«14 апреля 1913 года в Лондоне начались переговоры о мире и было подписано соглашение о прекращении боевых действий. 9 мая европейские великие державы навязали Болгарии протокол, согласно которому она вынуждена была уступить Румынии город Силистра в Добрудже в качестве компенсации за благонадежный нейтралитет в войне с Турцией. 30 мая государства Балканского союза (Сербия, Черногория, Греция и Болгария. — O.K.) подписали с Турцией Лондонекий мирный договор, согласно которому Оттоманская империя лишилась Македонии, большей части Фракии и Албании, которая получила независимость (небольшая часть ее территории отошла к Черногории, а обширный Косовский край — к Сербии). Но разделить добычу победители не смогли, и это привело ко Второй Балканской войне.
Ещё ДО ПОДПИСАНИЯ ЛОНДОНСКОГО МИРА (выделено мной. — O.K.), в конце февраля 1913 года начались столкновения между болгарскими и греческими войсками в Западной Македонии. Болгарское командование начало концентрацию войск в Македонии на случай, если придется воевать с бывшими союзниками. Одновременно Сербия и Греция вступили в переговоры с Румынией о возможном союзе против Болгарии. 5 мая Афины и Белград заключили союз против Софии. 8 мая Румыния предложила заключить аналогичный союз Турции (вот он, циничный принцип «враг моего врага — мой друг» во всей красе! — O.K.). Бывшие союзники, равно как и противник — Турция опасались, что Болгария, обладавшей самой сильной армией, установит свою гегемонию на Балканах, захватив почти все Македонию и Фракию. Сербия рассчитывала получить выход к морю, присоединив значительную часть албанской территории. Однако этому воспротивилась Австро-Венгрия, опасаясь усиления Сербского государства и его влияния на югославянское население Дунайской монархии. Тогда Белград потребовал компенсации за счет болгарской части Македонии. В Софии, сознавая неизбежность нового военного столкновения, 25 мая объявили дополнительную мобилизацию. Через пять дней дополнительная мобилизация началась в Греции и Сербии. 4 июня Сербия и Греция заключили военно-политический союз против Болгарии, а 6 июня предложили Турции присоединиться к ним (!). Сербские, болгарские и греческие войска подтягивались к границам.
8 июня русский император Николай II предупредил Белград и Софию, что тот, кто первым начнет боевые действия, подвергнется политическим санкциям. Тем временем Черногория 11 июня провела повторную мобилизацию армии, демобилизованной после Первой Балканской войны. Болгария настаивала на проведении Россией и другими великими державами скорейшего арбитража по македонскому вопросу для разрешения сербско-болгарских территориальных споров. Российская дипломатия всячески затягивала решение этого вопроса, так как не хотела ссориться с Сербией, которая в тот момент из всех балканских государств была наиболее тесно связана с Россией.
22 июня Болгария предъявила России ультиматум (!): провести арбитраж в семидневный срок, угрожая в противном случае начать войну против Сербии и Греции. 27 июня Румыния предупредила Болгарию, что начало военных действий против Сербии будет означать румыно-болгарскую войну. Но 29 июня болгарская армия вторглась за линии контроля сербских и греческих войск в Македонии. Главный удар наносила 2-я болгарская армия, которая должна была овладеть Салониками. В это время более мощная 4-я армия наступала в направлении реки Злетовска и города Криволак. План болгарского командования заключался в том, чтобы как можно скорее вывести из войны Грецию, а затем все силы обрушить на Сербию, чтобы справиться с ней раньше, чем румынская армия успеет завершить мобилизацию и перейти в наступление. В это время сербские войска, находившиеся в Македонии, могли быть отрезаны от Сербии. Однако наступление в этом направлении болгары начали недостаточными силами и очень быстро свернули его, когда 2 июля греческие войска перешли в контрнаступление и стали теснить 2-ю и 4-ю болгарские армии.
