Рок — музыка… Пожалуй, ни одно явление музыкальной культуры двадцатого века не вызывало столь противоречивых оценок: восторженность одних и негодование других. Рок популяризировали и запрещали, возводили на пьедестал и предавали анафеме.
В наши дни рок — музыка переживает трудные времена. Новых звезд почти нет. Вот почему люди проявляют повышенный интерес к рок — наследию. Кто заново, а кто впервые открывает для себя имена, вошедшие в золотой фонд рока. Боб Дилан, Пол Саймон, «Роллинг Стоунз», «Пинк Флойд», «Лед Зеппелин», «Дорз» и, конечно, «Битлз».
В чем же секрет устойчивой популярности ливерпульского квартета? В истории рок — музыки было немало талантливых и самобытных артистов. Но именно музыканты ансамбля «Битлз» — Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Старр ярче других исполнителей выразили в своем творчестве протест против бездуховности технократического рая и стремление человека к обновлению мира. «Великие дилетанты» любили сравнивать себя с медиумами, способными интуитивно улавливать музыку жизни.
Тридцать лет назад «битлзы» выпустили концептуальный альбом «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band» («Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера»), который стал классикой рок — музыки. Идея пластинки и большинство композиций принадлежали Полу Маккартни. Тема отчуждения личности и желание молодежи вырваться за пределы порочного круга холодного рационализма и меркантилизма получили воплощение в его песне «She's Leaving Home» («Она уходит из дома»).
Страстный призыв к состраданию униженным и обездоленным звучит и в более ранней балладе Маккартни «Eleanor Rigby» («Элинор Ригби»). Великолепная мелодия, пронизанные трагизмом строки создают неповторимый образ страдающего человека в окружающем равнодушном мире.
В творчестве ливерпульской четверки отразилась вся палитра человеческих чувств. Песня Пола «Yellow Submarine» («Желтая субмарина»), в которой он вспоминает о детских мечтах, превратилась в символ духовных исканий миллионов людей, растопив в их сознании айсберги «холодной войны».
Песни «Битлз» обладают поистине магической притягательной силой. Мода над ними не властна. Музыка «Битлз» — духовный источник, из которого человек черпает вдохновение, веру, энергию. Она очищает душу и помогает преодолеть испытания судьбы.
За годы после распада «Битлз» Пол Маккартни многое пережил: творческие находки и неудачи, взлеты и падения «Уингз», восторги поклонников и гневные тирады критиков, горечь утраты близких и семейное счастье.
Добро, Свобода, Любовь, Ненасилие, Милосердие — вот принципы жизненной философии музыканта. Он живет в согласии с природой и самим собой. В его размышлениях о сути человеческого бытия нет ни идеологического схематизма, ни богемного эстетства.
Серьезную тревогу вызывает у Маккартни процесс размывания гуманистических и демократических традиций рок — культуры. Он не приемлет доминирующие на современном музыкальном рынке примитивизм и вульгарность, глупые поп — шоу и сатанинские шабаши некоторых металлических групп. Никакие новейшие технические изобретения и спецэффекты, стоящие баснословных денег, не могут скрыть духовную нищету посредственности. Воспроизводится и тиражируется тип обезличенного робота. Эпатаж пошлости и цинизма. Мертвая музыка тьмы.
На проходящих с аншлагом концертах Маккартни [2] не увидишь уродливых зрелищ и безликой агрессивной толпы. Музыканта и слушателей объединяет любовь к прекрасному — живой музыке, необходимой им, как глоток чистого воздуха. Немногие рок — звезды могут сегодня позволить себе смелость отстаивать вечные духовные ценности.
Не утратил Пол и критического отношения к политиканам и снобам. Один из богатейших людей Англии, он так и не стал «своим» в кругах элиты. Пол способен пойти наперекор укоренившимся в массовом сознании стереотипам, не боясь прослыть «белой вороной». Песни Маккартни «Give Ireland Back To The Irish» («Верните Ирландию ирландцам»), «Ebony And Ivory» («Черное дерево и слоновая кость»), «Pipes Of Peace» («Трубки мира») имели в обществе сильный резонанс.
Особенно нашумевшей была история с песней «Give Ireland Back To The Irish», которая вышла отдельным синглом 19 февраля 1972 года. В ней Пол открыто осудил репрессии британского правительства против коренных жителей Северной Ирландии. Реакция официальных властей не заставила долго ждать. Песню протеста запретили транслировать по радио и телевидению. Несмотря на это, «Give Ireland Back To The Irish» пользовалась колоссальным успехом и заняла первые места в хит — парадах многих стран мира, еще раз доказав, сколь велика роль музыкантов в создании независимого общественного мнения.
