Глава 10. Какие наши годы!
Эпизод 1: Лондон, 31 октября 1993 года
Свято место пусто не бывает. Хорошо сказано. Разумно и по делу. И, к сожалению, так все в жизни и обстоит. Анна убеждалась в правильности этих слов не раз, и не два, а потому старалась, что называется, держать руку на пульсе. Ведь что получается? Даже если что-то идет совсем не так, как в книгах о Гарри Поттере, — ее ли стараниями, произволом ли «автора», — все равно тут и там происходят события, подменяющие собой те, что не случились. В ее истории не случилось ни настоящей Гермионы Грейнджер, ни канонического Гарри Поттера. Да и Рон Уизли на поверку оказался куда хуже, чем помнилось по первоисточнику. Тем не менее, горный тролль появился именно во время празднования Хэллоуина 1991 года. Удалось по случаю обезвредить профессора Квиррелла, зато обнаружились вдруг боевики-пожиратели, и битва за философский камень получилась куда кровавее, чем в оригинале. И вот ее девочки перешли на второй курс, а второй год обучения, насколько помнила об этом Анна, это «Наследник Слизерина», Тайная комната и василиск. Хотелось бы думать, что в этой реальности ничего подобного не произойдет, да только надежды на такой исход были весьма призрачными. Не верила Анна, что «все как-нибудь обойдется». Не обойдется, вот в чем дело, и убедилась она в правильности своего прогноза в тот самый момент, когда выяснилось, что Гарри Поттер змееуст. Гарриет — нет, а он — да. Проверили это экспериментально еще летом, в Италии, на местных змейках, — гадюках и аспидах, — и, сообразив, куда ветер дует, Анна сразу же начала готовиться. Понятное дело, что открывать тайную комнату все равно придется Поттеру. Тут уж ничего не поделаешь, поскольку другого змееуста в ее окружении нет и в обозримом будущем не предвидится. Однако посылать ребенка против василиска Анна, разумеется, не собиралась. Она не Альбус, чтобы оставлять такие вопросы на самотек, и, тем более, рисковать жизнями детей. Соответственно, валить василиска предстояло взрослым, но Анна же не дура, чтобы спускаться в тайную комнату наобум и вступать в бой с чудовищем без серьезной подготовки. Поэтому практически весь сентябрь и первую половину октября Анна провела в библиотеках, изучая книги по драконоборчеству и способах уничтожения разнообразных чудовищ: татцельвурмов[1], например, мантикор[2] и прочих химер[3]. Охотой на эту погань волшебники промышляли вплоть до позднего средневековья, пока не сократили поголовье магических монстров до того критического минимума, за которым начинается депопуляция. И монстры, что не странно, вымерли. Во всяком случае, в Европе, если верить хроникам, последнего василиска убили в 1369 году, да и то факт этот оспаривался современниками, считавшими, что убит был не василиск, а один из последних в волшебной Греции офионов[4]. То есть, в иные времена волшебные монстры редкостью не являлись и писали о них часто и с удовольствием.
Так что, книг на интересующую ее тему нашлось совсем немало, однако вся найденная Анной литература, хоть и являлась весьма интересным чтением, делу не помогала. К сожалению, среди множества просмотренных ею книг никак не находилось той самой, в которой бы говорилось конкретно о том, как победить древнего василиска. Поэтому и поиск получился таким долгим и утомительным, но, в конце концов, нужная книга — античное пособие для охотников на василисков и химер, — нашлась в библиотеке семьи Блэк. И, раз уж, искать информацию пришлось в доме на Гримо 12, заодно определились участники охотничьей команды: Анна, Беллатриса, Сириус и Адара. После довольно продолжительной дискуссии, в ходе которой, Анна пыталась отговорить от «этого безумства» хотя бы Беллу и Адару, состав боевой группы был определен окончательно, и охотники взялись за подготовку операции «Полоз».
К великому огорчению участников, «вечеринки» идиотские идеи, — вроде той, чтобы использовать против василиска крик петуха, — отпали сразу. У волшебников хватало сказочников и мифотворцев, особенно среди тех, кто всю жизнь провел в городах и магических животных видел, в лучшем случае, в зверинце. Впрочем, живущие на природе фермеры тоже насочиняли много такого, что Анне эту ересь даже читать было стыдно. Но вот, что охотники, в конце концов, выяснили. Прежде всего, василиски оказались практически невосприимчивы к магии, как таковой. Заклятия на них не действовали, а проклятия отскакивали. Однако нанести им физический ущерб было еще сложнее. Шкура у василисков была прочнее чешуи дракона, сила — поистине огромна и сочеталась с невероятной скоростью. Добавить к этому убийственный взгляд и огромную пасть с ядовитыми клыками, и перед вами идеальная машина убийства, которую так просто не возьмёшь. Тем не менее, методы имелись, а новое время привнесло в «охотничью практику» такие инструменты, которых во время оно не было, да и быть не могло. Зачарованное помповое ружье Remington 870[5] 28 калибра являлось очевидным магическим «ноу-хау», но еще круче выглядели специальные очки для боя с василиском. Маска, внешне похожая на те, что используются для подводного плавания, на самом деле, представляла собой нечто, вроде перископа подводной лодки, только без трубы. Изображение поступало не прямо на сетчатку глаз, а только после двукратного отражения в зеркалах, а на случай порчи или утери этого своеобразного прибора, каждый из участников экспедиции имел при себе по паре зеркальных противосолнечных очков, освещать же поле боя должны были фальшфейеры, которых предполагалось взять с собой «столько, сколько унесем».
Итак, 31 октября 1992 настал тот самый день, и в ранних сумерках охотники выдвинулись в Хогсмит, заняв позиции недалеко от магазина «Сладкое королевство». В восемь тридцать люди Виллема Хофта, проникнув в дом хозяев магазина, погрузили их в глубокий магический сон, а затем, вскрыв двери самой лавки, заняли позиции внутри торгового зала. В их задачу входило обеспечить после завершения миссии безопасный отход охотничьей ватаги. Сами же охотники проникли в подземный ход и неторопливо двинулись в сторону Хогвартса. Между тем, праздничный пир в школе уже закончился, и ученики разошлись по факультетским спальням и гостиным, а преподаватели продолжили отмечать Хэллоуин, — кто группами, а кто и в одиночестве, — но, главное, в своих личных покоях. Поэтому группа без приключений миновала несколько лестниц и коридоров, и в 11.45 достигла неработающего женского туалета на втором этаже. Здесь их уже ждала «группа поддержки» в составе Гарри Поттера, Эрмины и Елизаветы и самого лейтенанта Хофта, как раз с этого года преподававшего в Хогвартсе «Защиту от темных искусств». За следующие пятнадцать минут, заблокировав на всякий случай вход в заброшенную дамскую комнату и дождавшись, пока Поттер откроет им проход в тайную комнату, охотники закрепили в верхней части трубы веревочную лестницу и начали спуск. Первой шла Анна, за ней двигался Сириус, а следом все остальные, кроме Эрмины. Девочка оставалась наверху в качестве наблюдателя и охранника. Кроме того, если бы что-то пошло не так, она могла вызвать на помощь Изабеллу и Вегу, использовав для этой цели серебряные сикли с Протеевыми чарами[6]. Однако Эрмине пришлось заняться и кое чем другим. Пока охотники двигались по тоннелю и открывали Тайную комнату, она развлекала разговором живо заинтересовавшуюся происходящим, — «А что это вы тут делаете?» — Плаксу Миртл[7].
