Глава 11. А годы летят, наши годы как птицы летят…
Эпизод 1: Платформа 9¾, 1 сентября 1991 года
Гарри Поттер был хорошим мальчиком. Его природная живость компенсировалась традиционным воспитанием и неплохим интеллектом. Интеллект позволял критически оценивать слова и обстоятельства и рассчитывать свои действия, как минимум, на шаг или два вперед. Всем этим он был обязан своей необычайно умной и талантливой мастери, работавшей в Отделе Тайн. Воспитание же, достойное Мальчика-Который-Выжил, обеспечил ему приемный отец — доктор колдомедицины Питер Сметвик. Правда, жили Сметвики довольно замкнуто, и, если Питер и Лили все-таки появлялись порой на званных вечерах в Министерстве, колдоклинике Мунго или на частных вечеринках, то их дети, Гарри и его младшая сестра Виола, нигде толком не бывали. Причина крылась в фамилии Гарри. Он единственным в семье носил фамилию Поттер. Это делало его знаменитостью, поскольку считалось, что именно Гарри в Хэллоуин 1981 года развоплотил Того-Кого-нельзя-Называть.
Однако быть знаменитым Гарри не нравилось. Во-первых, все отчего-то считали, что он помнит, как все тогда происходило в доме Поттеров в Годриковой впадине, и, значит, может рассказать, как он победил лорда Волан-де-Морта. Разумеется, он этого не помнил, так как ему тогда было чуть больше года. А по поводу того, как он развоплотил злодея, он и сам терялся в догадках. И даже более того, его снедали довольно сильные сомнения. Здравый смысл подсказывал, что маленький ребенок сделать этого не мог, поскольку не обладал ни достаточной силой, ни умениями, необходимыми для столь сложного дела. Да у него в то время даже магического ядра толком не было. Оно сформировалось много позже, когда ему исполнилось уже девять лет. Однако у людей, — и не только у детей, но и у взрослых, — наблюдалось, по-видимому, тотальное отсутствие здравого смысла. И это была вторая причина, по которой Гарри не любил бывать на людях. Ему было попросту неловко принимать все эти почести, так как он не был уверен, что их действительно заслуживает. Впрочем, ни мать, ни отчим, к их чести, никогда не настаивали на посещении им публичных мероприятий, и в общественных местах он появлялся либо инкогнито, либо по очень важным поводам. Впрочем, посещение публичных мероприятий, вроде Дня Победы над Тем-Кого-нельзя-Называть, зачастую не зависело ни от Гарри, ни от его родителей. Публичностью Мальчика-Который-Выжил ведал сам директор Дамблдор, потому что он всегда знал, как будет лучше для «общего блага», и лично выводил Гарри к народу, когда и где этого требовала политика.
Вследствие всех этих обстоятельств поступление в Хогвартс было воспринято Гарри более, чем оптимистично. Оно сулило положить конец затворничеству и возможность наконец-то завести настоящих друзей. И вот этот день настал и, расцеловавшись с провожавшей его мамой, Поттер зашел в поезд и, найдя в последнем вагоне пустое купе, расположился в нем, ожидая развития событий. Конечно, могло так случиться, что к нему никто не подсядет, и тогда придется ехать до Хогвартса одному, но вероятность с кем-нибудь познакомиться явно была выше нуля. Дверь в купе он предусмотрительно оставил открытой, и теперь наблюдал за детьми, которые проходили по коридору, и за теми, кто все еще не вошел в вагон. На них, до сих пор стоявших на перроне, он посматривал через окно на противоположной стороне коридора.
Наблюдать оказалось интересно. Не зная в лицо практически никого из этих людей, он мог придумывать о них разные истории, похожие на приключенческие рассказы в магловских книжках. В этом смысле выбор у него был велик, поскольку на платформе находилось довольно много разных волшебников и ведьм, чаще всего собиравшихся группами. Между тем, его внимание привлекла одна из таких групп, расположившаяся как раз напротив окна. Высокая, статная блондинка, была одета, как магла, но маглой, скорее всего, не являлась. Красивая, возможно, даже красивее его мамы, — которая, разумеется, была самой красивой женщиной в мире, — женщина держалась с тем невероятным достоинством, которое указывало, как знал Поттер, на ее высокое общественное положение и древность рода. Это было то немногое, что он знал об аристократии, и все это объяснила ему мать, родившаяся и выросшая в семье маглов. Вечно занятый приемный отец, — даже при том, что являлся чистокровным волшебником из хорошей семьи, — времени «на все эти глупости» никогда не находил, а жаль. Гарри был совсем не против узнать, что ожидает его в Хогвартсе, где наверняка будут учиться не только такие «простые» мальчики, как он, но и дети аристократов. Как раз такие, как те три девочки, которые стояли рядом с блондинкой.
Две из них, скорее всего, учились на втором или даже на третьем курсе. Во всяком случае, высокая блондинка совершенно определенно была старше Гарри, и, очень похоже, что не на один год. Очень красивая и очень высокая девочка, одетая, как и ее подруга — брюнетка совершенно по-магловски, но так, что сразу видно, это птицы высокого полета. Брюнетка, к слову сказать, была тоже красивой девочкой, но красота ее была несколько иной, чем красота блондинки. Третья же девочка была гораздо ниже своих подруг или сестер, да и выглядел она младше. И эта девочка, уж точно, поступала, как и Гарри, на первый курс. Она была похожа на куклу. Невысокая с огромной копной каштановых волос, она, как ни странно, была одета, как настоящая ведьма, но ее наряд тоже указывал на непростое происхождение. Все три девочки были разные, но держались они, как сестры, да и к женщине относились скорее, как к матери, чем к «чужой тете».
«Мать или близкая родственница», — решил Поттер, наблюдая за тем, как общаются между собой взрослая женщина и дети.
Их внешность, одежда и поведение, все это его по-настоящему заинтриговало, тем более что, проходя мимо, многие из взрослых волшебников здоровались с высокой блондинкой, иногда по-дружески, но чаще с каким-то опасливым уважением. В результате Поттер решил, что просто обязан позже узнать, кто это такие.
Возможно, Гарри продолжил бы свои штудии и дальше и, возможно, даже придумал бы какую-нибудь волшебную историю про эту красивую женщину и девочек, стоявших рядом с ней, но ему помешали. У Гарри Поттера внезапно появился сосед по купе.
