Я остался один в кабинете начальника ГАУ. Стал думать, что же мне теперь делать, с чего начинать. Никого из личного состава в управлении, кроме дежурных, не было.
Между тем за окнами светало, и, если принять во внимание сказанное Куликом, шла война. А телефоны молчат. Позвонил сам наркому, затем начальнику Генштаба. Пробовал связаться с Н. Ф. Ватутиным, Г. К. Ма-ландиным. Словом, со всеми, кого знал по работе в КОВО. Все в ЦК. Что же делать? И почему Кулик не объявил о начале войны ответственным товарищам из промышленности, в том числе и наркомам, присутствовавшим на совещании? Да и отпустил их, не представив меня...
Ведь если Германия напала на нас, то за ней последуют Италия, Финляндия, Румыния, Венгрия... Еще не известно, как поведет себя Япония... А это уже большая, огромная война. А Москва, столица нашей Родины, спит. А там, на западной границе, уже идут бои. Льется кровь красноармейцев. Фашисты наверняка бомбят наши приграничные города, противовоздушная оборона которых отнюдь не несокрушима...
Вызвал недоумевающего дежурного, объявил ему, что являюсь новым начальником ГАУ, и потребовал от него список руководящего состава управления. Он еще больше смутился, когда я распорядился вызвать на 10 часов своих заместителей. На неуверенное напоминание, что сегодня же воскресенье, резковато подтвердил свое распоряжение. Дежурный вышел.
Ровно в 10.00 ко мне зашли генералы В. И. Хохлов, К. Р. Мышков, А. П. Байков, П. П. Чечулин, комиссар И. И. Новиков. Объявил им о вступлении в должность, познакомился и передал, что сегодня рано утром немецко-фашистские войска без объявления войны напали на нашу Родину. Это сообщение буквально ошарашило моих заместителей...
Но личные эмоции - потом. Потребовал от генерала А. П. Байкова, ведавшего организационными вопросами, показать мне план ГАУ. Но оказалось, что этот план хранится в Генеральном штабе у генерала П. А. Ермолина.
Приказав заместителям вызвать весь личный состав на службу, поехал в Генштаб к генералу Ермолину, а затем, вернувшись в ГАУ, вновь собрал заместителей, распорядился, чтобы аппарат управления занимался текущей работой. Сам, попросив А. П. Байкова набросать мне схему организации ГАУ, углубился в ее изучение.
Одновременно приказал представить данные, какими запасами вооружения и боеприпасов располагает на сегодняшний день ГАУ.
Да, по-разному встретили эту страшную войну советские люди. Одни уже на рассвете 22 июня 1941 года вступили в схватку с наглым врагом. Ну а я, профессиональный военный, генерал-полковник артиллерии, сидел в эти часы в громадном пустом кабинете, пока еще схематично знакомясь с работой вверенного мне огромного ведомства - Главного артиллерийского управления.
* * *
Итак, война грянула. И, как покажет время, - тяжелейшая, кровопролитная война, унесшая 20 миллионов жизней советских граждан.
И здесь предвижу законный вопрос: так неужели же наши партия и правительство действительно недооценивали фашистскую опасность, надеялись на то, что с захватом стран Европы аппетиты Гитлера будут удовлетворены и он не рискнет напасть на Советский Союз? Неужели не было сделано все возможное для укрепления оборонной мощи нашей Родины?
Нет, мы хорошо знали о звериной, агрессивной сущности фашизма. Знали и о том, что социально-политическая основа немецко-фашистской военной доктрины определяла захватнические замыслы, изложенные Гитлером еще в его книге "Майн кампф". С приходом в 1933 году к власти в Германии нацистов эта библия фашизма превратилась в государственную политику, для реализации которой руководство третьего рейха стремилось использовать все средства, и главным образом военные. Гитлеровцы, действуя прежде всего в интересах наиболее хищнических и агрессивных групп германского империализма, выдвинули широкую программу завоеваний, которая в конечном счете сводилась к установлению мирового господства.