Примечательно, что в тот год и Джон Леннон посвятил ирландской теме две песни — «Bloody Sunday» («Кровавое воскресенье») и «The Luck Of The Irish» («Участь ирландца»). Сострадание к людям и непримиримость к насилию объединяют художников.
Пол не политик, но он отнюдь не безразличен к людским бедам. Маккартни постоянный участник фестивалей и концертов, организуемых в помощь голодающим, больным и сиротам, в защиту окружающей среды, против расизма. Сможет ли человечество избавиться от насилия, войн, расизма? Избежит ли мир экологической катастрофы? Есть ли шанс остановить нравственную деградацию? Эти вопросы волнуют музыканта и занимают важное место в его творчестве и жизни.
Пол понимает, что источник закабаления и спасения находится в самом человеке.
В единстве с природой и во внутреннем преображении видит музыкант путь человека к себе.
Маккартни активно сотрудничает со многими известными исполнителями. В записи его сольных альбомов принимали участие Карл Перкинс, Стэнли Кларк, Ринго Старр, Фил Коллинз, Пит Таунсенд, Эрик Стюарт, Дэйв Гилмор, Тревор Хорн. Наиболее удачными оказались совместные работы Пола со Стиви Уандером, Майклом Джексоном и Элвисом Костелло.
Но, бесспорно, самым значительным событием в творческой биографии артиста последних лет стала «Ливерпульская оратория», написанная им вместе с американским композитором Карлом Дэвисом. Произведение посвящено 150–летию Королевского ливерпульского филармонического оркестра. Премьера оратории состоялась летом 1991 года в здании англиканского собора Ливерпуля. Главные вокальные партии исполнили Кири Те Канава и Джерри Хадли. Успех превзошел все ожидания. Оратория стала подлинной вершиной в творчестве композитора, раскрыв новые грани его таланта.
Обыденное сознание любит возводить искусственные барьеры между различными музыкальными направлениями, стараясь свести все их многообразие к примитивному и часто произвольному делению на музыку серьезную и легкую. Правда, сами музыканты в большинстве своем относятся к работам коллег уважительно. Ведь написать совершенную песню ничуть не легче, чем симфонию. Еще в годы существования «Битлз» «серьезные» музыканты делали интересные аранжировки песен ансамбля в классическом стиле. Да и «битлзы» под влиянием звукорежиссера Джорджа Мартина нередко использовали приемы и инструменты, характерные для классической музыки. Так что обращение Пола Маккартни к жанру оратории выглядит вполне закономерно. Музыкант продолжает экспериментировать, не ограничивая себя жесткими рамками одного стиля.
Изящные мелодии, оригинальные импровизации, выразительный, хорошо узнаваемый голос, артистизм, мозаика стилей — в этом весь Маккартни.
Материалы настоящего сборника предоставляют возможность отечественному читателю более глубоко познакомиться с внутренним миром и творчеством маэстро.
Скользить по поверхности — это так скучно. Для тех, кому интересны глубины, всегда найдется место на борту «Желтой субмарины». Поиски сокровищ рок — н–ролльного моря — волшебных мелодий и таинственных ритмов — продолжаются.
В. В. Бокарев
Первое мое знакомство с музыкой произошло благодаря радио. В те годы постоянно звучали мелодии Фрэда Астера [3], Кола Портера [4]. Я обожал фильмы с участием Астера. К счастью, их и сегодня можно увидеть по телевизору. Смотрю и не перестаю восхищаться. Какие потрясающие аранжировки! Вроде бы мы делаем то же самое, но насколько у них выше класс! А какая блистательная хореография — теперь такого уже не увидишь. Конечно, тогда во все вкладывалось больше денег, но надо отдать должное: уровень профессионализма музыкантов того времени был значительно выше. Многие, в том числе и я, оглядываясь назад, с восхищением говорят: «Да, вот это класс!».
Как — то нам довелось услышать несколько песен. Они разительно отличались от того, к чему мы привыкли. В Англии их первым начал исполнять Лонни Донеган [5]. Одновременно к нам пришла музыка из Америки. Чак Бэрри [6], Фэтс Домино [7], Литтл Ричард [8], Элвис [9], Джин Винсент [10], Эдди Кокрэн [11].
Наибольшее влияние на меня оказали Элвис Пресли, Литтл Ричард и Бадди Холли [12].
