Глава 8. Это гораздо больше, чем факт. Так оно и было на самом деле…
Третий ритуал прошел на пределе возможного. Был момент, когда Анне показалось, что все было зря, что пришло время расстаться с надеждами на лучшее. Но она удержалась на краю и не дала волшбе пойти в разнос. Выстояла, хотя и не знала теперь, как ей это удалось. Впрочем, надо отдать должное «новорожденной» Изабо. Девочка держалась, что называется, до последнего. И ее стойкость помогла Анне выдержать нечеловеческое напряжение, требовавшееся, чтобы оперировать магией такой силы.
Потом, когда Удо вынес на руках из алтарного зала совершенно обессилившую Изабо, Анна постояла еще минуту, оставаясь в фокусе Актора, и пошла было к двери, но не дошла лишилась не только сил, но и сознания. Ушла в спасительное небытие и очнулась затем только через пять дней. Такого магического истощения, по словам профессора Бернштайна, он не видел со дней своей юности, когда во время войны с Грин-де-Вальдом работал ассистентом целителя в Берлинской Paracelsus-Klinik[1].
— В то время вас, пожалуй, не смогли бы вывести из комы, — сказал он Анне, комментируя ее состояние. — Сейчас колдомедицина продвинулась далеко вперед, но то, что вы с собою сделали, миледи, это уже по ту сторону Добра и Зла. Понимаю, что вы не могли иначе, но, тем не менее, это было крайне опасно….
«Было… — согласилась Анна. — Опасно… Кто бы спорил, а делать-то было что?»
И в самом деле, не было ведь другого выхода. И девочку было жалко, и праздновать труса не хотелось, поскольку дело задевало и ее гордость, и ее чувства, не говоря уже о том, что являлось настоящим вызовом ее таланту.
«Талант не пропьешь! — Гордясь собой любимой, ухмыльнулась мысленно Анна. — А в результате, я жива и девочка выдержала. И что теперь? А ничего! Ограничители мы сняли, и спрятали Гарриет Поттер так, что фиг теперь кто ее найдет!»
Оставалась, правда, проблема с психикой Изабо. Иди знай, как на нее подействует память о том, что она перерезала горло тому мужику…
— Я взял на себя смелость, — продолжил между тем профессор Бернштайн, — дать Изабо сразу после окончания ритуала один эликсир… Пришлось принимать решение в состоянии цейтнота… Вы были без сознания, а время уходило…
— Что вы ей дали?
— Пять капель «Забвения». Это как раз последние три часа волшбы.
— Значит, жертвоприношения она не запомнит?
— Уже не помнит, — кивнул профессор.
— Так это же замечательно! — Восхитилась Анна. — Какой вы умница, господин профессор!
— Я всего лишь целитель, Миледи, — улыбнулся мужчина. — И я искренно рад, что мы с вами мыслим одинаково. Незачем девочке помнить такое. Но должен вам сказать… Больше-то, все равно некому! Эта магия… Она потрясающая. Опасная, темная, пугающая… Но предать забвению такую силу? Это больше, чем преступление: это ошибка!
— Скажите это Дамблдору или президиуму МКМ! — горько усмехнулась в ответ Анна. — Теперь только так. В тайне, в надежном месте и под клятвой. Других возможностей нам не оставили.
— Да, — кивнула профессор. — Именно так. Принять закон непросто, но отменить его, вообще, невозможно. Так устроен наш мир.
Анна пробыла в постели еще пять дней. Выйти из комы оказалось недостаточно. Надо было прийти в себя. Восстановить силы. Избавиться от слабости и вернуть себе магический потенциал.
— Не торопитесь! — ответила на ее сетования профессор Бернштайн, заглянувший в замок, чтобы проведать свою необычную пациентку. — Всему свое время. Знаете, как говорят? Даже девять беременных женщин за месяц не родят…
Разумеется, она все понимала. Однако чувствовать свою немощность было выше ее сил. И единственным утешением являлось то, что девочка не потеряла магию и даже восстановилась всего за три дня. Изабо приходила к ней в спальню каждый день и оставалась с Анной столько времени, сколько позволят. Чаще всего, сидела у окна за столиком и читала какую-нибудь книжку. В замке была отличная библиотека, и там на полках можно было найти много всего интересного, например, книжки о магии для самых маленьких.
— Что ты делаешь? — спросила Анна девочку однажды утром.
— Колдую!
Она, и в самом деле, выводила указательным пальчиком ту вязь, которая, будь это волшебная палочка, могла оказаться связкой из трех заклинаний.
— Помнишь, что надо сказать? — уточнила Анна.
— Да! — кивнула Изабо и тут же протараторила все заклинания разом. Произношение у нее, кончено, было варварское, но факт оставался фактом, она запомнила и движения палочкой, и словесные формулы.
— Покажи-ка, — попросила ее тогда Анна, — откуда это?
— Отсюда! — И девочка принесла ей в кровать учебник заклинаний, выпущенный в свет в Лондоне в 1867 году: «Мои первые три дюжины заклинаний».
Анна по понятным причинам эту книжку не помнила, но, пролистав ее сейчас, поняла, что «это самое то».
— Токи! — позвала она домовика.
— Токи к вашим услугам, хозяйка Анна!
— Спасибо, Токи! — улыбнулась она домовому мужичку. — В библиотеке должна быть книжка с транскрипциями[2] латинского и древнескандинавского. Можешь найти?
— Токи найдет! — И домовик аппарировал.
— Что такое транскрипция? — сразу же заинтересовалась Изабо.
