— Папа, не ругайся, таксист по-русски плохо понимал, — затараторила она, небрежно вешая куртку на спинку стула.
«Это — ПАПА?» — ужаснулся про себя Годяй. «Нет, пока еще есть возможность, надо драпать из этого дурдома. Лучше у тетки горбатиться, нежели с дочкой мента в непонятные игры мутить.»
Он резко встал, намереваясь выбежать на улицу, но попытка следующего шага закончилась неласковой встречей с полом и последующим за ним грохотом упавшего стула.
— Сядь, не мельтеши! — с трудом услышав мужской голос, Годяй с ненавистью посмотрел под столик, где находилась нога, сделавшая ему подножку, поднял стул и сел, уперевшись невидящим взглядом в накрахмаленную скатерть.
— Чего это он? — девушка недоуменно рассматривала взъерошенного и порозовевшего, как креветка, парня.
— Ничего, к новой компании трудно привыкает. С тобой послезавтра стартует.
— Папа!
— Одна не пойдешь! Скажи спасибо, он не из моих. Теперь посмотрели друг на друга и вежливо улыбнулись. С этого момента вы на год неразлучны, как Бонни и Клайд, но без интима.
Годяй тоскливо отвел глаза от скатерти. Папа взирал на обоих с ехидным прищуром рыбака, поймавшего по рыбке на оба крючка, оценивая реакцию. Девушка же осматривала его с любопытством, граничащим с легкой пренебрежительностью. Почувствовав это, он разозлился и в ответ вызывающе прошелся взглядом по ее фигуре снизу-вверх. Облегающие стройные ножки джинсы, футболка с дикой кошкой на обе выпуклости среднего размера, черные переливающиеся камешки на изящной цепочке, слегка приплюснутый нос, карие глаза, цветом явно не в папашку... Девица, как девица, симпатичная, да.
Девушка нахмурилась, поймав ответный взгляд.
— Он мне не подходит!
— Вот видите, — даже обрадовался Годяй. — Я не подхожу. Ни к цвету футболки, ни к прическе, а особенно не подхожу к выражению лица.
— Рот закрыл! — угрожающе рыкнул папа, переведя взгляд на дочь. — Другого не будет. Не всякий согласится выдернуть себя на год из размеренной жизни. Этот согласен. — чеканя каждое слово, словно они были формой, загоняющейся под пресс.
Годяй возмущенно поперхнулся, но перехватив предвестники очередных молний из глаз мужика, опять уткнулся взглядом в скатерть.
— Её зовут Карина. Его — Андрей. Вы тут общайтесь, мне пора на службу. Как говорится, жить вам теперь год и поживать, только детей не наживать. — сказал мужик уже значительно веселее, хотя взгляд, брошенный на молодых людей, выражал абсолютно противоположное. После этих слов он встал и решительно направился к выходу, бросив напоследок на стол две тысячных купюры. Карина, страдальчески вздохнув, искоса посмотрела на Годяя.
— Тебе чай или кофе?
— Спасибо... — буркнул в ответ Годяй. — Водки!
Девица фыркнула и заказала пива и коктейль с «Мартини».
— И куда мы в итоге должны переться? — задал Годяй давно мучивший его вопрос.
— Долгая история, — задумчиво ответила девушка. — Мой парень получил по месседжу приглашение поучаствовать в жизни альтернативного будущего, так в письме написано было. Согласился, а где-то через месяц пропал. Еще через месяц оттуда пришло короткое сообщение, мол все нормально, жив-здоров. Я заскучала по нему и принялась искать контакты, чтобы тоже туда попасть. И нашла, хотя с большим трудом.
— А ты из этих? — внезапно спросила она.
— Из кого? — не поняв, спросил Годяй.
— Из контингента. Ну, кого отец ловит.
— Нет!! Подставили меня просто, сам не понял, как. — глухо ответил юноша.
— Все так говорят. — нравоучительно сказала Карина, принимая от официанта коктейль и изучая в нем вишенку. — У нас в юридическом часто об этом рассказывали.
— У нас в придворовом и не такое бывает. — обозлился Годяй. — Только почему-то в будущее не приглашают. — Он сделал несколько крупных глотков из своего бокала и внезапно успокоился.
— Значит, тебя туда закинуть папаша помог. — утвердительно сказал он. — Я здесь каким боком сдался?
— Никаким, я не желаю иметь там провожатых. Отец был против, но после одного случая... Тебе это будет неинтересно.
— Отчего же?
— Не интересно и забыл об этом, понял? — резко ответила Карина. — Весь смысл в том, чтобы с подземных этажей попасть за год минимум на поверхность.
