— Корень жизни? Зачем он вам? — удивился Кирилл.
— Зачем?! — вскричало существо, потрясая в воздухе костлявыми руками. — Зачем?! Да знаете ли вы, что нет ничего прекраснее этого корня для того, кто обречен на вечные муки? Это единственная возможность почувствовать себя живым в царстве смерти! Это единственная возможность вдохнуть воздух полной грудью, побыть на поверхности дольше нескольких минут. Это напоминание о жизни, которая была когда-то, — по мере тирады, существо подходило к ним все ближе. От него пахло сырой землей, впитавшейся в кожу и подобие. Вблизи лицо, изъеденное глубокими морщинами и черными порами, выглядело еще страшнее. Перед ними стояла такая древность, от которой шевелились волосы на голове, и тело покрывалось мурашками. — Съешьте, съешьте по кусочку… — существо тряслось всем телом, — и дайте мне… дайте мне кусочек, — дрожащая рука вытянулась вперед, в пожелтевших глазах застыла мольба.
Кирилл достал корень, в который существо впилось плотоядным взглядом и затряслось еще сильнее, и отрезал всем по маленькому кусочку. Он протянул руку и тут же отдернул ее обратно — когти существа оцарапали ему ладонь, выхватывая драгоценность.
Ярко-зеленый кусочек, не вписывающийся в этот мир, как бриллиант в груду стекляшек, лежал на грязной ладони. Какое-то время существо просто смотрело на него, не в силах поверить, что он реален. Из его груди вырывалось тяжелое, надрывное дыхание, будто душившие рыдания мешали свободно проникать воздуху. Взлохмаченная голова с подергивающимся носом все ниже и ниже склонялась к ладони. Удивительно, что не наоборот: ладонь превратилась в своего рода алтарь, с возложенной на него реликвией. В этот момент существо еще больше напоминало карикатурную птицу: горб за спиной — это огромные сложенные крылья, а вытянутая вперед голова с крючковатым носом — голова птицы с острым клювом.
Никто не успел отреагировать, так быстро маленький кусочек оказался в беззубой расщелине, которая тут же начала жамкать его и посасывать. Глаза закрылись, и на лице существа появилось подобие блаженной улыбки. Даже тело его выпрямилось, и горб стал казаться меньше.
Алине почудилось, что существо молодеет у них на глазах: морщины немного разгладились, лицо приобрело более естественную окраску, перестав выглядеть землистым.
— Вы не представляете, что я сейчас испытываю! — проскрипел довольный голос. — Это, как глоток воды умирающему от жажды! Ради такого не жалко пожертвовать всем остальным, — подобревшие глаза воззрились на них. — Пора идти… Сейчас начнется ливень. В это время опасно оставаться на поверхности.
Алина взглянула на небо. Оно совершенно не изменилось, оставаясь фиолетово-серым. Воздух по-прежнему был пропитан влагой, и ни единый порыв ветра, как предвестник грозы, не нарушал его состояния.
— Откуда вы знаете, что пойдет дождь? — удивилась она.
— Деточка, за сто лет, что я провела здесь, можно научиться еще и не такому, — ухмыльнулось существо. — Я чувствую его запах, он становится все ближе. И если мы не поторопимся, то рискуем потонуть в потоке грязи.
Быстро собрали палатку, изрядно пострадавшую во время ночного происшествия. Там, где раньше находился коврик Алины, теперь зияла дыра с уходящей в глубь земли лестницей.
— Живо спускайтесь! — скомандовало существо.
Едва что-то типа люка захлопнулось над их головами, как раздался сильный гром, сотрясая все вокруг.
Они оказались в кромешной темноте. Насколько успела заметить Алина, лестница уходила глубоко под землю. Проход тесный, пришлось идти друг за другом, нащупывая неровные ступени, хватаясь за влажные и липкие стены. Тормозило движение и то, что приходилось нагибаться, чтобы не касаться головой липкой поверхности.
Несмотря на то, что они удалялись от поверхности земли, гром только усиливался, сотрясения становились все ощутимее.
— Скоро придем, — проскрипело существо, замыкающее шествие. — Там я разожгу огонь.
Наконец преодолели последнюю ступеньку. Дышать стало немного легче, почувствовался приток свежего воздуха. Голова ни во что не упиралась, и можно было выпрямиться во весь рост.
Как ни старалась Алина что-нибудь разглядеть, кругом царила темнота.
— Сейчас… сейчас… еще чуть-чуть, и станет светло.
Вслед за словами загорелся огонь, и по помещению разлился тусклый свет от большого факела, вделанного в стену.
