20 октября мы прибыли в Куйбышев. Туда же был эвакуирован весь дипломатический корпус. В декабре 1941 года в СССР приехал глава тогдашнего польского эмигрантского правительства, находившегося в Лондоне, генерал В. Сикорский. Премьер-министр желал проинспектировать армию Андерса, расквартированную в районе Бузулука. Наша военная миссия предложила мне сопровождать его. Такой "чести" я удостоился, очевидно, потому, что в 1939 году силами чехословацкого легиона организовал противовоздушную оборону города Тарнополя, за что был награжден польским военным крестом. Были приглашены также представители остальных союзнических военных миссий в СССР. Я воспользовался случаем и поехал в Бузулук - в город, где нам предстояло формировать чехословацкие воинские части. Генерала Сикорского сопровождали начальник отдела внешних сношений Наркомата обороны СССР и заместитель Народного комиссара иностранных дел Советского Союза. Последний попросил председателя Бузулукского городского Совета товарища Иванова освободить для нас на Первомайской улице школьное здание и подготовить несколько помещений в других местах. Но к этим подробностям я еще вернусь, а пока продолжу рассказ о рождении нашей первой воинской части в Бузулуке.
Итак, 12 декабря 1941 года я с полным основанием мог доложить военной миссии в Куйбышеве: "Обеспечены казармами для одного батальона (1100 человек) и запасной роты (300 человек)".
Первая поездка в Бузулук была полезной для меня еще и потому, что мне представилась возможность побывать на торжественном приеме, устроенном генералом Сикорским в честь польской армии. Я и по сей день будто вижу перед собой представителей всех союзнических военных миссий, генерала Сикорского и Андерса... Как мастерски умели они лгать! Как ловко действовали против Советского Союза, как желали от всей души, чтобы он провалился сквозь землю, как подло злоупотребляли искренним доверием советских людей! Противно вспоминать об этом, но подобный урок не прошел для нас даром. Однако и к этой теме я вернусь позднее, при иных обстоятельствах.
В Бузулуке я покинул свиту генерала Сикорского и, не приняв участия в смотре польских дивизий, занялся подготовкой помещений для нашей части. 14 декабря 1941 года я возвратился в Куйбышев. Зденек Фирлингер, всегда и во всем охотно шедший нам навстречу, отвел в здании миссии временное помещение для 30 человек. Это было весьма своевременно, поскольку в конце ноября и начале декабря к нам стали прибывать первые добровольцы. Если среди них попадались больные, мы их тотчас же отправляли в советские больницы на излечение.
2. В Бузулуке
К середине декабря 1941 года был уже детально разработан договор о создании на территории Советского Союза чехословацких воинских частей. Вскоре переговоры с нашими официальными лицами повел преемник полковника Евстигнеева генерал-майор Панфилов. 8 декабря 1941 года на заседании Смешанной чехословацко-советской комиссии по формированию чехословацких воинских частей на территории СССР он сообщил начальнику нашей военной миссии, что Советское правительство согласно, чтобы в возможно короткие сроки были сформированы отдельный чехословацкий батальон и запасная рота.
28 декабря 1941 года я простился с нашим посланником Зденеком Фирлингером и выехал в Бузулук. До конца 1941 года туда прибыло всего несколько добровольцев.
1942 год мы встретили с большими надеждами. Уже в январе дела пошли веселей. 15 января 1942 года был объявлен набор. Теперь к нам ежедневно прибывали десятки добровольцев - мужчин и женщин. Так Бузулук стал колыбелью нашей новой Народной армии. В то время во многих районах СССР проживали тысячи чехов, словаков и особенно закарпатских украинцев, а также около 45-50 тыс. чехов и словаков - граждан Советского Союза.
Человек, которому сейчас лет 30 или 35, вряд ли помнит тяжелую жизнь большей части трудящихся в домюнхенской Чехословакии. Было время, когда численность безработных в стране доходила до 920 тыс. человек. Если же учесть их семьи, то это означает, что нищета и голод были тогда уделом почти трети населения страны. Неудивительно поэтому, что многие уезжали за границу в поисках заработка, рассчитывая большую часть его посылать своим семьям или надежно осесть в какой-либо стране и потом перевезти туда своих родных. Немало чехов и словаков эмигрировало в Северную и Южную Америку, а кое-кого занесло даже в Африку. Многие уезжали на Дальний Восток и в Австралию. "У чеха всюду братья", - гласит наша пословица. Тысячи чехословацких граждан выехали в Советский Союз и нашли там работу и новое отечество.