— Это мы еще и под землей очутимся, как некроманты? — уточнил Годяй.
— Все не так. — топнула возмущенно девушка ногой. — Там, в будущем, из-за нехватки места часть жителей городов проживает на подземных этажах, наверно, такие же неудачники, как ты, например. А нам надо стремиться...
— Оказаться наверху людской пищевой цепочки, чтобы позволить себе лакомиться мясом новичков. — закончил за нее Годяй.
— Пошел в жопу.
— Вот там послезавтра, чую, и окажемся. Пока. — парень поднялся из-за стола, хотел сделать шаг, но вовремя посмотрел себе под ноги.
«Так и есть, сейчас опять бы грохнулся. У них в семейке явно принято ставить подножки всем, кто идет поперек их хотелкам.» Годяй мрачно посмотрел на Карину, и отодвинув ее вытянутую ногу в сторону, направился к выходу.
— Завтра с вещами здесь в тоже время. — прозвучало вслед. «Не дождешься», — мысленно пообещал Андрей и потопал домой.
Однако следующим утром уже ближе к одиннадцати он сидел в кафешке, не той, а в пяти минутах ходьбы от нее. Вещей с собой взял по минимуму, все необходимое уместилось в его любимый городской рюкзачок. Приходить ровно к объявленному сроку Годяй не планировал, пусть девочка помучается, ожидая его прихода, не свидание чай. Это, по его расчетам, станет адекватной местью за вчерашнее. Большой не предполагалось, вечером он все обдумал на холодную голову, не спеша перебирая вещи и откладывая самое необходимое. Все-таки оказаться в будущем, пусть и в игровом — несомненная удача, пусть и таким неприятным и странным способом, хотя пока в голове вся эта история плохо укладывалась. Одно дело почитывать что-нибудь похожее в книжках, совсем другое — участвовать самому. Но если все приключения последних дней даже являются подставой, это воистину грандиозно.
Взглянув на часы в телефоне, он попросил себе уже третий по счету чай и завис в просмотрах роликов.
— Чего ждем? Конца света? Бегом на встречу с будущим, боец! — оторвал его от телефона знакомый голос.
Годяй вздрогнув, испуганно обернулся к говорящему.
— Следили за мной?
— Только за телефоном, как-никак, двадцать первый век на дворе. Долго тут собрался отсиживаться?
— Это у вас отсиживаются, я зашел чаю попить.
Папаша только хмыкнул, глядя на три пустых пластиковых стаканчика.
— Успеешь еще перед небытием вволю напиться. Нерешительный ты какой-то, таких не берут в космонавты, а в камере опускают. Или думаешь, разыгрывают? Так вот, парень, ты слишком мелкая птаха для таких розыгрышей. Хватай свое барахлишко и марш в машину, теплая встреча между новыми друзьями в кафе отменяется, едем на точку.
— Что произошло? — полюбопытствовал Годяй.
— Не произошло, а поменялось, и это — время вашего отбытия. Сегодня вечером уже там окажетесь, если ваши игровые кураторы не врут.
Они сели в ту же «Кэмри», заурчавшей мотором при их приближении и направившейся к противоположному краю города, где находилась обширная промзона.
— Кажется, здесь, — через сорок минут езды с некоторым замешательством произнес папаша, недоуменно разглядывая четырехэтажное облезлое здание с мутными неосвещенными окнами. — Дочь, ничего не перепутала? Этот раритет памяти девяностых похож на место разборок бандитов, а не для переноса в будущее. Может, подождете в машине, мои ребята хоть здание осмотрят...
— Не надо! — попросила Карина отца, уже вытаскивающего телефон. — Мы сами... Про маячок я помню, он в руке зажат.
— Не верю я в эту байду! Ладно, ступайте уж...
Молодые люди вышли из машины и направились к единственному подъезду четырехэтажки. Недолго подождав у входа, дверь оказалась незапертой, они нерешительно зашли внутрь.
— Тихо и пустынно, как в будущем после ядерного удара и следующего за ним глобального похолодания. — прокомментировал обстановку внутри Годяй, легонько поддав ногой пустую бутылку. В пугающей тишине давно заброшенного здания звук ее перекатывания по полу гулко отразился от стен, заставив Карину отпрянуть к стойке, где раньше, вероятно, сидел вахтер.
— Ну и где твои, как сказал папа, кураторы? — спросил Годяй, меланхолично с усилием проводя по стене подобранным с пола прутом арматуры, совершенно не обращая внимания на испуг девушки. Это была уже его родная стихия, похожая промзона с частично заброшенными зданиями была недалеко от его дома, они подростками частенько там ошивались.