— О, это чудная вещь! — улыбнулась ей Анна. — В книгах полно разных заклинаний. Большая часть записана на латинском языке, но иногда еще и на других древних языках. Например, на нашем родном — древнескандинавском. Ведь Энгельёэн — норманны, а норманны говорили на древнескандинавском. Итак, есть заклинания, записанные на разных языках, но, чтобы колдовать, заклинания нужно произносить вслух. Что же делать?
— Учить языки?
— Отличная идея, — похвалила Анна девочку. — Приедем в Лондон, начнешь учить французский и латынь. Но что делать тем, кто не знает этих языков. Учить долго и не всегда возможно, а колдовать надо прямо сейчас.
— Я нашел эту книгу, госпожа! — Возник в комнате домовик-ниссе.
— О! Молодец какой! Спасибо, Токи!
Анна взяла у домовика тонкую порядком истрепавшуюся книжку в простеньком переплете и открыла на первой странице,
— Смотри, Изабо! — позвала она девочку. — Видишь, здесь есть таблица. В этом столбце перечислены буквы латинского алфавита и некоторые важные для произношения сочетания букв. А в этом столбце им соответствуют особые знаки, которые передают звучание. То есть, какой звук или какие звуки надо произнести, если перед тобой эта буква. Ну, а в третьем столбце показано, как бы мы записали это звучание по-английски и по-французски. Понимаешь?
— Да, кажется… — Изабо явно не была уверена.
— В конце книги, — перелистнула Анна страницы, — находится таблица знаков, которыми мы пользуемся, чтобы обозначить звучание. Ты можешь выучить ее наизусть и тогда сможешь правильно произносить заклинания. Теперь понятно?
— Да, — кивнула девочка. — Спасибо, Анна, я поняла.
— Что ж, теперь тебе есть чем заняться.
И девочка занялась. Через два дня она уже свободно читала вслух латинские заклинания, а еще через два дня и древнескандинавские. Получалось неплохо, и значит настала пора сделать кое-что еще.
В первый же день, когда ей удалось наконец покинуть постель, Анна взяла Изабо и пошла с ней в подземное хранилище.
— Ого! — только и смогла сказать Изабо, увидев эту «пещеру Али Бабы».
— Это хранилище Рода, — объяснила Анна. — Здесь мы храним все то, что нельзя показывать чужим. Но нам сегодня нужны здесь всего лишь несколько вещей.
В глубине хранилища находился шкаф с редкими и, большей частью, по-настоящему древними артефактами. Про него и про то, какие собраны в нем артефакты, Анна «вспомнила» во время проведения третьего ритуала. То ли боль «освежила» память, то ли магическая встряска так подействовала, но Анна действительно «вспомнила» кое-что из того, чего помнить никак не могла. Но сейчас ее интересовали только шкаф и один конкретный артефакт в нем — «Компас Одина[3]». Артефакт был, и в самом деле, похож на какой-нибудь древнеримский прибор или раннесредневековые часы. Это был бронзовый круг диаметром двенадцать сантиметров. По краю его были выгравированы риски, надписанные на древнескандинавском. Одна риска — одно, максимум, два слова. А в центре диска на тонкой оси была закреплена стрелка. Если присмотреться, можно увидеть, что на ободе диска, соответствуя рискам на «циферблате», вставлены крошечные драгоценные камни. Множество разных драгоценных и полудрагоценных камешков, и на каждом выгравированы одна или несколько древнескандинавских рун. А вот на стрелку надет наконечник, выточенный из изумруда, и на нем, если посмотреть в лупу или через магическое «Око», можно рассмотреть длинную цепочку таких рун.
— Это «Компас Одина», — объяснила Анна, вынимая артефакт из шкафа. — Он показывает относительную силу волшебника. Видишь, я беру его в руки, и стрелка начинает двигаться справа-налево.
Стрелка двигалась медленно, что называется, черепашьим шагом, а они с Изабо напряженно следили за ней. Одну разбирало любопытство, другая — сама Анна — хотела увидеть так ли она сильна сейчас, как была когда-то. Она же не просто так вспомнила про артефакт, а в связке с измерением ее собственной силы. И сейчас она боялась, что уже не достигнет семнадцатой отметки, и в честь нее не вспыхнет темно-синий аметист. Однако произошло нечто иное, стрелка достигла семнадцатой риски и продолжила движение, остановившись только у двадцать первой отметки и даже попыталась двинуться дальше, но не смогла, и тогда вспыхнул зеленым светом крошечный изумруд.
«Двадцать первый уровень? Я «варг[4]»? Убиться не встать! Я прибавила целых четыре пункта!»
— Что означают эти деления? — спросила Изабо.
— Здесь двадцать пять рисок-делений, — показала Анна. — Каждое обозначает уровень магической силы волшебника. Я достигла двадцать первой отметки. Это очень большая сила. В древние времена таких волшебников, как я, называли варгами, чтобы подчеркнуть их силу. Для боевого мага, а я боевой маг, это очень важно. Но мы пришли сюда не ради меня, а ради тебя. Давай-ка посмотрим, что пытался сковать Дамблдор?
Девочка робко взяла в руки диск, и через минуту стрелка остановилась на двадцать четвертой отметке.
«Гроссмейстер?! — Не поверила Анна своим глазам. — Вот значит, как она сопротивлялась ограничителям. И вот почему их было два. Одному ограничителю такую мощь не сдержать… Но как мог Дамблдор об этом узнать?»