Бузулук - небольшой приуральский город. Он напоминает наши города на юге Словакии - на Гане, в Полабской низменности, - только больше по количеству жителей. Тогда в Бузулуке проживало около 30 тыс. человек.
Там в 1942 году начался боевой путь наших воинских частей, созданных в Советском Союзе. Председатель Бузулукского городского Совета депутатов трудящихся товарищ Иванов принял нас с истинно русской простотой и сердечностью. Нам были переданы три объекта, где и разместились наши первые подразделения. Уже 12 декабря 1941 года мы имели возможность расквартировать в Бузулуке один отдельный батальон, запасную роту, штаб и вспомогательные службы.
К работе приступили в январе 1942 года. Первые добровольцы готовили квартиры для тех, кого ждали позднее. Уже к 5 февраля приехало 88 офицеров, унтерофицеров и солдат, из числа которых были назначены первые командиры.
Через неделю наша часть насчитывала 297 человек личного состава (мужчин и женщин), разумеется, чешской и словацкой национальностей.
Год 1942-й был критическим годом на фронтах Великой Отечественной войны. Хотя 6 декабря 1941 года фашистские войска и были остановлены под Москвой, а затем отброшены на 200-400 километров на запад, они все же сохраняли преимущество в силах и готовились к новому наступлению.
Абсолютное большинство чехословацкого народа, не желающего мириться с предательской мюнхенской капитуляцией 1938 года, считало своим патриотическим долгом внести посильный вклад в дело разгрома гитлеровской Германии, лишившей Чехословакию свободы и независимости. Длинные списки казненных и замученных свидетельствовали о том, что наш народ истребляется и что его нужно немедленно спасать. Не щадя своей жизни, громить врага на фронте и в тылу, повсеместно уничтожать его живую силу и технику - такова была самая неотложная задача. Это диктовалось самим временем. И если наш народ на своей родной земле не останавливался ни перед какими жертвами и в этой борьбе потерял 360 тыс. лучших сынов и дочерей, то и чехословацкие граждане за границей были обязаны принять участие в великой борьбе с немецким фашизмом. Здравомыслящий человек, настоящий патриот своей родины не мог мыслить и действовать иначе, поскольку дело шло о жизни и смерти в полном смысле слова. Нависала реальная угроза, что в ходе войны население Чехословакии будет в значительной мере истреблено, а в случае если бы Гитлер выиграл войну, окончательно уничтожено. Редкие информации того времени давали нам возможность слегка заглянуть в чудовищные планы нацистских главарей. Сомнений не оставалось. Протекторат и так называемое "Словацкое государство" были временными формациями, представлявшими по своему характеру нечто среднее между огромным гетто и концентрационным лагерем. И заключенных там ожидали газовые камеры или гибель на принудительных работах.
В те дни нельзя было решать вопрос об освобождении вне связи с фактором времени. Чехословакию требовалось освободить быстро.
Но нашлись люди, которые думали и действовали по-другому. Некоторые из них занимали высокие посты. К ним принадлежали все члены чехословацкого эмигрантского правительства в Лондоне, в частности министр национальной обороны генерал Ингр и сам президент Республики Эдуард Бенеш. Верным подручным Ингра был начальник чехословацкой военной миссии в СССР полковник Гелиодор Пика. Целью этих людей и их сообщников было восстановление домюнхенских капиталистических порядков в Чехословакии, а также ослабление Советского Союза в войне с Германией и ее сателлитами. Они никогда не верили в силу СССР, ненавидели его и отнюдь не желали, чтобы именно он освободил Чехословакию. Когда же им все-таки пришлось согласиться с созданием наших воинских частей на территории СССР, они принялись тормозить их формирование и обучение, решительно противились созданию в СССР крупных чехословацких воинских частей и их участию в боях на советско-германском фронте. Их устраивали так называемые символические части. Короче говоря, они хотели показать чехословацкому народу, что за границей есть воинские части, но использовать их хотели только на территории Чехословакии, в случае если бы народ проявил свою волю раз и навсегда покончить с Мюнхеном и мюнхенцами.
