Но, как всегда в ответственный момент, даже такое простое действие, как встать под выстрел, ей не удалось. Она метнулась перед Леонидом, оттолкнула его в сторону, а сама подвернула ногу на пустой бутылке, которую ее супруг Александр бросил у порога, и рухнула на пол, ударившись виском о журнальный столик.
Раздался выстрел, звон разбитого оконного стекла, но секундой раньше Виктория потеряла сознание.
Пришла она в себя на диване, с мокрым полотенцем на голове, а совсем рядом, на полу, ворочался и стонал Александр.
— Что это с ним? — спросила Вика у Леонида, который участливо склонился над ней.
— Пришлось вырубить, — смутился он. — Нокаут. Сейчас он очнется. Вообще-то я не бью тех, кто в разной со мной весовой категории, но он был слишком опасен. Надо же, едва не убил собственную жену!
— Леня, Андрюша один в машине. Ничего не случится?
— Ничего, я его запер на всякий случай. А главное, разрешил есть чипсы. Опять Оксана Васильевна будет ругаться, что я перебил ребенку аппетит. Это наша домработница, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Виктории. — Как вы себя чувствуете?
— Вроде ничего не болит.
— Вы себе не представляете, как я напугался. Думал, он в вас попал. А с другой стороны, если бы вы не упали, кто знает?.. Может, он стрелял бы еще.
— Значит, сегодня моя невезучесть сослужила мне хорошую службу?
— Ну с чего вы взяли, что невезучая? Мне кажется, эти мелкие неприятности — всего лишь плата за какое-то очень большое везение в вашей жизни. Не считаете же вы серьезным невезением какую-то разбитую тарелку.
— Странно, почти то же самое говорила мне бабушка.
— Ну как, идти вы сможете?
— Куда идти?
— Думаю, вам нужно сегодня переночевать у какой-нибудь подруги. Или у родственников. У вас есть родители?
— Конечно, есть, но я… никуда не пойду. — Она заметила беспокойство в его взгляде и упрямо проговорила: — Я останусь. Чего это я буду уходить из собственного дома?
Он по-прежнему стоял рядом и не двигался, и Вика осторожно поднялась. Ничего, случалось и хуже. Голова кружится самую малость. Она, наверное, жалко улыбнулась Леониду.
— Ничего со мной не случится. Думаете, я напрасно храбрюсь?
— Вы скажете, что это не мое дело, но я не могу оставить вас наедине… с ним. А вдруг он захочет еще как-нибудь обидеть вас? Опять схватится за ружье.
— Ничего, сейчас я его спрячу.
— Или попробует вас ударить.
Она медленно покачала головой:
— Александр… он вообще не склонен к насилию.
Леонид нарочито медленно взглянул в разбитое окно.
— Это он от бессилия. Протрезвеет, сам ужаснется тому, что наделал.
— Что ж, вам виднее. — Леонид с видимой неохотой пошел к двери, но какая-то мысль все же не давала ему покоя. — Тогда вот что. Я оставлю вам свою визитку. На всякий случай. Если что, вы мне немедленно звоните. В крайнем случае я пришлю к вам кого-нибудь из охраны. — И, заметив ее недоуменный взгляд, пояснил: — Мне положена охрана, но я отбояриваюсь от нее под всевозможными предлогами. Считаю, что в случае серьезной опасности она не сможет защитить… Мои сотрудники пугают, что это когда-нибудь мне выйдет боком. Раз вы считаете, что вам и в самом деле ничего не угрожает, я пошел.
Вика слышала, как он спустился с крыльца и сказал лежащему Блэку:
— Ты выздоравливай побыстрее, псина! Твоей хозяйке не помешает хорошая защита.
Она, морщась, потрогала наливавшийся болью синяк.
Александр на полу открыл глаза и посмотрел на нее осмысленным, почти трезвым взглядом.
— Твой любовник все еще с тобой на вы? Джентльмен!
— Мы с ним едва знакомы, — устало проговорила Вика. — Я же объясняла тебе, его машина сбила Блэка. Прими полифепан, он нейтрализует действие алкоголя.
— Может, мне принять какой-нибудь цианид? — хмуро поинтересовался Александр.
Вика взяла ружье и вышла из дома.