Между тем, боевая группа достигла дверей Тайной Комнаты, и Гарри Поттер открыл ее, обратившись к изображенным на дверях змеям на парселтанге[8]. В принципе, в этот момент детей уже можно было отпустить, но именно тогда, когда они вошли в Тайную Комнату и осветили ее несколькими брошенными на пол фальшфейерами, Анна вспомнила, что василиска, вроде бы, нужно позвать. Увидела огромную статую Салазара Слизерина и вспомнила именно этот момент из виденного в другой жизни кинофильма.
«Вот черт!» — Но делать было нечего, поскольку, не вызвав чудовище, его не убьешь.
— Гарри, — обратилась она к мальчику, — сейчас ты должен сказать на парселтанге что-то вроде «Говори со мной, Салазар Слизерин[9]. Скажешь, увидишь, как опускается челюсть статуи, открывая проход, и уходите, не задерживаясь. Все ясно?
— Так точно! — «фыркнула» Лиза.
— Я понял, — сказал в ответ дисциплинированный и вежливый мальчик.
— Тогда, за дело!
Гарри вздохнул, — довольно громко, следует сказать, — выдохнул и, сделав пару шагов вперед, зашипел. Парселтанг не обычный язык, каким бы экзотическим он ни был. Это магический язык магических существ и приравненных к ним животных, — поскольку змеи не совсем обычные представители земной фауны, — и речь на парселтанге — это не просто шипение. Просто не с чем сравнить, оттого и напрашивается слово «шипеть», но от шуршащих и шипящих звуков парселтанга реально пробирает мороз по коже даже у таких сильных боевых магов, как Анна Энгельёэн. Однако дело было сделано. Гарри сказал положенные слова, челюсть статуи Салазара отвисла, открывая огромную круглую дыру змеиного хода, и Белла, схватив Поттера за шкирку, метнула его себе за спину прямо в объятия изготовившейся к отступлению Елизаветы.
— Бегите! — приказала леди Блэк, и дети тут же рванули в туннель, ведущий к выходу.
— Готовность! — скомандовала между тем Анна, и охотники разом рассредоточились, занимая позиции по боевому расписанию. Операция входила в решающую фазу.
«А вот и он!»
В открывшемся зеве обозначилось движение, и в следующее мгновение откуда-то из тьмы, заполнявшей горло каменного истукана, возникла и полилась вниз, словно какой-то медленный серебристый с бордовым отливом водопад, огромная змея. Василиск не вылезал из своего убежища, он изливался изо рта каменного Салазара Слизерина. Очень быстрое и очень плавное движение. Не вода, а масло или жидкий мед, но Анна знала из книг, что сейчас василиск движется крайне медленно. В бою он будет куда стремительнее.
«Вот же пакость!»
Казалось, сейчас самое время атаковать. Змей все еще не набрал скорость и не успел освободить свой хвост, но в том-то и дело, что, двигаясь сверху-вниз, василиск подставлял для возможного удара самую защищенную часть своего тела. Поразить его насмерть в этой ситуации не представлялось возможным, но все-таки следовало его притормозить и ослабить. Поэтому Сириус и Адара лупили по василиску мощнейшими останавливающими и взрывными заклятиями, пытаясь задержать, причинить боль и дезориентировать. Анна и Белла в это время наносили змею рассекающие удары на пределе своих сил, сосредоточив огонь на условном основании черепа. Это была довольно-таки энергозатратная часть операции, но за шестьдесят три секунды, которые потребовались монстру на спуск в главный зал, он получил порядка двадцати крайне неприятных, хотя и не смертельных ранений. Боль, которую испытывал василиск, усиливала его дезориентацию и заставляла действовать вопреки естественной для него манере боя, то есть «горячиться» и совершать «необдуманные» действия. Эта же боль мешала ему сообразить, что он теряет кровь. Пока количество пролившейся крови было, прямо сказать, неопасным, но постоянная кровопотеря в течение нескольких минут могла его в значительной мере ослабить. Другой вопрос, продержатся ли столько времени люди. У Анны были на этот счет вполне обоснованные опасения. Поэтому, едва змей оказался на гранитных плитах зала, ему в морду полетели алхимические гранаты.
Первыми атаковали его Сириус и Бэлла. Четыре гранаты, четыре взрыва. Рвануло на славу, ошеломив василиска и заставив его отвернуться. Разворот, и наступает очередь Адары. Две гранаты и поднятая вертикально гранитная плита, которую монстр разбил своим непробиваемым лбом. В этот момент он разъярился по-настоящему и, раскрыв свою ужасную пасть с огромными ядовитыми клыками, бросился на девушку-аврора. Расстояние между ней и клыками было всего метров пятнадцать — сущая мелочь для такого огромного и сильного существа, но именно этого они и ожидали. Бросок, мгновение полета и в дело вступает Анна. Адара отпрыгивает в сторону, откатываясь за одну из четырехгранных колонн-пилонов, и в этот момент Анна бросает в пасть зверя заклятие Черного Огня — темномагическое проклятие огромной силы. Теперь главное для них всех было уцелеть в том аду, который устроил хаотично двигающийся и извивающийся василиск. Черный огонь, пожиравший его изнутри, причинял монстру нестерпимую боль, попутно уничтожая верхнюю часть его дыхательной и пищеварительной системы. Змей метался из стороны в сторону, нанося вслепую удары хвостом и тараня стены и колонны лбом. Выжить в этом хаосе, созданном летящими камнями и корчащимся в агонии василиском, было почти невозможно. Для обычного, пусть даже очень сильного мага оказаться здесь и сейчас, в этом зале и в это время означало верную смерть. Но охотники являлись опытными боевыми магами, умевшие действовать в группе. Они двигались быстро, зачастую предугадывая направление движения головы и хвоста василиска, и прикрывали друг друга, ставя на пути монстра щиты максимальной прочности, забрасывая ему в пасть алхимические гранаты и постреливая, когда появлялась такая возможность, из зачарованных винтовок. И все-таки им приходилось несладко. Даже будучи тренированными людьми, они постепенно теряли силы и лишь надеялись, что этот бой не будет длиться слишком долго. Однако сражение все длилось и длилось, и казалось, что с начала боя прошла уже целая вечность. А потом все разом закончилось. Змей замер на месте, высоко вскинув свою голову. Застыл на мгновение в этой странной позе, по его огромному пятнадцатиметровому телу прошла череда сильных судорог, и мертвое тело василиска с грохотом обрушилось на гранитные плиты пола.
— Минута двадцать две секунды, — констатировал Сириус, вытирая рукавом пот, заливавший ему глаза. Маску он где-то благополучно посеял во время боя.
— А мне показалось — вечность, — покрутила головой Адара.
— Крупный экземпляр, — Белла смерила змея взглядом и обернулась к Анне. — Как думаешь, Анника, сколько ему может быть лет?
— Ну, — прикинула Анна, — если это и в самом деле фамильяр Слизерина, то никак не меньше тысячи лет.