Это был важный вопрос, но еще важнее было бы понять, чего он хотел этим добиться? Зачем? Однако Анна, хоть убей, не могла этого понять. Может быть из завести? Или чтобы не затмевала своего великого брата? В конце концов, никто не знает, что на самом деле там тогда произошло. Однако, если допустить, что Гарри Поттер обладает некоей неизвестной силой, способной уничтожить самого Волан-де-Морта, то эта сила не обязательно связана с его индивидуальной мощью. Конечно, могло случится и так, что именно мощью он и воспользовался. В конце концов, они с Гарриет двойняшки, а она вон как сильна. И вот тут были возможны варианты. Гарриет могла оказаться конкурентом Гарольда или даже затмить его славу своей силой. Оставался вопрос, достаточный ли это повод, чтобы так поступить с ребенком?
***
Отправляясь в Цюрих, Анна думала, что путешествие продлится максимум десять дней. Жизнь, однако, внесла в ее планы серьезные коррективы. Оказалось, что восстановление после комы требует гораздо больше времени и усилий, чем жалкие пять дней в постели. Время, а также крепкий сон, пешие прогулки, плотная еда и, разумеется, зелья — вот составляющие успеха. Правда, Анна не скучала. Подобрав для Изабо в хранилище Рода подходящую палочку, — тринадцать дюймов, бакоте[5] и сердечная мышца виверны, — она занялась с ней магией. В основном, чарами, разумеется, но по ходу дела объясняла всякое разное и рассказывала о волшебном мире. Пришлось рассказать, и кое-что о себе, о Поттерах и Блэках, о Дамблдоре и гражданской войне, о пожирателях и ордене Феникса. Понятное дело, Изабо была готова заниматься сутки напролет, а слушать свою маму Анну и того дольше. Она проявляла бешенный энтузиазм, что при ее природной силе и невероятном таланте позволяло творить настоящие чудеса. Училась она быстро и прогрессировала в феноменальном темпе. Честно сказать, если бы не болело сердце о дочери, Анна могла бы сказать, что она счастлива. Она действительно относилась к Изабо, как к своей дочери, заранее готовя почву для равного партнерства. Лиза и Изабо должны были стать настоящими сестрами, даже если одна ей не родная, и зная это, не желает называть ее мамой. Максимум возможного был достигнут путем компромисса: не совсем мама, хотя и мама. Мама Анна, а в последнее время даже мама Анника.
Про себя Анна тоже не забывала. Занималась прикладной магией, тренировала боевую и читала книги. Библиотека в замке была огромной и просто превосходной с точки зрения подбора книг. Вот Анна и расширяла свой кругозор, усаживая Изабо рядом с собой и позволяя той читать все, что захочется. Принцип отбора книг был прост: большинство из них девочка не сможет прочесть из-за незнания языков, а другие просто не поймет. Остается не так уж много интересных и доступных для ребенка ее лет книг. Однако, как вскоре выяснилось, бросать на самотек такое дело, как выбор правильных книг, никак нельзя. Однажды ребенок заявился с вопросами относительно того, «что именно здесь нарисовано». А «нарисовано там было много чего», поскольку Изабо нашла «особую полку в особом шкафу», и первой книгой, которая попалась ей под руку, оказалась небезызвестная De omnibus Veneris Schematibus[6]. Кому принадлежало это собрание, можно было даже не гадать — одному из мужчин семьи Готска-Энгельёэн. И, в принципе, увлечения отца или деда, — да хоть и прадеда с прапрадедом, — являлись простительной слабостью, в особенности, в конце двадцатого века. Проблема была в другом: объяснить восьмилетней девочке, что такое секс и что такое эротика. И чем, черт возьми, искусство отличается от порнографии. Но это было все-таки исключение из правила. Обычно, проблем с Изабо у нее не возникало. И это одна из причин, почему Анна не стала торопиться с возвращением.
Здесь, во внутреннем замке Стейндорхольм, им с Изабо жилось безопасно и в меру вольготно. Может быть, не так весело, как в мире простецов, но вместо кино и телевидения, у них были магия и книги. Впрочем, в мир маглов они иногда тоже выбирались. Как только Анна окрепла в достаточной степени, чтобы быть спокойной за безопасность Изабо, они начали посещать магический и магловский Стокгольм. Девочке все это было внове, — она ведь не знала прежде волшебного мира, — и жутко интересно. Магловского мира она, по сути не знала тоже. Ни разу не была в парке аттракционов, а в зоопарке была всего один раз, в Цюрихе. Там, в магловском Стокгольме для нее имелось такое количество соблазнительных вещей, что голова шла кругом. Так что никто никуда не торопился, но в середине августа обстоятельства заставили Анну задуматься о возвращении.