Они находились под огромным куполом, вся поверхность которого была вымазана чем-то черным. В самом центре, в углублении в земле, размещался большой очаг, над которым возвышалась тренога с болтающейся на ней бесформенной емкостью. От очага шло тепло и легкий дымок. Становилось понятно, что затушили его недавно.
Приглядевшись внимательно, Алина заметила, что купол неровный. С одной стороны имелось углубление, почти до верху заваленное ветками. С противоположной стороны — еще одно. В нем стояла большая деревянная лохань, в которую по желобку струйкой стекала вода. Впрочем, струя становилась все толще, по мере нарастания шума сверху.
— Скоро воды наберется много, и вы сможете умыться, — проследив взгляд Алины, пробормотало существо. Оно копошилось возле очага, разжигая его.
Несмотря на убогость убранства, в помещении было сухо и тепло. Плащи на путниках быстро сохли. Накопленная за сутки влага испарялась, как по волшебству.
— Чего застыли как вкопанные? — проскрипел недовольный голос. — Садитесь к очагу. Стелите ваши коврики. Сейчас чай будем пить.
— Как нам вас называть? — спросила Алина, когда все разместились возле ярко пылающего костра.
— Когда-то, давным-давно, меня звали Ада Степановна, — на морщинистом лице, которое оказалось женским, появилась грустная улыбка. — Потом просто баба Ада… А сейчас… сейчас зовут… грязной старухой… Впрочем, я и есть грязная старуха, — усмехнулась она.
В душе Алины шевельнулась жалость к этой оступившейся душе, обреченной на вечные мытарства.
Баба Ада прошлепала грязными босыми ступнями в глубь купола и вернулась с тремя самодельными деревянными чашками, в которые ловко плеснула темной жидкости, не снимая емкости с треноги и рискуя обвариться. По помещению заструился незнакомый, но приятный и терпкий запах.
— Замечательно пахнет! Что это? — поинтересовалась Алина, попробовав обжигающую жидкость.
— Это чай из коры дерева эвкалипта, которое растет далеко отсюда, — хихикнула баба Ада.
— За все время, что мы здесь, нам не встретилось ни одного живого дерева, — удивилась Алина. — Неужели, они все-таки есть?
— А кто сказал, что оно живое? — сурово воззрилась на нее старуха. — Дерево мертво, а вот кора у него живая, целебная. Не смог убить ее проклятый воздух вечности! — она потрясла кулаком, грозя невидимому врагу.
— Воздух вечности? — не поняла Алина.
— Так мы называем то, что находится на поверхности, — пояснила Ада. — Вы, наверное, уже заметили, что жить там невозможно. Вас этот воздух способен просто убить, а нас он превращает в животных — диких, жестоких и безмозглых. Вам повезло, что не встретили ни одного. Да, да, деточка, — увидев округлившиеся от страха глаза Алины, продолжила старуха, — много их бродит по этой земле, тех, кто не успели вовремя схорониться внутри.
— Получается, что жизнь здесь возможна только под землей? — спросил Кирилл, с наслаждением прихлебывая чай.
— Вы еще не поняли, где находитесь? Это ад, дорогие мои! Самый настоящий ад. Попадая сюда, главное вовремя окопаться. Но для этого нужно иметь сообразительность и силы, — бабка с отвращением оглядела себя. — Гляньте на это тело! Оно чудовищно слабо! Мне бы скинуть годков восемьдесят, тогда другое дело… Я страшно завидую тем, кто попадает сюда в расцвете сил и молодости. Но… этот мир так устроен, что в каком виде ты покидаешь грешную землю, в таком и возрождаешься для жизни вечной. А я испустила дух в сто три года.
«Ада из ада, — думала Алина. — Какую же жизнь ты вела, что оказалась тут, в этом ужасном мире? Сколько плохого должен совершить человек, чтобы получить такое суровое наказание? Хотя, о чем это я? А как же Иван? Ведь он за всю жизнь не сделал ничего плохого. Даже зверушку не может обидеть. За что он тут?»
— Все это вы построили сами? — вывел Алину из задумчивости голос Кирилла.
— О, да… Все сама, вот этими вот руками, — она протянула вперед худые костлявые руки с узловатыми пальцами. — На это ушла половина моей жизни тут, — уставившись в стену своими выпуклыми глазами, старуха погрузившись в задумчивость. — Когда я поняла, что воздух этого места превращает меня в безумную, я зарылась в землю и лежала там какое-то время, пока не исцелилась. Это чудесная земля. — Она с любовью погладила дно купола, которое в отличие от стен не было пропитано липкой жидкостью, а просто как следует утрамбовано. — Она дает возможность дышать полной грудью. Очищает отравленный воздух, делая его целебным. Ее поры чистят воду от ядовитых загрязнений. Она вытягивает дым отсюда. Видите? Дыма нет, он выходит наружу, — она указала на ярко пылающий очаг. Дыма на самом деле не было. Невидимая тяга впитывала его в поверхность купола, оставляя воздух внутри чистым.
