Бригада
1. Мы создаем бригаду вопреки интригам Лондона
Нет надобности рассказывать здесь со всеми подробностями о длительной и сложной борьбе, которую мы вели с лондонским эмигрантским правительством по вопросу о характере и назначении чехословацких воинских частей в СССР. Эта борьба началась еще до Бузулука. Чехословацкому эмигрантскому правительству в Лондоне не удалось помешать ни сформированию нашей первой воинской части на территории Советского Союза, ни отправке 1-го батальона на фронт, ни его первым славным боям с немецко-фашистскими захватчиками. И тогда оно встало на путь интриг.
Эмигрантское правительство согласилось на формирование бригады, но бригады чисто пехотной, без танков и артиллерии, выдвинуло свою кандидатуру на должность командира бригады. Но не это самое главное. Правительство запретило посылать наших людей на специальные курсы при советских военных училищах, а в собственные чехословацкие офицерские школы принимать тех, кто не имел аттестата зрелости. Больше того, в 1943 году чехословацкое MHO в Лондоне строго запретило присваивать офицерские звания тем, у кого не было этого аттестата, хотя бы они и проявили себя в боях как отважные и способные командиры и даже окончили офицерские школы. Не разрешалось присваивать офицерские звания коммунистам. С помощью нескольких националистически настроенных карьеристов, которые группировались вокруг полковника Пики, были предприняты попытки подорвать боевое и патриотическое единство чехов, словаков и закарпатских украинцев.
Затевая интриги против Советского Союза и нашей боевой воинской части, чехословацкое эмигрантское правительство и его агенты настойчиво преследовали одну цель: восстановить в Чехословакии буржуазную республику, присоединить ее к лагерю империалистического Запада и поставить чехословацкую армию на службу капиталистам. Всевозможные клеветнические измышления в адрес нашего батальона особенно усилились в тот период, когда мы были на фронте и когда о нас распространялись разноречивые сведения. Однако все интриги и враждебные замыслы потерпели провал.
Нам помогли советские друзья, руководители политического центра КПЧ и сами воины, которые вопреки предписаниям эмигрантского правительства открыто выражали свое желание сражаться на фронте в тесном взаимодействии с советскими войсками и во главе с командирами, которые выдвинулись из их среды во время боев с врагами. Очень большую роль сыграло и то обстоятельство, что начальником отдела политического воспитания и просвещения стал капитан доктор Ярослав Прохазка, вместе с которым на данном участке работали в первую очередь коммунисты.
Обстановка на фронтах к этому времени сложилась весьма благоприятно. Одержав ряд блистательных побед, Советская Армия готовилась к новым наступательным операциям. В этой обстановке нашей главной задачей являлось быстрое укомплектование бригады до полной штатной численности (на 20 мая 1943 года нам еще недоставало 800 человек), распределение личного состава по частям и подразделениям, обучение и вооружение бойцов, а затем немедленная отправка снова на фронт. Война не ждала, не мог ждать больше и наш народ на родине.
Мы присвоили офицерские звания лучшим воинам-фронтовикам 1-го батальона. Офицерские школы выпустили более 230 молодых офицеров; было подготовлено также необходимое количество младших командиров всех специальностей. Танкистов мы послали на обучение в советское училище, в Тамбов.
В состав партийной организации, возглавляемой доктором Ярославом Прохазкой, входили такие испытанные фронтовики, как Ярослав Достал, Венделин Опатрны, Франтишек Энгель и Курт Фейнер. Коммунисты проделали огромную работу по морально-политическому сплочению личного состава бригады и организации его боевой подготовки. Работа эта была проведена за рекордно короткий срок и в необычно сложной обстановке. Кстати, за это же время чехословацкие воины собрали и передали в фонд обороны СССР более 230 тыс. рублей.
В городе Новохоперске зародился и широко известный ныне художественный ансамбль чехословацкой Народной армии имени Вита Неедлы. Витек основал этот ансамбль, руководил им, писал для него музыку. Позднее он со своим ансамблем отправился вместе с бригадой на фронт и трагически погиб во время Карпатско-Дуклинской операции.
Прибыли в бригаду и чехословацкие офицеры из Англии и Среднего Востока. Значительную часть личного состава бригады составили словаки, которые группами переходили на сторону Советской Армии из тиссовско-туковской армии. Первой прибыла к нам рота надпоручика Марцелли, которая во главе со своим отважным командиром с полным вооружением перешла на сторону советских войск на Кавказе.