— Привет, Поттер! — сказал мальчик, вошедший к нему, даже не спросив у Гарри разрешения.
Это было невежливо, но в детском коллективе, наверное, простительно. Однако, ужасно раздражало то, что из-за этого рыжего недоразумения он должен был отвести взгляд от юной блондинки, которая уже не в первый раз привлекала его внимание и уже дважды встретилась с ним взглядом. Проанализировав сейчас свои действия, Гарри осознал, что его глаза, словно бы, сами по себе раз за разом возвращаются к этой девочке. Такое поведение было для него необычно, и это стоило обдумать, но думать ему мешал Рон Уизли.
— Здравствуй, Рон! — поздоровался он, поскольку вежливость — это, по словам его приемного отца, отличительная черта любого воспитанного человека, а Гарри был воспитанным мальчиком.
Рона Уизли он знал давно, хотя они не были друзьями. Во всяком случае, Гарри его своим другом не считал. Что думал по этому поводу Рон, другое дело. Мама приводила его к Уизли на дни рождения и детские праздники. Не то, чтобы она дружила с Молли и Артуром. Они были просто давними знакомыми. Однако Уизли настойчиво приглашали Гарри к себе в гости, пытаясь свести его с младшими детьми, Роном и Джинни, и отказать им Лили стеснялась, тем более что друзей у нее и так почти не было. Впрочем, ничего из усилий Молли Уизли не вышло. Дружбу не создать искусственно, а естественным порядком Гарри с Роном было не подружиться. Слишком разный интеллектуальный уровень и, как следствие, разные интересы. Рона интересовали только две вещи: квиддич и различные детские игры. Впрочем, среди игр, которыми Рон мог заниматься дни напролет, числились шахматы. Так что, возможно, интеллект у Рона все-таки присутствовал, но какой-то другой, не похожий на тот, которым обладал Поттер. Что же касается квиддича и шахмат, Гарри при всем своем желании не мог разделить интересов Рона. Подобного рода развлечения его не привлекали, да и летать он толком не умел. Сметвики жили в городе, где на метле не полетаешь, и, хотя Гарри знал, как поднять метлу в воздух, летать на ней сколько-нибудь хорошо он так и не научился. Не помогало даже то, что, по рассказам матери, его родной отец был капитаном гриффиндорской команды по квиддичу. Отец — это отец, а Гарри — это Гарри, и, кроме того, он практически не знал Джеймса Поттера.
— Ну, что, может быть, сыграем в шахматы? — спросил между тем Рон, который никогда не уставал делать все по-своему, не прислушиваясь к мнению других.
— Извини, Рон, — покачал головой Гарри, — но мы еще даже не тронулись в путь. Давай лучше посмотрим на платформу.
— На что там смотреть? — кажется, совершенно искренне удивился Уизли. — Люди. Что на них смотреть?
— Ты их знаешь?
— Кого-то знаю, кого-то — нет, — пожал плечами Рон, явно не заинтересованный в наблюдении за готовящимися к отъезду детьми и провожающими их взрослыми. — Отец берет нас иногда на торжества в Министерстве. Некоторые из этих там бывают.
— Кто, например? — сразу же спросил Гарри, которого буквально распирало от любопытства. — Вот тех женщин ты знаешь?
Вопрос был вызван тем, что за мгновение до этого Гарри увидел, как приближается к заинтересовавшей его блондинке другая женщина. Эта была ниже ростом и казалась очень хрупкой, в особенности, по сравнению с той, к кому подошла.
— Черноволосая — это Беллатриса Блэк, — снизошёл Рон до объяснений. — Она, Гарри, пожирательница смерти! Ее судили после войны за убийства и пытки, но она откупилась, и ее выпустили. А сейчас, представляешь, она член Визенгамота! Там, вообще, полно бывших пожирателей смерти! Жируют сволочи и плевать им на все.
Это было любопытно, но требовало дополнительной информации. Поверхностные суждения Гарри не нравились, тем более оценочные суждения из уст Рона.
— А блондинка?
— Не знаю, — признался Рон. — Видел пару раз, но отец сказал, что таких, как она, надо душить еще в колыбели. Тоже, наверное, пожирательница.
— Рон, — повернулся к мальчику Гарри, — ты ничего не путаешь? Твой отец светлый волшебник, он не мог такое сказать.
— Много ты знаешь! — отмахнулся Уизли. — Ты же слышал про войну? Пожиратели убили твоего отца, разве нет? А наши, светлые, воевали с темными. Папа говорит, воевать в бархатных перчатках нельзя.
— Я не про войну, — поморщился Гарри, который не любил, когда ему напоминали о смерти отца, тем более, в таком контексте. — Я про то, что он сказал про эту женщину.
— А что такого он сказал? — не понял его Рон.
— Ну, про давить в колыбели…
— И что? — похоже Рон его просто не понимал.
— Рон, Тот-Кого-нельзя-Называть пришел, чтобы убить меня, когда я был младенцем. За это его не только ненавидят, но и презирают. Даже его сторонники презирают, представляешь?
— Так ты же хороший! — Возразил ему Рон. — А она плохая. Чувствуешь разницу?
Гарри разницы не почувствовал. Зато ощутил мгновенную ярость, которую с трудом смог подавить. Рон был или туп, как пробка, или он был отравлен гнилой версией идеологии борцов со злом. В любом случае, спорить с ним было бесполезно. К счастью, и не пришлось. Их прервали.
— Привет! — сказала, появляясь в дверях купе та самая виденная им прежде девочка с копной вьющихся каштановых волос и огромными, каким-то очень внимательными и одновременно теплыми карими глазами. — Вы не видели тут жабы? Один мальчик…
— Это я, — выглянул из-за спины девочки Невилл Лонгботтом. — Привет, Гарри! Здравствуй, Рон!
— Привет, Невилл! — обрадовался Гарри.
Лонгботтом был тихим спокойным мальчиком, увлеченным гербологией. Гарри был пару раз у него в гостях в имении его бабушки, а Невилл приходил несколько раз на его дни рождения, и они обычно хорошо с ним общались. — Мы не видели твоей жабы.
— Вы знакомы?
— Да мы… — начал было мямлить Невилл, но девочка его перебила.