К 10 июля болгарские части, действовавшие против Сербии, отошли к старой сербско-болгарской границе. 12 июля войну против Болгарии начала Турция. К 23 июля турецкие войска вытеснили болгар из Восточной Фракии и вновь овладели Эдирне (Адрианополем. — O.K.). Положение болгар стало безнадежным после того, как 14 июля румынская армия начала вторжение в северную Болгарию и, почти не встречая сопротивления, двинулись на Софию и Варну. Правда, в тот же день болгарские войска начали успешное контрнаступление против греческой армии и к 30 июля 40-тысячная группировка греков в районе Кресненского ущелья в Родопах, обойденная с флангов, оказалась в полуокружении. Однако для ее ликвидации уже не было ни времени, ни сил.
Противники Болгарии обладали 4-кратным перевесом в пехоте и имели в 1,6 раза больше артиллерии и в 2,5 раза больше кавалерии. Продолжать борьбу было бессмысленно.
30 июля 1913 года болгарское правительство приняло предложение греческого короля Константина о заключении перемирия, которое в тот же день было подписано в Бухаресте.
31 июля боевые действия прекратились».
Не знаю, кто как, но я бы не хотел оказаться в этом кровавом калейдоскопе на месте ни болгарского, ни греческого, ни сербского, ни турецкого солдата!
В затруднительное положение во время Второй Балканской войны попала Россия, оказавшись между Сербией и Болгарией, с которыми ее связывали дружеские отношения с давних времен.
Болгария была естественным союзником в борьбе с Турцией при стремлении России получить выход к Босфору и Дарданеллам.
В 1877 г. русская армия пришла на помощь восставшим против турок болгарам и украсила свои знамена славой Шипки и Плевны.
И в 1912 г., в Первой Балканской войне, Россия не осталась в стороне.
«Откликнувшись на просьбу болгарского правительства, наши соотечественники объединились в добровольческий отряд, пришедший на помощь братскому болгарскому народу. Под руководством С. Щетинина, одного из основателей Российского товарищества воздухоплавания, частные летчики Агафонов, Евсюков, Колчин и Костин составили, вероятно, первое в истории авиационное подразделение.
Русские летчики неоднократно летали над осажденным Адрианополем, в котором обосновались турецкие войска, фотографировали вражеские позиции, сбрасывали бомбы и листовки.
Вернувшись в Россию, С. Щетинин обстоятельно доложил о действиях авиаотряда в Обществе ревнителей военных знаний. Он, в частности, отметил, что болгарская армия могла бы оказаться в затруднительном положении, если бы турки располагали хотя бы парой аэропланов. Осадив Адрианополь, болгары подвозили войскам снаряжение и провиант по единственному мосту через реку Марицу. Будь у турок авиация, они бы разбомбили мост и отрезали от тылов передовые войска противника».
Вклад русских летчиков-добровольцев, сидевших за рычагами расчалочных «этажерок», в победу Болгарии трудно было переоценить. Кстати, один из самых знаменитых и любимых русских маршей «Прощание славянки» русский военный дирижер Василий Агапкин написал именно для болгарских войников, уходящих в те годы на бой с турками.
Вся Россия в едином дыхании сочувствовала болгарам и желала им победы.
А спустя три года, в разгар Первой мировой, Болгария уже яростно сражалась с Россией.
Русский военный историк А. Керсновский с грустью писал: «12 ноября 1915 года исторические Систовские высоты через сорок лет вновь сотрясались от грома пушек. Сыновья освобожденных солдатами Драгомирова болгар шли на сыновей своих освободителей».
Еще одна малоизвестная страница союзных отношений — бои между французами и англо-американцами во Второй мировой войне. Ее не очень любят освещать, стремясь показать сплоченность антигитлеровского блока и братское единодушие союзных солдат. Но в том-то вся и трагедия, что многим солдатам пришлось погибнуть от рук союзников, прежде чем был создан единый фронт. Воинский долг и верность присяге сыграли в этой ситуации злую шутку.
После поражения Франции, юг страны не был оккупирован германскими войсками и сохранял хотя бы видимость самостоятельного государства. Новое французское правительство во главе с маршалом Петэном располагалось в городке Виши. Ему формально подчинялись остатки вооруженных сил.
Но если сухопутные силы Франции были разгромлены, то ее флот по-прежнему представлял собой довольно грозную силу. Он занимал четвертое место в мире по своей мощи и был полностью укомплектован.
