Войдя в столовую, я присела перед королевой, но она не заметила. Я вопросительно взглянула на Элизу — единственную из девушек, что присутствовала в комнате, но она лишь пожала плечами. Появившиеся Натали с Селестой были точно так же проигнорированы. Последней показалась Крисс. Она уселась рядом со мной, но ее взгляд был прикован к королеве Эмберли. Та, казалось, находилась в каком-то своем мире — смотрела куда-то в пол, время от времени вскидывая взгляд на пустые кресла короля и Максона, будто что-то было не так.
Слуги начали подавать блюда. Большинство девушек принялись за еду, но Крисс по-прежнему поглядывала на королевский стол.
— Ты знаешь, в чем дело? — прошептала я.
Крисс со вздохом повернулась ко мне:
— Элиза позвонила родным, чтобы узнать, как дела, и попросить их встретиться с Максоном и королем, когда те будут в Новой Азии. Но ее родственники говорят, что те так и не прибыли.
— Вообще?
Крисс кивнула:
— Что самое странное, король звонил сразу после приземления, и они с Максоном говорили с королевой Эмберли. У них все в порядке, и они сказали ей, что находятся в Новой Азии, но родные Элизы продолжают утверждать, что никто так и не появился.
Я нахмурилась, пытаясь сообразить, что к чему.
— Что все это значит?
— Без понятия, — призналась Крисс. — Если они не там, то где? Бред какой-то.
— Гм, — сказала я, не зная, что еще можно добавить.
Как родные Элизы могут не знать, что король и принц там? А вдруг они на самом деле не в Новой Азии?
Крисс наклонилась ближе:
— Мне нужно поговорить с тобой еще кое о чем. Ты не против после завтрака прогуляться в саду?
— Разумеется, — отозвалась я. Не терпелось выяснить, что ей известно.
Мы обе быстро покончили с едой. Я не знала, что именно ей удалось выяснить, но если она хотела поговорить вне стен дворца, значит разговор не был предназначен для посторонних ушей.
Королева, погруженная в свои мысли, не обратила внимания на то, что мы вышли.
Очутиться в залитом светом саду было чудесно.
— Давненько я сюда не выходила, — сказала я, зажмурившись и подставляя лицо солнцу.
— Ты ведь обычно приходишь сюда с Максоном?
— Угу.
В следующую же секунду я задалась вопросом, откуда она об этом знает. Неужели это известно всем?
Я кашлянула:
— Так что ты хотела обсудить?
Она остановилась в тени дерева и обернулась ко мне:
— Я считаю, что нам с тобой нужно поговорить о Максоне.
— А что с ним такое?
Она помялась:
— В общем, я уже приготовилась проиграть. Думаю, мы все к этому приготовились, ну, разве что кроме Селесты. Это казалось очевидным. Ему была нужна ты. А потом случилась эта история с Марли, и все изменилось.
Я не знала, что сказать.
— То есть ты просто хочешь извиниться за то, что ты теперь на коне?
— Нет! — решительно отрезала она. — Ясно, что ты ему все еще небезразлична. Я же не слепая. Просто хочу сказать, что сейчас мы с тобой, возможно, в равном положении. Ты мне нравишься. Я считаю, что ты прекрасный человек, и не хочу, чтобы у нас испортились отношения, каким бы ни был исход.
— Значит, это…
Она сплела руки перед собой, пытаясь подобрать нужные слова.
— Это желание быть с тобой абсолютно честной относительно моих отношений с Максоном. И я надеюсь, что ты ответишь мне тем же.
Я скрестила руки на груди и задала тот единственный вопрос, который не давал мне покоя:
— Когда вы успели так сблизиться?
Ее взгляд стал мечтательным, и она принялась накручивать на палец прядь светло-каштановых волос.
— Пожалуй, сразу же после всех событий с Марли. Наверное, это прозвучит глупо, но я нарисовала для него открытку. Я всегда так делала дома, когда кому-то из моих друзей было грустно. В общем, ему это понравилось. Он сказал, что ему никто и никогда еще ничего не дарил.
Что? Ох. Вот это да. Неужели после всего того, что он для меня сделал, я ни разу в благодарность не сделала ничего для него?
— Он был так рад, что попросил меня немного посидеть с ним в его комнате и…
— Ты видела его комнату? — поразилась я.
— Да, а ты нет?
Мое молчание было красноречивее любого ответа.
— Ой, — смутилась Крисс. — Ну, в общем, ты не слишком много потеряла. Она довольно темная, в одном углу — стойка для ружей, а все стены завешаны картинами. Ничего особенного, — небрежно произнесла она. — В общем, после этого он начал заходить ко мне практически в любую свободную минуту. — Крисс покачала головой. — Все произошло как-то очень быстро.
Я вздохнула.
— Вообще-то, он, считай, сам сказал мне об этом, — призналась я. — Упомянул, что мы обе нужны ему здесь.
— Значит… — Она закусила губу. — Ты уверена, что до сих пор ему нравишься?
Разве Крисс и без меня не подозревала об этом? Ей что, нужно было услышать подтверждение из моих уст?
— Крисс, тебе в самом деле это надо?
— Да! Мне нужно понимать, каково мое положение. Я тоже расскажу тебе обо всем, что ты захочешь узнать. Да, решения принимаем не мы, но это не значит, что нужно барахтаться во всем этом вслепую.