Решающим этапом на пути к европейской и мировой гегемонии нацисты считали уничтожение Советского Союза, завоевание "жизненного пространства" на Востоке. Гитлер, например, писал: "...если мы ныне и говорим о новых земельных владениях в Европе, то речь идет прежде всего о России и подвластных ей окраинных государствах". Последовательность этапов борьбы за мировое господство достаточно четко выражена и в следующем заявлении бесноватого фюрера: "Ничто не удержит меня от того, чтобы напасть на Россию после того, как я достигну своих целей на Западе... Мы пойдем на эту борьбу. Она раскроет перед нами ворота к длительному господству над всем миром".
В секретном меморандуме от 26 августа 1936 года об основных задачах "четырехлетнего плана" рейхсканцлер фашистской Германии обосновывал форсированную подготовку экономики страны к войне неизбежностью "исторического столкновения" с Советским Союзом.
Развивая тезис о "необходимости" разбить СССР любыми методами, Гитлер заявлял, что "потомки не спросят нас", какими методами или в соответствии с какими нынешними представлениями мы действовали, а лишь о том, чего мы добились.
Таким образом, мы были прекрасно информированы о замыслах руководителей фашистской Германии в отношении нашей Родины. И даже подписывая 23 августа 1939 года советско-германский пакт о ненападении, знали: угроза войны против нас не снимается, ее начало лишь отодвигается. На год, на два, но отодвигается. А нам очень нужны были эти мирные годы!
* * *
А теперь рассмотрим вопрос о том, какие же меры принимали наши партия и правительство по укреплению оборонной мощи СССР.
Сразу же отмечу, что одной из самых передовых отраслей в народном хозяйстве, получившей у нас большое развитие в конце второй и начале третьей пятилетки, являлась оборонная промышленность. В 1936-1939 годах ЦК ВКП(б) и Советское правительство осуществили обширную программу строительства новых авиационных, танковых, моторостроительных и других заводов оборонного значения. Больше того, по мере нарастания в мире напряженности все большее количество предприятий народного хозяйства переключалось на производство военной продукции. В 1936 году решением VIII Чрезвычайного Всесоюзного съезда Советов был образован Народный комиссариат оборонной промышленности. А в целях координации всех мероприятий по вопросам обороны страны 27 апреля 1937 года вместо Совета Труда и Обороны при СНК СССР создан Комитет Обороны. 31 января 1938 года при нем была учреждена постоянная Военно-промышленная комиссия, ведавшая вопросами мобилизации и подготовки всей промышленности к обеспечению выполнения планов и заданий Комитета Обороны по производству вооружения для РККА и РККФ.
Но так как объем задач военной промышленности постоянно расширялся, а руководство ею усложнялось, в январе 1939 года Наркомат оборонной промышленности был преобразован в наркоматы: авиационной промышленности, судостроительной, вооружения, боеприпасов. Каждый из этих наркоматов имел подчиненные предприятия и свои главные управления, а также строительные тресты, проектные организации, высшие и средние учебные заведения, фабрично-заводские училища, где готовились квалифицированные рабочие массовых профессий.
Наркоматы оборонной промышленности работали на основе пятилетних планов выпуска продукции, которые предусматривали высокие показатели ее прироста. Так, оборонная продукция заводов первого главного управления Наркомата вооружения должна была составить в 1938 году 177,2 процента по сравнению с 1937 годом. А в 1939 году - 180,7 процента по сравнению с 1938 годом. Вполне понятно, что выполнение такого напряженного плана требовало привлечения в сферу производства большого количества высококвалифицированных инженеров, техников и рабочих.
Что и делалось.
Учитывая возросшие потребности на нужды обороны,
Советское правительство делало Все, чтобы удовлетворить их. Об этом говорит хотя бы такой факт, что уже в 1939 году объем ассигнований на военную промышленность достиг 16 млрд. рублей, превысив показатели 1936 года более чем в 4 раза.
Не могу не отметить и того обстоятельства, что темпы роста оборонного производства значительно опережали темпы роста других отраслей промышленности. Так, если в 1938-1939 годах ежегодный прирост продукции всей промышленности в среднем составлял 13,9 процента, то в оборонной в 1938 году он равнялся 36,4 процента, а в 1939 году - даже 46,5 процента (в сравнении с предыдущим годом).