— Надо бы выдоить яд из желез и вырвать клыки, — предложил Сириус. — Тут добра тысяч на семьдесят, никак не меньше. А если уцелели печень, сердце и вилочковая железа, то все двести.
— Двести — это с поджелудочной железой, — поправила его Адара. — Еще ценятся семенники, селезенка и почки.
— Откуда информация? — удивился Сириус.
— Да, взяли мы тут как-то одного контрабандиста, так у него ценник был почти по всем животным ингредиентам.
— По человеческим, к слову, тоже, — добавила спустя пару секунд. — Целая книжка. Драконы, вейлы, оборотни… В общем, все.
— Тогда, я за инструментами, — хмыкнул Сириус и скрылся в тоннеле, в котором где-то на середине пути от спуска к Комнате они оставили укладки с инструментами и боксами для хранения опасных и скоропортящихся ингредиентов.
— Девочек надо успокоить, — прокомментировала Анна свои действия.
Она достала из «безопасного» внутреннего кармана своего комбинезона из драконьей кожи сквозное зеркало и окликнула «связника»:
— Эрми!
— Я здесь, мамочка, — сразу же ответила девочка. — Все целы?
— Все, — успокоила ее Анна. — Лиза и Гарри, чаю, еще не вылезли?
— Нет еще.
— Свяжись со мной, когда они выберутся наверх.
— Свяжусь, — кивнула девочка.
— Что в замке?
— Тихо пока.
— Ну и славно! — улыбнулась дочери Анна. — Нам еще где-то часа полтора-два нужно. Зверь большой, ингредиентов много.
— Работайте спокойно! — улыбнулась Эрми. — О! Кажется, слышу наших. Подожди, сейчас взгляну.
— Точно наши, — успокоила она мать через минуту. — Поднимаются по лестнице…
Эпизод 2: Лондон, 31 августа 1993 года
День рождения принцессы Уэльской отмечали в Кларенс-хаусе. По протоколу, но, что называется, с «чуть приспущенными галстуками». Однако ни напиться по-человечески, ни повеселиться от души на такого рода мероприятиях попросту невозможно. Бонтон[10] не позволял. Однако и не прийти тоже нельзя. Все-таки Диана — не просто так «погулять вышла», а будущая королева Великобритании. Поэтому Анна все-таки пришла поздравить свою подругу, но заранее предупредила, что выберется ненадолго. Девочки завтра в школу уезжают, и, значит, их надо перецеловать, собрать в дорогу, еще раз проверить сумки на разрешенную и запрещенную контрабанду, и еще раз перецеловать, и подумать где-то между тем и этим о том, как быстро летит время. Кажется, только вчера провожала их в первый класс, а завтра, глядишь ты, Хогвартс-экспресс повезет их в школу уже в четвертый раз.
Что ж, так все и обстоит. Время не стоит на месте, Максимусу уже пять лет, а в дорожной сумке Изи обнаружились две бутылки коньяка и фирменная склянка аптеки Малпеппера[11] с противозачаточным зельем.
— Давно? — спросила она Изабо. Без гнева и без обещания кар небесных, но своей озабоченности скрывать не стала.
— Еще ни разу, — покраснела девочка.
— Тогда, зачем? — И в самом деле, если не спит со своим Галеаццо, то какого черта ей понадобился малпепперовское сontraceptionem potio[12]?
— Запас карман не тянет…
— Это про коньяк, — кивнула Анна, соглашаясь с идеей в главном. — И заметь, я его не конфискую. Однако прошу с алкоголем не перебарщивать. Впрочем, я отвлеклась. Насколько это актуально? — указала она подбородком на изящный хрустальный флакон.
— Если ты имеешь в виду Галеаццо…
— Я уверена, что он ведет себя, как джентльмен, — остановила ее Анна. — Речь о тебе.
— Не знаю даже, что сказать, — пожала плечами девочка, похожая на вполне сформировавшуюся девушку. — В конце года была пара эпизодов… Я позволила Галеаццо себя поцеловать…
— Уточни, пожалуйста, — улыбнулась Анна. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь «поцеловать»?
— Обжимались в кладовке для метел, — поморщившись расшифровала Изи свой элегантный эвфемизм. — И вдруг так захотелось, что я чуть сама трусы не сняла.
— Есть, знаешь ли, такие зелья… — осторожно напомнила Анна.
— Мама! — возмутилась девочка. — Ну что ты в самом деле! Посмотри в аптечке. Есть у меня frigus affectus[13]. Сама же давала.
— Не помогает? — нахмурилась Анна, знавшая, что все в жизни имеет свою цену. Быстрый рост силы — не исключение.
— Обычно помогает, но в тот раз я в спальню мокрая пришла. Спасибо Веге, успокоительным напоила.
— Почему я узнаю об этом в последний момент? — И в самом деле, знала бы раньше, могли бы летом сходить к целителям. Пусть не в Англии, а в той же Италии…
— Была я у целителей, — тяжело вздохнула Изи. — Во Флоренции у частного медикуса. Сказал, что это не лечится. То есть, есть средства, но для боевых магов они неприемлемы. Внимание упадет, реакция замедлится…
— Ладно! — кивнула тогда Анна, пометившая в своем «виртуальном» дневнике, что надо бы все-таки еще с кем-нибудь проконсультироваться. — Если действительно прижмёт, то уж точно не стоит это делать в чулане или заброшенном классе. Я на днях наведаюсь в Хогсмит и сниму тебе там квартиру. Если решишь все-таки начать, лучше, чтобы это случилось в постели и на чистых простынях, не говоря уже о наличии душа и биде. И все-таки, Изи, я бы попросила тебя продержаться хотя бы до пятого курса.
— Надо? Сделаем! — улыбнулась дочь, явно довольная исходом «трудного» разговора.
— У Лизы те же проблемы? — поинтересовалась, завершая разговор, Анна.
— Есть немного, — кивнула девочка, но не так остро, как у меня. — И потом она пока себе девушку нашла на первый случай. Хорошую, с пятого курса.
— То есть, мальчики ей совсем не нравятся? — забеспокоилась Анна, сообразившая, что за делами как-то совсем упустила вопросы полового воспитания и просвещения.
— Нет, — отмахнулась Изи. — Не беспокойся, мама, с мальчиками у нее все в порядке. Просто с девочками безопаснее.
— А ты? — задала тогда Анна закономерный вопрос. — Почему бы тебе тоже не попробовать?
— А с маленькими можно? — неожиданно спросила Изи.
— В каком смысле маленьким?
— На меня Гринграсс облизывается, — объяснила дочь, — мне она тоже нравится. Не так, как Галеаццо, но все-таки…
— Так в чем проблема? — не поняла ее Анна.
— Дафне четырнадцать!
— А тебе сколько? — усмехнулась в ответ Анна.
— Сравнила! Где она и где я! Не получится, что я развращаю малолетку? — Беспокойство Изи явно было искренним.
«Хорошая девочка, — отметила Анна. — И вырастет хорошим человеком, темный у нее спектр или кипенно-белый! Сука!»
Последнее относилось к Дамблдору, но забывать о нем никак не получалось.
— Не волнуйся, это самый подходящий возраст! Мы с Нарциссой как раз тогда и попробовали, — успокоила Анна дочь, возвращаясь к теме разговора. — Только на меня не ссылайся, а то неловко получится.