Черчилль считал, что Гитлер может отказаться от Эльзас-Лотарингии, чтобы взамен получить французский флот и с его помощью нанести удар по Англии. Чтобы этого не произошло Британский кабинет принял решение прибрать его к рукам или уничтожить. Для этих целей была создана специальная «Группа Эйч» (Force Н) под командованием вице-адмирала Соммервилла.
Черчилль не поверил главнокомандующему французским военно-морским флотом Дарлану, который лично дал ему слово, что ни при каких условиях не допустит перехода французских военных кораблей в руки немцев. (Справедливости ради следует отметить, что в занятых немцами портах не было ни одного французского корабля, за исключением нескольких тральщиков.)
Однако англичане решили, если потребуется, действовать силой оружия.
Рано утром 3 июля 1940 г. французские корабли (3 линкора, 3 тяжелых, 5 легких крейсеров и лидеров, 11 эсминцев, несколько подводных лодок и около 200 мелких кораблей), находившиеся в английских портах, были внезапно захвачены, причем не обошлось без жертв.
Сложнее обстояло дело с теми кораблями, которые находились во французских колониях в Северной Африке. В этот же день, 3 июля 1940 г., «Force Н» в составе линейного крейсера «Худ», линкоров «Резолюшен» и «Вэлиант», авианосца «Арк Ройал», 2 крейсеров и 9 эсминцев появилась перед французской военно-морской базой Мерсаль-Кебир.
«Соммервилл предъявил командующему французской эскадрой адмиралу Жансулю ультиматум, во исполнение которого последний должен был либо присоединиться к англичанам, либо под британским наблюдением привести свои корабли в британский порт и там сдать, либо, наконец, разоружить их в одном из французских портов в Вест-Индии. В то же время он пригрозил открыть огонь, если французы снимутся со стоянки.
Эти требования противоречили условиям перемирия; никакой опасности нападения с немецкой или итальянской стороны не существовало. Поэтому Жансуль отклонил ультиматум, и около 18 часов 3 июля 1940 г. британцы открыли из тяжелых орудий огонь по скученным за внешним молом хорошо просматривающейся гавани кораблям своего бывшего союзника и одновременно атаковали их с воздуха. Несмотря на то что они находились в тактически безвыходном положении, французы отвечали на огонь столь энергично, что четверть часа спустя нападающая сторона прекратила бой, не достигнув полностью своей цели. Правда, линкор «Бретань» взорвался, причем французы понесли тяжелые потери, а поврежденные линкор «Прованс» и линейный крейсер «Дюнкерк» пришлось поставить на грунт. Однако линейному крейсеру «Страсбург» и эсминцам удалось, несмотря на мины, выйти в море и достигнуть Тулона, куда за ними последовали стоявшие в Алжире крейсера, а впоследствии — после такого ремонта, какой было возможно произвести на месте, — туда же пришли «Прованс» и «Дюнкерк». Набег бывших союзников стоил жизни 1300 французам».
Кажется невероятным, что англичане и французы могли сражаться друг с другом с таким ожесточением, когда всего месяц назад их объединенные силы отбивались под Дюнкерком от немцев, когда английские и французские солдаты подсаживали друг друга на переполненные корабли, вместе отбивались от стервятников люфтваффе, спасали тонущих. Тогда, к 4 июня 1940 г., из Дюнкера удалось эвакуировать 224 000 британских и 114 000 французских солдат. Они действительно были товарищами по оружию, союзниками, разделившими горечь поражения.
Прошел месяц. —
«8 июля британские военно-морские силы атаковали Дакар и с помощью глубинных бомб, сброшенных моторным катером поблизости от линкора «Ришилье», и авиационной торпеды временно вывели из строя новый линкор «Ришилье». С согласия Германии Виши тогда усилило тамошний гарнизон войсками, которые были доставлены на трех легких крейсерах и трех эсминцах. С 23 по 25 сентября 1940 г. Дакар несколько раз отбивал атаки британской боевой группы, пытавшейся высадить войска де Голля. Сами подвергаясь ожесточенному обстрелу, «Решилье» и береговые батареи отметили ряд попаданий в корабли нападающей стороны; одна подводная лодка торпедировала линкор «Резолюшн», так что последнему пришлось повернуть вспять. (…)
Нападения на французские корабли и владения усилили отрицательное отношение к Англии, особенно во французском флоте».
