Бесконечно целуясь и посмеиваясь, мы кочуем из сада в дом, из коридора — в кухню, из кухни — в коридор. Павел Александрович крепко сжимает мою руку и тянет в сторону лестницы. И я не оказываю сопротивления.
Мы поднимаемся на второй этаж, и он распахивает одну из дверей. В полной темноте моему взору предстаёт огромное окно на покатой крыше. Прямо над кроватью. А в нём — проглядывающее между сгустков набежавших туч звёздное небо.
Я не смею пошевелиться. Вид завораживает. А жар от тела за моей спиной успокаивает и будоражит одновременно.
— Разреши мне тебя поцеловать, — просит хриплым шёпотом, и я поворачиваюсь к нему лицом.
Мужские руки тянут меня ближе, губы касаются губ. Я чувствую лёгкость на душе и напряжённую тяжесть в животе. Словно там скопился целый рой бабочек, которые отчаянно ищут выхода.
Я запускаю пальцы в густые тёмные волосы, глажу жёсткую щетину на лице, пока наши губы пляшут в безумном ритме страстного танца, а его руки очерчивают ладонями мою ладную фигурку, обводя особенно тщательно все округлости и выпуклости.
Павел с осторожностью укладывает меня на спину и нависает сверху. Моё сердце подлетает к самому горлу, когда мужчина углубляет поцелуй. От этого напористого движения я начинаю беспокойно ёрзать под ним, и он постепенно замедляется, а потом и вовсе останавливается, обрушиваясь на кровать рядом.
Павел Александрович переплетает наши пальцы, поднося мою руку к губам. Покрывает поцелуями запястье, и я тихо вздыхаю.
— Ты… не хочешь двигаться дальше? — тихо спрашиваю.
— Не говори глупости, Маш. Отчаянно хочу, до боли, до остановки сердца…
— И почему же тогда останавливаешься? — с долей обиды спрашиваю у него.
— Потому что, помимо своих желаний, я должен думать о тебе, и это в первую очередь.
— Но я ведь тоже хочу!.. — возражаю ему.
Мужчина протяжно вздыхает, теснее прижимает меня к себе и улыбается одними губами. Его взгляд темнее ночи остаётся чересчур серьёзным.
— Я не могу, просто не могу… Маш, зная, что никакого продолжения не будет, я просто не могу, понимаешь? Я не хочу, чтобы однажды ты подумала, каким я был козлом, что воспользовался тобой…
— Я не подумаю. Никогда не посмела бы..!
— Когда загар сойдёт с твоей кожи, ты даже вспоминать обо мне не станешь, — мужчина щёлкает меня по носу. — Твой первый раз должен быть с кем-то действительно особенным. В ком ты будешь уверена на все сто. Кто ни за что не откажется от тебя, кто не будет убеждён, что у вас нет будущего. Не я, Машенька. Это просто не я. Я и права не имею быть здесь, наслаждаться твоим обществом, воровать твои поцелуи. Да только видеть тебя в компании другого мужчины я просто не могу!
— Это прямо двойные стандарты! — вырывается у меня.
— Мужчины эгоистичны по своей натуре, девочка. Вопрос лишь в том, насколько крепкой выдержкой обладает конкретный мужчина. Ты должна понимать, что любой другой на моём месте не преминул бы воспользоваться этой возможностью, воспользоваться тобой, Маш. Но я, зная, что это не навсегда и мне нечего тебе больше предложить, права такого не имею.
Я смотрю на звёзды, которые дрожат в тёмном южном небе из-за моих непролитых слёз. Вдруг одна, срываясь с места, падает, и я вздрагиваю.
— Загадай желание, — шепчет мужчина. — Оно обязательно сбудется.
И я загадываю. То, чего хочу больше всего на свете. То, чего не могу получить без помощи потусторонних сил.
Устраиваюсь удобнее рядом с мужчиной, и он накрывает нас обоих одеялом, утыкаясь колючим подбородком в мою макушку.
— Спокойной ночи, любовь моя, — шепчет еле слышно, и я мгновенно проваливаюсь в сон.
Стрессы сего дня окончательно одолевают меня, и мне просто требуется небольшая передышка, чтобы с новыми силами попытаться найти компромисс между его совестью и своими чувствами.
Под утро меня будит кошмар. Снится какая-то галиматья, которую я даже не запоминаю, но я вскакиваю на постели и озираюсь по сторонам.
Я проснулась одна. Не знаю, куда и когда делся Павел, но я испуганно сбегаю по лестнице вниз и, обнаружив мужчину на кухне у плиты, тут же бросаюсь к нему и обнимаю со спины.
