Также не раз случалось, что технологи, увлекшись одной работой, не оказывали конструктору необходимой помощи при формировании другой детали или узла, от этого страдала технологичность. Вывод напрашивался сам собой, подготовка производства должна быть подчинена одному центру. Очевидно, что ответственным за все должен быть тот, кто создает пушки,- конструктор. Иными словами, настала пора объединить КБ и техотдел в единое целое - в ОГК (отдел главного конструктора).
Неоднократно я встречался с директором завода и доказывал необходимость реорганизации. В принципе Елян не возражал, но подписать приказ об объединении отделов не решался: это нарушало утвержденную общегосударственную схему заводоуправления.
- Если обратиться за разрешением в наркомат, откажут,- рассуждал директор. - Подписать самовольно - накажут и отменят приказ.
Все это было верно. Но верно было и другое: новым методам необходимо расчистить дорогу Значит, нужно рискнуть. И приказ был подписан. 28 марта 1941 года родился ОГК. Весь личный состав отдела главного технолога передавался в новый отдел. Соответственно на ОГК возлагались и все обязанности техотдела.
На заводе приказ был воспринят как неожиданность, тем более что отдел главного технолога за последнее время неплохо себя зарекомендовал. Высказывались опасения: будет ли от этого польза?
Реализация приказа не вызвала затруднений, все было обдумано заранее.
У начальника нового отдела стало пять помощников.
Первому были подчинены подотделы разработки технической документации валового производства, подотделы перспективной технологии, сектор копирования технической документации.
В ведении второго помощника находились подотделы проектирования приспособлений, подотдел проектирования специального инструмента, подотдел модернизации и проектирования спецоборудования, подотдел технической информации и обмена опытом, сектор отладки опытной технологии и лаборатория резания.
Третьему помощнику подчинялся опытный цех, а также группы опытного производства в других цехах и полигон.
Четвертый помощник (по оперативной части) отвечал за подотдел оперативной конструкции, технологические секторы по цехам валового производства, сектор изменения, маршрутные группы, архивы. Пятый помощник руководил редакционной группой, экономической группой и общим подотделом. Непосредственно главному конструктору подчинялись: подотдел перспективного проектирования, сектор по проектированию прицелов, сектор расчетно-исследовательский и сектор выстрела, подотдел проектирования качающейся части пушек, подотдел проектирования лафетов, бюро стандартизации и нормализации, сектор технического контроля, особый сектор (учет планирования).
Организационная схема нового ОГК составлялась с таким расчетом, чтобы полностью изжить неувязки, мешавшие внедрению новых методов. Простое суммирование задач прежних отделов (КБ и ТО) не исчерпывало роли нового отдела. На ОГК отныне возлагалась ответственность не только за максимальное сокращение сроков проектирования и освоения пушек, но и за рациональное использование производственных площадей, действующего оборудования, металла, людских ресурсов. Все это должно было обеспечить низкую себестоимость, высокое качество валовой продукции, а также возможность резкого увеличения изготовления пушек на действующем оборудовании.
В развернутом виде цели ОГК были такие:
довести до жесткого минимума, приемлемого в военное время, сроки создания пушек и постановки их на производство;
максимально повысить технологичность орудий;
создать высокопроизводительную технологию и технологическую оснастку, рационально использовать действующее оборудование;
установить жесткую норму времени на изготовление пушки и добиваться постоянного ее снижения;
снизить расход металла на изготовление пушки; путем специализации производства снизить общий средний разряд работы; широко развернуть работы по созданию перспективных конструкций, типовых схем пушек, агрегатов и отдельных узлов, а также типовых схем технологии, приспособлений, инструмента и оборудования;
широко развернуть внедрение унификации и нормализации, деталей и механизмов.
Сравнивая прежние планы КБ и ТО с задачами объединенного отдела, можно без труда заметить, что целый ряд весьма существенных пунктов (особенно в части экономии и улучшения использования оборудования) только теперь, после создания нового ОГК, был сформулирован директивно, а не в порядке призывов к доброй воле конструкторов, технологов и производственников Таковы были последствия приказа, подписанного директором завода 28 марта 1941 года. И 3 апреля я уже мог предложить вниманию участников первой конференции по скоростным методам не только обзор накопленного нами опыта и теоретическое обоснование новых принципов проектирования и освоения артиллерийских систем, но и новую организационную схему, вызванную к жизни этими методами.