— Будем знакомы, Я Гермиона Грейнджер, а ты, наверное, Гарри Поттер. Я о тебе все читала…
— И зря, — тяжело вздохнул Гарри. — Без обид, мисс Грейнджер, просто все, что там написано, полная ерунда!
— О! — откровенно восхитилась девочка. — Ты мне об этом должен рассказать, а то сестры замучают меня вопросами.
— Между прочим, я Рон Уизли, — влез в разговор Рон.
— Мистер Уизли! — Гермиона мгновенно преобразилась, даже, как будто, стала выше ростом. Сейчас перед Гарри стояла юная аристократка, воспитание которой брало верх над нежеланием общаться с Роном. Причем, Гарри мог бы поспорить, что все дело в фамилии Рона. Что-то они не поделили. Не в смысле, эти двое, а в смысле их родители, и Гермиона это знала, а Рон нет.
— Мы, пожалуй, пойдем, — сказала она сразу за приветствием. — Поищем жабу Невилла. Как думаете, может, стоит заглянуть в туалет? Там влажно, а жабы любят влажные места…
И они с Невиллом исчезли, а их место занял новый персонаж. Поезд как раз тронулся, проплыл за окном перрон, и в проеме двери появился худенький мальчик, с аккуратно причесанными довольно длинными серебристыми волосами.
— Гарри Поттер! — произнес он, чуть растягивая слова. — Приятно с тобой познакомиться. Малфой, Драко Малфой, — и он чуть склонил голову в уважительном поклоне равного равному.
Мать, хоть и маглорожденная, но учила Гарри всякому такому. Впрочем, он вряд ли смог бы поклониться так, как это сделал Драко Малфой.
— Очень приятно! — сказал он, вставая, и протянул Малфою руку. — Гарри Поттер!
— Не жми ему руку! — неожиданно влез в разговор Рон Уизли.
— Почему? — Гарри руку мальчику все-таки пожал, но раз уж были высказаны претензии, стоило хотя бы выяснить, в чем тут дело.
— Малфои пожиратели смерти! — безапелляционно заявил Уизли и даже красными пятнами пошел, что у рыжих выглядит довольно забавно.
— Не думаю, — сказал Гарри, задумчиво рассматривая покрасневшего Рона. Не похоже, что Драко служил Темному лорду в возрасте одного года. Так что, твои претензии к нему вряд ли применимы.
— Ты не понимаешь…
— Все он понимает, Уизли! — Драко тоже начал краснеть, видно такие конфликты вспыхивали между ними не впервые.
— Кто тут обижает моего Дракошу? — раздался голос из коридора.
Гарри перевел взгляд и увидел высокую девочку-блондинку, одну из «трех сестер», за которыми он наблюдал во время посадки.
— Неужели, это поганец Уизли обижает нашего любимого жениха? — Рядом с блондинкой появилась брюнетка, и Гарри увидел, что обе девочки действительно очень высокие. Они возвышались над Драко где-то на голову, если не больше, а ведь он тоже был немаленького роста.
Все замолчали. Гарри не знал, что сказать, а Драко и Рон не находили слов. Один от смущения, другой — от возмущения.
— Не расстраивайся, красавчик, — приобняла Драко блондинка. — Тетя Изабо тебя в обиду не даст! А то, за кого нам потом замуж выходить? Ты кто? — посмотрела она на Поттера.
— Я Поттер. Гарри Поттер, — представился он.
— Мелковат, конечно, — раздумчиво протянула брюнетка. — Зато наследник древнего рода и знаменитость!
— Я… — наконец, выдавил из себя красный, как помидор Рон.
— Нет, — покачала головой блондинка. — Даже не надейся. Такими, как ты, Уизли, только породу портить!
И тут Гарри понял, что происходит. Эти двое, — сестры они там или нет, — просто издеваются. Довольно ловко, надо сказать, но откровенно зло. Впрочем, ему это неожиданно понравилось. Он так не умел, но очень хотел научиться.
— Дамы, — сказал он, отвешивая им поклон, — буду счастлив соответствовать. Надеюсь, со временем подрасти, и тогда, быть может, одна из вас, и в самом деле, согласится выйти за меня замуж.
Получилось даже лучше, чем он надеялся. Уизли, вообще, выпал в осадок. Драко смутился еще больше, а девочки синхронно улыбнулись.
— Как думаешь, Поттер не вовсе потерян для общества? — повернулась брюнетка к блондинке.
— Во всяком случае, он адекватен и, я думаю, обучаем, — откликнулась блондинка. — Будешь учиться, Поттер?
— Чему? — спросил он.
— Не бойся, Гарпии[1] плохому не научат!
— А Гарпии — это вы? — улыбнулся Гарри. — С кем имею честь?
— Он мне нравится! — кивнула блондинка. — Я Элло, а это моя сестра — Келайно[2].
Гарри знал древнегреческую мифологию. Читал мифы и помнил их в подробностях.
— Очень приятно, дамы! — сказал он. — А где же Окипета[3]?
— Я здесь! — и откуда-то из-за спин девчонок, вывернулась та самая Гермиона Грейнджер, которая помогала Невиллу искать его жабу.
— Окипета? — переспросил Гарри, несколько удивленный развитием событий. Гермиона, судя по ее фамилии, была маглорожденной, но откуда тогда этот наряд, и как она подружилась с этими двумя явными аристократками. Тем более, что они не просто лично знают Малфоя, а знают, по-видимому, давно и хорошо. А Гарри раньше только слышал эту фамилию.
— О! — Сказали девочки хором. — Кто-то читал «Мифы и Легенды Древней Греции».
— Я знаю, кто такие Гарпии, — ожил наконец Драко. — На вас похоже, такие же вредные!
Малфой знал, Уизли — нет. И, не зная, о чем идет речь, попытался догадаться.
— Шлюхи, что ли?
Черт его знает, где он слышал это слово. Поттер его не знал, но догадался, что девочкам это слово не понравилось.
— Расступились все! — скомандовала брюнетка и, подойдя в два длинных шага к Уизли, взяла того за воротник.
Если бы Гарри не видел этого собственными глазами, никогда бы не поверил. Девочка одним движением выдернула Рона с дивана и поставила на ноги.
