Больно даже вспоминать об Аспене. Не было уверенности, что смогу произнести его имя вслух. Собралась с духом. Максон успел стать другом. Он был так добр со мной. А еще всегда оставался предельно честным.

— Там, в нашем мире, — кивнула я в сторону бесконечной стены, — касты заботятся друг о друге. Иногда. Например, среди клиентов моего отца есть три семьи и каждая покупает у него в год хотя бы по одной картине. У меня есть семьи, которые всегда приглашают петь на их рождественских праздниках. Это наши покровители, понимаешь? В общем, мы были кем-то вроде покровителей для его семьи. Они Шестерки. Когда мы могли позволить себе нанять кого-нибудь для помощи по хозяйству, то всегда приглашали его мать. Я знала его с самого детства, но он старше, ближе по возрасту к моему брату. Они вечно устраивали всякие буйные игры, так что я старалась держаться подальше. Старший брат Кота художник, как и отец. Несколько лет назад одну из его металлических скульптур купили за большие деньги. Может, ты о нем даже слышал.

Максон беззвучно произнес: «Кота Сингер». Секунду спустя я увидела по его глазам, что он припоминает.

Я откинула волосы и собралась с духом.

— Мы все страшно обрадовались за Коту. Он долго трудился над этой скульптурой. А мы как раз тогда очень нуждались. Но Кота оставил почти все себе. Та работа сделала ему имя. Клиенты начали обрывать телефон. Сейчас, чтобы заказать у него скульптуру, люди ждут очереди до посинения, а он заламывает дикие цены, потому что может себе это позволить. Думаю, слава слегка ударила ему в голову. Пятерки редко добиваются такой известности.

Тут наши глаза снова встретились, и я вспомнила о том, что для меня безвестность теперь тоже осталась в прошлом, хочу я того или нет.

— В общем, когда на него посыпались заказы, Кота решил отделиться от семьи. Старшая сестра как раз только вышла замуж, и мы потеряли ее доход. Потом Кота начал зарабатывать большие деньги и тоже ушел от нас. Но так не поступают. Нельзя вот так взять и бросить семью. Держаться вместе — единственный способ выжить.

Я увидела в глазах Максона понимание.

— Он оставил все деньги себе. Пытался с их помощью проложить себе дорогу наверх?

Я кивнула:

— Кота задался целью сделаться Двойкой. Если бы его устроило стать Тройкой или Четверкой, можно было заплатить за место в этой касте и помочь нам, но он прямо помешался на идее стать Двойкой. На самом деле это просто глупо. Он живет более чем в достатке, но нет, ему приспичило получить этот проклятый статус. Пока не добьется своего, не успокоится.

Максон покачал головой:

— На это может уйти вся жизнь.

— Если на его надгробии выбьют цифру «два», он будет счастлив.

— Вы с ним больше не близки?

— Сейчас — нет, — вздохнула я. — Первое время я думала, что не так его поняла. Решила, что он съехал от нас, чтобы быть независимым, а не чтобы отгородиться. В самом начале я была на его стороне. Когда Кота обзавелся собственной квартирой и студией, даже помогала ему обустраиваться. Он обратился к той же семье Шестерок, которую мы звали всегда, и их старший сын как раз оказался не занят и с радостью согласился. Он несколько дней работал у Коты, приводя все на новом месте в порядок. — Я умолкла и погрузилась в воспоминания. — В общем, я распаковывала коробки с вещами… И он тоже. Наши глаза встретились, и он вдруг не показался мне больше таким взрослым и буйным. Мы давно не виделись, понимаешь? Детство уже прошло. Весь день мы то и дело случайно касались друг друга, расставляя вещи. Он смотрел на меня и улыбался. Мне же казалось, что до этого я словно и не жила. В общем, я просто потеряла голову. — У меня сорвался голос, и наконец выступили слезы, копившиеся так долго. — Мы жили по соседству, так что я каждый день по нескольку раз выходила прогуляться в надежде увидеть его. Когда его мать приходила помогать нам по хозяйству, иногда брала его с собой. И тогда мы просто смотрели друг на друга — ничего иного нам не оставалось. — Я всхлипнула. — Он Шестерка, а я Пятерка, а законы… И моя мама! О, она пришла бы в ярость. Так что никто не должен был об этом знать. Вскоре я стала находить на своем окне приклеенные скотчем анонимные записки, в которых было написано, что я очень красивая и пою как ангел. Я знала, что они от него. Когда мне исполнилось пятнадцать, мама устроила вечеринку. Его семью тоже пригласили. Он подкараулил меня в уголке, протянул открытку и сказал, чтобы я прочитала ее, когда никого не будет поблизости. Когда я смогла это сделать, то обнаружила, что внутри нет ни имени, ни даже поздравления. Там было написано лишь «Домик на дереве. В полночь».

Глаза Максона расширились.

— В полночь? Но…

— Я регулярно нарушала закон Иллеа о комендантском часе.

— Ты могла угодить в тюрьму, — покачал головой он.