Муж что-то промычал в ответ: то ли алкоголь опять давал себя знать, то ли спросил ее о чем-то. Она зашла за дом и спрятала ружье в куче старых досок. Конечно, если Александр станет его искать, то все равно найдет, но почему-то Виктория была уверена, что выстрелить он уж точно больше не захочет.
Блэк тихонько гавкнул, и Вика склонилась над ним, чтобы погладить.
— Такие у нас кипят страсти, — сказала она ему, — слышал выстрел? Кажется, твоя хозяйка сегодня была не так уж далека от гибели… Но что странно, я почти не испугалась. Может, не успела?
А что, если Леонид прав и Вике в самом деле надо бояться своего спятившего мужа? Она прислушалась к себе — нет, не страшно. Спал ее инстинкт сохранения мертвым сном, и рядом с ним мирно почивала интуиция. Зато отчетливо ощущалась горечь. Ее Санька, муж и возлюбленный, тот, с которым они были так счастливы полгода… Целых шесть месяцев! Он поднял на нее руку. А если точнее, ружье…
А и в самом деле, о каком невезении может идти речь? Ей повезло. Ей просто сказочно везет! Подумаешь, упала и ударилась! Легкое сотрясение. Небольшой синяк. Взамен прощания с жизнью… Только вот почему никакой радости не ощущается?
Она опять вошла в дом. Глянула мельком, как ее муж сидит на диване, обхватив голову руками, и покачивается в такт какому-то неизвестному ритму. Может, ужасается тому деянию, которое он едва не совершил?
Виктория поплелась на кухню. Что-то она совсем запустила свое хозяйство. Грязная посуда, грязные кастрюли. Разруха и запустение в некогда процветающем доме.
— Блэк сегодня сам сполз с крыльца, я его не трогал, — сказал Александр, присаживаясь у кухонного стола, словно Вика его в чем-то обвиняла.
А она мыла посуду и мысленно анализировала случившееся: опять поторопилась принять решение, оттого едва не случилось самое страшное. Муж не пришел ночевать, жена выставила его вещи. Интересно, так кто-нибудь из женщин делал или это выдумки писателей? Зная Саньку, разве могла она поверить в то, что он просто соберется и уйдет!
То есть если бы она его удерживала или там, в новой связи, он слишком увяз, так, что не было выхода, он и сам бы ушел. А так он всего лишь споткнулся на том же месте. Потому небось и не сомневался, что Вика опять его простит. И заживут они, словно ничего не случилось… До следующего раза.
Нет, нужно сесть за стол переговоров и в спокойной обстановке расставить все точки над «i». Однако как болит голова!
— Что же мы будем делать? — спросил Санька; теперь он смотрел на нее глазами побитой собаки.
— Мы? — Она сделала ударение на этом местоимении. — Я домою посуду, а ты иди за стеклом и приведи в порядок окно. Снайпер хренов!
— А потом?
— Суп с котом! — зло сказала Вика.
Чего он от нее ждет? Конфетку? Или, как провинившийся ребенок, собирается отстоять свое в углу, чтобы любимая мамочка опять простила и пожалела его?
На мгновение мелькнула мысль, что, может, махнуть рукой на его походы налево, простить, забыть, не думать, но тут же поняла, что ничего у нее не выйдет, и задавила эту мысль в зародыше.
Санька принес из сарая стекло, инструменты — у него все было, запасливый хозяин — и начал замерять, резать, вставлять стекло, а Вика привела в порядок кухню и опять вышла во двор к Блэку.
— Ну что ты улегся? — Она осторожно провела рукой по его спине: а что, если ветеринар пропустил какой-нибудь сломанный позвонок? — Боишься подняться? Больно? А ваш доктор сказал, что позвоночник у тебя не пострадал. Давай я помогу тебе встать. Хочешь?
Чего приставать к бедному псу! Наверное, это от бессилия. От неумения найти выход. То есть выход она нашла: развод, но, кажется, Александр Петровский этого вовсе не хочет.
Совсем недавно она соглашалась его простить. Но не прощать все время только потому, что по Сониной терминологии ее муж ведомый.
Тогда что — ходить к нему на работу и лично разбираться с претендентками?
Да и хочет ли она этого? Виктория заглянула к себе в душу — не хочет. И мириться с Александром не хочет. А он уходить не хочет. Никто ничего не хочет. Вот и найди пресловутый консенсус.