Президент Бенеш обращался к народу с призывом "перезимовать", то есть ничего не делать, не вызывать озлобления гитлеровцев, спокойно ждать того времени, когда в Чехословакию в качестве освободителей придут западные союзники.
Об этом же довольно откровенно писал генерал Ингр полковнику Г. Пике 13 октября 1942 года: "...Они (СССР. - Л. С.) считают нынешний период войны решающим и утверждают, что сегодня нужно воевать на всех фронтах, включая и внутренние, как можно более активно, невзирая на жертвы и риск. В нашем положении мы не можем присоединиться к этому мнению, так как по своим последствиям оно поставило бы под угрозу наши возможности в заключительной фазе войны, которая для нас является с точки зрения восстановления государства самой важной. Пусть эта информация будет для Вас руководством при переговорах с Советами по данному вопросу".
Годом раньше, 10 августа 1941 года, такие же мысли были высказаны Г. Пикой в его сообщении Бенешу: "Что касается организации воинских частей, то я особенно не настаивал на ускоренном проведении практических мероприятий, хотя это и признавалось необходимым во время официальных политических переговоров. Во-первых, здесь очень мало возможностей, и я не верю, чтобы они могли сформировать целую дивизию, и, во-вторых, необходимо выиграть время и поберечь наших людей для действия на своей территории".
Совершенно противоположных взглядов придерживались 28 прогрессивных чехословацких деятелей, проживавших тогда в СССР, - коммунистов и некоммунистов. Они призывали к решительной борьбе за свободу Чехословакии, звали народ отомстить врагу за Мюнхен и оккупацию, за казненных и замученных, за нашу молодежь, лишенную возможности учиться, за попрание нашей речи, истории, культуры, за разграбление многомиллиардных богатств и ценностей, созданных руками и разумом чехов и словаков.
В Бузулук приезжали политические эмигранты, которым в 1939 году удалось бежать от расправы гестапо, - коммунисты и некоммунисты, политические и профсоюзные деятели, мужчины и женщины. В числе первых прибыли товарищи, работавшие до того времени в различных районах Поволжья: Эрик Фрешл, Иржи Франк, Франтишек Энгель с женой, Войта Эрбан, Гуго Ковал с женой, Аничка Бенешова, Рудольф Шимачек, Ян Мареш, Леопольд Войтеховский, Имре Клейн, Тибор Фиш. Несколько позднее приехали Ярослав Достал, Матильда Браунова и ее муж, Людвик Ашкенази, Сергей Петрас, Ота Врбски, Бедржих Штейнер, вслед за которым приехала его жена Маруся, Новак и Писарскы, Франтишек Бедржих, Арношт Штейнер, Бернард Менаховский и многие другие. Из города Иваново приехал доктор Армин Широкий.
В Бузулук прибыли товарищи: Кольский, Фиала, братья Константин и Борис Гибнеры, Фейнер, Туряница, Ваш, Лялько, Игнац Шпигл, Змргал, Гарус, Венделин Опатрны, Килиан, Вавра, Рейхл с отцом, старым коммунистом, матерью и сестрой. Приехали музыканты Качерек, Зильбигер и Томан, ставший позднее автором известного марша "Направление - Прага", товарищ Ланцер с женой и тремя сыновьями, Иосиф Гросс с сыном и другие. Из тех, кто находились со мной в Оранках, были назначены первые командиры. Ими стали: Ломский, Рытирж, Янко, Ярош, Шмолдас, Кудлич, Седлачек, Дочкал, Згор, Коваржик, Янда, Дрнек, Тесаржик, Олдржих Квапил, Гинек Ворач, Антонин Сохор, Витек, Команек, Недвидек, Ружичка, Франтишек Немец, Перны, Блажек, Муха, Иосиф Черны, Войтех Черны, Шафаржик и другие - всего 88 человек.
Значительно усилила нас группа технических специалистов с заводов Шкода, среди которых были инженеры Вогл, Бурда, Рот, Кикелгорн, Бечварж и Флек.