В общем, поговорили. Обсудили то да се, и Анна пошла к Эрмине. У той тоже нашлась контрабанда и тоже непростая. Блок магловских сигарет Winston, бутылка огневиски и револьвер Энфилд № 2[14]. Зачарованный револьвер с зачарованными патронами.
— Кто зачаровывал? — спросила Анна, с любопытством рассматривая отнюдь не простое магловское оружие.
— Изи.
— Патроны? — решила уточнить Анна и не ошиблась.
— Что-то вроде Бомбарды Максима, но еще и с огнем.
«Да уж! — сообразила Анна, оценив работу неслабого артефактора. — Шесть патронов калибра 9,65 мм в барабане, и скорострельность не меньше 20 выстрелов в минуту. Серьезное оружие!»
— Патроны тоже Изи наколдовывала?
— Нет, мама. Это мы с Лизой. Я сварила взрывное зелье, а Лиза зачаровала мне двадцать штук на первый случай.
— Ты ведь знаешь, что этим можно убить? — решила Анна расставить все точки над «i».
— Знаю, — пожала плечами Эрмина. — Обычной Бомбардой Максима тоже можно. Но у меня сейчас сил хватит на одну, максимум, на две, и потом в течение часа буду пустая. А здесь шесть штук за двадцать секунд. Была бы у меня такая хреновина в позапрошлом году, не дала бы этим двоим головы от пола поднять. Как раз Лиза с Изи наколдовали бы все, что нужно, и выносите тела.
— Права, — согласилась Анна. — Но, будь любезна, не свети стволом в Хогвартсе.
— У меня есть кобура для скрытого ношения, — обрадованно затараторила девочка. — Под мантией вообще ничего не видно. Да и то это на самый крайний случай.
— Ладно, тогда! — кивнула Анна. — Считай, что список контрабандных товаров таможней утвержден!
— Спасибо, мамочка! — обняла ее за шею Эрмина. — Ты лучшая!
«Возможно, — подумала Анна с тяжелым вздохом. — Еще бы не лучшая! Потакаю всем их желаниям… Я плохая мать!»
Возможно, из-за этих мыслей с Лизой она была куда строже, что при особой чувствительности дочери к подобного рода загибам, было очевидной ошибкой.
— Ты разозлилась… — прищурилась Лиза, начиная анализировать доступную ей информацию. — Не на Эрми и не на Изи.
— На меня пока просто не за что, — продолжила, как ни в чем не бывало, рассуждать вслух. — Значит, на себя. А на себя-то за что? Наверное, за попустительство и мягкотелость? Совсем свихнулась?
— Извини! — сразу же покаялась Анна, чувствуя смущение от того, как повернулись дела.
— Ладно уж, — мягко отступила Лиза. — Я не в обиде. Ты все равно лучшая!
— Так что, будешь досматривать? — спросила после «примирительных» объятий.
— Не буду, — вдруг решила Анна. — Зеленый коридор. Полностью под твою ответственность.
— Серьезно? — нахмурилась девочка. — У меня там, между прочим, кисет с грассом[15] и десять граммов кокса. Бутылка ирландского виски и штук сто презервативов.
— Водяные бомбы в стиле Пивза? — ухмыльнулась, ухватившая интригу Анна.
— Как догадалась? — искренно удивилась Лиза ее «прозорливости».
— Сама вместе с мародерами бросала, — еще шире улыбнулась Анна, вспоминая те чудесные годы. — А травку с кем собралась курить?
— С сестрами и с Вегой, — как о чем-то само собой разумеющемся, ответила девочка.
— Поттера не позовёшь? — полюбопытствовала тогда Анна, начиная привыкать помаленьку к мысли, что девочки растут гораздо быстрее, чем она себе это представляла.
Возможно, следовало все изъять и запретить, но ее трио способно придумать выход почти из любого положения. Их ничем не остановишь. Не будет нормального алкоголя, сварят самогон. Та же Эрмина и сварит, а потом сделает набег на теплицы профессора Стебель и найдет заменитель грассу. И все это, не рассматривая такой трюк, как побег в Хогсмит. Изабо, имея в виду ее внешность, продадут и алкоголь, и сигареты, считая ее взрослой, а, если не выгорит у соседей, Изабо и Лиза вполне могут аппарировать в Абердин. Там им уж точно продадут все, что пожелает душа. Под Конфундусом[16] могут и бесплатно отдать. И, хотя аппарация до шестнадцати запрещена, пойди и поймай нарушителя. Умаешься таких двоих ловить. А девочки, к слову сказать, аппарируют с невероятной легкостью. В этом деле они и взрослым волшебникам могут дать фору. Так что, запреты — не выход, а прямая дорога к еще большим проблемам.
— Поттера не позовёшь? — спросила Анна.
— Он ребенок, — словно бы, извинилась перед ней Лиза. — Ему пока не надо, наверное.
— Наверное, — повторила за ней Анна. — Эрми тоже, к слову сказать, курить не стоит. У нее пока еще организм детский. Если уж так хочется поэкспериментировать, покури лучше со своей девушкой. Секс будет ярче! И еще. Я обещала Изи снять для нее квартиру в Хогсмите. Пусть будет общая. Надеюсь, не подеретесь.
— Кто ты и куда дела мою мамочку? — «Округлила» Лиза глаза с выражением притворного ужаса.
— Меня замуж позвали, — сообщила Анна вместо ответа.
— Кто-то новый, — поинтересовалась дочь, — или это все твой бедный Бересфорд сватается?
— Чарльз, он такой! — грустно усмехнулась Анна, на самом деле гордившаяся тем, с каким упорством контр-адмирал Чарльз Бересфорд раз за разом делает ей официальные предложения руки и сердца. Ему мало быть ее официально признанным другом, он хочет большего даже теперь, когда знает, кто она на самом деле и что это означает для них обоих и для каждого в отдельности.
— Третья попытка, — вторя ее мыслям, задумчиво произнесла Лиза. — Упорный парень!
— Упорный, — согласилась Анна. Что есть, то есть, упорный и упертый, и ничего не хочет знать. Говорит, что любит, и, наверное, не врет. И то, что замуж зовет тоже понятно. В их возрасте пора бы остепениться, и ему, и ей.
— Адмирал, — хмыкнула в ответ дочь. — Англичанин. И тот еще сноб!
— Это да! — Бересфорд был английским аристократом из тех, каких уже не делают, со всеми своими немереными достоинствами и многочисленными недостатками. К тому же он был флотским офицером, и карьеру сделал не в кабинетах и коридорах Адмиралтейства и Главного Штаба, а на мостиках боевых кораблей Флота Ее Величества.
— Так, может быть, уважишь, наконец, мужчину? — Ее девочки, порой казались даже старше того, как они выглядели, не всегда, но все-таки. — Чарльз — хороший человек. Можешь спросить Эрмину, она подтвердит. С Максом ладит, тебя любит и… Удовлетворяет, ведь так?
— Он не волшебник!
— А то мы не знаем, — пожала девочка плечами. — Родишь ему полукровку, нашу чистокровность это все равно никак не заденет. Вон Изабо, хоть взять. Сильнее ее сейчас ведьмы в Англии нет, а, возможно, и на континенте.