Издать приказ и слить отделы - это было далеко не главное. Предстояло не формально, а по существу добиться создания единого целого из двух совершенно самостоятельных коллективов, у которых все было разное: разные задачи, подготовка, разный стиль работы, традиции, дисциплина, разные взгляды на создание и отработку технической документации. Пожалуй, в те дни только одно было общим: как конструкторы, так и технологи в большинстве своем высказывались против объединения. Технологи боялись, что теперь конструкторы "подомнут" их. Конструкторы видели в объединении лишнюю обузу. Слова здесь мало помогали. Требовалось большое важное дело, большая загрузка всех звеньев новорожденного отдела. Общая работа, совместное преодоление трудностей, общий успех - вот что было необходимо для быстрого превращения ОГК в настоящий штаб, возглавляющий подготовку производства.
Этим и были заняты мои мысли, пока утихали участники конференции, заполнившие просторную аудиторию Ленинградского института усовершенствования ИТР, а председательствующий перебирал свои заметки, готовясь к вступительному слову.
А между тем необходимое нам дело, большое, срочное, огромной важности, уже фактически существовало. Оно было пока еще не облечено в точные формулировки задания и тактико-технических требований, не очерчено сроками. Но оно уже было. Пройдет всего час-полтора, и оно отодвинет на второй план буквально все: прервет мой доклад на конференции, заставит участников конференции долго ждать второй части неожиданно прервавшегося доклада, а самого докладчика перенесет из аудитории по темным ленинградским улицам в один из просторных кабинетов Смольного.
Всего этого я знать, разумеется, не мог в тот момент, когда председательствующий, закончив вступление, предоставил мне слово.
Пушка, рожденная за одну ночь
Сверхсекретная пушка: как о ней объявить? - Приезд Кулика: "Дивизионных пушек вполне достаточно". - "ЗИС-3" остается "в запасе". - Плоды унификации.
1
В жизни большинства людей рано или поздно наступает момент, после которого биография человека сводится к биографии его дела. О таком моменте принято говорить: человек определился в жизни. Позади остались крутые повороты судьбы, переезды из города в город, смена профессий - все, что человек предпринимал, не всегда осознанно, в поисках своего призвания, своего настоящего дела. Переезды и крутые виражи биографии не исключены и в будущем, но теперь они определяются успехами или неуспехами в работе в гораздо большей степени, чем личными склонностями человека или чисто житейскими обстоятельствами. Исключение, конечно, составляют такие события, как война, когда гражданский долг отрывает человека от станка, от пашни, от лабораторного стенда. В мирное же время дело человека - благодатнейшая, если не единственная, область для реализации душевного потенциала; дело нерасторжимо связывает человека с обществом, является, как принято теперь говорить, действенным средством коммуникации.
Для меня и многих моих товарищей переезд в Приволжье, начало работы в новом КБ и были как раз тем моментом, после которого судьбы наших пушек без остатка подчинили себе жизнь каждого из нас. Личная биография стала равнозначной биографии дела. К 1941 году объем работ резко возрос, в разных стадиях создания, испытаний и освоения находилось часто по нескольку артиллерийских систем. И потому рассказ об этом периоде нашей жизни приходится вести с нарушением хронологической последовательности событий, с забеганием по времени вперед и с последующим возвращением к отправной точке.
Лучшие аргументы в пользу новых методов - практические результаты работы. Сокращению сроков создания орудий и освоению их в производстве мы уделяли очень много внимания, но при этом непрерывно работали над созданием совершенной дивизионной пушки - самой массовой в армии. Весной 1938 года, включаясь в работу по созданию дивизионной пушки Ф-22 УСВ, мы вполне отдавали себе отчет, что тактико-технические требования, по которым мы вынуждены были работать, не дадут нам возможности полностью воплотить в конструкции все наши идеи и замыслы. Ф-22 УСВ мы рассматривали как "переходную" конструкцию к другой, более совершенной.
