- Погоди, Герман. Еще кружок сделаем,- не согласился Фокин.
Швецов не понял:
- Зачем же, Афанасий Иванович? Ведь бомб уже нет.
- А мы их психологически. Пусть фашисты подрожат от рокота советского бомбардировщика!
Швецов улыбнулся:
- Ладно, пожужжим над ухом Гитлера.
Фокин сделал большой круг над Берлином, давая моторам предельные обороты.
- Теперь порядок. Можно и домой.
Он повел машину в сторону моря. В душе его бурлила радость, хотелось смеяться, кричать, петь. И он запел тихо-тихо, чтобы не услышали штурман и стрелки. Запел свою любимую с детства песню:
Наш паровоз, вперед лети,
В коммуне - остановка.
Другого нет у нас пути,
В руках у нас винтовка!..
В глаза ударил яркий, режущий луч света. Фокин даже прикрыл их меховой перчаткой.
- Герман, кто там балуется?
- Немецкие прожекторы. Поймали все же нас!
Фокин прислушался: сквозь знакомый гул моторов "паровозика" не слышно хлопающих взрывов зенитных снарядов. Значит, надо ждать ночных истребителей. Освещенный прожекторными лучами советский самолет те собьют быстро. Единственное спасение - это попытаться резкими маневрами вырваться из лучей.
Фокин резко потянул штурвал на себя, стремясь набрать высоту. Но ДБ-3 не шел вверх - не тянули моторы. Тогда Фокин бросил бомбардировщик вниз и потом уже вверх и опять вниз. Лучи цепко держали самолет.
- Товарищ старший лейтенант, немецкие ночные истребители! - услышал он в шлемофоне взволнованный голос воздушного стрелка младшего сержанта Белова.
Их сразу можно было заметить по узким длинным лучам мощных фар. Словно кинжалами, они прорезывали ночную мглу и стремительно неслись к попавшему в световую полосу советскому самолету.
- Николай, Валентин, дайте жару фашистским ночникам! - приказал стрелкам Фокин.- Сбейте их с курса!
Лукичев и Белов одновременно открыли огонь из пулеметов. Фокин бросил самолет вниз. Лучи "мессеров" промелькнули стороной.
- Так-то вот лучше!
Полет в щупальцах лучей продолжался минут двадцать. Ночные истребители то и дело заходили в атаку на освещенный советский самолет, но всякий, раз неудачно. Их встречали огнем стрелки, а Фокин маневрами уходил от лучей-кинжалов. От чрезмерного напряжения ему стало жарко, несмотря на холод в кабине, с его лица градом катил пот, застилая глаза.
И вдруг ДБ-3 врезался в стену спасительных облаков.
- Где мы? - перевел дух Фокин.
- Над морем,- устало ответил Швецов.
- Считайте, теперь дома...
Самолет затрясло, он словно все время на что-то натыкался. По корпусу и стеклу застучали крупные капли.
- Давайте высоту, Афанасий Иванович,- попросил Швецов.
- Рад бы в рай, да не тянет наш "паровозик",- ответил Фокин.
Шли томительные минуты полета. Периодически Фокин спрашивал:
- Где мы находимся, Герман?
- На траверзе Свинемюнде.
- Как там у тебя?
- Холодно. Замерзаю...
И снова длительное молчание. Напряжение проходило, наступала предательская усталость, руки и ноги тяжелели, глаза слипались.
- Герман, где мы теперь?
- На траверзе Пиллау.
- Не согрелся еще?
- Жарко, Афанасий Иванович...
- Что это тебя то в холод, то в жар бросает? - удивился Фокин.- Не заболел ли ненароком? Крепись, дружище. Немного осталось.
Через полчаса он снова запросил место нахождения самолета, но ответа от штурмана не последовало.
- Герман, ты слышишь меня? Почему не отвечаешь? Герман?! - уже почти кричал в микрофон взволнованный Фокин.- Герман, да отзовись же!
Ответа не было. Видимо, штурман потерял сознание от перенапряжения и нехватки кислорода, а может быть, и был ранен осколком зенитного снаряда. Оставалось вести машину самому. Летчик знает штурманское дело. Но если бы прокладывать курс с самого начала или хотя бы от Берлина, от точки отсчета! Сейчас же приходилось этим заниматься с полпути, а все расчетные данные в кабине штурмана.
Усталость сняло как рукой. Теперь спасение экипажа и самолета зависело только от летчика. Фокин огляделся: ДБ-3 летел в облаках. Не видно ни одного ориентира.
По расчету времени под крыльями должен быть уже входной ориентир - мыс Церель с полосатым маяком и вытянутый на юго-запад полуостров Сырве. В просветах между облаками просматривалась синь моря с белыми барашками волн. Вероятно, ДБ-3 проскочил остров Сааремаа мористее. Но может быть, наоборот, идет правее, над Рижским заливом?
Фокин понял, что заблудился. Без ориентиров ему не определить местонахождения самолета. Посмотрел на стрелку бензомера: горючее на исходе. Принял решение идти прямо по курсу. Если он проскочил острова Моонзундского архипелага, то за ними будут аэродромы Палдиски и Таллинна. Над землей облачности может и не быть или она окажется незначительной.
Облака стали редеть, и под крыльями показалась земля. Бомбардировщик летел на небольшой высоте. Мелькали квадратики полей, леса, извилистые речки, поселки. Городов не видно, а значит, и аэродромов поблизости нет.