Боевая подготовка бригады проводилась более интенсивно, чем в Бузулуке. Сроки подготовки были весьма сжатыми, а количество подразделений и численность личного состава значительно увеличились. Между тем 5 июля фашисты начали свое последнее летнее наступление под Курском. Все бойцы и офицеры бригады с замиранием сердца следили за грандиозным сражением, развернувшимся на Курской дуге. Это заставило нас повысить темпы и качество боевой подготовки, которая проходила под лозунгом быстрейшей отправки на фронт. Первые успехи немцев оказались кратковременными. Встречными ударами советских войск гитлеровские дивизии были остановлены, а 13 июля советские войска перешли в контрнаступление и, разгромив немецкие группировки на этом участке фронта, продвинулись далеко на запад. Обрадовались мы и падению 25 июля 1943 года итальянского фашистского правительства Бенито Муссолини. Но главное, что внушало оптимизм нашим бойцам, - это всем очевидное и с каждым днем возрастающее превосходство Советских Вооруженных Сил над врагом, их высокий моральный дух и идейная сплоченность, безусловная уверенность в победе, спокойствие и решительность, горячий патриотизм. Эти замечательные качества Советских Вооруженных Сил служили для нас постоянным примером в Новохоперске и до этого - в Бузулуке. Мы узнали о том, что на территории Советского Союза формируются новые, народные польские дивизии, не имеющие ничего общего с андерсовскими. И это нас тоже очень обрадовало.
Авторитет Коммунистической партии Чехословакии и ее руководящего центра в Москве рос с каждым днем. Глубоко анализируя политическую обстановку, партия с предельной четкостью и ясностью определяла пути последовательной борьбы за будущее нашего народа в тесном содружестве с Советским Союзом. Главной целью этой борьбы являлось освобождение Чехословакии и превращение ее в подлинно свободную демократическую республику, где простой народ был бы полновластным хозяином своей судьбы. И надо сказать, что только коммунисты, опираясь на законы общественного развития, могли предвидеть весь ход исторических событий. Свой опыт и знания они передавали товарищам и учили их разбираться в современной обстановке на основе единственно правильного учения - марксизма-ленинизма.
Все, что мы видели в Советском Союзе: героизм советских людей, единство фронта и тыла, обеспечивающие победоносное продвижение советских войск, которым не смогли противостоять все силы гитлеровцев и их вассалов, являлось лучшим и убедительнейшим аргументом правильности и жизненности учения Маркса и Ленина. Только страна победившего социализма, страна, где весь народ сплотился вокруг Коммунистической партии, могла за короткий срок преодолеть трудности первых 16 месяцев войны. Несмотря на отсутствие второго фронта на западе, открытие которого союзники умышленно оттягивали, Советская Армия один на один сумела разгромить основные силы гитлеровского вермахта, нанеся ему ряд тяжелых поражений, и теперь гнала фашистские войска дальше на запад. И если я заявляю, что воевать на Восточном фронте бок о бок с Советской Армией было для нас подлинной радостью, что это наполняло наши сердца гордостью и уверенностью в победе, то это не просто фраза. Так оно было в действительности.
Советская Армия продвигалась все дальше на запад, она освободила Белгород и Харьков, отплатив врагу за кровь наших товарищей, павших в боях под Соколово. Фронт приближался к Днепру. Не за горами был тот час, когда нам предстояло снова встретиться с врагом. 10 сентября к нам прибыл словацкий партизан Штефан Тучек, который сражался в Белоруссии в партизанском соединении генерала Сабурова. Он передал привет от словацких воинов бывшей охранной дивизии так называемого "Словацкого государства", которые перешли на сторону советских партизан, а также принес сообщение о славном словацком партизанском отряде и его командире капитане Яне Налепке. Они действовали в 100 километрах от нас, в тылу гитлеровских войск, где разрушали железнодорожные линии, взрывали мосты, пускали под откос фашистские поезда с войсками, оружием и боеприпасами и тем самым немало помогали Советской Армии.
В августе полковник Пика, действуя от имени эмигрантского правительства в Лондоне, сделал еще одну попытку добиться значительного сокращения численности личного состава бригады, а заодно сократить количество получаемого вооружения, главным образом артиллерии и танков. Эмигрантское MHO все еще продолжало судорожно цепляться за свою программу: в боях на фронте участвовать только символически, армию создавать "лишь для действий на территории Чехословакии". Однако советское командование решительно поддержало нас. И Пике снова пришлось уступить.
Боевая подготовка личного состава бригады подходила к концу. Из Тамбовского училища к нам возвратились молодые командиры. Это произошло как раз в тот день, когда советские войска вновь, теперь уже навсегда, освободили Харьков от фашистских оккупантов. В первой половине сентября 1943 года мы смогли показать генералу Баринову, который прибыл к нам из Москвы для проверки боевой подготовки бригады, каких успехов добился наш личный состав. Так было заведено в Советской Армии. Прежде чем та или иная воинская часть отправлялась на фронт, она должна была доказать, что полностью подготовлена к боевым действиям. Генерал Баринов признал нашу подготовку отличной.
В эти дни 1-й Чехословацкой бригаде от имени президента было вручено боевое знамя.