Музыка звучала повсюду. В Ливерпуле оценили выдающихся гитаристов, исполнявших блюз и рок — н–ролл намного раньше, чем они стали популярны в Америке. Кроме того, были еще и песни из бродвейских шоу. Эти песни нравились матросам. Если собрать вместе все музыкальные впечатления, то можно понять, что оказало на меня влияние. Это была вся услышанная мною музыка, начиная от Фрэда Астера и кончая Литтлом Ричардом. Прекрасное было время!
Услышав однажды Литтла Ричарда, я начал ему подражать. Устраивался потихоньку в одном из пустых классов в школе и пел, имитируя его манеру. Я настолько увлекся этим занятием, что превратился в настоящую копию Ричарда. Позже я научился изображать Фэтс Домино, Элвиса и других певцов. (Улыбается.) Я и сейчас могу. «Я бреду, действительно…» (Подражает Фэтс Домино). «Благодарю Вас, леди и джентльмены…» (Подражает Элвису Пресли). Это Элвис.
Если я был в плохом настроении, то ставил пластинку Элвиса и сразу же чувствовал себя великолепно, изумительно — я не понимал, как делаются эти пластинки, просто волшебство какое — то. «All Shook Up!» (Ox, до чего же здорово!)
Впервые выйдя на сцену, я спел «Long Tall Sally». Было мне тогда лет 14 или даже 11. Родители взяли меня с собой в лагерь отдыха Батлинз в отрогах Уэльса. Там проводились всевозможные конкурсы, а организацией такого рода развлечений занимался муж моей двоюродной сестры. Вот он — то и вытащил нас с братом Майком на сцену. Уж и не знаю, почему у меня под рукой оказалась гитара. Может все — таки я сам заранее обо всем договорился со своим родственником… Ну, в общем, вышли мы с Майком, а братишка только начал поправляться после перелома руки. Стоит он на сцене бледный, как полотно, рука на перевязи. Что мы с ним пели, уже точно и не припомню. Кажется, «Bye Bye Love». Да, верно — «Bye Bye Love»; а закончили выступление песней «Long Tall Sally».
Песня «Long Tall Sally» была из тех вещей, которыми я увлекался в то время. Мне бы и в голову не пришло взять для финала что — нибудь другое. Правда, одно время у нас в ходу была песня «What'd I Say?». А позже я придумал сумасшедший вариант «Hey Bob A Rebop». Эта песня здорово заводила аудиторию. (Поет «Hey Bob A Rebop».) На нее реагировали так же горячо, как и на «What'd I Say?». Но ни та, ни другая так и не стали сильнее «Long Tall Sally». Поэтому я до сих пор исполняю ее.
Потом появились фильмы, такие как «Rock Around The Clock», «Don't Knock The Rock», «Twist And The Clock», «Girl Can't Help It». Помню как — то раз собрались мы с Джорджем (Харрисоном) [13] посмотреть «Black Board Jungle». А на фильм дети по 16 лет не допускались. Мне — то уже исполнилось 16, а вот с Джорджем были проблемы. Ему — то 15. Мать Джорджа говорила нам: «Все равно вы в кино не попадете». А мы — в ответ: «Не волнуйтесь, уж как — нибудь мы его протащим».
Вышли на задворки, и Джордж подмазал грязью слегка пробивавшиеся у него усики. Завершив операцию, мы решительно двинулись в кинотеатр. На входе, стараясь говорить басом, я небрежно бросил контролеру: «Можете быть уверены, ему уже стукнуло 16…».
В фильме была песня «Big Haby». Вот ради нее мы и пришли.
С раннего детства я увлекался пением, любил красивую музыку. Помните прекрасные старые песни: «White Christmas» и «Over The Rainbow». Определенное влияние на меня оказывал отец. Он много музицировал, отдавая предпочтение старому джазу — «Stairway To Paradise» и «Chicago». Когда ему было 25, он даже имел собственную группу «Jim Mac's Band». Правда, в итоге отцу пришлось ее покинуть: у него начались нелады с зубами, и он уже не мог играть на трубе.
Особого желания играть в группе у меня не было, просто хотелось заниматься музыкой в свое удовольствие. Вот однажды отец и подарил мне на день рождения трубу. Я пытался научиться на ней играть, но, увы, лишь травмировал губы. Знаете, учась игре на трубе, приходится проходить через весьма болезненный период, позже губы грубеют. Но я, к счастью, вовремя понял, что если буду играть на ней, то не смогу петь. Вот и решил, что лучше остановить свой выбор на гитаре, которая тогда только входила в моду.
Я обменял трубу на гитару и с радостью притащил ее домой. Взяв впервые в руки этот инструмент, я почувствовал, что что — то не так. Мне было очень неудобно. Но стоило мне перевернуть гитару, как все встало на свои места. Так я открыл для себя, что я — левша.