Дело в том, что ей позвонил Захария Макинтайр. Разумеется, звонил он не прямо Анне, поскольку во внутренней цитадели не было телефонов. Он связался с управляющим замка Стейндорхольм и попросил, чтобы госпожа графиня ему перезвонила, отметив особо, что дело срочное. Анна посыл оценила и перезвонила ближе к полуночи. Тут, собственно, и состоялся тот судьбоносный разговор, который во многом определил их с Изабо будущее. Суть дела заключалась в следующем. Оказывается, для ведения дел в магловской Англии, ее частный поверенный фон Шух заключил в свое время соглашение о совместной деятельности с лондонской юридической фирмой «Роббинс, Крафт и партнеры». Именно адвокаты этой фирмы представляли интересы Анны перед Короной и Парламентом. И вот буквально сутки назад к нему неожиданно обратились из секретариата королевы Елизаветы и поинтересовались, где находится графиня Готска-Энгельёэн, поскольку сами они затрудняются выйти с ней на связь. Дальше больше, но все хотя бы разъяснилось. Кто-то из сотрудников фон Шуха передал такой же мелкой сошке, как он сам в «Роббинс, Крафт и партнеры», контактный телефон Захарии. Запрета же не было, да и с чего бы запрещать? И когда королева озвучила свой интерес, секретная служба быстро выяснила, что интересы графини в Лондоне представляет ее секретарь мистер Макинтайр, и что графиня не так давно посещала город, но отчего-то останавливалась в отеле, а не у себя дома. Тогда уже Захария поинтересовался, о каком, собственно доме идет речь, и получил весьма любопытный ответ. Оказывается, у Анны есть еще один дом в Лондоне. Во всяком случае, ее родители официально жили в Ватерлоо-хаус — особняке на улице Ватерлоо. Дом угловой, и рядом с ним, но уже на улице Пэлл-Мэлл находится невидимый для маглов ее магический особняк. Причем, права собственности на дом на улице Ватерлоо по-прежнему сохраняется за семьей графа Готска-Энгельёэн. Так это записано в мэрии Лондона, и что характерно, никаких задолженностей коммунальным службам и налоговому управлению нет, так как все это оплачивается с отдельного счета Готска-Энгельёэнов в банке Барклейс. Такой вот неожиданный поворот. Однако, так или иначе, но, если королева желает ее видеть, то кто она такая, чтобы отказываться от встречи?
«Придется ехать! Но дом… Как я прошляпила целый дом?»
Да, в общем-то, все просто объясняется. Она же не пошла в Гринготтс, вот и результат, потому что там, наверняка, все и лежит…
— Спасибо, Захария, — поблагодарила она секретаря. — Передайте, пожалуйста, что я собираюсь вернуться в Лондон через неделю. А вы пока… Скажем так, я не знаю куда делись все ключи от этого дома. Поэтому наймите, пожалуйста, специалиста… Надо открыть дом и переставить замки. Но прежде проверьте, нет ли там магических ловушек. Далее, надо сделать капитальную уборку. Проветрить, проверить каминные трубы, канализацию и проводку и все подключить к коммуникациям. Кроме того, нужны слуги с рекомендациями. Управляющий, пара служанок или слуг, повар… Узнайте, пожалуйста, нужен ли кто-нибудь еще. Кстати, если найдутся работники из наших или сквибы, было бы просто прекрасно. Посмотрите, есть ли в доме гараж. Если есть… Впрочем, не надо. Не заморачивайтесь этим. Просто проверьте и узнайте заодно, где лучше всего брать в наем автомобили представительского класса с водителем. Что еще?
«Черт! Черт! Черт! Придется теперь жить в магловском Лондоне! Хотя бы иногда… Уверена, там должен быть проход из одного дома в другой. Иначе зачем огород городить?»
— Еще кое-что, — вспомнила Анна. — Надо, чтобы в доме было телевидение. Антенна, кабели… Наймите кого-нибудь, пусть разбирается. И по комнатам, нужны две детские для девочек. Пока в общем плане. То есть, самое необходимое. Дизайном я потом займусь сама. И еще три комнаты для учителей и нашего семейного целителя. С нами приедут два учителя, мужчина и женщина, им тоже нужны комнаты.
— Не слишком много заданий? — спросила через мгновение, сообразив, сколько всего навесила на бедного парня.
— Все в порядке, — заверил ее Захария. — Вы нанимали меня именно для этого. А теперь, если позволите, кое-что от Мойры. Вы просили вас не беспокоить…
Так и было. Первое время она просто не могла, потом было не до этого, а еще потом она просто забыла.
— Слушаю вас!
— Собралась довольно обширная корреспонденция, и некоторые письма, по мнению Мойры, требуют ответа. Кроме того, приближается начало осенней Сессии Визенгамота, а это означает, что на ваше имя пришли документы и письма из секретариата и от некоторых членов Визенгамота. И Кроме того, на двадцать третье августа назначена встреча попечительского совета Хогвартса.
— Я в нем состою?
— По праву рождения, как леди Роули.
— Вот черт!
Членство в попечительском совете означало необходимость участвовать в заседании, а значит, от встречи с Дамблдором будет уже не отвертеться. И это, не говоря уже о том, что Шармбатон теперь отменяется. Девчонок придется отправлять в Хогвартс. Хорошо еще, что она сообразила выправить Изабо подлинные магловские документы, а в реестр шведских волшебников девочку вписали просто «по личной просьбе графини» и за небольшую мзду. Так что, Изабо легализована, и девчонки действительно смогут поехать в Хог.
Она думала именно так, во множественном числе: девчонки, потому что не могла смириться с мыслью, что не найдет Лизу. Найдет! Всех на уши поставит, но найдет. Должна найти!
В общем, после разговора с Захарией вся компания начала готовиться к переезду. А компания, стараниями фон Шуха успела несколько разрастись. Во-первых, в доме появилась моложавая, но отнюдь не молодая женщина: Ида Хедевига Марсвин. Госпожа Марсвин была не слишком сильной, — на самом деле, довольно слабой, — но хорошо воспитанной и неплохо образованной волшебницей из приличной семьи. Датский дворянский род, если что, но род обедневший и уже почти угасший. В доме же Анны она будет исполнять роль учительницы этикета и истории волшебного мира, а также будет при девочках кем-то вроде «дуэньи». Она более или менее знакома с магловским миром и сможет сопровождать Изабо и Лизу в обоих мирах, где в одиночку им появляться еще рано.