— Тогда это казалось несущественным, — пожала я плечами. — В тот вечер у меня было такое чувство, будто выросли крылья. Мне просто не верилось, что он хочет побыть наедине со мной. Вечером я ушла к себе в комнату и стала ждать у окна, глядя на домик на дереве на заднем дворе. Около полуночи увидела, как кто-то забрался в него. Помню, даже на всякий случай почистила зубы еще раз. Выбралась из окна и побежала в домик на дереве. Там меня ждал он. Сложно было в это поверить. Не помню, как все это началось, но скоро мы признались друг другу в любви. Мы смеялись и не могли остановиться — от счастья, что испытываем друг к другу одинаковые чувства. Потому мне было не до переживаний по поводу нарушения комендантского часа и обмана родителей. Не волновало, что я Пятерка, а он Шестерка. И о будущем я тоже не задумывалась. Потому что для меня не было ничего важнее того, что он любил меня. А он любил меня, Максон, он очень меня любил.

Слезы хлынули снова. Я обхватила себя руками, ощущая отсутствие Аспена с такой остротой, как никогда прежде. Пока я рассказывала, все показалось еще более реальным. У меня не осталось иного выхода, кроме как закончить историю.

— Встречались тайком два года. Мы были счастливы, но он все время переживал, что приходится прятаться, что он не в состоянии дать мне то, чего, по его мнению, я заслуживала. Когда пришло приглашение участвовать в Отборе, он настоял на том, чтобы я подала заявку. — (Максон разинул рот.) — Я знаю. Это несусветная глупость. Но он всю жизнь ел бы себя поедом, если бы я не попыталась. А я была совершенно, совершенно уверена, что меня никогда не выберут. Ну кто я такая? — Я всплеснула руками. Ведь и правда до сих пор не могла прийти в себя. — От его матери я узнала, что он откладывает деньги, чтобы жениться на какой-то неизвестной девушке. Как я обрадовалась! Тайно устроила для него небольшой ужин в надежде, что смогу выманить у него предложение руки и сердца. Мне так этого хотелось! Но когда он увидел, сколько денег я на него потратила, то расстроился. Он очень гордый. Считал, что он должен меня баловать, а не наоборот. Видимо, в тот момент понял, что никогда этого не сможет. Ну и порвал со мной, вместо того чтобы сделать предложение… Неделю спустя я узнала, что меня выбрали.

Максон прошептал что-то нечленораздельное.

— В последний раз я видела его, когда меня провожали сюда, — выдавила я. — Он был с другой девушкой.

— Что?! — ахнул Максон.

Я закрыла лицо:

— Это сводит меня с ума. У него всегда не было отбоя от девчонок, а теперь нет никаких причин им отказывать. Может, он сейчас с той самой девушкой, с которой приходил на мои проводы, не знаю. И я не в силах ничего изменить. Но одна мысль о том, что приеду домой и буду вынуждена все это видеть… Я просто не могу… — Я плакала и плакала, и Максон не пытался остановить меня. Когда слезы наконец начали иссякать, снова заговорила: — Максон, я надеюсь, ты найдешь ту, без которой не сможешь жить. Правда. И еще надеюсь, что тебе никогда не придется узнать, каково это — пытаться жить без нее.

На лице принца пусть и слабо, но все же отразилась моя боль. Рассказ явно его расстроил. И даже более того — рассердил.

— Прости. Я не… — Его лицо немного смягчилось. — Сейчас подходящий момент, чтобы похлопать тебя по плечу?

Неуверенность в его голосе вызвала у меня улыбку.

— Да. Более чем подходящий.

В его взгляде отразилось сомнение, как и в прошлый раз, но вместо того, чтобы просто похлопать меня по плечу, он наклонился и нерешительно меня обнял.

— Никогда никого не обнимал, кроме мамы. Так хорошо?

— Сложно обнять кого-то неправильно, — рассмеялась я и после непродолжительной паузы призналась: — Хотя я понимаю, что ты имеешь в виду. Я на самом деле тоже если и обнимаюсь, то только со своими родными.

После долгого дня, проведенного в неудобной одежде на съемках «Вестей», за ужином и за разговорами, я чувствовала себя совершенно опустошенной. В объятиях Максона, который время от времени даже легонько поглаживал меня по волосам, было так уютно. Несмотря на растерянный вид, вел он себя вполне правильно. Принц терпеливо ждал, пока я перестану всхлипывать, а потом отстранился, чтобы взглянуть на меня.

— Америка, даю тебе слово, что буду держать тебя здесь до последнего. Насколько я понимаю, они хотят, чтобы из всей Элиты я оставил троих и затем сделал окончательный выбор. Но клянусь, что оставлю двоих и продержу тебя во дворце до этого момента. Я не отправлю тебя домой, пока мне не придется это сделать. Или пока ты сама не будешь готова уехать. Смотря что случится раньше. — (Я кивнула.) — Знаю, мы с тобой знакомы всего ничего, но думаю, что ты чудесная девушка. И мне больно видеть тебя такой расстроенной. Окажись он здесь, я бы… я бы… — Максон содрогнулся от возмущения, потом вздохнул. — Мне очень жаль.

Он снова притянул меня к себе, и я склонила голову на его широкое плечо. Я знала, что Максон держит обещания. Вот уж никогда бы не поверила, что найду здесь подлинное утешение.