Наша бронетанковая колонна выдвинулась в Хтонь следующим утром. Это было самым лучшим решением, потому что на планшет мне стали приходить письма, и одно из них было от Эсси, а другое — от главы Сыскного приказа, некоего Ивана Дмитриевича Рюриковича, подозреваю — биологического отца или, может, дяди Риковича. Послания я эти не открывал, по разным причинам. И дожидаться, пока придет весточка из Государевой Канцелярии я тоже не собирался — проще было сделать вид что нет меня, я покинул Расею, мои девочки ходят в соплях…
Да, да, песенки из земного бэкграунда, зациклившиеся в мозгу явно давали понять — нервишки пошаливают. Из-за письма Эсси больше, чем от чего бы то ни было еще, это точно. Поэтому — свалить в Хтонь показалось самой лучшей идеей, тем более — троллю нужен великий бубен. Повод веский!
Бронетанковая колонна состоял из четырех единиц личного состава разной степени танковости и бронированности. Главным бульдозером у нас должен был работать, конечно, Хурджин. Он нашел себе подходящую стальную трубу сантиметров пятнадцать диаметром и метра два длиной, вкатил в нее три чугунных шара, которые выдрал из ближайшей декоративной ограды, попросил Кузю заварить концы своего оружия, обмотал бесконечным количеством синей изоленты — чтоб к рукам на морозе не липла, и теперь радостно примерялся к этому страшному оружию с гуляющим центром тяжести. Бронирование тролль не признавал: олог-хай вообще скверно относились к железякам на теле, терпели их только в крайнем случае. С него довольно было огромных ватных штанов, меховой безрукавки и безразмерных валенок. Тролли, особенно горные — существа морозоустойчивые!
Вторым по мощности и бронированности можно было считать Бахара Швабра Двухголового. Вот кто экипировался более чем полностью: урукский доспех с далекого острова Борнео он дополнил комбинированным бронежилетом шестого класса защиты. Где он достал размер, подходящий для урука — оставалось только догадываться. С другой стороны — вокруг был сервитут, достать можно было все что угодно! На башку Бахар напялил типичный для урук-хая шлем с гребнем поперек башки, прорезью для глаз и агрессивного вида защитой для щек. Обитатель тропиков не очень позитивно оценил сибирские морозы, и потому напялил под латы и броник два комплекта термобелья и комбез, под шлем — шапку ушанку, и наверх на все это тулуп и унты. Выглядело жутко. Наверное, примерно так заокеанские уманьяр себе русских и представляют…
— Ваще-то срать тебе будет сложновато! — прокомментировал Кузя, и тут же юркнул на загривок к Хурджину, вертя в руках какую-то стеклянную склянку.
— Не вечно тебе там прятаться! — погрозил ему Швабр, пристраивая за спиной очередную острую железяку.
Кард, фальчионы, кинжалы… Он, похоже, решил, что является не Двухголовым а Десятируким. Нахрена ему столько клинков? Может — швыряется? Но швыряться фальчионами? С другой стороны — не мне всё это на себе переть — и ладно.
— Что у тебя там в стекляшке, мерзкий гоблин-с-с-с? — поинтересовался я.
— Моя прелес-с-сть, ваще-то! — подыграл Кузя. Мы давно общались, и он мои приколы изучил, хотя сути аллюзий и не понимал. — Ваще-то я этот ништяк у чжурчжэней взял. Не все ж там это… Пить-курить и трахаццо… Бизнес есть бизнес! Приобрел ништячок, чувачок! Экшн-камера в вакууме! И стекло обезьяновое… Обоссановое? Обсидемьяновое? Вулканическое! Природный негатор магии! И-зо-ля-тор! Я через смартфон перед входом в Хтонь камеру на запись поставлю, и двенадцать часов она будет снимать, пока батарейка не сядет.
— И что — реально миазмы хтонические ее не вырубят? Это что получается — фонарик на батарейке тоже в вакуум запихай — и инцидент при электрическом свете можно пережить? — уцепился за идею я. — А если светильник с солнечной батареей в обсидиановой упаковке?
— Да я хрен знает… — задумался Кузя, высунул изо рта свой чудовищно длинный язык и вылизал себе ухо. — Но ваще-то… Так можно сделать большие деньги!