Пожалуй, только мощность Ф-22 УСВ и баллистическое решение соответствовали нашему пониманию сути дивизионного орудия.
За пушкой Ф-22 УСВ последовала работа над рядом других систем, о которых я уже рассказывал. Творческий багаж КБ рос, увеличивался запас конструктивных решений, создавались предпосылки для того, чтобы вновь вернуться к дивизионной пушке, но уже на иных основах. К концу 1940 года мы были готовы к этой работе.
Толчком послужили успешные испытания 57-миллиметровой противотанковой пушки ЗИС-2. Лафет ЗИС-2 был легким, надежным, обеспечивал высокую мобильность пушки огневую и на марше, габариты были невелики. Лафет и другие узлы ЗИС-2 вполне могли быть использованы для нового дивизионного орудия.
Но имели ли мы право браться за создание этой пушки? Ф-22 УСВ образца 1939 года принята на вооружение, полностью удовлетворяет военных, освоена в производстве. Более того, ГАУ не возобновило с нашим заводом договора на продолжение производства Ф-22 УСВ в 1941 году, мотивируя это тем, что дивизионными орудиями армия полностью удовлетворена.
А если это так, то кому нужна новая дивизионная пушка, будь она сверхсовершенна? Конструкторские силы, время, энергия не наше личное достояние, мы просто не имеем права создавать пушку лишь для удовлетворения собственного конструкторского тщеславия. И все же мы взялись за эту работу, предварительно взвесив все "за" и "против". Соображения были следующие. Самый приблизительный подсчет показывал, что на вооружении Красной Армии к началу 1941 года все-таки меньше дивизионных орудий, чем на вооружении русской армии перед первой мировой войной. Масштабы первой мировой войны не могли не уступать развороту будущей войны, неотвратимость которой ни у кого из нас не вызывала сомнений. Следовательно, не исключена возможность, что придется возобновлять производство Ф-22 УСВ. А раз так, то гораздо выгоднее иметь про запас на случай войны новую дивизионную пушку, которая по всем показателям будет превосходить Ф-22 УСВ.
Тотчас после проведения первых стрельб ЗИС-2 в КБ состоялось обсуждение замысла новой дивизионной пушки. Обсуждение проходило в узком кругу, участвовали в нем кроме меня Шеффер, Ренне, Мещанинов, Горшков и Котов.
Новой дивизионной пушке присвоили заводской индекс ЗИС-3. Идея ее не потребовала долгих поисков. Конструктивная схема ЗИС-2 стала типовой для ЗИС-3. В конструкцию ЗИС-2 необходимо было ввести лишь некоторые изменения и дополнения.
Ф-22 УСВ по части мощности и баллистического решения была вполне приемлема как переходное орудие для создания более легкой дивизионной пушки с использованием патрона пушки образца 1902/30 годов. Поэтому было признано рациональным произвести наложение 76-миллиметрового ствола с баллистикой Ф-22 УСВ на лафет ЗИС-2. Угол возвышения для новой дивизионной пушки мы поначалу приняли за 45 градусов (этот угол обеспечивает наибольшую дальность полета снаряда). Большой угол возвышения создает повышенные нагрузки на лафет орудия. Чтобы уменьшить их, решили снабдить ствол новой пушки дульным тормозом, поглощающим около 30 процентов энергии отдачи, возникающей при выстреле.
Всю работу решили проводить в два этапа. Вначале разработать и изготовить ствол калибром 76 миллиметров с дульным тормозом, собрать его на лафете ЗИС-2 и испытать стрельбой, чтобы проверить фактическую эффективность дульного тормоза. Второй этап должен был включить в себя разработку, изготовление остальных агрегатов, сборку и испытания опытного образца ЗИС-3. Исходя из этого, задание на разработку и изготовление ствола и дульного тормоза было выдано несколько раньше, чем на остальные агрегаты Работы по стволу поручили конструктору Ивану Семеновичу Грибаню. Ему и Мещанинову выдали исходные данные такие же, как и для ствола пушки Ф-22 УСВ, а конструктивная схема ствола была аналогична 57-миллиметровому стволу ЗИС-2. 76-миллиметровую трубу требовалось вписать в кожух ЗИС-2, а также снабдить ее дульным тормозом.