Кроме госпожи Марсвин к компании примкнул отставной офицер нидерландского Аврората Виллем Хофт. Он будет заниматься с девочками боевой и физической подготовкой, чарами и элементами боевой магии, а также охранять их в качестве телохранителя.
Ну, и наконец, третье новое лицо, чтобы в доме не было слишком тихо: юная выпускница курса колдомедицины в Вене Малин Левенстад или, более официально, Эва Малин София Левенстад. Эта довольно приятная в общении шведка происходила из обеспеченной семьи и не стремилась приступить к работе тотчас после окончания учебы. Малин хотела попутешествовать, посмотреть мир и пожить в свое удовольствие. Возможность сопровождать в поездке графиню Готска-Энгельёэн показалась ей хорошей идеей, тем более, что профессор Бернштайн попросил ее следить за здоровьем, как самой графини, так и ее дочери. Какая-никакая, а практика.
***
В Лондон прилетели из Стокгольма на частном самолете. Всей компанией, разумеется, иначе не стоило и огород городить. Летели относительно недолго и заскучать не успели. А там уже лимузин к трапу, — Захария расстарался, — и наконец они дома. Особнячок Анне понравился. Небольшой, но удобный, — спален как раз хватило на всех, считая не найденную пока еще Лизу, — и расположен дом был просто замечательно. В общем, Анна осталась довольна. Вселилась, отправила Изабо с Малин прогуляться по городу, подсказав, как попасть в Косой переулок, а сама засела за бумаги, — их, считая письма, скопилось за это время ну очень много, — а также за составление «основной повестки дня» и графика работы на следующие две недели. Дел было много, но сами они себя не сделают, и значит, придется постараться.
«Итак, сегодня воскресенье, — рассуждала она, зависнув над ежедневником, — а понедельник, как известно, день тяжелый, потому что что? Правильно, с утра устрою посиделки со моими секретарями. Макинтайры — ребята, вроде бы, хорошие, но это на расстоянии, а как вблизи?»
Итак, на понедельник у нее было запланировано всего два дела. Встреча с секретарями, которая вряд ли окажется короткой, — слишком много накопилось вопросов разной степени срочности, — а затем посещение Гринготтса. И это тоже не игрушки. Если исходить из опыта, приобретенного в Гномьем банке, дел в Гринготтсе может оказаться ничуть не меньше. Вечером же, имеет смысл прошвырнуться по «злачным местам» Лондона, для чего ей нужна Адара. И поскольку, телефон у Блэков отсутствует, придется посылать сову, а значит, буквально сейчас тащиться в Косой переулок…
«О! А эльфы-то на что? Но тогда…»
Анна оторвалась от работы и пошла искать проход в свой волшебный особняк. Переход нашелся лишь через сорок минут. Кто же знал, что невидимая для маглов дверь находится прямо в ее спальне, в задней стенке шкафа-купе. Найдя дверь, Анна прошла на другую сторону, тепло поздоровалась с высыпавшими ей навстречу эльфами, — она успела по ним соскучиться, — попросила сварить ей кофе и принести вместе с сигаретами к ней в кабинет. И вот странная вещь, еще совсем недавно все это казалось ей чужим, — ведь чужим, на самом деле, и было, — но не сейчас. Сейчас она, словно, вернулась домой, и кабинет встретил ее прежним рабочим уютом, бумагами и пергаментами на столе и книгами в шкафах.
Анна села за стол, пододвинула к себе четвертушку пергамента и, обмакнув перо в чернила, написала:
«Здравствуй, Звезда! Я сегодня вернулась из-за границы. Не хочешь ли вечером увидеться? Твоя А».
Перечитала, усмехнулась и, пододвинув к себе следующую четвертушку, написала еще одно письмо-записку:
«Привет! Я вернулась. Когда встретимся?»
— Неплохо! — констатировала вслух. — И оперативно! Но где два, пусть будет три.
Первое письмо предназначалось Адаре Блэк, второе — Лили, ну а третье — Мэри Макдональд:
«Привет, Мэри! Спасибо за твоего кузена и его жену, они замечательные! Теперь, что касается почерка. Месяц назад мои обстоятельства были таковы, что я не спешила афишировать свое возвращение. Нынче все по-другому. Хочу с тобой встретиться. Может быть, согласишься прийти ко мне в гости? Можно с мужем, ведь ты наверняка давно замужем. В общем, как решишь, так и сделаем. Твоя Анника».
Отослав письма с одним из домашних эльфов, Анна просмотрела почту, которая пришла, минуя секретарей, прямо к ней домой. Ничего интересного, впрочем, она там не нашла, кроме, может быть, одного письма. Как ни странно, ей написала сама Амелия Боунс. Амелия училась на три курса старше Анны, но в свое время они в Хогвартсе пару раз пересекались. А вот ее покойного брата Анна знала много лучше, но там все было связано с войной, на войне и закончилось. Воевала ли Амелия, Анна не помнила, а, может быть, и не знала, но сейчас, несмотря на молодость, та занимала весьма серьезный пост директора Департамента Магического Правопорядка. Однако встретиться с Анной хотела, как частное лицо, то есть, вопрос к служебным обязанностям Амелии отношения, вроде бы, не имел. Обдумав этот момент, Анна решила, что такими знакомствами, в любом случае, не пренебрегают, и, быстро написав ответное письмо, отправила его с Берси на почту. Но, если бы она знала, о чем пойдет речь, бросила бы все дела и сама рванула в ДМП. Однако, предвидение не входило в число ее талантов, и поэтому она продолжила заниматься почтой, пока не выудила очередной перл из кучи говна. Уже в самом конце, когда все было разобрано «по полочкам», она наткнулась на пригласительную открытку. Беллатриса Блэк имела честь пригласить Анну Энгельёэн на день рождения своей дочери. К открытке прилагалась записка:
«Знаю, что ты сейчас заграницей, но чем черт не шутит, когда бог спит?»