— Да, я не из-за этого…
— А из-за чего? — прищурилась Лиза. — Из-за наших магических говнюков, поставивших свои семьи на грань вырождения? Перетопчутся!
— Да, нет, — отмахнулась Анна. — На наших пуристов мне плевать. Но вот если начнется война…
— Ну так он не мальчик, — пожала плечами дочь. — Закажи ему артефактные очки, чтобы видел магию. Не может быть, чтобы никто такой девайс до сих пор не придумал. Пару-другую оберегов. Защиту разума. Порт-ключи на все случаи жизни. Бронежилет из кожи дракона… И что-нибудь убойное, вроде Эрмининого Энфилда или твоего Ремингтона. Мы с Изи впишемся. Зачаруем, и будет у него эрзац волшебной палочки…
Что ж, это была хорошая идея, и ее следовало хорошенько обдумать, а пока суд да дело начать потихоньку собирать «приданное». Мало ли какие чудеса могут найтись среди артефактов, хранящихся в сейфах Гномьего банка в Цюрихе и Гринготса в Лондонр.
«Да и в замковых закромах надо будет покопаться, глядишь и снарядим адмирала на войну…»
Эпизод 3: Энгельёэн-мэнор, 1 сентября 1994 года
Платформа 9¾ это такое место, где можно встретить буквально всех, у кого есть дети, внуки или воспитанники школьного возраста. И не захочешь, да все равно пересечешься и с этим, и с тем, не говоря уже о друзьях и родственниках, врагах и недоброжелателях. Анна за сорок минут до отхода Хогвартс-экспресса успела «поручкаться» и расцеловаться с полутора десятком друзей и близких знакомых, большинство из которых одновременно являлись ее союзниками по «партийному блоку». Поклонилась с той или иной степенью уважения, — от искреннего до снисходительного, — с еще большим количеством людей. Однако переговорила, пусть даже накоротке лишь с несколькими. И еще одному просто шепнула пару слов «на ушко». Этим последним был не кто иной, как ее собственный вассал Фрэнк Лонгботтом. За прошедшие два года в их с Анной отношениях ничего не изменилось. Фрэнк затаил обиду, смотрел на нее хмуро, а периодами даже зло. Говорил мало, едва ли не цедя слова сквозь зубы. В общем, хамил, забывая временами даже о правилах приличия. Причем, с его женой — Алисой все обстояло с точностью до наоборот. Давняя дружба возродилась, словно бы и не было перерыва в десять лет. Невилл тоже вел себя вполне дружелюбно, хотя Фрэнк наверняка его подзуживал не дружить с девчонками Энгельёэн и не ходить к ним домой в гости. Однако в этом вопросе мальчик ориентировался скорее на мать, чем на отца. Фрэнка он боготворил, все больше и больше походя на него повадками и манерой колдовать, но вот к его мнению относительно семьи Энгельёэн был попросту равнодушен. Отца Невилл почитал, мать же — нежно любил, а она, как он знал, была близкой подругой леди Анны. И, будучи неглупым мальчиком, парнишка выбрал в этом вопросе сторону Алисы, тем более что после некоторых событий он терпеть не мог Дамблдора, да и приходившие к ним в дом авроры, являвшиеся старыми друзьями Фрэнка, ему не нравились. Невоспитанные, грубые, а временами попросту хамы. Ну и последним пунктом программы, было пренебрежительное отношения отца к своей матери. Невиллу и самому было, что припомнить излишне строгой бабушке, но изгнать старуху из дома? Это было уже чем-то, что находится по ту сторону Добра и Зла. Анна обо всем этом знала, но до поры до времени не вмешивалась, полагая, что Фрэнк перебесится и придет в норму, но время шло, и, чувствуя свою безнаказанность, — возможно, лишь интуитивно, а не по здравом размышлении, — лорд Лонгботтом становился только злее и несговорчивее. И, в конце концов, Анне надоело делать из себя добрую «самаритянку» на дамблдоровский манер.
«Не хочет по-доброму, — решила она, перехватив очередной гневный взгляд Фрэнка — значит, будет по-плохому».
— Сегодня в 14.00 у меня на Пэлл-Мэлл, — шепнула она Фрэнку, проходя мимо. — Явка обязательна!»
Вассалитет, если не закручивать гайки, предоставляет человеку практически полную свободу. Но в то же время, в распоряжении сюзерена имеются некие инструменты власти, чтобы в случае надобности приводить своих вассалов в чувство без крайних мер, вроде усекновения головы. Средства эти, порой, весьма эффективны, но власть сеньора все-таки не абсолютна, так что в распоряжении вассала то же имеются особые средства, пригодные для саботажа и противодействия. Так что, ремарка «явка обязательна» имела целью предотвратить любые возражения Лонгботтома. Теперь он обязан был явиться к ней, даже если для этого придется подняться со смертного одра. Таковы правила, таков механизм вассалитета, и Фрэнк вынужден был подчиниться. Пришел, сел в предложенное кресло и зло уставился на Анну, расположившуюся за своим рабочим столом. Чай, не дружеские посиделки у камина, а деловой разговор. И это еще эвфемизм, поскольку Анна не собиралась больше цацкаться с Лонгботтомом, — уже не маленький, должен понимать, — и беречь его ранимое Эго тоже не будет.
— Вот что, Фрэнк, — сказала после довольно-таки долгого молчания, — возможно, это наш последний разговор, потому хочу с тобой объясниться прежде, чем перейдем к главному блюду.
— Что значит, последний? — Посмотрел на нее непонимающе мужчина.
— А то и значит, что последний, потому что, скорее всего, мы с тобой больше общаться не будем. Совсем, если еще не понял. Никогда.
— От дома отлучишь? — он все еще ничего не понимал, и немудрено. Он про такое слыхом не слыхивал, вот и «тупил».
— Вроде того, — кивнула Анна. — Но это после. А сейчас кое-что о тебе и обо мне.
— Ну-ну…
Хамство, конечно, но Анна решила не пресекать. Пусть себе резвится пока есть такая возможность!
— То, что я сделала для твоей семьи…
— Я тебя…
— Да-да, Фрэнк, ты меня не просил. А теперь закрой рот и слушай.
— Ну-ну…
«Ну, как же! Мужчина! Последнее слово должно быть за ним, и никак иначе…»
— Так вот, — продолжила она вслух, — то, что я для вас сделала, было сделано для друзей, какими мы были когда-то.
— Я…
— Ты, Фрэнк, прикрыл меня в том бою в Годриковой впадине, и это был не первый раз, когда мы дрались плечом к плечу. В память о тех днях я, собственно, и взялась провести ритуал. Вассалитетом, если честно, я собиралась защищаться от твоей матери, а не от тебя. Но, как оказалось, ошиблась в своих расчетах. Упертым подлецом оказался именно ты.
— Это я-то подлец? — зло хохотнул ей в лицо Фрэнк. — Ты темная колдунья, приносящая человеческие жертвы, смеешь называть меня подлецом? Прав Дамблдор из темных ничего хорошего получиться не может!
— Опять Дамблдор! — усмехнулась Анна, совершенно не обидевшаяся на брошенное оскорбление. — Везде Дамблдор. Только никогда не там, где он нужен!