Боюсь, что кошмар воплотится в жизни, что мне снова придётся мириться с его угрызениями совести или что там его мучает, но он хрипло смеётся, поворачивается ко мне, целуя макушку.
Синие глаза смотрят лукаво. Мужчина медленно склоняется к моему лицу и захватывает мои губы в сладкий, искушающий плен, и я, мгновенно расслабляясь, целую его в ответ, запуская пальцы в волосы.
Грубые ладони смыкаются на талии, отрывают от пола, усаживают на стол. Мужчина устраивается между моих разведённых коленей, а рука на пояснице заставляет выгнуться ему навстречу.
Я счастлива! Я влюблена! Всё, чего я хочу, чтобы никогда не заканчивалось это идеальное утро!
Отбросив все сомнения, я скольжу руками по мужской груди, по рельефному, твёрдому животу, по дорожке жёсткой поросли волос, сбегающей вниз.
Посмеиваясь мужчина перехватывает мои руки, заводя их мне за спину и фиксируя твёрдой хваткой, но не обрывает поцелуя. Кажется, что он пытается испить меня до самого дна, осушить. И мне жаль, что всё равно это заканчивается.
— Давай к столу, Машенька. У нас большие планы на сегодня, и если мы планируем всё успеть, то…
— Какие планы? — кряхчу я, когда он снимает меня со стола и усаживает на стул рядом. — Я хочу провести с тобой весь день… Желательно, дома.
— Ну уж нет! Долой хандру! Что я тебе покажу, Маш! Закачаешься!
— И что же это?
— Увидишь! Нам надо только заехать на рынок…
— Мы будем купаться? Или только гулять? — нетерпеливо подпрыгиваю я на месте. — Ну что это? Что? Мне нужно знать, что надевать..!
— Купальник обязательно, — подмигивает Павел. — Мы же на море, и купание входит в непременное условие любого досуга!
После скорого завтрака, я быстро принимаю душ, под горящим взглядом темнеющих глаз шмыгаю в одном полотенце в свою комнатушку и даже не удосуживаюсь прикрыть дверь за своей спиной, когда отбрасываю этот кусок нравственности в сторону, начиная подыскивать наряд.
С порога комнаты доносится протяжный вздох, и я медленно поворачиваюсь на этот звук. Не сводя с меня пылающих безумством глаз, в дверях стоит Павел. Его взгляд жадно блуждает по моему телу, а я и не думаю прикрываться. Фигурка у меня ладная, вполне подтянутая, ничего лишнего нигде не свисает, и, вообще, всё как надо. А раз так, то чтобы и не показаться во всей красе любимому мужчине, правильно?
Он не отводит взгляда, делая частые и резкие вдохи и выдохи. Я вижу, как поднимается и опадает его грудная клетка, как он тяжело сглатывает и… быстро отворачивается.
— Маш, я не железный.
— Я помню, серый волк, — смеюсь я. — Всё жду и жду, когда ты меня покусаешь.
— Дразнись, дразнись, девочка, — с усмешкой говорит мне. — Дождёшься, что у меня инфаркт от тебя случится…
Я фыркаю:
— Да ну! Ты совсем не старый!
— Старый, Маш. Для тебя — даже слишком старый.
— Но выглядишь ты вполне даже бодрячком, — парирую я. — Моложе своих лет минимум на десять лет.
— И даже тогда я был бы слишком стар для тебя, Машенька.
— Ну кто сказал, что так уж важно встречаться со своими ровесниками?
— Маш, через семь лет ты только окончишь аспирантуру и захочешь родить ребёнка, а мне будет уже пятьдесят.
— В пятьдесят мужчины ещё в самом соку, — торопливо заверяю его.
Мои ладони потеют, а сердце гулко стучит за рёбрами. Я поверить не могу, что он сказал это! Его слова звучат как самое правдивое доказательство того, что он рассматривает вероятность будущего, в котором мы можем быть вместе.
Кажется, он и сам понимает, что дал мне надежду, потому что тут же торопится её отнять:
— Хорошо, что тебе не придётся проверять это на практике, Маш, — тихо говорит мне. — Наш курортный роман закончится куда быстрее.
Тоска наполняет моё сердце, и я разом теряю всё прекрасное настроение. Натягиваю купальник, а поверх него — сарафан, подхожу к Павлу.
— Я готова. Давай, старый мужчина, не подкачай. Я надеюсь на самый безобразно-романтичный день из положенных мне по негласным условиям всех курортных романов!
Он осматривает меня с головы до ног и хищно улыбается:
— Это запросто, Машенька!
