«Мы проводили испытания на досаафовском аэродроме Горелое, втайне от руководства.
В четвертый приезд произошла неожиданная встреча с начальником АСК, которая закончилась чем-то вроде истерики — в состоянии невменяемости он просил прекратить „смертельно опасные“ трюки на вверенном ему поле, просил избавить его от возможной встречи с прокурором.
Пришлось уважить старого человека, переехать на 60 км южнее, на довольно сносный луг в пойме речушки. Полеты прошли успешно.
Коллектив наш состоит из молодых летчиков, списанных по здоровью, из инженеров и молодежи, не связанной профессионально с авиацией.
Хотим посоветоваться с Вами в стратегических вопросах нашего увлечения».
Еще сложнее судьба другой группы энтузиастов, попавших в трудное положение. К кому обратиться? Опять к нему, к Антонову.
«Только чувство безысходности и глубокой обиды и недоумения побудило нас, группу энтузиастов малой авиации, включающую в себя людей разных специальностей, обратиться к вам за советом и помощью.
За десять лет нашего содружества сделано три легких, успешно летающих самолета. Постоянно совершенствуясь, пополняясь новыми энтузиастами, в число которых входит и заслуженный летчик-испытатель, Герой Социалистического Труда, группа за последние два года спроектировала двухместный туристический самолет с двойным управлением, провела испытания его в полете на малой высоте, вдали от воздушных и железнодорожных трасс и населенных пунктов, в условиях строжайшей дисциплины и соблюдения техники безопасности.
Полеты нам запретили. В организации клуба и выделении места на аэродроме нам отказали. К тому же ведется расследование по материальному вопросу. Здесь тревоги нет — на все материалы есть счета и квитанции.
Но сколько замыслов, планов… Десятки лет мы искали друг друга, годами проверяли себя и каждого из нас на преданность своей страсти, отказывали себе в отдыхе, ущемляли бюджет своих семей и собрались наконец. Добились первой крупной победы. А теперь нет выхода. И больно и обидно».
Какие только судьбы не проходят перед глазами человека, к которому направлены все надежды и упования. А как же иначе? Что ни письмо — жизненная драма, что ни идея — горе от ума.
«Я организовал клуб любителей конструкторов летательных аппаратов, который мы назвали „Синяя птица“. О наших успехах неоднократно сообщала советская и зарубежная пресса. Ввиду нехватки помещений для занятий мы по специальному разрешению взяли и поставили на моем садовом участке списанный фюзеляж самолета.
При опросе соседей они ответили, что корпус самолета никому не мешает. Однако председатель нашего садоводческого общества писал на нас жалобы в разные организации города. После проверки заявлений все пришли к выводу, что мы делаем полезное дело.
Однако из ЦК ДОСААФ нам написали, что строительство дельтапланов с мотором запрещено. Поэтому нас нельзя защищать.
Потом приехали люди, выбили в фюзеляже иллюминаторы, ободрали внутри обшивку, выбросили наши дельтапланы, моторы и детали. А корпус перерезали автогеном.
Вскоре эти же люди приехали на самосвалах и тракторе с подъемным краном.
Погрузили и увезли фюзеляж. При этом они варварски обошлись с участком. Уничтожена наша база. Но мы не сдаемся и не сдадимся. Прошу вас от имени всех увлеченных, помогите!»
Помогите… Слово это чаще других звучит в многочисленных письмах. Перерезают автогеном крылатые творения — заодно с человеческими душами и судьбами…
Слово требует ответа. Что-то необходимо срочно делать. И не в частном случае, а вообще.
Антонов вновь берет в руки микрофон, его голос звучит тревожно-сочувственно.
«Настоящая трагедия этих любителей, как профессионалов, так и самоучек, заключается в том, что после многих лет усилий, когда их способное летать сооружение закончено, летать им, как правило, не дают. Когда им запрещают полеты (бывали случаи конфискации летательных аппаратов), то они летают потихоньку, где-нибудь на выгоне для скота, на колхозном поле.
ДОСААФ — это не общество, а скорее учреждение. В нем работают отставные военные, часто очень заслуженные люди, имеющие опыт Отечественной войны, но такое любительство, о котором я говорю, им, как правило, совершенно чуждо. Кроме того, в ДОСААФ нет специалистов, которые могли бы разобраться в конструкции маленького самолета, в вопросах прочности, устойчивости и прочее, и дать разрешение летать на нем.
До Отечественной войны был технический комитет при Осоавиахиме, который возглавлялся такими специалистами, как Генеральный конструктор С. В. Ильюшин, и другими опытными товарищами. Теперь такого технического комитета нет, хотя его можно было бы создать из энтузиастов авиации, которые работали бы бесплатно в общественном порядке. Сейчас это массовое движение никак не регламентировано. Местные власти не знают, как к нему относиться. Исполкомы, райсоветы не знают, можно ли разрешать летать на таких самодельных аппаратах. Естественно, они чувствуют себя ответственными за жизнь этих любителей, как и всякого другого советского человека, и поэтому часто запрещают полеты.
Между тем полеты на летательном аппарате, построенном грамотным любителем, не представляют практически никакой опасности.
Во всяком случае, эта опасность гораздо меньше, чем быстрая езда на автомашине, горные лыжи, альпинизм, мотоциклетные гонки и тому подобные виды спорта, хотя известно, что во время соревнований бывают и происшествия. Аппараты, построенные любителями, чрезвычайно надежны потому, что любитель — это не просто исполнитель, это человек, который осуществляет свою мечту, не жалея никаких трудов, никаких усилий, выполняет всю работу чрезвычайно тщательно, любовно. Поэтому неприятных случаев с такими аппаратами по Союзу крайне мало.