— Я думала, мы сегодня с тобой погуляем, — сказала она Блэку, присаживаясь на ступеньку. — В парке. Мне нравилось с тобой гулять, а тебе? Ты бы шел рядом, а я думала. Мне есть о чем подумать.
Она прислонилась спиной к столбику, поддерживающему навес над крыльцом, и прикрыла глаза. И кажется, задремала. Разбудил ее какой-то шорох.
Нет, Санька все еще устанавливал стекло, и под этот стук она уснула. Шуршало рядом. Блэк поднялся! И теперь стоял у крыльца, слегка покачиваясь, и смотрел на нее: мол, что же ты сидишь? Не видишь, я поднялся. Гулять хотела? Так пошли!
— Мой хороший! — закричала она, так что ее муж в доме перестал постукивать, вставляя стекло в проем. — Ты поднялся!
Она бросилась к Блэку, но в последний момент убрала руки. Голова у нее опять закружилась. Еще не хватало упасть на бедную собаку.
Блэк переступил на месте и оглянулся, словно проверяя, оторвался ли от земли его зад?
Вика невольно засмеялась.
— Что тут смешного происходит? — На крыльце появился Александр; отчего вдруг Виктория перестала называть его Санькой?
— Блэк встал, — пояснила она без особого удовольствия. Словно в момент расхотела, чтобы Петровский участвовал в том, что она считает для себя праздником.
— А-а-а, — протянул он и выжидающе посмотрел на Викторию. Проверял, злится ли она или уже перестала?
— Не перестала! — ответила она на его невысказанный вопрос и пошла в дом. Надо же наконец чего-нибудь перекусить после того, как ее едва не убили!
Она сделала себе яичницу из двух яиц, не обращая внимания, что ее пока еще муж топчется в дверях кухни. Ожидает, что Виктория его позовет?
Не дождался. И сразу обозлился. Вика могла это определять, не глядя на него, по одному лишь сопению. Александр стукнул дверцей холодильника и стал делать себе бутерброд с колбасой. Яичницу он не любил.
— Если ты думаешь, что я уйду из дома, то ошибаешься!
Он тронул себя за подбородок. В течение месяца ему достается уже второй раз. Теперь от неизвестно откуда взявшегося поклонника жены.
— Или ты пригласишь своего мордоворота, чтобы он пользовался мной как боксерской грушей?
— Никакой он не мордоворот. Просто он, видимо, занимался спортом в отличие от тебя.
— Видимо! — передразнил ее супруг. — Что же ты о своем любовнике так мало знаешь?
— Повторяю тебе еще раз: мы не любовники, — раздельно произнесла Вика и вдруг поняла, что Александр и сам в этом не сомневается. Но ему нравится унижать ее, потому что унижаться самому не хочется. А при таком вот раскладе он как бы и не чувствует себя виноватым.
— Пока не знаю, как мне выкурить тебя из своего дома, — сказала ему Вика, — надо посоветоваться с юристом, но и сталкиваться с тобой на кухне мне вовсе не хочется. Только аппетит портить. Какую ты себе комнату выбираешь?
— В каком смысле?
— Где ты собираешься временно проживать? Где будут лежать твои вещи?
— А где будешь жить ты?
— Там, где не будет тебя!
Она опять выскочила из дома и присела на ступеньку крыльца. Блэк теперь лежал посреди двора и обсасывал все ту же самую косточку, которую принес Леонид. Вика посмотрела в миску — сухого корма стало в ней меньше. Пес явно пошел на поправку. Хоть одна хорошая новость.
Понемногу стемнело. Она зажгла свет над крыльцом, но не будешь же сидеть во дворе всю ночь!
Александр демонстративно вытащил из шифоньера, который стоял у них в спальне, свои вещи и разложил их в гостиной. Теперь он делал вид, что увлечен какой-то телевизионной передачей.
Думает, что Вика сядет рядом, а там слово за слово, и они вполне могут помириться. Но он не знает, что Вике надо готовиться к экзаменам, а поскольку она всегда была отличницей и не любила учиться спустя рукава, то и телевизор ей вовсе не нужен.
Она достала с полки учебники — для этого пришлось-таки зайти в комнату, где сидел он, потому что именно в гостиной стоял книжный шкаф.
Александр проводил ее удивленным взглядом. И даже нарочито громко хмыкнул. Он опять все не так истолковал. Решил, что Виктория нарочно взяла учебник. Небось про себя подумал: с умным видом!