Согласно договору с фирмой Шкода в СССР на строительство машиностроительного завода в Новосибирске приехали восемь шкодовцев. Случилось так, что наши люди смогли приступить к работе только в июне 1941 года, незадолго до начала Великой Отечественной войны. Война потребовала сократить срок монтажа завода с 18 до 7 месяцев. И шкодовцы с честью справились с этой задачей. Досрочно закончив работу, они прибыли в чехословацкую воинскую часть одними из первых. Группу, в которой самым старшим по возрасту был монтажник Рот, возглавлял инженер Вогл. Самому младшему - Рудольфу Бурде - было только 20 лет. Прибыв в Бузулук, эти замечательные специалисты не ждали, пока им поручат какую-либо работу, а взялись за дело сами. Для начала они решили отремонтировать испорченное центральное отопление в школе, которую городской Совет отдал нам под штаб будущей чехословацкой воинской части. Для этого потребовались соответствующие материалы и инструменты. Где взять, чтобы не украсть? - как говорят у нас. И вот добровольцы, осмотревшись, отправились на местный машиностроительный завод имени Кирова.
- Здравствуйте! Мы монтажники из Чехословакии, служим здесь в нашей воинской части.
- Прекрасно. Что же вы хотите?
- Может, разрешите нам сделать кое-какие детали на вашем заводе?
- Отчего же нет? А как вы смотрите на то, чтобы и нам немного помочь?
- Это можно. Только мы люди военные, на это потребуется согласие командира.
Я, разумеется, дал свое согласие. И с этого дня шкодовцы ремонтировали автомашины, налаживали станки, выполняли слесарную работу, монтировали, работали на токарных, револьверных и фрезерных станках. На завод они обычно ходили по три человека, посменно.
Завод работал в три смены. Нередко случалось так, что ребята, отстояв ночную смену, приходили рано утром, наскоро мылись, выпивали по стакану чаю и отправлялись со своими ротами на занятия.
Среди первых наших добровольцев были член Государственного совета, замечательный врач, журналист, патриот и революционер майор Врбенский с женой и сыном и доктор Ярослав Прохазка, который был направлен к нам Московским руководством Коммунистической партии Чехословакии.
Одновременно в воинскую часть прибыли женщины - Штефа Галбава, три сестры Валентовы, три сестры Тобиашовы с тремя братьями и родителями, две сестры Акермановы, три сестры Пишловы с родителями, Аничка Птачкова с родителями и братом, Ружена Бигелерова с мужем, Власта Павланова, Грета Гольдманова, Мария Лялькова, Соня Бужакерова, Ольшанова с братом, Вера Ружичкова, Иржина Соболова, Тоничка Завеска, Штепа Сохорова, Шифова с мужем, Рита Новакова, Данута Чермакова с родителями и многие другие. Всего в Бузулуке в составе воинской части было 38 женщин. Они пришли к нам добровольно, подобно женщинам времен гуситских войн 500 лет тому назад. Чувство долга привело их в наши ряды, хотя каждая знала, какая опасность грозит ей на фронте. И они остались верными принятому решению, несмотря на нервозные приказы Ингра, запрещавшего участие женщин в боевых действиях. Разумеется, эти приказы преследовали все ту же цель: если не сорвать, то хотя бы задержать отправку 1-го Чехословацкого батальона на фронт. Из 38 женщин 34 стали медицинскими сестрами, без которых батальон не смог бы отправиться на фронт. Для подготовки же мужчин - фельдшеров и санитаров потребовалось бы не менее двух месяцев, причем этих мужчин пришлось бы взять прежде всего из боевых подразделений.
Если бы мы следовали приказам из Лондона, дело не двинулось бы с места. А время требовало от нас действий. Год был очень тяжелый; мы не могли, да и не хотели медлить. Наша воинская часть состояла из людей разных профессий и разных возрастов. Неодинаковым было и их мировоззрение. Здесь были и коммунисты, и люди, враждебно относившиеся к Советскому Союзу, все еще находившиеся под влиянием многолетней антисоветской пропаганды в домюнхенской Чехословакии. Некоторые сомневались в победе советского народа, и им надо было разъяснять, что народу, идущему прямой дорогой к коммунизму, по плечу любые задачи. Поэтому поведению советских людей всегда свойственны последовательность и спокойствие, а сами они упорны, мужественны и героичны как в отдельные исторические моменты, так и в будни. Советские люди отличаются простым и прямым характером, они пытливы и быстры в работе, вежливы в обращении. Советский народ питал глубокие симпатии к нашему народу; наша борьба за свободу Республики сливалась с его борьбой за освобождение своей родины от немецко-фашистских оккупантов. Советский Союз всегда был решительным противником Мюнхена. Советские люди никогда не верили, что народ, подвергшийся агрессии, без борьбы отдал свою свободу и государство на растерзание врагу. Они с отвращением и презрением относились к капитулянтам и предателям, подобно тому как мужественный воин презирает труса и дезертира.