— Сейчас пойдешь в уборную и вымоешь рот с мылом! — приказала она. — Сюда больше не возвращайся. Иначе я за себя не ручаюсь.
Она развернула Уизли лицом к двери и, дав ему мощного пинка, отправила в полет.
— Неплохо пошел! — прокомментировала полет Уизли блондинка.
— Поттер! — повернулась она к Гарри. — Не возражаешь, если мы к тебе присоединимся?
Ясное дело, Гарри не возражал. Так им и сказал, заодно пригласив в купе все еще стоящего рядом с проходом Малфоя. Но Малфой отказался. Его где-то там кто-то ждал.
— Так мне вас так и называть Гарпиями? — поинтересовался Гарри, когда они остались вчетвером.
— Я Лиза, — представилась брюнетка. — А это мои сестры: Изабо и Эрмина.
«Значит, все-таки не Гермиона» — отметил Гарри.
— Я ожидал услышать что-нибудь, вроде Леди или Баронесса… — в шутку сказал он и даже «разочарованно» покачал головой.
— Как пожелаешь, — усмехнулась блондинка. — Разрешите представиться, наследник Поттер. Я Изабелла Клара Фелиситас фон дер Агте и Энгельёэн. Тоже наследница, между прочим.
— Я, — хмыкнула брюнетка, — Кассиопея Елизавета Анна Блэк-Энгельёэн виконтесса Готска-Энгельёэн.
— А я Эрмина Мона Гульден-Виклунд, — представилась третья, дезавуировав таким образом свое прежнее представление. — Известны так же, как Гарпии Энгельёэн.
Фамилию Энгельёэн Гарри знал. Леди Анна Энгельёэн являлась членом Визенгамота, единственной, кто владел одновременно тремя голосами. Фамилию Блэк он тоже знал. К матери пару раз заходил Сириус Блэк — близкий друг Джеймса Поттера. Вернее, лорд Блэк, так как он являлся Хранителем Рода Блэк.
— Леди Энгельёэн ваша мать? — спросил Гарри.
— Технически — только моя, — ответила ему Лиза. — Но практически она наша мамочка.
— А Блэк? — задал он еще один вопрос.
— Сириус Блэк — мой папа, — усмехнулась Елизавета. — Технически…
Эпизод 2: Хогвартс, большой зал, 1 сентября 1991 года
Лиза знала секрет Изабо. Единственная, кроме мамы. И нет, ее никто в это специально не посвящал. Просто, когда изучали окклюменцию, дурную шутку сыграла с ними ментальная близость. А о том, что они связаны одна с другой, как сестры-близнецы, они узнали еще раньше. Когда проходили ритуалы во внутреннем замке Стейндорхольм, тогда и открылось. Возможно, дело в крови Блэков, которая есть и в той, и в другой, пусть и в разных пропорциях. А может быть, в чем-нибудь другом, например, в самом ритуале, который даже теоретически не может быть совершенно одинаковым, сколько раз его не повторяй. Однако кровь Блэков была на данный момент единственной реалистично выглядящей гипотезой. Потому что Эрмина тоже ведь проходила ритуал «вхождения в род», но на Лизе и Изабо сработало, а на Эрмине — нет. В Род вошла, но особой ментальной близости ни с одной из «близнецов» у нее не возникло. Остались дружба и чувство локтя, и, по большому счету, этого было достаточно, потому что сестра не обязана быть близнецом, а они с Изабо превратились именно в близнецов, ну или в двойняшек, если быть точным в определениях.
«Может быть, это компенсация за Поттера?» — Мысль, не лишенная определенной доли безумия, но они же ведьмы, черт возьми, у них возможно даже то, что невозможно в принципе.
Однако, сейчас вопрос был в другом, послушает ее Поттер или нет. Это их мама попросила, аккуратно обработать мальчика, прибрать его к рукам и уговорить на «побег». В смысле, не тащиться на Гриффиндор, где ничего хорошего его не ждет, а пойти, скажем на Рейвенкло. Эрмина, к слову, тоже собиралась на Рейвенкло. И, видимо, Лизе придется пойти вместе с ней. Во-первых, чтобы не бросать там ее одну, а во-вторых, чтобы присматривать за Гарри. А вот Изабо собралась вместе с Вегой Блэк на Слизерин, потому что кто-то же должен присматривать за Малфоем. Он хороший мальчик, но, если за него возьмутся тамошние живодеры, та же Паркинсон или тот же Нот, ему несдобровать.
«И еще можно приручить Дафну Гринграсс, лишней в их компании точно не будет».
— Вега Блэк, — объявила Макганогал.
— Слизерин! — определила шляпа.
— Кассиопея Блэк-Энгельёэн…
«Почему не Елизавета? Все же знают меня, как Лизу. Но нет, будет читать, как написано. Все-таки шотландцы упертые ребята, нет в них гибкости и изящества…»
— Рейвенкло!
— Эрмина Гульден-Виклунд!
— Рейвенкло!
— Гарри Поттер…
Зал затаил дыхание.
«Ну же, Поттер! — взмолилась Лиза. — Не подведи!»
Но, видно, что-то пошло не так. Мальчик сидел на табурете уже три минуты, однако шляпа все еще молчала.
«Торгуются? Дискутируют? Ругаются?»
— Гриффиндор!
Стол Гриффиндора огласился радостными кликами и бурными аплодисментами. Дамблдор улыбнулся. У Макганагал сияли глаза. А Лизе хотелось плакать. Поттеру, судя по всему, тоже. Он явно был не рад решению шляпы и плелся к столу своего факультета, как на эшафот. Но дело было сделано, и переиграть распределение было уже невозможно.
«Как пить дать, подстроили! Гриффиндор — это свои, Слизерин — враги, остальные — постольку-поскольку».
Уже садясь за стол, на место, заботливо приготовленное ему братьями Уизли, Поттер посмотрел на стол Рейвенкло, и их с Лизой взгляды встретились. Хорошо, но мало. На такой дистанции глазами никакую мысль не передать. Поэтому Лиза просто кивнула Гарри и подняла к плечу правую ладонь, сжатую в кулак. Но пасаран[4], Поттер! Авось поймет.