— Молчать! — рявкнула, увидев, что Фрэнк не угомонился. — Слушать и отвечать!
— Ну-ну…
Прозвучало уже не так бодро, но все-таки прозвучало.
— Где был Дамблдор, когда Волан-де-Морт убивал Джеймса?
— Он не мог поспеть везде…
— Хорошо! — кивнула Анна. — Приведи пример того, как и где он успел! Ну, я жду!
— Он победил Гриндевальда!
— Сорок лет тому назад. А где он был в ту войну? Где он был, когда мы с тобой дрались с пожирателями около полуразрушенного дома Поттеров? А когда напали на вас, что же он не пришел вам на помощь? Молчишь? И правильно делаешь. Я исчезла, и никто меня не искал. Живых друзей не осталось, родственников тоже… А Дамблдор? Отчего бы ему тогда было не озаботиться моей судьбой? А вами с Алисой? Вы десять лет лежали в Мунго, а он вспомнил о ритуале только для того, чтобы прищучить меня. Хороший человек, добрый друг и мудрый учитель, не правда ли? Сириус безвинно сидел в Азкабане. Шесть лет сидел, и никто даже не пошевелился помочь… Да, просто спросить его с глазу на глаз. Слушай, Сири, а с какого прибабаха ты предал своего лучшего друга и его семью? Почему об этом думали Блэки, а не Великий Светлый?
Фрэнк молчал. Наверное, он мог бы найти контраргументы, но он был не так умен, как Дамблдор, способный выкрутиться даже в случае, если его поймают над свежим трупом с палочкой, которой только что наколдовали Аваду.
— Про Гарриет вообще молчу, — добавила в конце. — Она темная, а тебе на темных насрать, хоть распинай, хоть вешай!
— Светлые никогда…
— А поставить годовалому ребенку два ограничителя — это не убийство? Серьезно, Фрэнк? Ты бы поставил?
— Ну…
— Вот именно, что нечего тебе сказать. Скажешь, да, значит подлец. Скажешь, нет. Значит, подлец Дамблдор!
— Ну да, бог с ним, с Дамблдором, — сказала после короткой паузы, видя, как «дергается» прижатый к стенке лорд Лонгботтом. — Ты фанатик, Фрэнк, а фанатика никакими словами не переубедить. Так что, все это я сказала, только чтобы объясниться. Не перед тобой. Скорее, перед самой собой. Потому что то, что я собираюсь сказать сейчас настолько ужасно, что впору саму себя заавадить. Но нельзя. На мне три дочери и сын. А еще родня, друзья, союзники, просто люди, включая твою жену и сына…
— О чем ты? — удивленно нахмурился Фрэнк.
— Сейчас конкретно о том, что на мне лежит огромная ответственность, а на пороге война.
— Дамблдор говорит, война будет в девяносто шестом или даже девяносто седьмом…
— Он уже пару раз ошибался, не так ли?
— Вот прямо-таки война? — набычился мужчина, привыкший верить всему, что говорит его любимый учитель.
— Можешь верить или нет, мне без разницы, — равнодушно бросила Анна. — Я от тебя устала, Фрэнк. Переубеждать не буду, но лично я готовлюсь к скорой войне. А на войне, как на войне, Фрэнк. И, если ты не со мной, значит, по минимуму ты помеха, а по максимуму враг. И раз так, то вот мое слово! Мне, Фрэнк, нужен боец, боевой маг Фрэнк Лонгботтом. Мне нужен Род Лонгботтом в Визенгамоте. Мне нужны ресурсы твоего Рода, чтобы противостоять врагу. Но ты мне не помощник ни в том, ни в другом, ни в третьем. А раз так, то есть лишь два варианта развития событий. Ты решаешь прямо сейчас, что был неправ, и даешь мне непреложный обет верности. Это хуже вассалитета, но это будет касаться только тебя. Алиса, Невилл и Августа останутся полностью свободными.
— А если нет? — Кажется, Фрэнк понял, что перегнул палку, и что у Анны могут быть какие-то неизвестные ему методы принуждения.
— Если нет, — спокойно сообщила ему Анна. — Я сегодня же проведу ритуал Отторжения. Этим ритуалом я отменю результаты всех прежних ритуалов. Твой Род станет свободен. Ты и Алиса вернетесь в то состояние, в котором пребывали десять лет, а твой сын лишится магии.
— Но…
— Это были темные ритуалы, — добавила Анна, окончательно добивая Фрэнка. — С человеческими жертвоприношениями. Поэтому тебе они должны быть омерзительны.
— Но откат…
— Да, — кивнула Анна. — Откат будет сильным. Придется восстанавливаться что-то около года, если не больше. Но оно того стоит. Надоело, знаешь ли, твои розовые очки протирать. Не хочешь, не надо.
— Но как же Невилл и Алиса?
— Ты глава Рода, остальные — приложения к тебе.
Вообще-то, Анна еще не решила, стоит ли игра свеч. К тому же ей было жалко ни в чем не повинных Алису и Невилла, но и спускать Френку его глупость больше не желала. Можно было, конечно, его просто прибить, но это могло позже всплыть и ударить ее уже не откатом, а чем-нибудь похуже. Например, вендеттой, которую может устроить ей подросший Невилл.
— Ты ведь не серьезно? — попробовал сдать назад Фрэнк.
— Отнюдь, — покачала она головой. — Ты хочешь свободы, я тебе ее дам.
— Но такая свобода…
— Ты хотел сказать, что такая свобода хуже смерти? — перебила его Анна. — А чего ты хотел, Фрэнк? На елку забраться и не ободраться? Так не бывает. Ты получил все. Получил из моих рук. Но даже спасибо толком не сказал. Сразу начал «клеймить позором». Так вот, я тебе дала целых два года, чтобы сообразить, что к чему. Но ты этой возможностью не воспользовался. А теперь или так, или никак. Хотя… Знаешь, что? Можно еще самоубиться. Сейчас 14.23. Жду твоего самоубийства до 18.00. Если посмеешь написать в прощальном письме какую-нибудь гадость, придется уничтожить всех, кто его читал. Как тебе вариант?
— Пять минут, — попросил Фрэнк и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза.
Думал он долго, но минут через десять, по-видимому, смог сам с собой договориться и дал ответ:
— Я согласен на Непреложный…
«Наверное, нужно было это сделать сразу после излечения, еще два года назад, но мы темные маги бываем такими непоследовательными, что просто оторопь берет!»