И, разумеется, как в плохом романе, прием должен был состояться именно сегодня.
«Идти или нет?» — Пока думала, успела выпить еще одну чашечку кофе и выкурить первую за день сигарету. Однако, все решили за нее, не оставив ей места для маневра.
Анна не успела даже докурить сигарету, как раздался стук во входную дверь. На данный момент в Лондоне находилось всего два человека, которые знали, где находится ее дом. Захария отпадал, он встречал их на аэродроме, и они с ним уже обо всем договорились. Оставалась только Адара.
«Оперативно!» — Анна открыла дверь заклинанием и крикнула, чтобы Адара заходила.
— Привет! — улыбнулась она девушке, когда та появилась в проеме двери. — Это экспромт или ты получила мое письмо?
— Я получила твой клочок пергамента, где ни слова о том, что ты соскучилась, хотя по содержанию письма видно, что это так и есть.
— Не занудствуй! — отмахнулась Анна. — Пришла уговаривать посетить ваш прием, так начинай! Я вся внимание.
— Прием камерный! — Адара подошла к Анне и, пользуясь тем, что та сидит, тут же плюхнулась ей на колени. — Будут Малфои…
Она прервалась на долгий поцелуй, но чуть погодя все-таки продолжила:
— Лонгботтомы, Нотты и Забини…
— Каждой твари по паре, — хмыкнула Анна и, притянув к себе Адару, поцеловала ее снова же в губы. Затем еще раз, едва переведя дыхание, а кончилось все, как и следовало ожидать, только через полтора часа и, разумеется, в спальне.
— Черт знает, что! — кинула через плечо Адара, собиравшая на полу свою одежду, — Не надо было мне тебя целовать. У меня от твоих губ капитально сносит крышу!
— Но это же хорошо, разве нет? — лениво поинтересовалась Анна.
— Хорошо — это когда можно продолжить, а я должна бежать!
— Не все желаемое достижимо, — пожала Анна плечами.
— Так ты придешь? Кузина и тетка будут рады. Не знаю, что там у вас произошло, но они теперь в тебе души не чают! Приходи!
— Приду, — решила Анна. — Заодно представлю вам приемную дочь.
— Приемную? — удивилась Адара. — А родная где?
— Родная пока приехать не смогла!
— Приемную-то как звать? Сколько лет?
— Девочку зовут Изабо, ей семь лет, вот как раз 13-го июля исполнилось, и она, на самом деле, моя троюродная племянница, но я ввела ее в Семью. Теперь она моя дочь!
Это была официальная версия, и ее придерживались они обе: и Анна, и Изабо, которая после ритуала даже не откликалась на свое прежнее имя.
Вот так и началась ее первая неделя в Лондоне, и надо сказать, скучной она не стала. Просто не могла такой стать.
***
На вечеринку к Блэкам Анна в тот день так и не попала. Прилетела с совой записка от директора Боунс. И содержание сообщения было какое-то странное, и отклик на ее письмо подозрительно быстрый. Ну, как так-то? Послала письмо всего два часа назад, а уже ответ. И от кого? От самой Амелии Боунс? И пишет директор ДМП следующее:
«Думаю, что имеет смысл встретиться, не откладывая. Поверьте, оно того стоит! В семь часов вечера в «Чайном пакетике Розы Ли». Если не сможете, дайте знать».
Ну, как тут отказаться от встречи? Любопытство заест! И Анна решила поверить интуиции и пойти на встречу с Боунс, а Блэкам послала письмо с извинениями, сославшись на то, что возникли срочные и совершенно неотложные дела. К слову сказать, интуиция ее не подвела, и все, что она написала в письме Беллатрисе, оказалось правдой.
Итак, в семь ровно она вошла в чайную Розы Ли и, увидев Амелию за дальним столиком, сразу же пошла к ней.
— Добрый вечер, директор Боунс! — поздоровалась, приблизившись к столу.
— Добрый, леди Энгельёэн! — кивнула Амелия. — И теперь, когда с расшаркиванием покончено, может быть, опустим планку?
— Тогда, просто Анна, — она села напротив Боунс и выжидательно замолчала.
— Амелия, — представилась та. — Заказать вам чая?
— Смотря на то, какой длительности будет разговор, — пожала Анна плечами.
— Короткий будет разговор.
— Тогда без чая. Слушаю вас.
— Хорошо, — кивнула Боунс. — Наша агентура уловила некую активность на границе волшебного и магловского Лондона. Не то, чтобы что-то тревожное, но мы все-таки взяли на себя смелость задать несколько вопросов. Оказалось, это швейцарское детективное агентство, и ищут они пропавшую во время войны дочь Анны Энгельёэн. Сразу оговорюсь, дальше меня эта информация не пойдет. Да и позвала я вас, не из-за этого. В связи с этим, но не из-за того, что швейцарские детективы бродят по Лондону.
— Вы что-то знаете! — догадалась Анна.
— Возможно, — снова кивнула Боунс. — Но давайте я вам все-таки расскажу всю сказку до конца.
— Продолжайте, пожалуйста, — согласилась Анна.
— Вам говорит, что-нибудь фамилия Гульден?
— Да, — подтвердила Анна, чувствуя, как сжимается сердце. — Маргарета Гульден была… Полагаю, ее уже нет в живых. Она троюродная сестра моей матери.