Эпизод 3: Малфой-мэнор 31 октября 1991 года
Самайн собрались праздновать на природе, в старом поместье Блэков в графстве Ланкашир. Сами ритуалы должны были, как и положено, проводиться ночью с тридцать первого октября на первое ноября. Однако собрались, как водится, заранее, чтобы провести день вместе, всей большой компанией, состоявшей из семей Блэк, Малфой, Фоули и Гринграсс, а также «одиночек» — Энгельёэн, Забини и Боунс. Впрочем, одиночками последних можно было назвать чисто условно. Анна была здесь со своим сыном Максимусом и Адарой Блэк, мадам Забини прибыла на вечеринку с очередным женихом Никколо ди Питильяно, а у Амелии Боунс уже много лет имелся постоянный друг, — Джейкоб Снайд, работавший в Отделе Тайн, — с которым они, однако, так и не оформили официальных отношений. Ну и Сириус сподобился наконец познакомить семью со своей, по-видимому, невестой БеатрисЭллсопп. Девушка оказалась умненькой и симпатичной, точнее сказать, весьма женственной, но совсем молоденькой. Она лишь в прошлом году закончила Шармбатон — ее родители предпочитали жить на юге Франции, — и, приехав на родину, никого здесь толком не знала. Ну, а Сириус в излюбленной своей манере «забыл» сообщить ей, что среди гостей будет присутствовать мать двоих его детей, а в куче малышни беселиться его младший сын Макс — трехлетний очаровательный блондин с темно-синими глазами. Пришлось Анне успокаивать девочку.
— Вы можете не беспокоиться, Беатрис, — сказала она тихо, уведя девушку к камину «на предмет показать ей коллекцию доисторических статуэток», расставленных на каминной полке. — Сириус никогда не был моим женихом. У нас были отношения, но они давным-давно закончились. Еще до рождения Лизы. Это моя старшая дочь, она сейчас учится в Хогвартсе. А Макс — это вообще результат делового соглашения. Одноразовая акция, так сказать, и контракт не предусматривает никакого продолжения. Сириус детей любит, но и только. Поняли меня?
Беатриса поняла, и на этом недоразумение было исчерпано, и ко всем вернулось хорошее настроение. Впрочем, продолжалось это недолго. Около девяти вечера сработала сигналка, закрепленная на сквозном зеркале. Анна извинилась и, покинув праздничный стол, прошла в гардеробную, где висел ее кожаный плащ-мантия со стоячим, как у графа Дракулы, воротником. Достав из зачарованного внутреннего кармана сквозное зеркало, она активировала его и сразу же увидела на круглом «экране» непривычно бледное лицо Эрмины.
— Возьми себя в руки, милая! — улыбнулась она, хотя при взгляде на девочку сердце ухнуло куда-то вниз. — Рассказывай! Я с тобой.
— Мама, тут! — Эрмина, говорившая обычно очень быстро и очень много, поймала себя за язык в самом начале «пулеметной» очереди и заговорила нарочито медленно и четко. — В замок пробрался горный тролль.
«Тролль! — ужаснулась Анна, очень хорошо представлявшая себе, что может наделать эта тупая машина убийства в битком набитом детьми замке. — Господи! Как я могла забыть?!»
Сейчас она вспомнила. Вроде бы, в книге Роулинг была такая сцена. Тролль в Хогвартсе и что-то связанное с Поттером и Уизли.
— Этот тролль чуть не убил Поттера, Уизли, Лонгботтома и еще одну девочку с Гриффиндора. Но Изи и Лиза вовремя вмешались и убили тролля. Сейчас их третируют Снейп и Макганагал. Пытаются свалить проблему с больной головы на здоровую. Но Лиза им не позволила. Она потребовала у Дамблдора оповестить Аврорат и ДМП.
— Ты уверена, что все целы? — максимально сухо поинтересовалась Анна.
— Мама, ну что ты?! — возмутилась Эрмина. — Неужели ты думаешь, что я промолчала бы? Все целы!
— Ну и славно, — снова улыбнулась Анна. — Снейпа разрешаю послать. У меня кончилось терпение, завтра с утра его арестуют авроры.
— За что? — очень деловито поинтересовалась девочка.
— За что-нибудь, — зло усмехнулась Анна. — Был бы человек, статью найдем!
— В общем, скажи сестрам, что они молодцы. Я вами горжусь. Ничего не бойтесь, я завтра буду в Хогвартсе и все улажу.
— Хорошо, спасибо! Но есть еще одно дело, — снова заспешила Эрмина.
— Рассказывай!
— Квиррелл — не живой! — всхлипнула в ответ девочка. — То есть, он живой, но мертвый. У него уже трупное окоченение наблюдается и плоть начала разлагаться.
«Бедная моя! — ужаснулась Анна. — Видеть такое! Отчего так дорого приходится платить за талант?»
— Лич? — спросила вслух.
— Похоже на то, — снова всхлипнула девочка. — Я как это почувствовала, меня чуть не стошнило. И еще одно. Изи говорит, у него двойная аура.
— Одержимый? — еще больше напряглась Анна.
Что-то такое ворохнулось в ее памяти. Что-то оставшееся от прежних времен, от прежней жизни. Что-то из книги или из фильма…
— Он носит чалму? — добавила к прежнему вопросу.
— Похож на одержимого, но все-таки, скорее лич, — ответила Эрмина. — Лиза тоже так думает. И да! Он носит чалму.
— Не приближайтесь к нему! — потребовала Анна. — Вплоть до скандала и применения боевых чар. Что угодно, только не приближаться ближе, чем на десять метров. И держите Поттера подальше от него. Если это Лич, а я вам доверяю, то он может охотиться или за вами, или за Поттером. И свяжись со мной после полуночи. Я хочу знать все подробности!
— Лиза с тобой поговорит…
— Ты начала, тебе и продолжать, — отрезала Анна. — Завтра увидимся.
— Пока! — помахала пальчиками Эрмина, и экран погас.