Однако беспокойство местных органов власти не ограничивается только этой заботой. Случалось, они задавали вопрос любителям: „А не собираетесь ли вы на этом аппарате улететь за границу?“ Этот вопрос скорее всего можно рассматривать как недоразумение потому, что любительские аппараты имеют крайне малую дальность полета, которую к тому же легко ограничить объемом бака для горючего. Да и скажем прямо, что такой вопрос является для любителей оскорблением, потому что любитель — это настоящий патриот, творец, человек, который затрачивает огромный труд, энергию для того, чтобы осуществить свою очень скромную мечту — подняться в воздух на своем самостоятельно построенном аппарате».
Вот так. А ведь за границу и тогда, и сейчас легче и дешевле попасть в составе туристской группы.
Как хорошо понимал Олег Константинович этих неугомонных людей, помогая им советом, порой материалами, сводя их друг с другом в беспокойном просторе страны. Но, пожалуй, самое главное — духовно поддержать одержимого умельца на тернистом его пути, в его борьбе за признание.
И они, эти люди, не стеснялись высказать свои чувства такому же одержимому, как и они, Генеральному.
Для кого-то Антонов, для другого Олег Константинович, а для третьего коротко ОКА, — он всегда оставался для всех энтузиастов старшим товарищем и другом.
«Я более человечных и душевных людей не встречал, чем ОКА, — пишет из деревни Крюково Николай Николаевич Бухаров, участник Великой Отечественной войны, когда-то в двадцатых годах летавший на антоновских планерах, летчик-энтузиаст, 66 лет. — ОКА в курсе всех моих опытов и работ. Я ему пишу, посылаю фото, он находит время — пишет мне. Под его благотворным воздействием я, хоть и старик, терпеливо работаю, чтобы летать.
В самодеятельном конструировании прохожу тот путь, который проходили когда-то Сантос-Дюмон, Блерио и другие. Но то было далекое время, а я сейчас, в наш космический век.
Это чудачество, как считают некоторые окружающие меня люди. Это жизнь — говорю я!»
Это ему, талантливому «чудаку» от авиации писал когда-то Олег Константинович:
«Уважаемый Николай Николаевич!
Спасибо за снимки. Вы ко всему еще и отличный фотограф. Я дал Ваш адрес т. Г. С. Дорфману, за что прошу прощения. Он строит в Саратове маленький самолет-биплан. Я как могу его консультирую, но у него нет тех знаний, что у Вас. Он планеров не строил. Не знает, как попроще сделать нервюру и т. д.
Если он к Вам обратится, воодушевите его немножко.
Думаю, что он любитель, значит, человек надежный. Недавно случилась неприятность и печальное событие: кружок при морском заводе в Кронштадте построил самолет очень грамотный и прекрасно летавший. Какой-то военный увидел полеты и сообщил „куда следует“. Самолет забрали и не отпускают даже на ВДНХ, где он должен был демонстрироваться как большое творческое достижение нашей молодежи. Поэтому соблюдайте осторожность. Есть люди (с черной душой), которые всюду видят предательство. Это из тех, кто в своей жизни ничего не создал.
Полезно дать самолету какое-нибудь название патриотического порядка. Например, „Крылья Родины“, чтобы в случае необходимости искать защиту у редакции (журнала). Очень необходимо Всесоюзное общество любителей-авиа-строителей. Ему даже название придумали: „ВОЭЛЛА“. К сожалению, ЦК ВЛКСМ пока не повернулся лицом к творчеству любителей, а жаль.
Ваш Антонов».
Да, искать и найти настоящего человека, это большое счастье. А искать надо… И чаще всего среди молодежи.
Олег Константинович вспоминает, как он впервые написал ребятам в Златоуст. Здесь, в центре Урала, школьники под руководством талантливого техника Льва Александровича Комарова построили свой, вполне жизнеспособный микросамолет «Малыш». О нем написали в прессе. Недолго думая, Генеральный вызвал в Киев Комарова.
— Что за талантливые ребята работают с вами? Можно ли кого-то использовать у нас?
— Конечно, можно. Возьмите того же Гуго Петерса. Энтузиаст. В 16 лет юноша попал под гусеницу трактора и лишился ноги. А он не только перешел на протез. Он научился ходить на лыжах, ездить на велосипеде. На центральной врачебной летно-экспертной комиссии в Москве добился разрешения стать летчиком. Ему повезло. Он попал в руки хирурга Г. Грайфера, который в свое время решил судьбу Алексея Маресьева. Мы встретились с Гуго в Златоусте возле «Малыша». Вместе и облетывали нашу крошку.
Олег Константинович вызвал Комарова и Петерса в Киев и пригласил их работать в КБ. Свыше двух лет Петерс «обкатывал» у Антонова планеры различных конструкций.
Известные по всей стране авиамоделисты были также приглашены Генеральным на руководящие должности, в группы по изготовлению моделей самолетов для продувки их в аэродинамической трубе.
Борис Краснорутский, Александр Бабичев, Валерий Крамаренко, Валентин Шеповалов, Виктор Онуфриенко до работы в КБ увлекались авиамоделизмом, среди них были даже чемпионы мира в этом виде спорта.
Однако самой дорогой «находкой» для Генерального стал Александр Маноцков. Встретившись случайно в библиотеке в Новосибирске, два талантливых человека мгновенно поняли друг друга.
Юноша поделился с конструктором своими мыслями о планере с машущим крылом.