Партия и правительство постоянно заботились о всемерном развитии и совершенствовании исследовательской работы в оборонной промышленности. В развертывание перспективного проектирования, научно-исследовательской работы по всем видам вооружения и боевой техники вкладывались все новые средства. Знакомясь позднее с документами, я узнал, что только ГАУ в 1938 году получило для этой цели 60 млн. рублей, а в 1939 году - уже 92 млн. рублей. А это по тем временам довольно большие деньги!
И еще я узнал, что в конце 1937 года был принят план научно-исследовательской и конструкторской работы, который в качестве главной задачи определял создание современного вооружения путем разработки новых образцов и модернизации наиболее перспективных старых систем и боеприпасов к ним. На основных (ведущих) предприятиях вырастали мощные опытные цехи и конструкторские бюро, укреплялись научно-исследовательские институты. Оборонная промышленность пополнялась квалифицированными техническими кадрами. Приведу здесь только одну цифру: в 1938 году в нее было направлено около 5 тысяч молодых инженеров!
* * *
И все-таки я, как артиллерист, остановлюсь прежде всего на производстве артиллерийского вооружения в довоенный период. Еще раз повторюсь: начальником ГАУ меня назначили лишь в июне 1941 года. Поэтому свой рассказ о более раннем периоде я буду вести, естественно, на основе документов, которые мне удалось изучить.
Начну с того, что в 1938 году, выступая на одном из совещаний, И. В. Сталин говорил буквально следующее:
"Артиллерия, несмотря на появление новых, исключительно важных видов боевой техники (авиации и танков), остается мощным и решающим фактором в войне... На нее должно быть обращено особое внимание". И действительно, производству артиллерийского вооружения придавалось большое значение. Комитет Обороны при СНК СССР, например, рассмотрел и принял постановления о системах артиллерийского и стрелкового вооружения, в которых определялись пути дальнейшего их развития и совершенствования. На размещение и финансирование заказов Главного артиллерийского управления выделялись значительные суммы. Так, если в 1936 году стоимость заказов ГАУ лишь по материальной части артиллерии составляла 505 млн. рублей, то в 1939 году эта цифра достигла уже 1 млрд. 798 млн. рублей! Увеличение, как видим, солидное.
И еще слово цифрам. К началу 1939 года на рассмотрение государственных комиссий были представлены многие новые и модернизированные образцы оружия. В том числе 13 автоматических отечественных винтовок; усовершенствованный карабин и модернизированный ручной пулемет Дегтярева с постоянным приемником; 2 станковых пулемета (Силина и ДС), 12,7-мм крупнокалиберный пулемет образца 1938 года; 15 образцов противотанковых ружей, в том числе 14,5-мм противотанковое (уже тогда!) самозарядное ружье Рукавишникова; 4 миномета (50, 82,107 и 120-мм); 160-мм миномет; 76-мм пушка Ф-22 образца 1938 года.
Как видим, новаторская мысль наших конструкторов работала неустанно. Но вот жаль, что утверждение-то этих новых образцов вооружения проходило подчас слишком уж медленно.
* * *
А теперь - о производстве боеприпасов в довоенный период.
Сразу же отмечу, что это производство было самым трудоемким и дорогостоящим в системе оборонной промышленности, поглощавшим около 50 процентов бюджетных ассигнований на производство вооружения. Наиболее сложным являлось производство артиллерийских выстрелов. К концу 1937 года снарядные корпуса изготовляли 44 предприятия, большинство из которых имело старое оборудование и не вполне современную технологию. Взрыватели и трубки к ним выпускали 6 заводов Наркомата оборонной промышленности и 5 цехов Наркомата машиностроения. Гильзы к снарядам изготовляли 3 оборонных завода и несколько цехов предприятий других наркоматов. Естественно, что этого было недостаточно.
Общее состояние изготовления боеприпасов определяло пороховое производство. А оно-то и было едва ли не самым узким местом в мобилизационном плане. Так, пороховая промышленность в 1938 году имела мощность всего 56 тыс. тонн продукции в год, что, конечно же, не обеспечивало потребностей армии в случае войны.