«Одно из двух, — решила Анна, потирая пальцами виски. — Или старый козел крутит в Хогвартсе одну из своих хитроумных операций, или он постарел и уже не ловит мышей…»
Эпизод 4: Хогвартс, 1 ноября 1991 года
Было уже далеко за полночь, когда Дамблдор добрался, наконец, до своего кабинета. Настроение было хуже некуда, но возбуждение, вызванное непредвиденными событиями этого вечера, было, пожалуй, даже хуже. Справляться с эмоциями он худо-бедно умел, а вот унять разгулявшиеся нервы ничем, кроме зелий было нельзя. Это он про себя знал еще с юности, когда Геллерт сказал ему как-то, что он слишком возбудимый тип, чтобы стать по-настоящему великим волшебником. Он тогда обиделся, и зря. Оно, конечно, правда глаза колет, но, не зная своих слабостей, их не победить. Однако и то верно, что природу не обманешь, легче обмануть людей. Дамблдор научился этому тоже благодаря Гриндевальду. Геллерт обладал быстрым и циничным умом, а Дамблдор, несмотря на весь свой ум и талант, был в то время пентюх пентюхом. Так что, спасибо другу юности, ставшему врагом в зрелости, он осознал, в конце концов, свои слабости, признал их существование и, сделав выводы, приступил к созданию себя. Ведь Великими Светлыми Волшебниками не рождаются, ими становятся. Это долгий и кропотливый труд, но Дамблдору удалось довести дело до конца, и среди прочего он научился со временем скрывать свое волнение. И сейчас тоже никто бы не заметил, как разошлись, на самом деле, его нервы. Но он знал правду. Чувствовал, как кипятит ему кровь, это проклятое возбуждение. И, по идее, надо было бы выпить успокаивающего зелья, добавить немного снотворного, да и лечь спать. Утро вечера мудренее и все такое, но спать ему сейчас было нельзя, потому что некогда. Надо было думать и думать крепко. Слишком много слишком странных, тревожных и, чего уж там, опасных событий произошло в этот Хэллоуин.
Начать, разумеется, следовало с главного. Как, черт возьми, попал в замок горный тролль? Это другим можно навешать лапши на уши, — да и то не всем, — но сам-то он знал: «просочиться» в Хогвартс случайно монстр не мог. Значит, его кто-то провел. Но кто?! Не было у Дамблдора на примете серьезного подозреваемого. Мотив, пожалуй, был, а вот исполнителя не было. Если предположить, что кто-то узнал о том, что Дамблдор прячет в замке философский камень, то появление тролля можно было бы объяснить попыткой отвлечь его внимание и в суматохе украсть камень. Однако охранные чары потревожены не были, а тролль был, и теперь Дамблдору надо было понять, кто и как смог его провести в замок сквозь все щиты и запоры.
Впрочем, хватало забот и кроме камня. Как так получилось, что с троллем столкнулся Гарри Поттер? Страшно даже подумать, что бы случилось со школой, с ее директором и со всем волшебным миром, если бы тролль убил Мальчика-Который-Выжил. Смерть других детей, того же Уизли, тоже была бы сущим кошмаром, но Поттер не обычный ребенок. Он символ победы. Пройдет еще пятнадцать-двадцать лет, и Гарри Поттер сменит Альбуса Дамблдора в роли вождя сил света. Может быть, не являясь по-настоящему сильным магом, Поттер не сможет стать Великим Светлым Волшебником, но зато он сможет без особого труда избраться на пост Министра. Да и в Визенгамоте, — как только получит кольцо лорда, — сможет претендовать на кресло председателя. Однако все это возможно только если он останется жив, а вчера вечером он мог запросто умереть.
История вполне идиотская, но едва ли не все кризисы, о которых ему было известно, являлись результатом ошибок, недоразумений и несчастного стечения обстоятельств. Так случилось и на этот раз. Рон Уизли мальчик не слишком умный, легко возбудимый и к тому же плохо воспитанный, обидел девочку. Девочка расстроилась и убежала плакать в самый дальний женский туалет, какой только нашла. Возраст у первокласников такой, что мальчики бывают излишне грубы, а девочки чрезмерно чувствительны. Так что, ничего страшного, на самом деле, не случилось. Вернее, не случилось бы, не появись в школе тролль. Девочка, — одинокая маглорожденная заучка, — проплакала почти весь день, не появившись ни на обеде, ни на праздничном ужине, но заметил это один лишь Поттер. Поэтому в тот момент, когда профессор Квиррелл поднял тревогу, именно Поттер, прихватив для компании провинившегося Уизли и ни в чем не повинного Лонгботома, побежал ее выручать. Храбро, конечно, но глупо, лучше бы позвал кого-нибудь из профессоров. Впрочем, когда они неслись к женскому туалету, мальчики не могли знать, что встретят там горного тролля. Дальше больше. Оставить девочку одну герой волшебного мира не мог, но ему, увы, нечего было противопоставить полутонной машине смерти. И в результате, дело едва не закончилось трагедией.
Положение спасли девицы Энгельёэн. Изабелла утверждает, что смогла запрыгнуть чудовищу на спину, оттуда перелезла на плечи и, вставив троллю в ухо свою палочку накастовала со страху какое-то заклятие, которое видела как-то в исполнении мамы. Что это за чары такие, не помнит. Как получилось, не знает, но мозги тролля буквально сварились внутри черепной коробки. Девочка, разумеется, врет, не краснея, и разум ее не прочесть, потому что такой окклюментной защиты у одиннадцатилетней девочки Дамблдор еще не встречал. Вторая, Елизавета, в этом смысле, ничуть не лучше. А вот Уизли, который всю битву просидел под раковиной, все видел и, если даже не понял того, что видит, Дамблдору этот поединок «показал» во всех деталях, от и до.
Девочки прибежали меньше, чем через минуту после мальчиков, из чего следует, что они за Поттером и Ко следили. Ну да, бог с ними, хотя было бы любопытно узнать, что их на это сподвигло. Однако этот вопрос можно будет исследовать отдельно и позже. Сам же бой оказался коротким и технически безупречным. Девочки двигались быстро и слаженно. Отвлекли тролля от Поттера, оттянули чуть в сторону от едва не обделавшихся со страху Уизли и Лонгботтома, и убили. Именно так. Елизавета подняла Изабеллу в воздух обыкновенным, но качественно исполненным Левиосо[5] и отправила прямиком на плечи монстра. Второе заклинание было неизвестной Дамблдору вариацией на тему Локомотора[6]. Изабелла же, в свою очередь, очень быстро и точно вставила палочку в ухо тролля и… Движение палочкой, если и было, то крайне незначительное, так как совершалось в ухе монстра. Что именно пробурчала девочка, было не разобрать, и как итог, тролль убит, а чем, неизвестно.
