У родителей я пробыла всего час. Попила чай, пока Василиса собирала свои игрушки. Одежду мама уже ей собрала. И вновь никаких вопросов про мужчину она мне не задала. Мы просто побеседовали о том, как у меня дела. Я сказала, что уволилась, именно так, а не что меня уволили, дабы потом меня и за это не пилили. Она уточнила, чем я планирую заниматься теперь. На это ответила, что искать работу. Это, и правда, было в моих планах. Но, учитывая слова мужчины, все эти планы могут измениться. Однако наперед забегать не хотелось.
Лишь когда мы вышли из подъезда, и мать увидела машину, на которой я приехала, она покачала головой.
— Дорогая, небось.
Даже она, не разбираясь в автомобилях, поняла, что эта красотка стоит куда больше моей старушки.
— Сколько стоит, я не знаю, — я небрежно повела плечами.
— Он тебе подарил?
— Нет, — открыв дверь, я помогла дочка забраться на сиденье.
— И давно вы встречаетесь? — мать поджала губы. Обида в ней просто клокотала, ведь я посмела от неё утаить столько важного.
— Нет, — очередной односложный ответ.
— Но он уже дает тебе свою машину.
— И? — застегнув ремни безопасности и подмигнув дочке, изогнув бровь, я посмотрела на маму.
По ней было видно, что она много чего хочет сказать. Но смогла-таки сдержаться, лишь ещё больше поджала губы.
На этом наш разговор можно было считать оконченным. Отец загрузил все вещи к тому времени в багажник. Я поблагодарила родителей, что они побыли с Лисёнком. Попрощалась: обняла их, поцеловала в щеки. И, сев в автомобиль, направилась обратно.
Уже когда я подъезжала к городу, к горлу волнами начала накатывать тошнота. В ушах зазвенело. Попросив дочку надеть шапочку, я открыла все окна и, перестроившись в крайний правый ряд, поехала сорок километров в час.
Но состояние только ухудшалось. Ничего не болело, но я понимала, со мной что-то не так… Происходит что-то очень плохое.