— Так можно блевануть! — скорчил рожу Бахар. — Убери свой поганый язык, чучело! Бабай, как ты его терпел все это время? Я за месяц четыре раза чуть не прикончил маленького ублюдка!
— Ваще-то это я тебя чуть не прикончил, — гоблин вылизал другое ухо. — Ты рыгал дальше чем видишь, а я нормальный был. Че пожрать взяли с собой? Нужны еще ездовые собаки или ездовые олени…
— Так-то у нас есть ездовой я! — прогудел синий олог, который аж ногами перебирал от желания поскорее выбраться в Хтонь и настучать в бубен дедушке. — Что там надо тащить? Цепляйте ко мне!
Серый, заботливый наш, с натугой выкатил вполне себе современные сани а-ля нарты, которые нагрузил термосами с горячей едой, контейнерами с пеммиканом, газом для горелки, мини-юртой, спальниками и черт знает чем еще, список прилагается.
— Я займусь отбором кандидатов, — сказал Ивушкин. — Или кандидаток. Нужны официанты, бармен, повара…
— Нужны воины! — рявкнул Бахар. — Охотники, сорвиголовы, настоящие храбрецы!
— Нужны и те и другие в одном флаконе, — подытожил я. — Такие, как вы. Такие, как мои парни из Сан-Себастьяна.
— Такие как я! — выпятил цыплячью грудь Кузя.
— Объявление в сети разместили, есть отклики, — кивнул Серый. — Пока там будете, я устрою соискателям экзамен почище университетского… Посмотрим, что получится.
Я шагнул к нему и шепнул в самое ухо:
— Выбирай вдумчиво. Под себя. Если они решат, что их жизни будут принадлежать Орде — татау я сделаю, нет проблем. Но это будет твоя команда, парень!
Его глаза блеснули. Похоже, Серега Ивушкин понял, кого я намечаю на роль главы филиала, и такая идея ему понравилась. Амбициозный, хваткий — то, что надо! А я застегнул тулуп, просунул руки в лямки рюкзака, проверил, удобно ли крепится кард, и поискал взглядом последнюю деталь снаряжения, которую я готовил весь предыдущий день:
— Где моя сумка с книппелями?
— Ась? — недоуменно уставились на меня все.
— Такие хреновины… Как пушечные ядра сцепленные меж собой… Книппели!
— Мэр! — сказал Бахар. — У нас на Борнео это называется мэр. А в Америке — болас!
— Ять! Так это не я придумал? — искренне расстроился я, снова сетуя на свою никчемность в роли попаданца-прогрессора.
— Хе-хе! Хо-хо! Бабай сиволап изобрел! Велосип! — потешался Кузя, чувствуя себя в безопасности на плечах у Хурджина. — Велосипый изобретатель!
— А гранатки кто-нибудь так цеплять догадывался? — с надеждой спросил я. — Гранатки — это не огнестрельное оружие, урукам можно. И электричества в них ноль, сплошная механика, вот я и подумал…
Выпученные глаза были мне лучшим ответом и бальзамом для моей тонкой и ранимой души. Все-таки не все так плохо с прогрессорством! Есть мне еще чем удивить местное население кроме шаурмы и хотдогов!
— Держи свои книппели… — Серый сбегал в бар и принес тяжелую сумку с боеприпасами. — Счастливой дороги! Лок-тар огар, чтоли?
— Лок-тар ога-а-ар!!! — заорали четыре орка, которые на самом деле были уруками, троллем и гоблином, и бодро потрусили прочь.
До той самой остановки с развилкой в Хтонь предстояло пройти более семи километров.
У нас была карта. Ну как — карта? Кроки. Арга и Ярлак мне кое-чего пояснили по поводу миграций обитателей Васюгана, и накорябали схему на большом листе оберточной бумаги, с названиями рек, поселений, урочищ и омест обитания удивительных созданий, и примерным расстоянием — в урукских дневных переходах. Так что где искать тварей, которые могут поделится с нами комплектующими для бубна, мы примерно представляли. Чтобы не нарезать круги и не блуждать по заснеженным хтоническим равнинам, приняли решение двигаться к Северо-Енисейскому острогу — базе золотодобытчиков, отщепенцев и беглецов от длинных рук государства. Как посреди Хтони могло существовать поселение? А как выживал Проспект в Сан-Себастьяне? В самой популярной книге всех времен, миров и народов кое-что было сказано по этому поводу. «Если вера ваша будет хотя бы и с горчичное зерно…»
Здесь, в Васюганской Аномалии, роль этих зернышек выполняли легенды про Оазисы — свободные от миазмов островки посреди бурного моря ужасов. То ли и вправду — они существовали изначально, то ли — появлялись под воздействием хитромудрой магии или могущественных артефактов. Или — из-за веры тех, кто искал такое безопасное место. Как сказала бы Роксана и прочие учёные маги — «применение групповой интуитивной эгрегориальной техники».
Какую теоретическую базу под это ни подводи — факт оставался фактом. Те ребята, которых я встретил еще во время ремонта моста кустарными методами, во время путешествия на фудтраке, ехали в Хтонь, торговать. Так что население из людей и прочих гоминидов, которым нужно было есть, спать и развлекаться там имелось, и довольно многочисленное.
Так что мы с Бахаром пёрли какими-то малохоженными тропами по Хтони-Матушке следом за синим троллем с гоблином на шее, торили дорожку по заснеженным лесам самых причудливых форм и расцветок, по покрытым льдом рекам и булькающим болотам из черной жижи, прерываясь только на редкие стычки с тварями и привалы — чтоб перекусить. Длительный отдых наша схематичная карта обещала в районе одного из Оазисов — Имбинского. Там еще речка неподалеку протекала, с очень знаковым названием — Имба. Мне это название не нравилось, а вот мои спутники таких тревог не разделяли. Для них это слово ничем таким не выделялось.
— Нам точно надо в ту сторону? — прокричал я, пытаясь догнать тролля, который шуровал впереди как огромный синий паровоз, не обращая внимания на завывающий ветер, и солидный снежный покров под ногами.
— Однако, дед приходил, бил мне в грудь и говорил — правильной дорогой, идете, оглоеды! — повернулся ко мне Хурджин с самой довольной рожей. — Скоро, говорит, будут шкуры для бубна!
— В грудь, говоришь, бил? — уточнил я. — А деда не Клаас звали?
— Так-то Клаас — гномское имя! — покачал головой олог. — Не так его звали. Пойдем скорей, пока шкуры не сбежали!
И зашагал с удвоенной энергией. Мы с Бахаром могли только материться. Нет, устать не устали — двести километров до Имбинского без ночевки дошагать — вполне в силах татуированных уруков. Но — скучно, мочи нет! Хоть бы подраться с кем, куда все твари подевались? Как будто и не Хтонь вовсе!
Принюхавшись, оглядевшись и прислушавшись к своим ощущениям, и отбросил сомнения: Хтонь, определенно. Вон, там ветви кустов извиваются как щупальца у спрута, здесь — гриб, похожий на лисичку в снег закапывается обеими руками, а там — из земли фонтан розовой жижи фигачит! Наверное, монстры к инциденту готовятся, в стаи сбиваются… На наш век сражений хватит! И казалось мне, что хватать начнет уже очень скоро. А пока я топал вслед за троллем, рычал под нос революционные марши и копил пролетарскую ненависть.
Псевдоинтерлюдия. Кто-то, где-то.
Три молодых человека и один пожилой мужчина, явно крепко сдавший за последнее время, сидели на старых, видавших виды табуретах в помещении с облупленными стенами. На колченогом столике мерцал свет керосиновой лампы, который отражался в темно-карих глазах собравшихся.
— Это наш шанс, отец. Брата еще не казнили, может быть удастся обменять смерть одного на жизнь другого… — один из молодых явно нервничал, сцепив кисти рук в замок и прижав их ко лбу костяшками пальцев. — Я очень четко увидел эту возможность, как только дверь нашего дома закрылась за царевичем.
— Курбские весточку передали — они ушли куда-то в Хтонь. По направлению к Северо-Енисейскому острогу, — кивнул еще один — чуть постарше. — Выбери они другой маршрут — и всё никаких вариантов. А тут — Имба! Они точно будут пересекать Имбу.
— А почему ты считаешь, что смерть этого выродка заинтересует кого-то из Грозных? — поинтересовался самый младший.