Добровольцы, прибывавшие в Бузулук с разных концов необъятной советской земли, вступали в воинскую часть не ради какой-то демонстрации, а чтобы воевать, чтобы помочь своему народу смыть позор Мюнхена и быстрее рассчитаться с оккупантами, коллаборационистами и предателями. Сплоченность советских трудящихся, решительность и беспримерная в истории самоотверженность советских людей в тылу, жертвовавших всем для победы на фронте, оказывали сильное влияние на личный состав части. В тот трудный период наши воины чувствовали постоянную заботу советских людей, воинских частей и учреждений, Коммунистической партии и правительства Советского Союза. Большую роль в воспитании личного состава части сыграла кропотливая работа нескольких десятков наших коммунистов. Коммунисты всюду служили примером. Они брали на себя самые трудные задачи и образцово выполняли их. И постепенно предрассудки у некоторых наших воинов рассеялись, а на их место пришли уважение и любовь к Советской Армии, советским людям, к Советскому Союзу в целом.
Читатель понимает, что в Бузулук прибывали не какие-то особенные герои, как это иногда представляют в книгах. Ведь многие из них никогда раньше не были военными. Свыше 80 процентов личного состава должны были начинать изучение военного дела с азов. Были среди них, естественно, и люди, прямо-таки не подходящие для военной службы, которые в мирное время и не думали стать военными. Вот, например, Гуго Редиш. В армии он никогда не служил и о военной славе, откровенно говоря, не мечтал. Был остроумен, образован, немало ездил по свету, побывал во Франции, Греции, Египте. Знал языки: русский, английский, французский, немецкий. Иностранные языки давались ему легко, а вот стрелять или преодолевать препятствия он не мог. Да и возраст его приближался к пятидесяти. Но это был преданный, отважный человек, настоящий коммунист, и он рвался на фронт. Редиша включили в состав 1-го Чехословацкого отдельного батальона и назначили связным надпоручика Отакара Яроша. В бою за Соколово он вел наблюдение с колокольни. Тяжело раненный, Гуго Редиш остался в строю до конца и вместе со своим командиром Отакаром Ярошем пал смертью храбрых.
В числе первых женщин, прибывших к нам в батальон, мужественных, беззаветно преданных делу борьбы за свободу, была замечательная патриотка Гелена Петранкова. Гелена хорошо знала жестокость фашистов и решила посвятить свою жизнь освобождению народа.
Весной 1937 года член КПЧ с десятилетним стажем Гелена Петранкова уехала в республиканскую Испанию. Она работала фармацевтом в госпитале, была на фронте под Мадридом, участвовала в бою под Гвадалахарой. Бойцы интернациональной бригады знали и любили своего верного друга - поручика Петранкову, которая в невероятно трудных условиях, днем и ночью готовила для них лекарства. Ее помощь получали и раненные при штурме Геруэля, и те, кто пролил кровь в боях за Кастельон-де-ля-Плана. Особенно тяжело ей пришлось в госпитале во время фашистского наступления весной 1938 года. Объединенная интервенция европейского фашизма и Ватикана и попустительство правительств Франции и Англии, проводивших "политику невмешательства", позволили фалангистам генерала Франко достигнуть стратегического преимущества. Республиканские войска были вынуждены отойти. Гелена Петранкова испытала горечь отступления. С фронта она уехала в Каталонию и затем во Францию... Это было для нее большим несчастьем.
В октябре 1938 года отважная женщина возвратилась в Чехословакию в надежде принять участие в борьбе против нацистской Германии. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Правительство Бенеша и Сыровы капитулировало. Партия послала Гелену в Словакию, где, находясь в подполье, она мужественно выполняла свой партийный долг. Когда была арестована сестра Гелены и над ней самой нависла угроза фашистской расправы, партия решила переправить ее за границу. Так в конце июня 1939 года Гелена Петранкова нелегально прибыла в Краков. Позже она работала фармацевтом в Советском Союзе, где ее и застала война.