В ряды бригады вступили Иржина Швермова и Ченек Грушка, сын которого уже раньше пришел к нам рядовым бойцом. Мы обратились к Советскому правительству с просьбой немедленно отправить бригаду на фронт, чтобы она могла принять участие в освобождении Киева и Правобережной Украины непосредственного соседа Чехословацкой Республики.
Политический центр КПЧ в Москве стал издавать газету "Ческословенске листы", которая приобрела большую популярность и сыграла важную роль в повышении морального духа и политического сознания воинов бригады. Она стала той трибуной, с которой наши солдаты и офицеры смогли обращаться к своим товарищам, находящимся за границей, в первую очередь в Англии, и на родине.
15 сентября 1943 года - последняя проверка боевой выучки личного состава бригады в присутствии уполномоченного СНК СССР по формированию чехословацких частей в СССР генерала Г. С. Жукова. Он не возражал против отправки бригады на фронт. 30 сентября последнее торжественное построение; в тот же день на фронт убыл первый эшелон. Бригада насчитывала уже 3517 человек, в том числе 82 женщины и 148 военнослужащих Советской Армии, которыми советское командование пополнило наши технические подразделения, так как мы не располагали достаточным количеством собственных специалистов. Бригада была прекрасно вооружена. От советского командования она получила: 10 средних танков, 10 легких танков, 10 бронеавтомобилей, 212 тягачей, легковых, транспортных и специальных автомашин, 62 мотоцикла, 6 122-мм гаубиц, 12 76-мм пушек, 10 45-мм пушек, 30 минометов, зенитные, крупнокалиберные, станковые и ручные пулеметы - всего 99 пулеметов, 512 автоматов, 2158 самозарядных винтовок, пистолеты и другое вооружение.
2. Снова на фронт
В те дни, когда наши эшелоны один за другим продвигались по восстановленной железной дороге на запад, шли ожесточенные бои за Днепр. Мы ехали, как это верно поется в нашей песне "Направление - Прага", по опустошенному краю, мимо сожженных селений, через кровавые реки. Бригада вошла в состав войск Воронежского фронта, которым командовал генерал армии Н. Ф. Ватутин и где членом Военного совета был Н. С. Хрущев. Нам предстояло преодолеть 800 километров пути по железной дороге до Прилук, а оттуда 150 километров походным порядком до плацдарма, захваченного соединениями Воронежского фронта на правом берегу Днепра, 18 километров шириной и 10 километров глубиной.
На базе 1-го Чехословацкого отдельного батальона, положившего скромное начало созданию чехословацких частей на территории СССР, выросло целое соединение. Девять наших эшелонов шло на запад, и каждый из них находился в пути уже 12 дней. Мы проехали через разрушенный до основания Воронеж. (Даже кадры знаменитого советского кинофильма "Судьба человека" не дают полного представления о том, какое потрясающее зрелище представлял собой этот город.) В 1942 году он оказался у самого основания клина гитлеровских войск, бешено рвавшихся к Волге и к предгорьям Кавказа. Но им так и не удалось продвинуться на восток от Воронежа. В течение многих месяцев здесь не прекращались ожесточенные бои, тут было сметено все, что могло быть разрушено, и сожжено все, что могло гореть.
Затем наши эшелоны проследовали через Курск, получивший всемирную известность после летнего наступления Советской Армии в 1943 году, все еще носивший следы недавних жарких сражений. Далее - через Конотоп на Бахмач... Именно здесь чехословацкие солдаты воевали в 1918 году вместе с бойцами Красной Армии против немецких империалистов. Во время короткой остановки в Бахмаче мы невольно вспоминали о том, что произошло с тех пор с нашей родиной, и дали друг другу слово, что это никогда не повторится. В Чехословакии не должны быть больше у власти господа, подобные Ингру.
Бригада прибыла в Прилуки. Отсюда мы должны были следовать походными колоннами. Несколько севернее двигались моторизованные подразделения, а южнее - пехотные. Танковый батальон передвигался отдельной колонной и только ночью.
Некоторые наши эшелоны на пути следования в Прилуки подверглись воздушным налетам фашистской авиации. Страшно вспомнить о том, что произошло в Яхновщине, где остановился эшелон № 18605 нашего 1-го артиллерийского дивизиона. Дорога впереди занята. Тишина. Ее нарушает лишь спокойное пыхтение паровоза и его редкие одинокие гудки. В вагонах готовятся ко сну воины. Негромко звучит гармонь, кто-то поет. Из ближней деревни доносится лай собак. На безоблачном небе светит луна. Личный состав зенитно-пулеметной роты ведет наблюдение за небом. Горизонт, порой освещаемый красноватыми отсветами пожаров, на западе затянут дымкой. Это фронт.