— Кого-то? Ты что — слепой, братик? Никогда не поверю, что ты так сильно переживал за выскочку, что не обратил внимание на чудовищное сходство… Такое родство скрыть невозможно. Оно всплывет когда-то, им могут воспользоваться враги Государя или Династии, внешние или внутренние. За голову урукского ублюдка нам простят многое… Особенно — если его смерть нельзя будет никак увязать с кем угодно, близким к Рюриковичам, или — не дай Бог — Грозным. Выродок шастает в Хтонь — это все знают. Он любит риск и сражается даже без шансов на победу… Никто не удивится, если Имба убьет его! — предложивший покушение сплетал и расплетал пальцы, его взгляд бегал. — Мы можем это сделать. Я уверен. У меня в мозгу сразу все сложилось, щелкнуло в тот самый момент, когда увидел лицо этого орка рядом с профилем его высочества. Никому не нужны такие грязные тайны, особенно — Династии.
— Но как мы докажем тем, кому нужны будут доказательства, что это не случайность?.. — засомневался младший. —
— Ты знаешь много демонологов, способных провернуть такое? Съемки ритуала будет достаточно, — отмахнулся инициатор затеи.
— Съемки? На что ты будешь снимать? — скептик не сдавался. — На палец? В Васюгане не работает электроника, это каждый знает…
— Это говорит мне сын величайшего артефактора? О, Всевышний, за что мне достались такие идиоты в братья? А самый способный из всех вас сейчас в застенках Александровской Слободы, на дыбе… За шесть месяцев он озолотил нас! Представляете, что будет, если дать ему в руки достаточные ресурсы и власть несколько большую, чем замначальника научного отдела? Под контролем, конечно… Латиф нужен клану!
— ТИХО! — пожилой мужчина резко встал. — Не смейте. Мы и так слишком дорого заплатили, чтобы рисковать. Слышали, что сказал царевич? Самопожертвование и безупречная служба! Мы здесь для того, чтобы громить врагов Государя! А про этого полукровку… Не хочу ничего знать и вам запрещаю думать и говорить о нем.
Подхватив от стены одну из крупнокалиберных винтовок, цевье и рукоять которой горели рунами, он вышел вон.
— Что ж… — братья посмотрели друг на друга и старший из них произнес: — Только что я услышал очень правильный вопрос: много ли мы знаем демонологов, способных провернуть подобное в сердце Хтони? Кроме тех, кто находится в этом доме?
— Как минимум еще одного… — мрачно проговорил средний, который и предложил план убийства. — Но он запросит страшную цену.
— За жизнь Латифа? Что ж… Если ты веришь, что это поможет вытащить брата и снять опалу — за ценой не постоим. Младший доказал свою полезность, он отобъет вложенные ресурсы. Главное — быть уверенными в своих действиях.
— Говорю же — я четко осознаю правильность такого шага. Можешь считать это озарением! — глаза старшего брата блеснули фанатичным блеском. — Но подождем, что скажут Курбские. Их сейчас сильно прижали, но источники при дворе у этих проходимцев точно остались. Если подтвержиться окажется, что царевич, или САМ, действительно считают, что лучше бы выродку и не существовать никогда, то — мы рискнем. И плевать, что говорит отец! Он может сколько угодно винить себя и говорить об искуплении, но… Я считаю — Латиф все сделал правильно. Могущество клана — превыше всего. Сегодня же свяжусь с Агафуровым. А там — посмотрим. Вы со мной, братья?
Дождавшись двух кивков, Эхсан Келбали-оглы Нахичеванский удовлетворенно хмыкнул.
Я уже чуял носом запах дыма из печей, ароматы свежего хлеба и наваристой шурпы, которую варили в Имбинском, когда Хурджин вдруг остановился как вкопанный.
— Мембрана, однако! — сказал он. — Много шкур на мембраны. С запасом!
— Где? — удивленно спросил Бахар и принялся оглядываться, сдернув с башки шлем и шапку-ушанку. — Какие шкуры?
Я видел только клубящийся снег на горизонте, и ощущал угрозу, но причем тут шкуры и мембраны — осознать не мог. Пока эта хрень не приблизилась на расстояние прямой видимости.
— Етитьска сила! — заорал с загривка тролля Кузя. — Здравствуй, дедушка мороз, хрен ты бородатый! Ты подарки нам принес, педик староватый? Ваще-то там их много!
— Много шкур, так-то! — обрадовался тролль и поудобнее перехватил свое обмотанное изолентой орудие убийства. — Прикройте мне спину, я…
— Куда-а-а? — заорал я. — Спиной к спине! Мы понятия не имеем, чего от них ожидать!
Гласу рассудка Хурджин внял, и остановился. Мы с Бахаром вооружившись кардами пристроились с флангов, образуя кривенький такой, но очень опасный треугольник. Кузя снимал не переставая — и было что!
Вокруг нас нарезали круги совершенно невероятные существа. Я не знаю, из каких темных глубин детского или взрослого подсознания пришел этот кошмар, но дедморозы выглядели очень стремно. Крупные твари, с хорошего лося размером, они в общем-то сохатых или там оленей и напоминали. Капитальные такие сохатые, с крупными клыками, которые подошли бы скорее саблезубым тиграм. Но это оказалось меньшей из странностей: в окрасе этих хтонических парнокопытных преобладали три типично-рождественских цвета: красный, белый и зеленый. Зеленого цвета у них были рожи — до жути напоминающие раскрашенную физиономию Джима Керри в фильме «Гринч». С гребаными белыми бородами, из которых и торчали эти самые клыки. Красной была практически вся шкура — до бабок… Лодыжек? Густой белый мех можно было рассмотреть вокруг копыт, на шее — тоже. Дедморозы, ять!
— А-А-А-А-А-А!!! — раззявив пасть, заорал вожак и поднялся на задние лапы. — А-А-А-А-А!
— О-О-О-О-О! — подхватила стая, окружая нас и принимая вертикальное положение.
Вопили, сволочи, чисто человеческими голосами. Как будто толпа алкашей с бодуна. Совершенно ненормальная ситуация! Но о какой нормальности можно было говорить в Хтони? Полыхающие чернотой глазки тварей пялились на нас, белые бороды развевались, зеленые рожи кривились и кривлялись, а вместо копыт на верхних-передних конечностях обнаружились капитальные такие когти, сантиметров по пятнадцать-двадцать. И роста в каждом из сохатых дедморозов было никак не меньше, чем у Хурджина. Считая роги — даже, наверное, больше.
— Ы-Ы-Ы-Ы-Ы! — не знаю, на какой эффект они рассчитывали, но выбесили нас точно до последней крайности.
Наконец, твари кинулись в атаку. Чтобы не нарушать строй, Хурджин для начала ткнул одного из них своей трубой в харю и я услышал хруст и удовлетворенное хмыканье тролля: работает! Дальше мне стало не до того, чтобы вслушиваться в звуки, издаваемые товарищами. На меня навалилась рогатая падла, и я принял его на кард, и распорол брюхо, и отбросил ударом ноги прочь, навстречу следующему дедморозу, который споткнулся, покатился по снегу и заорал истошным голосом:
— А-А-А-А-А!
Я был тут как тут, и мощным ударом отсек монстра башку и меня окатило кровищей с ног до головы. Но медлить я не имел права — врагов вокруг выплясывало слишком много, пришлось тут же ввязываться в схватку со следующей тварью.
Краем глаза заметил тролля, который теперь не сдерживался — его убийственная труба гудела, рассекая воздух и сметала всех дедморозов, попавшихся на пути, с хрустом ломая кости, сбивая роги и круша черепа. Хорошо, не ребра ему на сей раз были нужны… Бахар же и вправду выхватывал одну острую железяку за другой и швырял в кружащих вокруг нас тварей тесаки, кинжалы, фальчионы и даже — тот самый гренадерский кард, за которым и бросился потом, и столкнулся закованным в стальной шлем лбом с рогатой башкой одного из дедморозов, и выбил из него дух… Мы секли, били и рубили как сумасшедшие, и в какой-то момент всё закончилось — только красные мохнатые жопы обративших тыл тварей мелькали на горизонте.
— Ваще-то ура, да? — спросил Кузя, выбираясь из сугроба и вглядываясь внутрь своей обсидиановой колбы, и потряхивая ее, чтобы понять — работает камера или сдохла, наконец.
— Ура, однако, — Хурджин комком снега вытирал трубу от грязи, крови и мозгов. — Так-то надо шкуры поснимать, на нарты погрузить — и можно в Имбинский идти, шурпу есть. Дед говорит — каркаса еще долго не найдем. Чего тогда торопиться, однако?
Возражений не последовало и мы принялись снимать шкуры.