В Бузулуке Гелене поручили создание полевой аптеки. И когда она проходила по улицам приуральского города, смотря на вас внимательными, чуть улыбающимися глазами, вам и в голову не приходило, что это прошла боевая участница гражданской войны в Испании, видевшая на своем веку так много скорби и крови.
Были у нас и другие бойцы интернациональных бригад. Венделин Опатрны командовал одной из ударных групп испанской республиканской армии, совершавших рейды по глубоким тылам противника, где они сеяли панику среди фашистских войск, уничтожали боевую технику и живую силу неприятеля. За республиканскую Испанию сражались Игнац Шпигель, Карел Вейвода и Франтишек Крал - артиллерист, командовавший батареей на фронте под Мадридом. После ранения Франтишек Крал лежал в полевом госпитале, где работала Гелена Петранкова.
Все они встречали на фронтах в Испании легендарную революционерку Долорес Ибаррури, известную под именем "Пассионария". Там же, в Испании, им однажды пришлось увидеть, как из-за дымовой завесы нагло вынырнул крейсер и дал несколько залпов из тяжелых орудий по Кастельон-де-ля-Плана. Они спасали детей при налетах фашистских самолетов, встречались с "неистовым репортером" Эгоном Кишем, видели на улицах безжизненные тела мирных жителей, вдыхали черный дым сожженных городов и сел... Короче говоря, они видели войну. Теперь они вновь встали в ряды бойцов, ибо борьба, начатая под Барселоной и Мадридом и временно задушенная в пограничных чешских горах, разгорелась с новой силой на фронтах войны, развязанной нацистами и их сателлитами.
1942 год был годом очень тяжелым. Тот, кто приезжал в Бузулук, одевал военную форму с полным сознанием ответственности момента: нацисты наступали, рвались к предгорьям Кавказа, к Волге. Фашистская Германия эксплуатировала миллионы людей порабощенной Европы. В ее распоряжении были дивизии стран-сателлитов: Италии, Венгрии, Румынии, Финляндии, Болгарии, так называемого "Словацкого государства", Испании и даже Бельгии, а также банда украинского националиста Бандеры, убитого в 1959 году в Мюнхене агентами Оберлендера.
В конце марта 1942 года личный состав нашей воинской части в Бузулуке насчитывал 600 человек. Начались усиленные занятия по боевой подготовке.
В тот период семь польских дивизий генерала Андерса, из которых две находились в Бузулуке, готовились к эвакуации из Советского Союза. Вскоре они выехали на Средний Восток, то есть подальше от фронта и от родины, к которой им следовало пробиваться с боем. Советский Союз обеспечил эти дивизии всем необходимым: обмундированием, вооружением и продовольствием, создал им все условия, чтобы они могли сражаться за возрождение Польши, где бушевал фашистский террор и совершались массовые казни. И даже теперь, когда они покидали страну, сражающуюся за свободу их же страны, никто не чинил им препятствий. Генерал Андерс действовал по указке реакционного польского эмигрантского правительства в Лондоне. Личный состав польских дивизий оказался послушным своим реакционным офицерам, которые внушали им то же самое, что и чехословацкие реакционеры нашим воинам.
Правительства западных капиталистических стран и их генеральные штабы исходили из того, что Советский Союз потерпит поражение в войне с гитлеровской Германией и ее сателлитами и вскоре капитулирует. В лучшем случае они допускали, хотя и не очень этому верили, стабилизацию Восточного фронта до конца войны и не думали скрывать свои взгляды. Рассуждая подобным образом, они приходили к желаемому для себя выводу, что решающая роль в этой войне будет принадлежать Западу. Поэтому эмигрантское правительство Бенеша не желало допустить активное участие нашего войска в боях на советско-германском фронте. Однако оно натолкнулось на решительное сопротивление чехословацких патриотов, которые вопреки его воле добились создания других, более крупных воинских частей и участия в боевых действиях.
Что касается реакционного польского эмигрантского правительства генерала Сикорского, то ему удалось полностью осуществить свой коварный замысел.
В первой части этой главы я упоминал о приезде генерала для инспектирования польской армии в СССР. Говорил я также и о торжественном приеме в Бузулуке, на котором Сикорский под бурные аплодисменты представителей союзнических правительств и армий заявил: