В результате изменения советской политики по отношению к польскому Сопротивлению между польскими и советскими партизанскими отрядами в Белоруссии происходили настоящие бои. Но уже 30 ноября 1943 г. командир и комиссар одной из бригад, действовавших в Вилейской области Западной Белоруссии, Манохин и Машеров, в донесении Пономаренко вынуждены были признать:
"Учитывая значительный авторитет, которым пользуются польские партизаны среди местного населения западной части области, необходимо нам с железной твердостью изменить свое поведение... решительно пресечь поголовное пьянство, мародерство среди наших партизан и нанести этим самым удар по авторитету польских партизан среди значительной части католиков, так сказать, в корректном и умелом подходе к населению... По отношению к легионерам и их командованию, вести внешне дружественную политику и наряду с этим готовить по полякам такой удар, который бы ликвидировал не только их вооруженные силы, но и корни глубокого подполья, помня урок у Нароча, где только "попугали" белополяков, а их организация сохранилась. Без открытых форм антисоветской деятельности поляков, при их активных действиях против немцев - считать политически неправильным, исходя из обстановки здесь вооруженные выступления нас против польских партизан. Убирать террором их "головку".
Белорусы-католики, наиболее многочисленные на западе и северо-западе Белоруссии, поддержали не советских партизан, а Армию Кракову Поляки исправно платили за взятое продовольствие, тогда как люди Пономаренко все брали даром, да еще и убивали и насиловали, о чем командование польских отрядов регулярно информировало советскую сторону. Отсутствие поддержки со стороны польского и белорусского населения заставило советских партизан в начале 1944 года уйти из Вилейской, Гродненской и некоторых других областей.
С приходом же Красной Армии в западные районы Белоруссии и Украины действовавшие там отряды Армии Крайовой были уничтожены или взяты в плен. Часть из них сумела уйти в Польшу, где еще несколько лет продолжала вооруженную борьбу против коммунистического правительства Болеслава Берута и советских войск.
Геббельс против ГлавПУРа
Как известно, воевать можно не только пулями, но и словом. И партизаны, и коллаборационисты выпускали газеты и листовки, где убеждали местных жителей в собственной правоте, а противника рисовали самыми черными красками.
Оккупированная территория была буквально усеяна советскими листовками. Только в июле - августе 1942 года их сбросили с самолетов или доставили по воздуху в партизанские отряды 1975 тысяч. Но иной раз эти "творения" вызывали у населения прямо противоположные чувства, чем те, на которые рассчитывали их авторы. Так, осенью 1942 года Пономаренко камня на камне не оставил от выпущенной ГлавПУРом листовки, посвященной сбору урожая: "...листовка говорит:
"Если силой заставляют убирать хлеб, уничтожайте его". Это от начала до конца неправильно и вредно. Крестьянина, засеявшего свою полосу, нечего заставлять силой убирать урожай. Его можно силой заставлять не убирать урожай. Бросать лозунг уничтожения, сжигания хлеба нельзя. Крестьяне встретят его недружелюбно. Кроме того, партизаны воспримут его как директиву и там, где крестьяне не послушаются, сами будут жечь хлеб, что неизбежно поссорит крестьян с партизанами во многих местах.
Листовка пишет, что "вспыхнули восстания. Обманутые крестьяне отказываются убирать хлеб, сжигают хлеб, бегут из деревень в леса, вступают в партизанские отряды". Это якобы там, "где стал известен грабительский приказ немцев о передаче всего урожая германскому командованию". Такого приказа нет. Нет также приказа о запрещении крестьянам убирать свой урожай, и не может быть такого приказа, так как немцы на это не решатся, во-первых, из-за нежелания вступать в войну со всеми без исключения крестьянами, во-вторых, так как некому будет убирать хлеб. Поэтому посвящать этому "злодейскому" приказу листовку нельзя.
Выражение: "Самые лучшие, передовые колхозники ушли в партизаны" совершенно недопустимо, так как все остальные зачисляются в положение худших.
"Большая часть земли в оккупированных районах осталась необработана". Неправда, скажут там, где почти вся земля, по принуждению или добровольно, обработана. Следовательно, так писать нельзя.
Обращение "Дорогие товарищи! Друзья наши, братья!" - сладкое. Достаточно написать - "Дорогие товарищи!" или "Друзья и братья!"
"...И начнут дохнуть, как мухи. Собакам собачья смерть". Неграмотно. Почему мухам собачья смерть?
Листовку нельзя переделать, надо писать новую.
Что надо принять как отправное:
1. Уничтожение посевов не производить и к этому не призывать. Организовать отпор и уничтожение команд изъятия хлеба, призывая крестьян к укрытию хлеба и всячески этому способствовать.
2. Помещичьи хлеба немецких экономии - бывших совхозов, спиртзаводов, сахарных заводов и т. д. уничтожать.
3. Заготовленное немцами зерно на элеваторах, складах, пристанях, а также хлебные обозы уничтожать всеми средствами, а при возможности захватывать и раздавать населению.
В подходящей форме довести указания по этому вопросу до сведения отрядов и подпольных парторганизаций".
В листовках, которые издавали сами партизаны и подпольщики, равно как и в главпуровских листовках, патриотические мотивы постепенно вытесняли социалистические. К. Ю. Мэттэ в 1943-м вспоминал:
"Фашистская агитация делала очень большой упор на то, что в СССР нет почти ни одной семьи, в которой бы кто-либо из родных или родственников не был осужден или не преследовался бы органами НКВД. Это оказалось одним из самых выигрышных козырей в руках фашистов, так как почти все население соглашалось с этим, хотя впоследствии и говорило, что.,, немцы своими зверскими расправами, небывалыми в истории человечества, оставили большевиков далеко позади. С другой стороны, значительная часть советских людей заявляла, что советская власть недостаточно еще расстреляла различной сволочи, слишком много ее уцелело.
Ввиду этого в нашей агитации не приходилось защищать НКВД, а выпячивать репрессии, проводимые немцами, зверства их и т. д.".
По признанию Мэттэ, в вопросе колхозного строительства также непросто было противостоять немецкой пропаганде: "Сразу после прихода немцев основная масса крестьян говорила, что ей колхозы надоели, особенно надоели своей плохой организованностью, плохим руководством, которое очень часто бывало бестолковым, занималось пьянками и разбазаривало колхозное имущество, своевольничало и т. д. Поэтому открыто выступать на защиту колхозного строя было нецелесообразно, а разъяснялось, что и по вопросам земли фашизм преследует только свои цели, цели помещиков и кулаков. Через несколько месяцев хозяйничанья немцев основная масса крестьян убедилась в этом и повернула против них".
В октябре 1942 года Пономаренко в своем докладе Сталину отметил любопытный провокационный прием немецкой пропаганды:
"Очевидцы, вышедшие из немецкого тыла, рассказывают, что при вступлении в города и села немцы, уничтожая портреты вождей партии и советского народа, оставляли в первые дни нетронутыми портреты Молотова и Ворошилова, заявляя: "Это наши люди, они уже в Берлине" и т. п. Однако под воздействием агитации оставшихся в немецком тылу коммунистов основная масса населения не верила немецкой пропаганде".
А вот Сталин, похоже, решил, что дыма без огня не бывает. По свидетельству Хрущева и сохранившейся переписке Сталина с членами Политбюро, Иосиф Виссарионович в последние годы жизни подозревал, что "сладкая парочка" Молотов и Ворошилов - это иностранные шпионы, только, в соответствии с политической конъюнктурой послевоенных лет, не немецкие, а английские. И порой по этой причине отказывался пускать Вячеслава Михайловича и Климента Ефремовича на заседания Политбюро. Вряд ли, конечно, Сталин действительно видел в своих старых соратниках матерых агентов Интеллидженс сервис. Просто, замышляя очередную "смену караула" в верхах, генералиссимус мог вспомнить давнее сообщение Пономаренко и творчески применить его при подготовке сценария будущего политического процесса, но так и не успел претворить этот сценарий в жизнь.
Немцы использовали и другие нестандартные пропагандистские приемы. В конце 1942 года командирам ряда советских партизанских отрядов были разосланы агитационные письма весьма любопытного содержания. Например, командир партизанского отряда Райцев получил от капитана немецкой разведки Баха послание, где говорилось:
Многоуважаемый Даниил Федотович!
Я, как и Вы, солдат. Мне, как и Вам, очень часто приходится смотреть в глаза смерти. Поэтому разрешите сейчас по-дружески говорить с Вами, чтобы сделать потом из этого искреннего разговора соответствующий вывод. Но прежде всего отдаю честь Вашей личной храбрости. К величайшему сожалению, эта храбрость направлена на защиту враждебного Вашей славной Родине дела.
Поговорим сперва о самом дорогом для нас - о Родине и в связи с ней о причинах войны. Когда я думаю о своей прекрасной Германии, мне сразу вспоминается вопиющая несправедливость, причиненная ей в 1919 году Версальским "мирным" договором. Капиталисты Антанты захватили у моей Родины ее законные земли и заставили выплачивать огромную контрибуцию. Наш свободолюбивый немецкий народ, являющийся одним из самых культурных на земле, они превратили в бесправных рабов. И это угнетение продолжалось до 1933 года, пока из народной массы не пришел Адольф Гитлер, в прошлом рабочий и ефрейтор. Он и созданная им национал-социалистическая партия приступили к мирному освобождению Германии от цепей Версаля. На разве могли с этим примириться интернациональные хищники? Они зажгли пожар мировой войны. И в то время, когда охваченный энтузиазмом народ боролся со своими поработителями-плутократами на Западе, ему на Востоке готовился всадить в спину нож другой злейший враг человечества - большевики.
Мы, немцы, знаем и уважаем замечательную культуру русского народа. Еще на школьной скамье нас знакомят с богатой историей России. Затем, и как географическим соседям, нам более, чем кому-нибудь еще, видно, что в 1917 году Ваша Родина после упорной борьбы сбросила с себя иго царской тирании, чтобы сразу же попасть под иго более зверской диктатуры - большевистской. Большевики принесли Россию в жертву своим безрассудным теориям о всемирной революции. Сперва за осуществление этих теорий взялись пропагандисты из III Интернационала, но их подрывная деятельность никакого решительно успеха не имела. Тогда, создав предварительно для военных нужд сотни заводов, большевики приступили к насильственному внедрению своих идей. Они раздавили самостоятельность Литвы, Латвии и Эстонии, пытались оккупировать маленькую, но героическую Финляндию, отобрали у Румынии Бессарабию, хотя она в основном населена не украинцами, а родственными румынам молдаванами, собирались поработить Болгарию и Турцию и, наконец, в мае - июне 1941 года, вопреки Пакту о ненападении, сконцентрировали у нашей границы 160 отборных дивизий Красной Армии, но Адольф Гитлер предупредил этот план и приказал 22 июня 1941 года германской армии перейти в наступление на Восточном фронте. И мы пошли в наступление, чтобы вместе с капиталистами уничтожить и коммунистов, расстояние между которыми меньше воробьиного носа. Да погибнет СССР, да оживет Россия! Таков наш лозунг в этой титанической войне.
Поговорим теперь о методах решения современной войны. Мы, "фашистские варвары" (так называют нас большевики), кормим 5 миллионов русских пленных (явное пропагандистское преувеличение. Из 3,9 миллиона пленных 1941 года после первой военной зимы в лагерях осталось лишь 1,1 миллиона человек. Подавляющее большинство погибло от голода, холода, эпидемий и бессудных расстрелов, а несколько сот тысяч было освобождено и поступило на службу к оккупантам. Всего же вместе с новыми пленными в лагерях к 1 сентября 1942 года находилось 1675 тысяч пленных, а к 1 января 1943 года за счет смертности их число снизилось до 1501 тысячи человек. - Б. С), в то время как комиссары расстреливают раненых немецких солдат. Мы не насилуем женщин, не выкалываем глаза, не срезаем уши, как это делают партизаны. Мы не сжигаем безо всякой нужды дома мирных жителей, как это практикуют советчики по приказу Сталина. Наоборот, по приказу Гитлера мы эвакуируем таковых жителей на своих машинах из прифронтовой зоны в безопасный тыл. Мы бомбим исключительно военные объекты, а ведь во время ноябрьских ночных налетов советской авиации только в одном Витебске большевистскими бомбами убито более сотни женщин и детей, являющихся ближайшими родственниками красноармейцев. Мы не только не расстреливаем, но даже не арестовываем бывших коммунистов и комсомольцев, пока они не вступают в борьбу с нами. И наконец, мы не стреляем из-за угла, как партизаны, а открыто, как солдаты, боремся только на фронтах (о создаваемых немцами ложных партизанских отрядах и широко используемых методах провокаций в борьбе с партизанами Бах, разумеется, умолчал. - Б. С).
Вы не задавали себе, Даниил Федотович, вопрос - за что Вы боретесь? Какие цели преследуете? Если не задавали, то разрешите мне с солдатской прямолинейностью прийти к Вам на помощь в этом отношении. Вы боретесь за восьмичасовой рабочий день, который по своему стахановскому уплотнению превосходит шестнадцатичасовой на предприятиях самых гнуснейших эксплуататоров Англии и Америки. За дальнейшее разорение трудолюбивого русского крестьянства, которое сейчас живет в колхозе хуже, чем во времена крепостного права. За массовое избиение интеллигенции, виновной только в том, что она не может быть равнодушной к страданиям своего народа. За так называемую, извините, культуру "национальную по форме и социалистическую по содержанию", в результате которой только в Мариинском округе Нцвосибирской области находится 100 тысяч белорусов, репрессированных чекистскими палачами. За продолжение на костях и крови социалистической стройки новых заводов, где рабы иудейского Интернационала будут ковать цепи для свободных народов земли. Вы боретесь за километровые хлебные очереди в когда-то, до большевиков, богатейшей стране, являвшейся житницей всего мира. За концентрационные лагеря НКВД, при сопоставлении с которыми все каторжные тюрьмы царизма кажутся санаториями. За "отца народов" Сталина, пролившего больше народной крови, чем воды несет в себе великая русская река Волга. За "родину", которой у Вас давно нет, ибо она захвачена евреями, изменившими даже ее имя, гремевшее когда-то на весь мир.
И вместе с тем мы прекрасно отдаем себе отчет в том, как трудно советским гражданам, распропагандированным за 25 лет, сразу избавиться от коммунистических взглядов. И поэтому мы не удивляемся, когда видим, как свободолюбивые люди кристальной честности защищают кремлевских преступных тиранов.
Вы не задумывались, Даниил Федотович, над перспективой своей борьбы? Как солдат, насильственно превращенный в партизана, Вы не можете не знать, что судьбы современной войны решаются на Кавказе, на Волге, в Африке, в Атлантическом и Тихом океане, а совсем не в болотах под Мазаловом. Даже из лживых советских газет можно сделать вывод о приближающемся окончательном разгроме большевизма. Ведь никакой сталинский приказ о наступлении не в состоянии заменить украинского и кубанского хлеба, кавказской руды, донецкого угля, криворожской руды. Ведь разве может быть победителем голодный и босой красноармеец, ненавидящий СССР и идущий в бой только под угрозой чекистской расправы? Никогда в истории человечества не побеждало "пушечное мясо" (Сталину впервые в истории удалось достичь такой победы. Б. С.). Что касается партизан, то от них страдает только местное население, и совсем не мы. И нам, между прочим, не хочется, чтобы это население нас так ненавидело, как ненавидит оно вас. Я не собираюсь, Даниил Фе-дотович, Вас запугивать, но Вы должны сами хорошо знать, что близко то время, когда сами бывшие советские граждане с нашей помощью навсегда очистят свою освобожденную страну от скрывающихся в лесу врагов народа.
Мы надеемся, что Вы будете другом, а не врагом своего народа, и строим мост для такого перехода. Оставаясь по-прежнему на своем месте, Вы можете работать в контакте с нами как патриот возрождающейся России. О своем согласии или несогласии с нашим дружеским предложением Вы сможете в течение 14 дней со дня получения этого письма поставить нас в известность. Для этого пользующееся Вашим доверием лицо (мужчина или женщина - безразлично), посланное Вами ночью или днем якобы в разведку или с иной целью, пусть придет к коменданту деревни Мазалово, где и отрекомендуется Павловым (Павловой), желающим поговорить с капитаном Бахом. Если Ваш ответ будет отрицательным, то Ваш посланец вернется в полной неприкосновенности. Между прочим, мы не считаем такой способ передачи ответа единственным. Вы можете выбрать себе какой-нибудь другой способ, более удобный по Вашему мнению. А если в дальнейшем Вы лично заметите возможность разоблачения Вас, то в любое время можете перейти к нам. Даю слово германского офицера, что в таком случае Вам не только гарантируется жизнь, но и, согласно Вашему желанию, мы обеспечим Вам общественное положение в России или в Германии. Пройдет некоторое время, и Ваша жена (желаю ей здоровья), находящаяся сейчас в Москве, встретится опять с Вами.