План 1939 года предусматривал значительное увеличение выпуска снарядов, мин, бомб, патронов, гранат (по сравнению с 1937 годом в 4,6 раза!). И для выполнения такого большого задания принимались соответствующие меры. В первую очередь намечалось расширение промышленной базы Наркомата боеприпасов: строилось 28 заводов и один комбинат, реконструировалось 28 старых заводов. Кроме того, к производству элементов боеприпасов по решению правительства привлекались еще 235 предприятий, из которых добрая половина переводилась на новую технологию.
Однако в производстве некоторых видов боеприпасов оставалось немало трудностей. А это, конечно же, сказывалось как на качестве выпускаемой продукции, так и на ее количестве. План по выпуску мин, например, был выполнен на 46-55 процентов, а зенитных снарядов - и того меньше. Объяснялось такое положение в первую очередь нехваткой тротила, низкой пропускной способностью сушильных камер, большим браком и другими причинами. Не находила надлежащего разрешения проблема наращивания мощностей по нитроглицериновым порохам, на которых почти целиком базировались новые артиллерийские системы, особенно зенитные.
И все-таки, несмотря на трудности и недостатки в деятельности оборонных предприятий и отдельных отраслей военной промышленности, 1937-1939 годы стали переломными в деле оснащения нашей армии разнообразным вооружением, полностью отвечающим требованиям времени. Удалось не только разработать ряд совершенно новых образцов оружия, но и принять их в серийное производство. Советские Вооруженные Силы получили самозарядную винтовку Токарева, облегченный станковый пулемет В. А. Дегтярева на треноге, 82-мм миномет, 45-мм противотанковую пушку, 122-мм гаубицу и 152-мм гаубицу-пушку образца 1937 года, 76-мм зенитную, 76-мм горную пушки, 120-мм миномет, 76-мм дивизионную и 152-мм пушки, 37-мм и 85-мм зенитные орудия образца 1939 года.
Огромную роль в этом деле сыграли коллективы, руководимые такими известными конструкторами артиллерийского вооружения, как В. Г. Грабин, Ф. Ф. Петров, Л. И. Горлицкий, В. А. Ильин, Б. И. Шавырин, И. И. Иванов, Н. К. Люльев и Л. А. Локтев.
В октябре 1938 года была разработана опытная многозарядная пусковая установка для ведения залпового огня реактивными снарядами по наземным целям. Такие снаряды и установку создала группа конструкторов под руководством К. К. Глухарёва, Л, Э. Шварца и И. И. Гвая. Вскоре В. Н. Галковским и А. П. Павленко была сконструирована 16-зарядная боевая машина, впоследствии - знаменитая "катюша". Осенью 1939 года она успешно прошла полигонные испытания.
Не могу не отметить и еще одного обстоятельства. Именно в предвоенное время наша наука стала делать свои первые шаги на пути к созданию реактивной авиации, баллистических и межконтинентальных ракет. В Реактивном научно-исследовательском институте (РНИИ) под руководством С. П. Королева велась энергичная работа над созданием крылатых ракет и ракетопланера. В декабре 1937 года состоялось первое наземное огневое испытание ракетопланера СК-9 (РП-318), созданного С. П. Королевым. Было проведено 20 успешных пусков двигателей ОРМ-65, а затем РДА-1-150, специально разработанных для данного аппарата инженером Л. С. Душкиным.
В 1939 году заместитель главного конструктора А. Я. Щербаков и ведущий инженер А. В. Палло подготовили ракетопланер к летным испытаниям, которые были успешно проведены 28 февраля 1940 года.
Вот такой наша Родина вступила в тяжелейшую Великую Отечественную войну.
Глава третья. Вступаю в должность
Шел третий день войны. Я все еще знакомился со структурой ГАУ, его людьми. И вдруг неожиданный вызов в Кремль, к И. В. Сталину.
В приемной И. В. Сталина познакомился с его секретарем А. Н. Поскребышевым. А затем через кабинет Поскребышева и смежную с ним комнату, в которой находились двое людей из охраны, вошел в многократно уже описанный другими мемуаристами кабинет Сталина. Как сейчас помню, посреди кабинета стояли члены Политбюро, нарком обороны С. К. Тимошенко, еще кто-то из военных. Разговор велся общий.