— Вот почему мы не встретили никого? — произнес Кирилл. — Они все живут под землей.
— Почти все, — кивнула старуха. — Все, кто были рядовыми колдунами при земной жизни, да те, кто сбился с пути и пошел дорогой зла, — она тяжело вздохнула. — Но есть тут и такие, которые могут противостоять существующим законам. Это очень мощные волшебники. Даже тут они не утратили свои способности. Некоторые из них могут пересекать пространства и вторгаться в жизнь людей. Они ничего не боятся, поскольку страшнее этого мира не существует места. Ни одно наказание не может сравниться по жестокости с принуждением жить вечно в мире, где нет радости и света. Поверьте мне, я знаю, что говорю. Я согласна лишиться всего, что имею, ради возможности возродиться вновь, для земной жизни, пусть и короткой. И любой из нас думает так. Кроме тех, кто может жить на поверхности…
— И много здесь таких? — спросил Михаил.
— Не очень. Всего несколько семей. Но они объединились и заняли огромную территорию. Это империя зла. Вам повезло, что не набрели на них, иначе с надеждой когда-нибудь вернуться можно было бы распрощаться.
— А далеко отсюда находится их империя? — у Михаила созревал план. Это читалось на его сосредоточенном лице.
— Не очень, — старуха внимательно изучала его. — Уж не хочешь ли ты наведаться туда? — подозрительно спросила она.
— Я думаю, Иван там, — обратился он к друзьям, игнорируя вопрос Ады. — Именно поэтому я не смог его почувствовать. А они могут узнать, что мы тут? — спросил он у старухи.
— Пока вы под землей, нет. Но стоит только выбраться на поверхность, как вас могут засечь, — она задумалась. — Странно, что они не заметили… Возможно вас и засекли, но приняли за безумцев, блуждающих здесь повсюду. Потому что… потому что… разве придет кому-нибудь в голову мысль добровольно проникнуть в этот мир?
— Вот и хорошо! — удовлетворенно кивнул Михаил. — Чем дольше они будут заблуждаться, тем выгоднее для нас. Осталось только придумать, как спасти Ивана.
— Все ли у вас в порядке с головами?! — вскричала старуха. — Куда вы собрались идти?! Даже если они вас пустят на свою территорию, то уже никогда не выпустят обратно! Нужно быть ненормальным, чтобы решиться на такое!
— Значит, мы должны перехитрить их, — спокойно ответил Михаил. — Нужно разработать план.
— Так! Ну, я вам точно помогать не стану, — старуха протянула к Кириллу руку: — Давай мою плату. Плату за то, что я вас приютила. Корень, корень! — нетерпеливо воскликнула она, потрясая ладонью. — Мне — корень, а дальше, делайте, что хотите.
Кирилл внимательно посмотрел на старуху, которая была больше напугана, чем зла. Убедившись, что никакого подвоха с ее стороны не будет, достал несколько кореньев и протянул ей. Бабка схватила их и понесла в нишу, где хранились дрова. Когда вернулась, выглядела уже не так рассержено, на старческом лице блуждала довольная улыбка.
— Я посадила небольшой кусочек, — изрекла она. — Если вырастет, я стану всемогущей. Это откроет мне многие двери.
В продолжение беседы они узнали, что баба Ада вовсе неглупа. Ее изобретательности мог бы позавидовать любой исследователь. Она рассказала, как строила свою землянку, сколько раз оказывалась под завалами, пока не нашла на поверхности смолу, которой стала обмазывать стены, тем самым укрепляя их.
«Сколько же ей пришлось испытать? — с жалостью подумала Алина. — Столько мучений, одиночества, холода, голода… Кстати, а что она ест?» Этот вопрос она задала вслух, за чем немедленно последовал взрыв старческого смеха.
— По-твоему, я могу умереть с голоду? — прокаркала старуха, не переставая смеяться. — Деточка, я бы рада умереть, да не могу. Это роскошь! К тому же, здесь все мертвы, — уже серьезно добавила она. — Кроме вас, наверное.
Дождь перестал так же внезапно, как и начался. На поверхности воцарилась тишина, не нарушаемая ни единым звуком. Деревянная лохань доверху наполнилась чистой водой.
— Эта вода намного лучше, чем та, что вы привыкли пить, — нахваливала старуха. — Можете умыться. А если согреете, то даже искупаться. Я не экономлю ее, ливни здесь — обычное дело. Только вот, уборной у меня нет, не обессудьте. Удобства на улице, в любом удобном для вас месте. Нельзя осквернять эту чудесную землю нечистотами, — она опять любовно погладила пол.