— Не знаете, у нее был сын?
— Племянник, кажется, но он жил отдельно.
— Что ж, узнав, что вы ищите дочь, я вспомнила один случай, произошедший в 1983 году. Авроры выследили шведского наемника Эмиля Гульдена. Он вместе с еще несколькими людьми такого же сорта готовил побег из Азкабана группы пожирателей. При попытке их задержать вспыхнул бой, и Гульден был убит. Тогда, уже наши следователи из ДМП отправились на съемную квартиру, в которой жил Гульден, чтобы провести в ней обыск. А там… Там не было ничего криминального, только две девочки примерно трех-четырех лет. Одну звали Эрмина, вторую Лиза. Мы тогда так и не поняли, кто они такие. Может быть родня, а может быть, наемники похитили их для каких-то своих темных целей.
— Не нервничайте, Анна! — оборвала она свой рассказ. — Я уже заканчиваю.
— Да, да! — взяла себя в руки Анна. — Продолжайте, пожалуйста.
— У вашей дочери могут быть черные волосы?
— Да.
— И серые глаза?
— Да, — кивнула Анна.
— Один из авроров сказал тогда в шутку, что, если бы не знал, что это невозможно, сказал бы, что эта девочка Блэк.
— Лиза действительно Блэк, — выдохнула Анна. — Вы знаете, что стало с ней дальше?
— Дальше обеих девочек передали в магловский приют, но, когда я об этом вспомнила, я тут же навела справки. Их удочерила хорошая семья.
— И вы…
— Вот! — протянула ей Боунс листок магловской бумаги. — Здесь все. Адрес, телефон, имена…
— Я…
— Не говорите ничего, — остановила ее Амелия. — Если это она, я буду знать, что сделала еще одно доброе дело. Если поспешите, можете успеть к ним еще сегодня…
Поспешить? Казалось, сердце выскочит из груди и понесется впереди еле ползущего через город такси.
«Медленно! Черт побери, как же медленно!»
Но, на самом деле, они ехали куда быстрее, чем можно было рассчитывать в этот час. А когда приехали, и Анна отпустила кэб, она вдруг растерялась, совершенно не зная, что ей теперь делать, куда идти, с кем говорить и о чем. Что она скажет этим людям? Как они отнесутся к ее визиту? Наверное, спросят, где же ты шлялась все эти годы… А девочка? Как Лиза отнесется к ее внезапному появлению? Что скажет? Как посмотрит? Посмотрит ли вообще?
Анна ушла в эти мысли настолько глубоко, что не замечала даже, где находится и что делает. Очнулась она только тогда, когда оказалась перед боковым фасадом дома, где в комнате на втором этаже кто-то явно колдовал. И не один. Колдовали двое. Несильные чары, но все-таки чары, к тому же беспалочковые. Очень хотелось посмотреть, кто это там играется с огнем, и Анна решилась: она прыгнула. Летать она не умела, но этот трюк с натяжкой можно было назвать полетом. Она взмывала вверх, — прыжок, — затем зависала на месте, — ненадолго, на минуту, максимум, на полторы, — и начинала плавно опускаться вниз. Элегантное, хоть и не такое уж заковыристое колдовство.
Сейчас она тоже прыгнула. Взлетела на уровень второго этажа и заглянула в открытое окно. В комнате друг напротив друга стояли две девочки и перебрасывались голубоватым «мячиком», созданным из чистой магии. В принципе, это была заготовка шаровой молнии. Влить еще немного силы, сжать и бросить с руки, как шар в кегельбане. Метров с двадцати эффект будет весьма впечатляющим. А сейчас две ведьмы-пигалицы просто заходились от хохота, перебрасываясь этим достаточно опасным нечто.
«Породу не спрячешь!» — Анне и думать не надо было, кто из двоих ее Лиза.
Черноволосая девочка была почти на голову выше своей подружки. Худенькая и стройная, привлекательная даже в своем нежном возрасте. А потом она неожиданно повернулась к окну и с криком — «Мама!» — рванула к Анне. Добежала в два длинных прыжка до подоконника и вылетела в открытое окно.
«Сумасшедшая, как все Блэки!» — успела подумать Анна, перехватывая девочку в воздухе и начиная медленно опускаться вниз.
И тут, разумеется, начался тарарам. Лиза кричала громко, Эрмина — еще громче. Чудо еще, что не подняли на ноги всю округу, но родителей, — мистера и миссис Грейнджер, — перепугали до нервной икоты. Оба вылетели из дома, думая, как водится, о плохом, и застали самое окончание полета. Последние полметра Анна опускалась, как в замедленной съемке: по чуть-чуть, едва-едва. А Лиза сидела у нее на руках, крепко обняв и тесно прижавшись к ней всем телом, и рыдала. В голос, взахлеб и с каким-то инфернальным подвыванием.
— А?.. — выдавила из себя миссис Грейнджер.
— О! — выдохнул мистер Грейнджер.
— Извините! — попросила прощения Анна, не знавшая, куда себя деть со стыда, но тут снова вступила Лиза.
— Мама! — выдала она своим детским контральто и затряслась в новом приступе рыданий.
И, словно, всем было мало, во дворе появилась Эрмина и начала командовать:
— Что это такое! — возмутилась она, уперев руки в боки. — Лиза, что за истерика! Все! Все молчат. Тетенька, объяснитесь, пожалуйста, что здесь происходит.
— Ты, верно, Эрмина, — чуть кивнула ей Анна.