— Люди! Есть тут кто-нибудь? — тихо произнесла в пустоту Карина.
— Именно здесь точно никого нет, пошли дальше. — иронично сказал Годяй. — Здание, между прочим, посещаемое, судя по свежим следам среди пыли и мусора. Предлагаю по ним и направиться, не знаю только, что с твоей кошелкой на ручке делать.
Карина взглянула на свой чемодан для дорожной клади, который обычно брала с собой. Тащить его здесь было крайне неудобно, разве что на руках.
— Даже не мечтай, — заметил Годяй брошенный на него взгляд, потом вспомнив, в качестве кого сюда послан, со вздохом ухватил обеими руками современное пластиковое изобретение человечества и двинулся вглубь здания.
— Я так ничего не вижу, — пожаловался он через три минуты. — Давай пока здесь его оставим, а сами пойдем дальше. Если не хочешь, иди первая.
Не дождавшись ответа, он через пару метров положил чемодан в сторону и, приглядываясь к следам, пошел дальше. Карина молча схватила чемодан, потащила его следом за собой, звук при этом был, как будто грузчик, чертыхаясь матом, с надрывом тащит инопланетянина, с которого не догадались снять скафандр.
— Сколько еще? — не выдержала она.
— Кураторов спроси, если они существуют! — ответил Годяй, отшвыривая в сторону очередную рухлядь, бывшую когда-то недоделанным стулом венецианского стиля в попытках гениев девяностых в любых сферах деятельности восстановить фабричную деятельность здания. Однако общий вид цеха, или что это было, говорил о том, что двадцатый век в этом соревновании победил, по крайней мере несущие стены остались в относительном порядке, в отличии от более поздних перегородок.
— Все, больше не могу! — с легкой хрипотцой выдохнула Карина, предложив передохнуть. Годяй, посмотрев на ее покрасневшее лицо, ухмыльнулся, кивнул и пошел дальше к противоположному концу здания. Дойдя до стены, опять всмотрелся в следы, удовлетворенно покачал головой и, завидя перед собой лестницу вниз, сел перед спуском на вынесенную неизвестными вандалами дверь, поджидая теперь уже напарницу, являющуюся одновременно билетом обратно, если, конечно вспрыснутое электронными сообщениями в ее мозг — правда.
Увидев, что ее дожидаются, Карина заставила себя встать и пошла дальше, проклиная себя за, казалось бы, светлую мысль о дорожном неубиваемом чемодане на больших колесиках. Среди груды мусора двигаться с ним было решительно невозможно.
— Как думаешь? — начала она, сев рядом и переводя дыхание, — Здесь спецом все так перемолото, что идти невозможно, или в таких заброшенных зданиях всегда полный трэш?
— Эхо перестроек... — пожал плечами Годяй. — Хотя да, ты права, мусора многовато.
Он посмотрел наверх. Цех цехом, даже кран-балки не демонтированы. Фига себе, ими вроде недавно пользовались. Может... Да не, чепуха. Он встал, помог подняться с ног Карине и уставился на лестницу. Ниже темно, однако, надо бы фонарик достать, который он вчера догадался купить. И чего ради будущего на последние деньги не купишь?
Они спустились на середину пролета, когда Годяй встал, как вкопанный.
— Услышал чего? — послышался сзади взволнованный шепот.
— С тобой услышишь, этот шкаф, призванный в самолетах служить современным женским радикюлем, так громыхает на ступеньках, что мне порою кажется, началась бомбежка, хотя да, между взрывами, кажется я услышал посторонний звук.
— Ридикюль, там не «а», а «и».
— Вот давай в этот торжественный момент вхождения в потусторонний мир разбираться в правильном произношении, может, там, — Годяй указал вниз, — вообще разговаривают на «эсперанто», хотя по внешнему виду входа, похоже, придется изучать бомжарский.
Внезапно сверху раздался голос, заставив обоих спорщиков вздрогнуть от неожиданности.
— Нехорошо так говорить о светлом будущем, господа путешественники во времени. А направлять в глаза свет фонарика тем более неприлично.
Годяй торопливо выключил фонарик, а зря — так их новый собеседник выглядел черной кляксой на фоне инсталляции поздней промышленной разрухи России образца двадцатого века.
— Мы — не путешественники во времени. То есть путешественники, которых вместо отеля такси привезло в обитель прошлого, причем не самого радужного. Уважаемый, не подскажете ли вход в настоящий отель.