Алине хотелось обмыться. После суток пути, не снимая одежды, она чувствовала себя грязной и неопрятной.
Вода нагрелась быстро. Михаил помог вынести большое самодельное ведро на поверхность.
— Ничего не бойся! — сказал он Алине, выглядевшей испуганной. Она озиралась по сторонам, опасаясь всего после рассказа бабы Ады. За каждым деревом ей чудились животные в человеческом облике. — Я буду рядом.
— Не уходи, — попросила она, — останься здесь. Просто, отвернись…
Она стояла так близко, глядя на него огромными испуганными глазами. Никого вокруг, только они в этом мертвом мире. Он погладил ее по щеке. Дотронулся до губ…
— Поцелуй меня, — прошептала Алина, прочитав в глазах Михаила ответное желание и робость.
Он прижался к ее губам. Она целовала его так, будто делала это в последний раз. Всю страсть, на которую только была способна, она вложила в один единственный поцелуй. В него вылилась вся любовь, пронесенная через годы.
— Я люблю тебя, — одновременно произнесли они, когда смогли оторваться друг от друга.
— Я люблю тебя, — повторила Алина. — Я всегда любила тебя одного. — Ее глаза наполнились слезами.
— Не плачь, — в глазах Михаила уже плясали веселые чертики. — Мы не расстанемся. Теперь мы всегда будем вместе, — он прижал ее к себе, и второй поцелуй, не менее пылкий, чем первый, наполнил их сердца радостью.
— А теперь, отвернись, — засмеялась Алина, поворачивая Михаила спиной к себе. — Вода остывает, и Кирилл рискует быть съеденным бабой Адой.
Алина быстро вымылась и надела чистый комплект одежды, предусмотрительно прихваченный с собой.
Спустившись вниз, они застали Кирилла и бабу Аду мирно беседующими. Михаил лукаво подмигнул Алине, как бы говоря: «Твои опасения не подтвердились, они отлично ладят».
Никаких лежачих мест в землянке бабы Ады не было.
— Устраивайтесь прямо на полу, — скомандовала она. — Стелите ваши коврики ближе к очагу. От него еще долго будет тепло. Авось, не замерзнете.
Сама она удалилась в нишу, где хранились дрова.
— Интересно, как там Таня и Андрей? — тихо спросила Алина, когда все уже лежали на полу и готовились ко сну.
— Скоро узнаем, — ответил ей Кирилл, выбираясь из-под накидки. Михаил последовал его примеру. — Нас вызывают. Нужно работать.
— Не скучай, любимая, — Михаил наклонился и быстро поцеловал Алину, которая от расстройства готова была расплакаться. — Спи, мы скоро вернемся.
Виктор ворочался с боку на бок, скидывая одеяло и укрываясь вновь. Единственным звуком в полнейшей тишине был скрип кровати под ним. Сна не было ни в одном глазу. Он уже давно выключил солнце и включил луну. День, проведенный в праздном шатании по дому, с постоянным выглядыванием в окно в надежде, что появится супермаркет, довел его чуть ли не до нервного срыва. Он чувствовал себя обманутым. А тут еще и сон не шел. Он крутился в кровати. Тело ломило, голова раскалывалась.
Почувствовав жажду, бедолага решил спуститься на кухню. Там ему захотелось переколотить всю посуду от нахлынувшей злости. Неимоверным усилием воли он сдержался. По инерции выглянул в окно и резко отшатнулся. «Тьфу ты! Проклятый туман!» — грязно выругавшись, пробормотал он. Виктор забыл, что кухонное окно располагалось на стене дома, упирающейся в туман. «Одно и то же дерьмо день ото дня! Зачем им вообще это окно? Давно бы уже замуровали!»
Выходя из кухни, он в раздражении громко хлопнул дверью, отчего дом содрогнулся. «Отстроили хоромы! — угрюмо думал Виктор, направляясь к лестнице. — Избушка на курьих ножках! А могли бы построить дворец!» Возле входной двери он остановился и решил выглянуть в сад. «Глоток свежего воздуха не помешает перед сном, — подумал он, — посижу маленько на крыльце, может спать захочется».
Какого же было изумление, когда, открыв дверь, он увидел, что противоположный конец сада ярко освещен. И деревьев в нем поубавилось. «Эврика!» — не удержавшись, громко прокричал Виктор, почувствовав себя при этом глупо.
Он пересек сад и увидел, что все в точности так, как он представлял себе: и магазин, и асфальтированная площадка, и фонтан, элегантно разбрызгивающий воду…