Эпизод 4: Энгельёэн-мэнор, 20 декабря 1994 года
По новой традиции, установившейся где-то в начале века, рождественские каникулы начинались в Хогвартсе двадцатого декабря. Дамблдор, правда, пытался сдвинуть эту дату ближе к Рождеству, но Попечительский Совет и Визенгамот сделать это пока не позволили. Люди, имея в виду чистокровных волшебников, все еще помнили о Годовом Круге и о Восьми Великих Днях. И один из этих дней — Йоль, праздник Зимнего Солнцестояния. А праздновали Йоль как раз с двадцатого по двадцать третье, хотя в Англии и на севере Европы праздничные ритуалы проводили в ночь на двадцать первое, то есть, уже практически сегодня. Оттого и студентов отпускали двадцатого. Надо было бы на день-два раньше, как делали это до Большой Министерской Реформы, но, увы, Альбус стоял в этом вопросе насмерть. И ведь ни разу не христианин. В церковь не ходит, молитв не знает, но у него другая цель: он хочет стереть из памяти волшебников старые праздники, заменив их новыми, потому что с каждым Великим Днем связаны свои ритуалы. Создавались они в давние времена, когда колдуны не слишком четко представляли себе границу между светлой и темной магией. И многие из этих ритуалов тесно переплетались с темномагическим волхованием. Исполнив правильный ритуал, в священные ночи можно было добиться многого: излечить человека от тяжелой болезни, приворожить жениха, забеременеть и много что еще. Но все это относилось не только к запретным, но и к полу-запретным областям магии. Даже Министерство не могло пока определиться с тем, где кончается культурная традиция и где начинается темная волшба. В общем, единственное, что удалось пробить «революционерам» в Визенгамоте, это то, что дети приедут домой уставшие, и, возможно, ночью им будет не до ритуалов.
Впрочем, в старых чистокровных семьях знали, как бороться с этой напастью. Прибыв домой, дети сразу же плотно обедали и шли спать. Будили их ближе к полуночи, поили тонизирующими зельями, и тогда дети, как минимум, школьного возраста, вполне могли провести бессонную ночь вместе со взрослыми. А дочери Анны Энгельёэн заказали себе в этом году еще и крепкий черный кофе без сахара, но с горьким шоколадом. Однако прибыть в Энгельёэн-мэнор девочки должны были все-таки не раньше шести вечера, так что у Анны было вполне достаточно времени, чтобы закончить все свои дела из тех, которыми, кровь из носу, приходится заниматься даже в праздничные дни. Леди же Энгельёэн была как раз из тех, кто не может позволить себе праздности не только в силу характера и привычки, но и потому что от ее решений порой зависят жизни очень многих людей. И, хотя ничего такого «судьбоносного» на этот день не планировалось, он оказался одним из тех, когда узнаются неприятные новости и когда приходится принимать трудные решения.
Веселье началось еще в восемь утра, когда Берси доложил, что, заглянувшая на Пэлл-Мэлл камином леди Блэк, просит о срочной встрече.
«В восемь утра? — отметила Анна. — Значит, что-то случилось поздно вечером или даже ночью. Белла по пустякам тревожить меня в такую рань никогда не стала бы».
— Открой, пожалуйста, леди Блэк камин, — распорядилась она вслух. — И скажи Баре, чтобы добавила на стол еще один куверт[17].
Анна как раз только что позавтракала и собиралась выпить пару чашечек крепкого утреннего кофе под неизвестное заранее количество крошечных шоколадных эклеров. Магия отнимает массу энергии, и, если ты активно практикующая ведьма, сил при таком стиле жизни уходит столько, что никакими калориями их не восполнишь. Сколько бы ни ел, все будет мало. Оттого среди настоящих сильных волшебников толстых нет, как класса. Достаточно взглянуть на Фламмеля, Дамблдора или на пресловутого темного лорда. Все трое худые, но ни один из них не известен, как аскет.
— Привет, красавица! — сказала она, входившей в трапезную Белле. — Как твоя половая жизнь?
— С чего такой интерес к моей половой жизни? — Белла, как всегда, выглядела просто великолепно, но при этом явно находилась в сильно «пасмурном» настроении.
— Восемь утра, — усмехнулась в ответ Анна.
— Ну так ты тоже, кажется, давно не в постели! — Белла прошла к столу, села и придвинула к себе наполненную Барой чашечку с кофе.
Что ж, она была права. Все близкие — и Белла в том числе, — знали, что Анна встает в пять, максимум, полшестого и к восьми успевает пару часов погонять свой организм на запредельных нагрузках, — как физических, так и магических, — принять душ, привести себя в порядок и плотно позавтракать. Так что, в восемь она обычно была уже в тонусе, да и газеты доставляли как раз к этому времени. А читать их Анна предпочитала под кофе. Но на вопрос Беллы она ответила именно так, как подразумевалось контекстом.
— Так я и не говорю, что у меня все с этим делом «тип топ», — пожала Анна плечами. — Чарльз убыл на переговоры с янки и, когда вернется, бог весть, Адара впала в очередную любовь, а других кандидатов на мою нежность и страсть поблизости как-то не наблюдается.
— Шалава ты, Анника, — покачала головой Белла, — но, наверное, за это я тебя и люблю.
— Не в этом смысле! — добавила в ответ на нарочито плотоядную улыбку подруги.
— Ладно, — ухмыльнулась Анна. — На нет и суда нет. Рассказывай, что стряслось?
— Случились вчера поздно вечером двое старых знакомых, — объяснила свое настроение Белла. — У обоих метка начала чернеть.
— Это хреново!
— Это было ожидаемо, — тяжело вздохнула гостья. — Спасибо тебе, Анника, что помогла тогда избавиться от этой гадости. Но вот, что по-настоящему плохо. Где-то всплыл «дневник Редла». Его видел один из моих ночных гостей. Говорит, что в нем, в этом дневнике, вроде бы, заключен осколок души темного лорда. И фонит от тетради черной магией так, что даже нашим поплохело. А мы в свое время много чего видели и много какие ритуалы проводили. Уж поверь! Отсюда вопрос, может ли так быть, что это крестраж?
— Вполне, — кивнула Анна, давно ожидавшая, что где-нибудь когда-нибудь, но эта гнусность всплывет.
О крестражах она кое-что помнила, но знание ее было неточно н неполно. Оттого удалось найти пока только один из них. Тот, что хранился в доме у Блэков — медальон Салазара Слизерина. Да еще аккуратно проверили Гарри и Гарриет Поттер, но, слава богу, крестража не нашли ни у одного, ни у другой, хотя шрам у Гарри на лбу действительно имел место быть.
— Значит, у нас уже есть целых два предвестника, — констатировала Белла. — Он возвращается.
— Если возвращается, быть беде, — согласилась с ней Анна. — А эти твои приятели, что говорят?
По негласному соглашению ни Белла, ни Люциус своих не сдавали. Они отошли от дел, но предателями становиться не желали, и Анна их выбор уважала.
— Если без подробностей, то там все непросто, — пожала плечами Белла. — Одни ждут не дождутся его возвращения. Прямо руки чешутся сцепиться с аврорами и фениксовцами. Другие… Те двое, что были у меня ночью, например, просто боятся. Им не хочется воевать, но, если лорд прикажет, придется. Они и ко мне, собственно, именно за этим приходили. Узнать, как у меня с меткой, и что я собираюсь с этим делать.
— Что ты им сказала? — поинтересовалась Анна.
— Сказала, что предавать лорда не стану, но и воевать за него не буду. — У меня маленькие дети, я их одна без мужа ращу. Куда мне воевать?
— Разумно, но ты же понимаешь…
— Понимаю, — тяжело вздохнула Белла. — Если начнется, мою отмазку лорд посчитает предательством. Боюсь, одним Круциатусом не отделаюсь. Тем более, что метку свела.
— Что ж, — подвела Анна итог, — действуем по плану и молимся, чтобы пронесло.
— Аминь! — сказала Белла, поднимаюсь. — Схожу к Малфоям и Тонксам, проверю, что у них и как, и предупрежу, что переходим на военное положение.