Я сделала небольшой круг по полянке, пытаясь разобраться со своими мыслями. Вряд ли у меня хватило бы храбрости спросить Максона про Крисс. Я про себя-то могла говорить с ним с большим трудом. Однако меня упорно не покидало чувство, что я не обладаю всей информацией, чтобы можно было делать выводы о моем положении. Возможно, это был мой единственный шанс получить недостающие сведения.
— Уверена, что он хочет, чтобы я пока оставалась во дворце. Но, думаю, ты тоже нужна ему здесь.
— Я догадываюсь, — кивнула она.
— Вы с ним уже целовались? — не удержалась я.
Она застенчиво улыбнулась:
— Нет, но, думаю, он поцеловал бы меня, если бы я не попросила его не делать этого. В нашей семье существует что-то вроде традиции не целоваться до обручения. Иногда влюбленные устраивают вечеринку, на которой объявляют о дате свадьбы, и тогда первый поцелуй происходит у всех на глазах. Я тоже так хочу.
— Но он пытался?
— Нет, я рассказала ему об этом еще до того, как мы зашли в своих отношениях настолько далеко. Но он часто целует мне руки, и в щеку тоже, бывает. Это так мило, — разоткровенничалась она. — (Я кивнула, глядя себе под ноги.) — Погоди, — поколебавшись, спросила она. — А вы с ним разве целовались?
Меня очень тянуло похвастаться, что я была первой девушкой, с которой он целовался. Что когда мы целовались, время словно останавливалось.
— Вроде того. Это сложно объяснить, — уклонилась я от прямого ответа.
— Нет, не сложно, — поморщилась она. — Да или нет?
— В двух словах не скажешь.
— Америка, если ты не будешь честной, это просто пустая трата времени. Я предложила тебе откровенность в обмен на откровенность. Думала, для нас обеих лучше, если мы будем в дружеских отношениях.
Я стояла, ломая руки, и пыталась найти слова, чтобы объяснить ей. И дело было не в том, что Крисс мне не нравилась. Если меня отправят домой, я желала бы видеть победительницей именно ее.
— Крисс, я действительно хочу, чтобы мы с тобой были друзьями. Вообще-то, я думала, что мы и так друзья.
— И я тоже, — произнесла она негромко.
— Просто мне трудно говорить о таких личных вещах. И хотя я благодарна тебе за честность, я не уверена, что хочу все знать. Даже если сама об этом спросила, — добавила я быстро, увидев, как шевельнулись ее губы. — Я и так в курсе, что он испытывает к тебе какие-то чувства. Я это вижу. Думаю, сейчас такой момент, когда неопределенность лучше определенности.
— Я уважаю твою позицию, — улыбнулась Крисс. — Но могу я просить тебя об одной услуге?
— Конечно, если это будет в моих силах.
Она закусила губу и отвела взгляд. Когда же вновь посмотрела на меня, в ее глазах стояли слезы.
— Если ты будешь уверена, что я ему не нужна, скажешь мне, ладно? Не знаю, как ты, но я люблю его. И мне хотелось бы ясности в таких вещах. Если, конечно, ты будешь в этом уверена.
Она его любит. И не побоялась произнести это вслух. Крисс любит Максона.
— Если он когда-нибудь прямо скажет мне об этом, я тебе передам.
Она кивнула:
— Может, мы могли бы дать еще одно обещание? Не вставлять друг другу специально палки в колеса? Я не хочу такой победы, и, думаю, ты тоже не хочешь?
— Я ведь не Селеста, — ответила я с отвращением, и она рассмеялась. — Обещаю играть честно.
— Ну и хорошо.
Она промокнула глаза и оправила платье. Мне немедленно представилось, как величественно она выглядела бы с короной на голове.
— Мне нужно идти, — солгала я. — Спасибо, что поговорила со мной.
— Спасибо, что согласилась прийти. Прости, если я была чересчур назойлива.
— Все в порядке. Увидимся позже.
— Ладно.
Я развернулась и так быстро, как только было можно, чтобы не показаться грубой, зашагала во дворец. Очутившись внутри, я перешла на бег и взлетела по лестнице на второй этаж. Сейчас мне больше всего хотелось от всех спрятаться.
По дороге к комнате я заметила на полу лист бумаги. Видеть это во дворце, где обыкновенно царил идеальный порядок, было странно. Да и лежал он в углу коридора, ведущего к моей спальне, так что я предположила, что он мог предназначаться для меня, поэтому подняла и прочитала.
Еще одно нападение повстанцев произошло сегодня утром, на этот раз в Паломе. По сведениям на настоящий момент, триста с лишним человек убиты, не менее сотни ранены. Как и прежде, основным требованием нападавших остается прекращение Отбора, которое нацелено на пресечение королевского рода. Необходим совет, как реагировать на эти требования.
Я похолодела. Потом еще раз осмотрела листок с обеих сторон в поисках даты. Еще одно нападение сегодня утром? Даже если этой информации несколько дней, это уже по меньшей мере второе нападение. И основным требованием было прекращение Отбора, как и прежде. Неужели именно ради этого и были совершены все предыдущие нападения? Неужели они пытались избавиться от нас? И если так, преследуют ли эту цель как южане, так и северяне?
И что теперь делать! Это донесение не предназначалось для моих глаз, так что обсудить его ни с кем нельзя. Но вопрос заключался в том, дошла ли уже эта информация до тех, кому предназначалась? Я решила, что разумнее всего будет положить листок обратно на пол. На деюсь, кто-нибудь из стражи найдет его и доставит по назначению.
Я утешала себя тем, что, по крайней мере, кто-то отвечал на все эти донесения.