Что это, ей все еще небезразличен муж или это так, остатки прежней роскоши?
— Где мое ружье?
— Леонид унес.
Она солгала нарочно — в таком случае он не станет его искать.
— Какое он имел право? Я позвоню в милицию и скажу, что он его у меня украл!
— Не делай этого, — посоветовала Вика, — а то мне придется объяснять, почему это произошло и что ты не убил меня по чистой случайности.
— О чем, кстати, очень жалею.
— Ты думаешь, что тогда стал бы собственником этого дома?
— Вот именно!
— После того как отсидел бы лет десять. Да и то, я читала у Агаты Кристи, убийцы не имеют права на наследство своих жертв.
Что она делает? Зачем вступает с ним в пререкания? Ведь так начинались многие их ссоры, чтобы потом закончиться миром. Вон у Петровского в глазах интерес появился.
— Не надейся! — сказала она зло, обрывая появившуюся между ними ниточку.
— На что? — Он очень натурально удивился.
— Вот на это!
Сначала ей в голову ничего не лезло. Глаза скользили по строчкам, а в голове не укладывались. К тому же Александр нарочно увеличил громкость телевизора. Как будто неумный, злой ребенок. Но потом Вика заставила себя сосредоточиться и не заметила, как занятие поглотило ее.
Первым предметом она решила сдать философию, поскольку отыскала даже свои конспекты лекций. К счастью, не выбросила их, когда делала с Санькой ремонт. «Мы с Санькой» — какой музыкой звучали для нее эти слова совсем недавно!
Так, не отвлекаться, не расслабляться, нас ждет философия!
Она слышала, как муж опять выходил на кухню, как разогревал забытые ею в морозилке котлеты. Значит, с голоду не помрет.
Около двенадцати ночи она пошла в ванную и, проходя мимо гостиной, заглянула в нее. Александр сидел в кресле перед работающим телевизором и спал.
Можно было бы телевизор выключить, но Вика подумала, что муженек вполне может симулировать крепкий сон, а едва она войдет… Все-таки, несмотря на кажущуюся хрупкость, Александр довольно сильный. По крайней мере сильнее Виктории. И, думается, ему в голову приходят варианты примирения с женой, и он станет пытаться не мытьем, так катаньем…
В общем, она не стала рисковать. Приняла душ, почистила зубы, а когда, закрыв дверь спальни на щеколду, стала укладываться спать, услышала, как Александр щелкнул пультом и выключил телевизор. Надо же, и в этом она оказалась права!
На другое утро, когда муж ушел на работу, а Вика опять собиралась сесть за учебники, она все же решила вначале прогуляться по парку с Блэком, который встретил ее уже стоя, хотя ходил пока осторожно, будто прислушиваясь к себе.
Она надела спортивный костюм, перевязала волосы лентой и отправилась гулять. На этот раз она пропустила все машины на той же улочке вовсе не с оживленным движением. Интересно, куда с утра пораньше в тот день мчался Леонид? Он так и не объяснил ей. Да Вика и не спрашивала, вся в горе от травмы Блэка.
Потом, в машине, тоже не спросила. Да и почему бы он стал ей рассказывать, кто Вика ему?
Опять она не заметила, как дошла с Блэком до парка. Пес теперь шагал все увереннее, так что Вика опять нырнула в свои тревожные думы, впрочем, ненадолго. Резкий рывок поводка заставил ее прийти в себя.
Блэк остановился, хотя обычно спокойно шел рядом. На этот раз он не побежал, а просто стоял и смотрел на красивую женщину лет сорока пяти, которая сидела на лавочке с маленькой — чуть больше ладони — собачкой на руках.
— А, это ты, Годфри, — сказала женщина. — Нашел себе новую хозяйку?
Она сказала это так равнодушно, между прочим, словно была тяжело больна.
— Так это вы хозяйка Блэка… Годфри?
Женщина приподняла веки — она именно это медленно сделала — и посмотрела на Вику, словно только что ее заметила.
— Была. Но успокойтесь, моя дорогая, я вовсе не претендую на этого пса. В свое время у меня не поднялась рука его застрелить, а теперь чего уж…
— Застрелить?! — ужаснулась Вика. — Но за что?
— Он сломал мне жизнь, — тускло пробормотала женщина и склонилась к своей крохотной собачке: — Мушка, моя маленькая девочка!