Уже на самых первых этапах работы над ЗИС-3 использование унифицированных конструкций, одно из главных составляющих наших скоростных методов, значительно упростило задачу, сократило объем работы, ускорило осуществление замысла.
Иван Семенович Грибань быстро изготовил эскиз на трубу и передал производственникам, а сам приступил к оформлению рабочего чертежа. С дульным тормозом дело несколько затянулось. Рассмотрели все существующие конструктивные схемы, но ни одна из них не удовлетворяла нас. Поэтому пришлось создать новую схему. Пока Грибань занимался дульным тормозом и выпускал рабочие чертежи, в цехе шло изготовление трубы. Полуфабрикат трубы пушки Ф-22 УСВ (она еще шла в производстве) пустили в обработку по чертежу ЗИС-3. К моменту завершения обработки был готов и дульный тормоз. Произвели сборку, ствол установили на лафете опытного образца пушки ЗИС-2, и в ту же ночь новую пушку подали на заводской полигон. В программе предусматривалась стрельба уменьшенным, нормальным и усиленным зарядами при нулевом угле возвышения.
Отгремели первые выстрелы. Результаты радовали: дульный тормоз поглощал даже больше энергии, чем предусматривалось расчетами. К утру пушку доставили в цех и осмотрели. Никаких дефектов. Стрельба подтвердила верность замысла. Можно было уже с полной уверенностью говорить, что новая 76-миллиметровая дивизионная пушка ЗИС-3 есть. Теперь следовало приступать ко второму этапу - к доработке конструкции.
Дальней предшественницей ЗИС-3 была 76-миллиметровая пушка образца 1900 года, первая русская дивизионная артиллерийская система. За ней последовали: трехдюймовка образца 1902 года, модернизированный вариант ее (образца 1902/30 годов), затем появилась Ф-22 образца 1936 года, которую, в свою очередь, сменила Ф-22 УСВ образца 1939 года. ЗИС-3, таким образом, завершила длинный ряд отечественных дивизионных пушек калибром 76 миллиметров. На протяжении четырех десятилетий трехдюймовка считалась вершиной конструкторского мастерства. Наша ЗИС-3 при том же весе превосходила трехдюймовку образца 1902 года по мощности в 1,6 раза.
ЗИС-3 сделала бесперспективными любые попытки создания какой-либо иной дивизионной пушки с калибром 76 миллиметров. На смену ему в будущем пришел калибр 85 миллиметров.
Если же попытаться определить место ЗИС-3 в более узком плане, среди пушек только нашего КБ, то окажется, что рождение ее закономерно: в ней наиболее полно реализовался творческий потенциал КБ, наш многолетний опыт, который по крупицам добывался на всех этапах нашего пути.
Какой-то художник на вопрос, сколько времени он писал картину, ответил: "Всю жизнь и еще два часа". Точно так же и мы могли бы сказать, что над пушкой ЗИС-3 работали шесть лет (с момента образования нашего КБ) и еще одну ночь.
Сразу после первой стрельбы приступили ко второму этапу создания ЗИС-3. Доработку верхнего станка поручили Александру Павловичу Шишкину. Установку прицела взяли на себя Борис Григорьевич Погосянц и Зоя Михайловна Минаева. Доработкой противооткатных устройств в подотделе Мещанинова занялся Федор Федорович Калеганов. Пожалуй, у Калеганова была наиболее трудная задача: создать для ЗИС-3 механизм переменной длины отката.
Объем остальных работ был небольшим, срок еще более сократился благодаря тому, что разработка технической документации и узлов опытного образца велась в тесном содружестве с технологами. Постоянно изыскивались новые возможности для упрощения деталей, повышения их технологичности и надежности. Такие упрощения были внесены, в частности, в конструкцию верхнего станка. Шишкин вместе с литейщиком-технологом Коптевым и технологом по холодной обработке металла Гордеевым быстро внесли коррективы в технологический процесс, доработали оснастку, деталь была подана на сборку с опережением графика.