Лицо, передавшее это письмо, содержания не знает.
Надеюсь в будущем лично пожать Вашу руку.
Капитан Бах.
Судя по всему, это послание писалось в декабре 1942 года, уже после окружения армии Паулюса. Даниил Федотович Райцев на заманчивое предложение капитана Баха не клюнул.
Не исключено, что именно это письмо имел в виду Гроссман, когда писал один из эпизодов романа "Жизнь и судьба", где майор Ершов, возглавивший антифашистскую организацию в немецком лагере, размышляет о власовской, пропаганде: "Власовские воззвания писали о том, что рассказывал его отец (об ужасах раскулачивания. - Б. С). Он-то знал, что это правда. Но он знал, что эта правда в устах у немцев и власовцев - ложь. Он чувствовал, ему было ясно, что, борясь с немцами, он борется за свободную русскую жизнь, победа над Гитлером станет победой и над теми лагерями, где погибли его мать, сестры, отец".
Не случайно одного из немцев, героев романа Гроссмана, зовут Петер Бах, правда, он лейтенант, а не капитан, "молодой человек с высшим образованием", у которого роман с русской женщиной. Бах позволяет себе легкую оппозиционность по отношению к тоталитарному режиму, но в конце концов сродняется с ним в окопах Сталинграда: "...удивительная вещь, долгие годы я считал, что государство подавляет меня. А теперь я понял, что оно выразитель моей души..." Может быть, это письмо подсказало Гроссману также идею зеркальности советского и нацистского режимов, о которой в романе штурмбаннфюрер СС Лисе говорит старому большевику Мостовскому.
Партизаны тоже использовали в целях пропаганды эпистолярный жанр. Самым замечательным произведением этого рода стало, без сомнения, письмо "партизана Ивана" Адольфу Гитлеру, написанное речитативом - по образцу известного письма запорожцев турецкому султану, созданному еще в XVII веке. Оно появилось как ответ на немецкую листовку, адресованную "партизану Ивану", где содержался призыв к партизанам сложить оружие и вернуться к мирному труду. В ответном послании партизаны употребляли, как и запорожцы, преимущественно непарламентские выражения и желали фюреру поскорее сдохнуть. Пономаренко распорядился эту листовку, распространявшуюся сначала в виде машинописных копий, отпечатать типографским способом, и ее разбросали с самолетов над оккупированными территориями уже не в сотнях, а во многих тысячах экземпляров.
Листовки русских коллаборационистов порой также представляли собой настоящие литературные произведения. Одна из них, распространявшаяся летом и осенью 1942 года командованием русских добровольческих частей вермахта в районе Рославля Смоленской области, заставляет думать, что постмодернизм появился гораздо раньше, чем родился сам этот термин. Вот что говорилось в листовке, читающейся как отрывок из романа Владимира Сорокина:
ВОЗЗВАНИЕ
Русский народ!
На седины твоих стариков, на головы твоих мужчин и женщин, на твоих детей пал неслыханный позор! Все то, что ты сейчас прочтешь, это - не бред сумасшедшего, это показания русских, данные русским в присутствии русских. Записывали показания русские люди, и русские люди скрепили своими подписями эти потрясающие документы.
Глаза застывают в ужасе, и рука отказывается писать. Если мы решаемся обратиться к тебе, русский народ, с этим воззванием, то только потому, что мы верим в тебя, верим, что в твоей груди бьется человеческое сердце, что лучшие человеческие чувства - благородство, честность и уважение к человеку - еще не окончательно умерщвлены в тебе большевиками за четверть века их растлевающего владычества. Мы верим, что ты вместе с нами содрогнешься от ужаса перед преступлением, совершенным бандой извергов из хутора Ржавец.
Эта банда из 22 человек, из них 8 женщин, имела своим главарем жида-политрука Железина; она называла себя партизанами, борцами за свободу и честь своей родины. Она коварно напала на ветеринарный обоз, сопровождаемый 12 человеками - 10 немцами и двумя русскими. Три человека было убито. 9 человек, из них 3 раненых, были взяты в плен.