— Всем привет! — крикнула Анна вдогон.
«Военное положение? — спросила себя, направляясь в свой магловский дом на Трафальгар-стрит. — А куда мы денемся?»
На этой стороне Статуса имелись и телефон, и телетайп, подключенный к глобальной сети «Телекс»[18], и компьютер с выходом в Интернет. К сожалению, все попытки артефакторов адаптировать эту технику к волшебному миру успехом пока не увенчались. Ничего из этого на той стороне Статута не работало, но Анна научилась пользоваться всеми преимуществами своего «двойственного» положения. Вот и сейчас, она позвонила во внешний замок Стейндорхольм и попросила управляющего, иметь в виду, что «на море возможен шторм до двенадцати балов включительно».
— То есть, ураган? — уточнил управляющий.
— Мне так сказали, — ответила Анна. — Может быть, врут, но береженого и бог бережет.
— Я приму меры, — заверил ее мужчина.
Гётрик Норденшёльд был сквибом и поэтому отлично ладил с маглами. Но он знал, разумеется, о волшебной стороне Статута и понимал, какие опасности могут угрожать замку, если за дело возьмутся маги. Сейчас Анна предупредила его о том, что «начинается», и он начнет действовать по плану. То есть, подтянет в замок «родственников и друзей» — боевую группу, сформированную из дальних родственников родов Энгельёэн, Вильф, Виклунд и Гульден, — и поставит в известность о «возможных осложнениях» двух сквибов, работающих в управлении полиции. На него же ложится связь с несколькими боевыми группами шведского фрайкора[19], которые в случае чего могут прийти на помощь, и с доверенным связником в шведском Аврорате. В общем, готовились к полномасштабной войне и исходили из того, что противник может бросить в бой значительные силы.
А еще через час, с того же телефона с Анной связался Удо фон Корб- кастелян внутреннего замка. Ему Анна тоже приказала быть готовым буквально ко всему. По ее плану туда, во внутренний замок Стейндорхольм, будут эвакуированы Максимус и девочки, а возможно, и другие дети — Малфои, Блэки и Боунс. Но в любом случае, — будет ли там скрываться только ее семья или присоединятся еще и союзники, — замок нужно было укрепить всеми доступными средствами: усилить гарнизон, проверить стационарные боевые артефакты и арсенал, произвести пробный подъем дополнительных оборонительных щитов. В общем, дел было много, и всеми ими займется Удо, доказавший уже свою преданность и, что не менее важно, полезность.
Закончив со шведской родней, Анна взялась за инструктаж своих дружинников, расквартированных в Лондоне, и приказала Виллему Хофту, вернувшемуся на службу после двух лет преподавания в Хогвартсе, готовить Энгельёэн-мэнор к обороне и подтягивать в Англию навербованных по всей Европе наемников. Ждать милостей от природы Анна не собиралась.
[1] Татцельвурм (от немецкого Tatze — Лапа, и Wurm — Червь, то есть Червь с ножками — мифическое существо, разновидность дракона, обитающая, согласно преданиям из фольклора альпийских горцев, в Альпийском регионе и прилегающих к нему странах.
[2] Мантикора — мифическое существо, чудовище с телом льва, головой человека и хвостом скорпиона; по некоторым описаниям имеет рыжую гриву и три ряда зубов, а также голубые глаза.
[3] Химера — в греческой мифологии огнедышащее чудовище с головой и шеей льва, туловищем козы и хвостом в виде змеи; порождение Тифона и Ехидны.
[4] Офион — в древнегреческой мифологии великий змей, царь гигантов; по некоторым мифам — первый владыка Олимпа, сын и муж океаниды Евриномы (Эвриномы). Офион имел форму огромного змея. Здесь офион — род гигантской волшебной змеи.
[5] Remington 870 — американское ружьё, впервые представленное в 1950 году компанией Remington Arms. Remington 870 благодаря своей характерной перезарядке является одним из самых знаменитых помповых ружей в мире. Remington 870 выпускался в различных модификациях, он подходит как для военных и полиции, так и для охотников и спортсменов, а также для самообороны.
[6] Согласно энциклопедии Гарри Поттера, Протеевы чары (англ. Protean Charm) — довольно сложный вид магии, позволяющий объединять в единое целое, в некое подобие системы несколько предметов. Протеевы чары навела Гермиона Грейнджер на фальшивые галлеоны, которые служили для связи между членами ОД. При воздействии на один предмет откликаются все предметы, объединённые в единую систему протеевыми чарами. Так, если один человек писал пару коротких слов на ребре монеты, то эти слова появлялись на всех остальных монетах. Чтобы привлечь внимание к новому сообщению, монеты становились горячими. Протеевы чары входят в уровень ЖАБА.
[7] Согласно энциклопедии Гарри Поттера, Плакса Миртл (Миртл Элизабет Уоррен) — одно из привидений Хогвартса. Появилась в 1943 году, когда Том Редл выпустил василиска из Тайной комнаты. Девочку убил взгляд василиска как раз в женском туалете второго этажа.
[8] Согласно энциклопедии Гарри Поттера, Змеиный язык или Парселтанг (англ. Parseltongue) — магический язык змей.
[9] Прямое заимствование из русского перевода книги «Гарри Поттер и Тайная Комната». В книге эти слова говорит Том Редл: «Говори со мной, Салазар Слизерин, величайший из Хогвартской четверки!»
[10] Бонтон — хороший тон; хорошие манеры, светская учтивость в словах и в обращении.
[11] Согласно энциклопедии Гарри Поттера, Аптека Малпеппера — магазин, принадлежащий мистеру Малпепперу, в котором можно купить всё, что требуется для зельеварения: различные ингредиенты для зелий, наборы хрустальных или стеклянных флаконов и т. п. Создана в 1006 году. Находится на северной стороне Косого переулка (в данной книге Косая аллея) рядом со своим конкурентом — аптекой «Слизень и Джиггер».
[12] Contraceptionem potio (лат.) — противозачаточное зелье.
[13] Frigus affectus (лат.) — холодные чувства.
[14] Энфилд № 2 — британский револьвер с переломной рамой, производившийся под патрон.38 S&W с 1932 по 1957 годы. Был стандартным револьвером вооружённых сил Великобритании и стран Британского содружества во Второй мировой войне.
[15] Грасс (grass) — марихуана, каннабис.
[16] Согласно энциклопедии Гарри Поттера, «Конфундус» (англ. Confundus Charm) — чары, применяющиеся как для причинения беспорядка в мыслях человека, так и для нарушения работы различных магических предметов.
[17] Куверт — термин, обозначающий полный набор предметов для одной персоны на накрытом столе.
[18]Глобальная сеть телетайпов под названием «Телекс» («Сеть Телекс», Telex network) была создана в 1920-х годах и использовалась на протяжении большей части XX века для бизнес-коммуникаций. В этой сети каждый абонент имеет уникальный номер (подобно телефонному номеру), включающий код страны и шестизначный номер абонента. Ещё в начале 2000-х годов услуги телекса были достаточно востребованными, ими пользовались прежде всего банки.
[19] Фрайкор (нем. Freikorps — свободный корпус, добровольческий корпус) — наименование целого ряда военизированных патриотических формирований, существовавших в Германии и Австрии в XVIII–XX вв.