Тихо! Внимание! Самолеты! Гул "юнкерса" нарастал. Стервятник сбросил бомбы на железнодорожное полотно, взмыл вверх и исчез. Дорога разрушена, ехать дальше нельзя. Не имеющий боевого опыта начальник эшелона приказал всем оставаться в вагонах. Гибельный приказ!
Снова рокот моторов. На этот раз с запада показались два самолета. Все крупнокалиберные пулеметы эшелона открыли огонь; первый воздушный пират ответил из пушек и пулеметов, и ему удалось подавить огонь нашего 1-го взвода. Вскоре умолк и один из пулеметов 2-го взвода в хвосте эшелона. Второй самолет снизился до 150 метров и сбросил несколько бомб... Взрыв, крики, новый взрыв, несколько вагонов были разбиты, несколько загорелись. Личный состав 2-й артиллерийской батареи понес тяжелые потери. Врач подпоручик Армин Широкий, санитарки Дрнкова, сестры Тобиашовы, Аничка Птачкова, Ярмила Капланова, Маслеева, Куранова и Мадьярова вытаскивали из вагонов раненых, быстро перевязывали их.
Вот что рассказывает об этом эпизоде подпоручик Армин Широкий - врач 1-го артиллерийского дивизиона, через руки которого, как и через руки наших самоотверженных санитарок, прошли раненые - жертвы этого внезапного налета.
"В тот день мы потеряли столько же, сколько в бою за Соколово 8 апреля 1943 года: 54 человека убитыми и 54 ранеными.
Когда наши эшелоны ехали к фронту, у всех было неплохое настроение. Хотя фашистские самолеты частенько бороздили небо над нами и время от времени сбрасывали бомбы, железнодорожные составы с чехословацкими воинами не пострадали. Я не преувеличу, если скажу, что мы чувствовали себя неуязвимыми. К тому же стояла прекрасная погода: туманные утра, прозрачные ясные дни, в меру прохладные вечера. Ночи нам казались безопасными. Навстречу с фронта то и дело проходили санитарные поезда.
Но вот густой дым напомнил нам, что фронт близко. Теперь эшелон проносился мимо разрушенных железнодорожных станций. Вскоре мы увидели разбитый советский санитарный поезд. Среди обломков лежали убитые.
И чем дальше мы ехали, тем больше становились глаза командира дивизиона капитана Паздерки. Этот элегантный, как и все прибывшие с Запада, офицер (во всяком случае они были много элегантнее нас) сравнительно недавно приехал из-за границы. От солдат он держался на расстоянии, как это было принято среди офицеров домюнхенской армии. Говорил с ними только языком приказов. Да что там! Между предпоследним вагоном, в котором он ехал, и всеми остальными вагонами был не какой-нибудь метр, а целая пропасть.
Нашим воинам претили его манеры домюнхенского демократа, подражание "демократическому индивидуализму". Они жили дружной коллективной жизнью. Командиров привыкли уважать, были дисциплинированные, как бойцы революционного войска, полностью сознающие свой долг - борьба против фашизма. Боец не переставал быть человеком, гражданином, хотя он и надел шинель и получил оружие.
На одной из остановок к нам в эшелон попросилась украинка. Она вела корову, с которой возвращалась домой, куда-то на Днепр. Поместили ее в последнем вагоне.
Наш санпункт расположился в третьем вагоне от конца, перед командирским вагоном. Еще ближе к паровозу была открытая платформа, на которой находились зенитные пулеметы. Для немецкой авиации мы, вероятно, представляли большой интерес, на протяжении всего пути вражеские самолеты то и дело облетали нас, причем все чаще и чаще, нередко снижаясь довольно низко. Казалось, они готовились к нападению.
За три дня до роковой ночи появился у нас мальчонка. Откуда он взялся, не знаю.
Внимательно глядел на чужую форму и молчал.
- Сколько тебе лет?
- Десять.
Опять молчание. Потом:
- Кто вы? Свои?
- Да, свои, мы чехословаки.
- А? Че-хи... - понимающе кивнул мальчик.
Одет он был в старенькую поношенную шинель, полы которой, когда он ходил, волочились по земле. Он не боялся. Нисколько. Это было видно по его глазам и по тому, как он уверенно держался и пытливо нас разглядывал. Он не улыбался, этот паренек с широким русским носом. Вряд ли он помнил, когда последний раз мылся. По-видимому, он был голоден. Это мы поняли, когда он, осмотревшись, пристально, исподлобья уставился на котелок, который висел на поясе одного нашего десятника. Мальчишка весь сжался, словно маленький хищник. Он попеременно бросал взгляд то на десятника, то на котелок, то на меня и, наконец, словно угадав, уставился на нашего повара Вацлава Бедливого. Потом мальчонка едва заметно улыбнулся и вновь протяжно повторил:
- Чее-хи...
- Чехословаки!
- Ага, чехо... сло-ва-ки. Ну да... Значит, свои.