— Извините за балаган, — начала она объясняться, глядя при этом на Эрмину, которую не то, чтобы приняла за главную, но зато восприняла всерьез. — Я, честное слово, не хотела. Думала только взгляну одним глазком и уйду. Потом позвоню по телефону, объяснюсь по-человечески… А оно вон как вышло.
— Вы мать Лизы? — Женщина пришла в себя первой.
— Да, — подтвердила догадку Анна.
— Лизка ее как-то увидела и узнала, — сообщила Эрмина. — В окно выпрыгнула. Спасибо еще, тетенька ее в воздухе поймала. Совсем сумасшедшая стала!
— Как вы нас?.. — продолжила миссис Грейнджер.
— Как нашла? — переспросила Анна. — Есть методы… Знаете что, я бы сейчас ушла, но у Лизы истерика, и мой уход делу не поможет. Только усугубит. Виновата одна я, мне и разруливать. Поэтому предлагаю такой план. Мы все сейчас, если не возражаете, пройдем в дом…
— Чтобы не оглашать округу рыданиями, — добавила специально для Лизы, которая уже минуту как затихла и сейчас просто претворялась, что готова возобновить свои рыдания, но подрагивала-то всем телом по-настоящему.
— Миссис Грейнджер, — продолжила она, обращаясь снова ко всем, — возможно, будет так добра, что заварит нам чай, мы все сядем вокруг стола, и я постараюсь все всем объяснить. Как вам такой план?
— Действительно, — сказал мужчина, — пойдемте в дом!
— Ты как, милая, — повернулся он к жене, — угостишь нас чаем?
— Куда я денусь… Прошу вас в дом, миссис…
— Я Анна Энгельёэн, мисс Анна Энгельёэн.
Про «леди» она решила пока не говорить. Зачем пугать хороших людей? Совершенно незачем.
— Вот! — подняла голову с ее плеча Лиза. — Я же говорила. Бабушка Гита сказала, что Энге… Не запомнила с первого раза!
Слез в глазах уже не было. Рыдания прошли. Буря улеглась.
— Бабушка Гита — это, как я понимаю, Маргарета Гульден, моя троюродная тетка.
— Пойдемте в дом, мисс… — начал было мужчина.
— Анна, — помогла ему Анна. — У меня сложная фамилия. Кто не привык, язык может сломать.
— Вы не англичанка? — уточнила миссис Грейнджер, когда они гуськом проследовали в дом.
— Раньше считала себя шведкой, — ответила Анна. — А потом выяснилось, что у меня чуть ли не с рождения есть английское гражданство. Но вы правы, этнически я скорее шведка, хотя, на самом деле, норманнка.
— А разве норманны все еще существуют? — мужчина задался очевидным вопросом, видно, хорошо учил историю.
«Хотя они оба, кажется, стоматологи, — вспомнила Анна. — Или нет?»
— Живут кое-где, — ответила она вслух, — но немного.
— Все такие, как ты? — поерзала у нее на руках Лиза, похоже, не собиравшаяся спускаться на землю.
— Большинство, но не все. — Это была чистая правда, брюнеты среди викингов тоже случаются.
— А я почему не блондинка? — Закономерный вопрос.
— Наверное, потому что такие волосы у твоего отца.
— Так у меня и отец есть?
— Есть… — тяжело вздохнула Анна. — Давайте все-таки по порядку.
— Садитесь к столу, пожалуйста, — предложила миссис Грейнджер. — Сейчас я заварю чай.
— Спасибо! — поблагодарила Анна и, не спрашивая, спустила Лизу на пол.
— Прежде чем ты задашь следующий вопрос, — сказала тихо, — посмотрись в зеркало.
— Одно лицо! — констатировала Эрмина. — Только глаза и волосы другие. Да и то только по цвету. Все остальное — один в один…
— А… — начала было Лиза, но Анна ее остановил.
— Подожди, Лиза. Я же обещала, что все расскажу… Не все, наверное. Всего слишком много, сразу не расскажешь, но главное я расскажу наверняка. Сядем сейчас, и расскажу. И поверь, мой рассказ непростой и, большей частью невеселый…
[1] Paracelsus-Klinik — Клиника Парацельса.
[2] Транскрипция в лингвистике — передача на письме тем или иным набором письменных знаков (фонетическим алфавитом) элементов звучащей речи.
[3]Один, или Вотан — широко почитаемое германское божество, верховный бог в германо-скандинавской мифологии, отец и предводитель асов. Мудрец и шаман, знаток рун и сказов (саг), царь-жрец, колдун-воин, бог войны и победы, покровитель военной аристократии, хозяин Вальхаллы и повелитель валькирий.
[4]Варги в скандинавской мифологии являются огромными волками.
[5]Бокоте — достаточно редкая экзотическая порода дерева, растущая в субтропиках и тропиках Центральной и Латинской Америк. Дерево относится к роду кордия. Текстура дерева с ярко выраженными годичными кольцами отливает золотом, темным кофе, с легким маслянистым блеском. Древесина считается долговечной, прочной и выносливой, не боится перепадов температуры и влажности.
[6] «Позы» Аретино, «Шестнадцать поз», «Любовные позы», (лат. De omnibus Veneris Schematibus) — частично утраченная знаменитая эротическая книга эпохи Ренессанса. Книга иллюстрирована шестнадцатью художественно исполненными гравюрами с разнообразными любовными позами, каждая из которых сопровождается соответствующими сонетами Пьетро Аретино («Сладострастные сонеты»). Книга считалась символом разврата, но несмотря на преследование цензурой и уничтожение тиражей, стала широко известна в просвещённых кругах Ренессанса, не утратив свою славу в последующую эпоху.