— Я так понимаю, вы — Карина и Андрей. — произнесла клякса мужским голосом, не обращая ни малейшего внимания на ответ Годяя. Увидев утвердительные кивки, он взмахом руки предложил спускаться вниз. Спустившись в подвал, вонявшего сырой плесенью, они было остановились, но легкий тычок сзади подсказал юноше, что дорога продолжается. Наощупь Годяй сделал еще несколько шагов, услышал ойканье спутницы и рванулся к ней с самыми хорошими намерениями. Эти намерения вышли ему боком, отразившись болью от соприкосновения с очередной дверью, не замеченной в потемках. Карина при этом оказалось почему-то внизу, придавленная им и своим саквояжем.
— Опять не сработала, — раздался сзади недовольный голос. — Вот почему у вас в прошлом все через жопу, даже электронные замки?
— Потому что это все еще Россия, — захотелось ответить Годяю, но тут невидимая дверь распахнулась, явив за собой длинный приземистый коридор, освещенный тусклым светом редких лампочек под потолком. — Ого! — воскликнул он.
— Не «ого», а бывшее городское бомбоубежище, созданное для рабочих ныне почившего секретного предприятия наверху и прочих служб соседних зданий, успевших сюда добраться во время тревоги. Хорошее место, между прочим, раньше от всех бомб спасало, кроме едреной.
Добрые несколько десятков минут они шли и шли, один коридор сменялся другим, казалось, конца и края этим тоннелям не было. Годяй уже хотел остановиться и поинтересоваться, не в Москву ли они направляются, но тут услышал команду повернуть налево, а за поворотом увидел тупик, означающий окончание скитания по подземельям их родного города.
Наконец-то он ясно увидел их провожатого. Выглядел мужик обычным жильцом подобных местечек, но каким колоритным! Если на медведя натянуть рваную телогрейку, одеть в поношенные берцы, убрать лишнюю растительность с морды, оставив широкие надбровные дуги, сплющить нос и заменить глаза на горилльи, получится слабая пародия на сего представителя гомо сапиенс. Если же прибавить сюда достаточно грамотную речь с легким налетом элементов жаргона обывателей городских теплотрасс, в чем позже Годяй убедился, наверно, будь он актером, к нему из киностудий запись на пару лет вперед была бы расписана.
Чего раззявились, молодежь? — мужик ловко стянул масксеть и их взору предстал самый обычный сканер с ленточным конвейером для досмотра багажа.
— Ботинки снимать? — спросил Годяй, саркастически глядя на сканер.
— Все, как полагается, — ухмыльнулся мужик. — на ту сторону входят без девайсов, если что лишнее имеете, остаётся здесь, я это потом барыгам оптом сдаю. Но из-за слабого финансирования той стороной стеснителен в средствах и вынужден экономить на мелочах, так что милые, спешу огорчить, сами на этой движущейся шконке прокатитесь.
— Что, в будущем наши технологии разве не устарели, раз их через портал нельзя?
— Портаал... — протянул мужик слово, пробуя на вкус каждую букву. — Это у вас портал, а там — прокол соединительной ткани с прошлым. Вот правила досмотра во все времена не меняются, так что прошу по одному на ленту в позе нумер раз. Ноги сжаты, руки опущены по бокам.
— Как же вещи? — растерянно спросила Карина.
— Вещи — дело наживное, — поднял вверх корявый, напоминающий расплющенный и оттого вспухший коготь указательный палец бородатый таможенник, более похожий на рабочего городского кладбища, — пусть пока у меня полежат.
Годяй, ожидая своей очереди, пока негодующая девушка пыталась спорить с мужиком, торопливо надел часть своих вещей поверх футболки, не забыв про три пары носков, он запомнил слова про барыгу и в их искренности уже не сомневался. Когда лег на конвейер, по другую сторону сканера бородач деловито отбирал у лежащей девушки маячок и еще какие-то предметы, одновременно читая нотацию по поводу «Тойоты», так и не уехавшей с территории промзоны. Затем и сам проехал сквозь сканер, жалея, что не столь бесчувственен, как багаж. К его удивлению, лента не остановилась, наоборот стала набирать скорость.
— Что происходит? — закричала Карина, увидев быстро приближающуюся стену и пытаясь соскочить с конвейера.
— Пушкин дописался, Гагарин долетался, а ты — доп...
Впрочем, последнего слова Годяй до конца не расслышал, тупик наполнился низким гулом, а стена прямо перед ногами девушки испарилась. На ее месте возникла полупрозрачная пленка, потрескивающая искрами электрических разрядов и...