Французы стали называть Великобританию не иначе как «коварным Альбионом»: «Англичане предали французов в Дюнкерке, а теперь были готовы нападать и убивать французов!»
Добавлю, что даже захваченные в английских портах французские корабли, на которых была оставлена команда, присоединились к союзникам и стали принимать участие в боевых действиях против Германии лишь в 1943 году.
Но нападения на французский флот были не последними боями, когда союзникам по антигитлеровской коалиции пришлось сражаться друг с другом. Осенью 1942 г. в США было принято решение послать против Германии сухопутные войска. Первоначально местом высадки был выбран полуостров Котантеи, однако там ожидалось мощное сопротивление со стороны немцев, а у англо-американцев в то время было еще недостаточно десантных судов.
И поэтому было решено произвести высадку в нейтральной Французской Северо-Западной Африке, в портах Касабланка, Оран и Алжир.
Прежде чем воевать с фашистами, предстояло победить французов.
«Западная группа, предназначенная для Западного Марокко, сосредоточились в портах США и Бермудских островов и вышла в море 24 октября 1942 г. Она состояла из 102 кораблей (в том числе 3 линкоров, 1 большого и 4 конвойных авианосцев, 6 крейсеров, 43 эсминцев, 23 транспортов), находилась под командованием адмирала Хьюитте и имела на борту 35 000 человек и 250 танков, которыми командовал генерал Паттон. Касабланка была слишком сильно укреплена, чтобы ее можно было захватить фронтальной атакой. Поэтому местом высадки десанта 8 ноября американцы избрали Федаллу и Мехедию (Порт-Лиотэ) к северу от города и Сафи — далеко к югу от него. Они впервые предпринимали крупную операцию этого рода, и далеко не все произошло так, как им хотелось…»
В Касабланке американцам противостоял французский линкор «Жан Бар». И хотя он был недостроен, его четыре 375-мм орудия наносили серьезный урон англо-американскому флоту. Дуэль между «Жан Баром» и американским «Массачусетсом» была решена в пользу последнего лишь благодаря вмешательству союзных бомбардировщиков.
«Касабланку энергично обороняли береговая артиллерия и корабли. Крейсер «Примоге» и 5 эсминцев искусно и мужественно сражались против значительно превосходивших сил американского флота, но эти корабли были все до одного выведены из строя. (…)
Обе другие группы вышли из Англии 22 октября в составе тихоходного конвоя и 27 октября в составе быстроходного, причем формирование их было завершено в Гибралтаре. Средняя группа под командованием адмирала Троубриджа (с ядром в составе 1 линкора, 1 большого авианосца и 2 вспомогательных авианосцев) высадила по обе стороны от Орана 39 000 американцев. Попытка проникнуть с помощью легких сил в гавань не удалась. 5 французских эсминцев совершили несколько вылазок; при этом все они были потоплены».
Но и французам удалось потопить два десантных судна. При этом погибло 300 американских солдат. Против высадившихся французы предприняли контратаку, на что союзникам в спешном порядке пришлось доставлять на берег и вводить в бой танки. Прежде чем Оран прекратил сопротивление, американцы потеряли еще 600 человек (из них 275 убитыми).
«Восточная группа под командованием адмирала Боро (с ядром в составе 3 крейсеров, 1 авианосца, 1 вспомогательного авианосца) высадила в трех пунктах близ города Алжира 23 000 британцев и 10 000 американцев. И здесь попытка проникнуть в гавань потерпела неудачу, при этом был потоплен 1 эсминец («Брок»)».
Еще один эсминец, «Малком», был сильно поврежден огнем береговых батарей и вышел из боя. Десантно-штурмовая группа из 650 американцев, высаженная на берег, была вынуждена сдаться французским колониальным частям.
Во многих источниках подчеркивается, что французы оказывали бешеное сопротивление. Даже спустя три дня боев Касабланка еще не была взята.
Трудно сказать, как могли бы развиваться события дальше, если бы случайно находившийся в Алжире адмирал Дарлан приказал прекратить сопротивление, которое было на руку лишь Гитлеру.
Видимо, здравый смысл возобладал. Французы поняли, что ради общей победы должны уступить первыми и прекратить бессмысленную бойню.