Мы выезжаем в сторону центра и делаем несколько остановок: у супермаркета, у рынка и у хлебной лавки. Возле последней Павел предлагает мне купить в дорогу мороженое, пока он ожидает свежую выпечку, и я бегу через дорогу к фургончику с ледяным лакомством.
Весёлый паренёк не стесняясь флиртует со мной, а я отшучиваюсь, когда вдруг за спиной раздаётся визг и в меня врезается тайфун…
— Масянь! Я так скучала!
— Ли-и-и-изка?! — протягиваю удивлённо и ощущаю удушающие объятия подруги. — Ты чего не позвонила?
— Я звонила, Масянька, и папа твой обзвонился… Что с твоим телефоном, растяпа?
— Чёрт! Это плохо… Очень плохо!
Я извлекаю телефон и вижу пустующий значок: сим-карта не обнаружена. Видимо, сбились настройки! Поправляю симку и перегружаю систему, и тут же на меня обрушивается шквал гневных сообщений от отца, слезливых — от Лизки, оповещения о входящих вызовах, пока я была вне зоны действия сети, и новый звонок, конечно от папы!
— Да, папочка? — робко отвечаю ему и несколько минут закатываю глаза на его пламенную речь. — Ну ты же не выехал ещё?
— Мария! — грозно кричит в трубку отец, но тут же остывает. — Не выехал, но это не значит…
— Пап, со мной всё хорошо, — заверяю его. — Мы с Лизкой сейчас купим по мороженке и пойдём загорать. У меня затупил телефон, да, я не досмотрела, но в остальном — я полностью контролирую ситуацию.
— Смотри у меня! И чтобы без задержек звонков больше, ты меня поняла?
— Да, папочка! Я побежала. Люблю! Целую!
Я снова забрасываю в сумку телефон и уже обстоятельно осматриваю подругу. Улыбаюсь, пока не вижу подходящих к нам Глебушку и Леонида.
— Да ты, вероятно, шутишь? — шиплю Лизке.
Глеб бесцеремонно обнимает меня приветствуя, Лёнька машет рукой, и в этот самый момент из пекарни выходит Павел Александрович. Он устраивается на капоте, не сводя с меня синего взгляда, и я краснею.
Весь его вид словно кричит: «Ну что, Машенька, вот и столкнулись наши реальности. Твоя весёлая подростковая жизнь и моя, умудрённая опытом.» Да фигушки, Павел Александрович! Сейчас я только Лизку с её компанией сплавлю подальше от себя и вся ваша!
— Лиз, — жарко шепчу ей в ухо, чтобы парни не слышали, — тут такое дело, вы, в общем, найдите себе жильё сами и ступайте на пляж, ладно? А мне бежать надо, Лиз. Свидание у меня.
— Да, ла-а-а-адно?! — кричит она на всю улочку, и я краснею до кончиков ушей.
— Лизка! Я позвоню. Вечером или завтра, ладно? Если что…
— Прикрою перед папой, — усмехается она. — Иди уже.
— Люблю тебя, Лиз!
Я дожидаюсь, пока они не скроются в переулке, ведущем к морю, забираю у обалдевшего мороженщика подтаявшее лакомство и снова перебегаю через дорогу, прямо к центру моей новой вселенной.
Туда, где бьётся моё сердце, туда, куда ведут все ниточки. К хмурому мужчине, годящемуся мне в отцы.
Хочу стереть эту хмурость с его лица и повисаю на его шее, целуя губы. Поначалу он слишком напряжён, но вот, руки обхватывают мою талию и отрывают от земли.
Я счастлива, я парю среди солнечного света, я окутана теплом и нежностью, я влюблена!..
Следующие несколько дней я ловко скрываюсь от московских друзей, пересекаясь с ними всего на пару часов. Я не хочу терять ни секундочки своего курортного романа, и хотя Лизка подозревает, что дело мутное, она идёт у меня на поводу и не настаивает на частых встречах или же посиделках по вечерам.
А я… Я слишком поглощена нашим романом. Нашими пикниками на берегу моря. Нашими удивительными поездками по всему Крыму. Нашими поцелуями и объятиями. Нашими тихими ночами под огромным окном, открывающим вид на звёздное небо. Нашими завтраками, обедами и ужинами.
И лишь одно меня удручает: времени остаётся всё меньше, а мы до сих пор не продвигаемся дальше поцелуев. Которые, к тому же, становятся вполне невинными с наступлением темноты. Словно Павел Александрович сам себя опасается, вот и сдерживает меня и себя заодно.
И на какие ухищрения я бы не шла, как бы его не упрашивала, он никак не хочет мне уступать. Но и я не планирую так просто сдаваться!