В общем, не появись там девочки, ему сейчас предстояло бы устраивать похороны и подавать заявление об отставке. Однако верно и обратное. Их появление означало множество проблем. И начинать, наверное, следовало с того, что скрыть происшествие не удастся. Школьники ничего об инциденте не знали, других детей, — тех же Поттера и Уизли, — несложно было бы уговорить молчать, но девочки Энгельёэн, — а ими он считал только этих двух, — внушению не поддаются и не только выглядят старше своих лет, но и думают на взрослый лад. Елизавета уже успела высказать свое «фэ» и профессору Снейпу, попытавшемуся наказать победителей тролля, и профессору Макганагал, хотевшей историю просто замять.
— У вас тролль по школе ходит! — заявила она. — Думаю, вам, прежде всего, следует выяснить, кто в этом виноват, но сделать это силами таких профессоров, как уважаемый мистер Снейп, вы вряд ли сможете. Поэтому нужно вызывать авроров и ДМП.
Этим двум рот не заткнешь, и значит леди Анна обо всем уже осведомлена, и утром следует ожидать визита попечителей, следователей ДМП и оперативников Аврората. История получит огласку, а он, как следствие, кучу неприятностей. Причем сам тролль только первая из них. Будут дискредитированы факультет Гриффиндор и его декан, проявившие досадное равнодушие и небрежение к маглорожденной девочке. Начнут насмехаться над Поттером, оказавшемся в унизительной роли храброго, но глупого и неумелого героя. И, напротив, в положительном свете предстанут девочки Энгельёэн. Смелые, решительные и умелые юные волшебницы. Совсем, как их мать — подлинная героиня сражения у дома Поттеров.
В свое время, ему стоило огромных трудов замять это дело, с одной стороны, воздав должное восставшей из мертвых Анне Энгельёэн, оправданному судом Визенгамота Сириусу Блэку и другим участникам боя, а, с другой стороны, сделать так, чтобы об этом знало, как можно меньше людей. Заметку о награждении орденом Мерлина опубликовали, а разъяснений о том, где именно был совершен подвиг, и в чем он выражался, не дали. И далее по списку. Тут и там, по чуть-чуть, и всю эту историю удалось замести под ковер. Но теперь достаточно будет упомянуть девочек, тут же вспомнят об их матери. А это репутационные потери для сил Света и триумф Нейтралов. А ведь именно оттуда из серой зоны начинается дорога во тьму. Темные лорды не появляются сами по себе. Их создают ошибки светлых волшебников. И вот еще вопрос: что не так с девочками Энгельёэн? Они сильнее и лучше обучены, чем любой другой ребенок этого возраста. Но детей-волшебников нельзя обучать магии, пока они не достигли возраста созревания. К одиннадцати годам магическое ядро уже достаточно развито, чтобы начать заниматься магией. У большинства детей. Не у всех. У кого-то, как у того же Лонгботома, процесс еще не завершен. Однако есть и такие, у кого ядро формируется гораздо раньше. Это очень редкий случай, но такое случается, и, похоже, эти двое начали обучаться волшебству еще год или два назад. Тогда у них, действительно, большая фора. Они не только выглядят старше, они действительно старше своих сверстников.
Эпизод 5: Хогвартс, 2 ноября 1991 года
Разумеется, он в своих предположениях не ошибся. В семь утра к нему в кабинет через камин прошли Леди Энгельёэн, Леди Лонгботом и Лорд Малфой. Их сопровождали первый заместитель директора ДМП Вильям Строккер и тройка авроров во главе со специальным агентом Адарой Блэк. Следующие семьдесят минут они трепали ему нервы, задавая крайне неудобные вопросы, затем его занимал разговором Попечительский Совет, и уже после этого леди Энгельёэн захотела зачем-то спуститься в большой зал, где по случаю субботы в это время все еще завтракали студенты Хогвартса и их учителя. А вот зачем ей это понадобилось, Дамблдор узнал достаточно быстро, и это было отнюдь не то знание, о котором он мечтал.
Они вошли в зал. Завтракающие дети провожали их любопытствующими взглядами, профессора за преподавательским столом в этом смысле мало чем отличались от своих учеников. Разве что научились уже напускать на себя вид полной незаинтересованности. Впрочем, кое-кто эмоций не скрывал. Снейп смотрел на Анну Энгельёэн, как на своего личного врага. Еще одна ошибка Дамблдора. Не надо было рассказывать Северусу про то, что она видела его в ту ночь. Для него это незаживающая рана, но поскольку слова Анны уже прозвучали, ему пришлось рассказать Дамблдору все, что тогда случилось. Выглядел он в этой истории последним подонком, но сделанного не воротишь. И все свое унижение, испытанное во время исповеди, превратил в ненависть. К Анне за то, что она заставила его раскрыть Дамблдору свой грязный секрет. К Гарри Поттеру, перед которым он был виноват. К его матери, которую любил, но которую, пусть и не зная того, предал. К его отцу, который однажды спас Северусу жизнь и в смерти которого Снейп был косвенно виновен.
— Что Нюниус, — сказала Леди Энгельёэн, подойдя к профессорскому столу, — я слышала, ты нашел способ вернуть Поттеру долг жизни?
Зря она это сделала. Дамблдор и сам знал, как некрасиво ведет себя Северус по отношению к юному Поттеру. Но он не хотел вмешиваться, чтобы не усугублять душевную боль своего лучшего шпиона. Но Анна не он. Она Северусу ничем не обязана. Напротив, считала и продолжает считать его преступником и «низкой душонкой». А сейчас, у нее появилась возможность пнуть его побольнее, тем более что дочки наверняка донесли до нее, как он себя ведет с Поттером и с ними, что говорит, какие дает оценки. Другое дело, что девочкам это не мешает, а вот Гарри расстраивается. Сложная дилемма, поможешь одному, пострадает другой, а помочь, вроде бы, надо обоим.
— Да, я работаю над этим, — холодным, как лед, тоном ответил Северус Анне.
— Ну, ну! Смотри не переработайся! — презрительно бросила она и повернулась к Адаре Блэк.
— Этот, я полагаю, — кивнула она на Квирелла.