Пес сломал ей жизнь — что за чушь! Вика растерянно оглянулась на Блэка, а тот опустил голову.
— Вы должны мне рассказать… — начала она.
— Я ничего вам не должна! — зло сказала женщина. — Довольствуйтесь тем, что у вас есть собака, какой больше нет в городе. Я купила его за полторы тысячи долларов!
Она к тому же и грубиянка. А с виду такая интеллигентная, воспитанная…
— Пойдем, Блэк! — сказала Вика. — Не расстраивайся. Что бы ты ни сделал, я уверена, что это были не подлость и не предательство.
Она пошла по аллее, и Блэк, больше не оглядываясь на бывшую хозяйку, последовал за ней.
— Подождите, девушка, подождите, прошу вас!
Женщина с собачкой быстрым шагом спешила за ними. Опомнилась!
— Простите меня! Сама не знаю, чего это я на вас набросилась. Вы правы, преданнее этого пса никого не найдете. А тогда… Он защищал меня. Вернее, думал, что мне нужна защита… Один человек… мой бывший муж, мы жили в гражданском браке. Так вот, он бил меня. Но прежде это происходило в спальне, за закрытой дверью… ему никто не мог помешать, а потом он попытался ударить меня при Годфри… Пес прокусил ему руку. Правую. Она до сих пор у него нормально не функционирует… Этот случай был последней каплей, Юрий ушел из дома. Он всегда боялся Годфри и даже говорил: «Или я, или он!» Я все не решалась отдать пса кому-нибудь или усыпить…
— Какой кошмар! — прошептала Вика, невольно пододвигая к себе Блэка. Усыпить такого чудесного пса!
— А что мне оставалось делать? В тот день я выгнала Годфри. Сказала: уходи и чтобы я тебя никогда больше не видела! Ударила. Его никто прежде не бил, это очень чувствительная собака.
— Я раньше думала, что собаки так и остаются возле дома, где выросли.
— Годфри и оставался. Наверное, долго, но он лежал перед дверью квартиры, и дети пугались. К тому же никого не было дома. Юра лежал в больнице, я тоже…
Вика удивленно взглянула на женщину.
— Нервный срыв, — пояснила та. — В общем, дворник и консьержка каким-то образом его выгнали.
Между ними возникла пауза, когда каждая из собеседниц не знала, что сказать.
— Так мы пойдем? — спросила Вика.
— Знаете, мой сын Рома тоже звал его Блэком.
— А где сейчас ваш сын?
— На учебе в Англии. А я приобрела себе Муху, чтобы не скучать одной. Такая ласковая малышка!.. Ну, Мушка, нам пора, мамочку ждет дядя стоматолог… Скажи всем до свидания!
И она пошла к выходу, оставив Вику обдумывать историю, которую она только что услышала.
— Так это к ней ты бежал, Блэк, тогда через дорогу? — сказала Вика.
И поняла, что к ней. Неужели его бывшая хозяйка не слышала визга тормозов? И не подошла посмотреть, что за собака попала под колеса? Или ей просто ни до чего нет дела?
Чего гадать? Может, она и правда пережила нервный срыв, после чего в ее жизни Блэку не стало места?
Она остановилась в той части парка, где по утрам никого не было и где Вика отпускала Блэка с поводка, чтобы он мог побегать.
На этот раз пес лишь вяло обследовал парочку кустов, пробежался трусцой по лужайке и вернулся к Виктории, чтобы она надела на него поводок.
Нервный срыв у нее! А о собаке она подумала?! Бедного пса выгнали из дома лишь за то, что он выполнил свое предназначение — защитил человека.
Да если уж на то пошло, то это у Блэка нервный срыв! У него же, наверное, есть свои принципы… Это она уже загнула. То есть у собаки на генном уровне заложены определенные правила поведения, а теперь… он растерян, не знает, как в дальнейшем себя вести…
Вика подумала, что не спросила женщину даже о том, сколько Блэку лет и что делать, когда у него… когда ему, например, понадобится самка… Отчего-то у Виктории не поднимался язык сказать «сука». Ничего, она пойдет в клуб собаководства, где ей посоветуют, что делать. Наверняка… Годфри стоит у них на учете. И возможно, кто-то из любителей собак привезет самку такой же породы, и у Блэка появится подружка. Тогда он не будет смотреть на мир такими тоскливыми, ничего не понимающими глазами.