Моя тетушка Милли, услышав, как я играю на гитаре и напеваю какой — то странный мотивчик, с изумлением воскликнула: «Знаешь, у тебя получается похоже на Джека Бьюкенена!» Выше похвалы для меня тогда и быть не могло. Ведь я боготворил старика Джека.
Когда у тебя есть гитара и ты умеешь на ней играть, тобой начинают интересоваться различные группы.
Как — то мы с моим приятелем Айвэном (Воганом) пошли на деревенскую ярмарку, где играл Джон (Леннон) со своей группой «Куорримэн». Происходило это в местечке Вултон в Ливерпуле. Выглядели они неплохо. Джон играл на гитаре, но брал аккорды, как на банджо: по — другому не умел. Он пел «Come Little Darling», «Come And Go With Me», «The Del Viking», «Come Go With Me». Остальные соображали еще меньше и просто бренчали, как могли. Джон пристально глазел на зрителей. Потом он сказал мне, что впервые пытался оценить реакцию аудитории. Джон редко знал тексты исполняемых песен, и на ходу придумывал свои собственные слова. Получалось у него это здорово. После выступления я поговорил с ребятами, и конечно, постарался блеснуть. За кулисами я нашел пару песен, записал их слова и показал, как играть «Twenty Flight Rock». Мой репертуар составляли несколько песенок Литтл Ричарда. Помню, как один из парней сказал, что «Twenty Flight Rock» его любимая вещь. Я понял, что он соображает!
Ему было 16, а мне всего 14. Я показал ему несколько аккордов, которых он не знал. Я чувствовал, что произвел впечатление. В общем, оказался для Джона в тот момент просто находкой. Его группа мне тоже понравилась, она была что надо. Сам Джон, казалось, был выпивши. Я о нем так и подумал: «Славный малый, жаль, что навеселе». Вот как произошло наше знакомство.
Позже, катаясь на велосипеде все по тому же Вултону я повстречал приятеля Джона Пита Шоттона. Он сказал мне — «Ребята не прочь взять тебя в группу. Ну как?» «О, да, конечно, — ответил я, — это было бы здорово!» Мы договорились о встрече — вот так я и попал в группу.
Сначала я только играл на гитаре. Первый концерт с моим участием состоялся в Клубе консерваторов на Бродвее. В Ливерпуле, как и в Нью — Йорке, есть такой райончик. У меня было большое соло. Увлекшись, я буквально разломал гитару. Играть было не на чем, я чувствовал себя полным идиотом. Пришлось перейти на ритм — гитару.
Во время поездки «Битлз» [14] в Гамбург у меня была обычная дешевая электрогитара, но и ее постигла та же участь. На одном из концертов она разлетелась на куски. После этого мне пришлось сесть за пианино. Так я и менял инструменты: бас — гитара — соло — гитара — ритм — гитара — пианино. В то время на мне держалось несколько концертных номеров: «Don't Let The Sun Catch You Crying» Рэя Чарльза [15] и «High School Confidential» Джерри Ли Льюиса [16].
Когда из группы ушел бас — гитарист Стюарт Сатклифф [17], он оставил свой инструмент мне, и я несколько недель играл на нем. Басовые струны попадались тогда редко и были дороговаты, пару фунтов за штуку, поэтому Стюарт использовал для своей гитары фортепьянные.
За поездку в Гамбург я смог собрать деньги на хофнеровскую бас — гитару, с которой потом и получил известность. Эта гитара стала предметом моей гордости, звук у нее был великолепный. Глядя на меня, многие ребята стали покупать именно хофнеровские гитары.
Вернувшись из первой поездки в Гамбург, я по настоянию отца отправился на биржу труда искать работу. Меня взяли запасным на грузовик. На почте я уже поработал на прошлое Рождество, вот и решил испробовать что — нибудь новенькое. Фирма называлась «Срочная доставка» и занималась рассылкой почтовых отправлений в доках. Я садился на первый утренний автобус, отправлявшийся туда, покупал газету «Дейли миррор» и изо всех сил старался стать настоящим рабочим парнем, хотя на самом деле оставался по — прежнему «институтским пудингом».
Я ездил в кузове грузовика и помогал разносить посылки. Сил нет, как это все иногда надоедало. По дороге в Честер я то и дело засыпал. Проработав около двух недель, почувствовал себя спокойно — у меня была работа и несколько фунтов в кармане. Но потом меня уволили. Прошло Рождество, и я снова оказался на мели.