— Квиринус Квирелл, — официальным тоном объявила Блэк, — вы обвиняетесь в том, что вчера провели в замок горного тролля. В связи с этим, я, как официальное лицо, требую, чтобы вы сняли чалму. Если вы не можете сделать это при свидетелях, предлагаю проследовать с нами в Аврорат и сделать это там.
— Что вы себе позволяете! — Ну кто бы мог сомневаться, на помощь Квиреллу бросился разозленный Снейп. — Наш коллега принял ислам и…
— Он такой же мусульманин, как я жокей, — усмехнулась Адара. — Впрочем, я-то жокеем стать могу, а вот он мусульманином — нет! По всему видно, не обрезанный и свинину жрет!
В этот момент Квиринус, молчавший все время разговора, начал сходу разбрасывать вокруг себя невербальные заклятия и попытался бежать. Дамблдор этого не ожидал, но вот Анна Энгельёэн к чему-то подобному была готова. В руках у нее, словно по волшебству, — ну так на то она и волшебница, — появились две палочки, и она мгновенно стреножила Квирелла. Он упал, запутавшись в собственных ногах, тюрбан слетел с его головы, и перед присутствующими открылось отвратительное зрелище: в затылке Квирелла находилось еще одно лицо. И кое-кто это лицо помнил.
— Что, Нюниус, узнал хозяина? — Анна говорила с Северусом, но сама стояла наготове, чтобы помочь аврорам, если возникнет нужда. А те споро вязали Квирелла, надев на него антимагические браслеты, и накинув на голову непрозрачный для магии мешок из шерсти единорога.
— Профессор Снейп, — заговорил между тем Вильям Строккер. — Вы обвиняетесь в пособничестве Тому-Кого-нельзя-Называть. Сдайте палочку и следуйте за нами.
Дамблдор был уверен, что в данном случае, Северус ни при чем, но он видел, Строккер и Блэк прибыли в Хогвартс, уже зная, с чем или, вернее, с кем они там встретятся. А Северусу Анна возвращала сейчас должок руками ДМП и Аврората. И теперь Дамблдору придется унижаться и просить отпустить дурака-зельевара, и неизвестно еще, какова будет цена вопроса. Однако, это были пустяки по сравнению с тем, что произошло сейчас на его глазах. Темный лорд не был убит, как он думал все эти годы. Волан-де-Морт возродился, и, значит, десять лет назад он совершил ошибку, которая будет стоить жизни множеству людей. Он неправильно расшифровал пророчество и неверно оценил то, что произошло в доме Поттеров в Хэллоуин 1981 года.
Волан-де-Морт не умер, а всего лишь потерял телесную оболочку. И вот он снова здесь. Ослабленный, ищущий способ вернуться во плоти, но он здесь, в этом мире, а не в ином. И даже, если сейчас его схватили и смогут уничтожить, это уже ничего не будет значить, потому что ни Дамблдор, и никто другой не знают способа, каким темному лорду удалось вернуться. А раз так, действует простое правило: смог вернуться один раз, вернется снова. И как с ним бороться? Ясное дело, Гарри Поттер ему не противник, хотя Дамблдор все эти годы утверждал обратное. Он творил легенду, но теперь, как только распространятся слухи о возвращении Волан-де-Морта все будут ожидать чуда именно от Мальчика-Который-Выжил. А пророчество-то, судя по всему, было не о нем…
И тут, наблюдая, как авроры утаскивают спеленатое тело профессора Квирелла, Дамблдор вспомнил. Его уже пару месяцев не оставляло ощущение, что он что-то пропустил. Упустил из виду какой-то фактор. Что-то важное, что должно было привлечь его внимание, но он из-за вечной своей занятости это нечто проигнорировал. Ощущение было смутным. Оно приходило и уходило. Однако сейчас он, наконец, вспомнил. Ранним утром первого сентября сработал стоящий на верхней полке шкафа артефакт. В тот момент у него попросту не нашлось времени выяснять что там такое. Раз верхняя полка, значит что-то не слишком важное и за ненадобностью забытое…
Но, похоже, он снова ошибся. Нельзя было это забывать, и в небрежении оставлять не следовало. Впрочем, сделанного не воротишь.
Дамблдор вернулся в свой кабинет так быстро, как только мог. Прошел к шкафу, которым в последние годы пользовался крайне редко, потому что хранившиеся в нем рукописи и артефакты потеряли свою былую актуальность. Однако срабатывание произошло именно в этом шкафу «забытых вещей», и у Дамблдора возникло нехорошее предчувствие, что он знает, какой именно артефакт позвал его к себе первого сентября. Проверить догадку не представлялось сложным делом. Дамблдор пододвинул к шкафу деревянную лестницу-стремянку и, поднявшись по ней, безошибочно взял в руку именно тот артефакт, о котором только что подумал. Флажок был опущен, и это означало, что первого сентября все поводки, которые связывали Гарриет Поттер с домом Дурслей и с ними самими, порвались. Девочка покинула дом и семью Дурслей. Добровольно или нет, живая или мертвая, на все эти вопросы ему еще предстояло ответить, но он уже понимал, что вспомнил о девочке неслучайно…
Конец Первой Книги
[1] Гарпии (др. — греч. «похитительницы», «хищницы»), в древнегреческой мифологии — полуженщины-полуптицы, персонификации различных аспектов бури, архаические доолимпийские божества. Традиционно гарпий представляют в виде трёх сестёр (Аэлла — «Вихрь» или Аэллопа — «Вихревидная», Окипета — «Быстрая», Келайно — «Мрачная» по прозвищу Подарга — «Быстроногая»).
[2] Аэлла или Элло (др. — греч.) — «шторм» или «быстрая, вихрь.
Келайно — «Мрачная», по прозвищу Подарга — «Быстроногая».
[3]Окипета — «Быстрая».
[4] «Но пасаран» (исп. ¡No pasarán! — «(Они) Не пройдут!») — политический лозунг, выражающий твёрдое намерение защищать свою позицию. Во время гражданской войны в Испании этот лозунг часто сопровождался жестом: рука с пальцами, сложенными в кулак, поднятая чуть выше правого плеча.
[5] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера, Левиосо (англ. Levitation Spell) — заклинание левитации, которое заставляет парить в воздухе объекты.
[6] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера, Локомотор (англ. Locomotor Charm) — заклинание для передвижения предметов по воздуху.